М. Долгов, заместитель начальника отдела Прокуратуры Республики Татарстан.
УПК РФ значительно расширил нормы, регламентирующие порядок приема и проверки сообщений о преступлениях. Прием, регистрация и разрешение сообщений о преступлениях стали носить более формализованный характер. Эти действия подверглись детальной, по мнению законодателя, регламентации. Однако применение норм в гл. 19 УПК существенно затруднено возможностью их неоднозначного толкования и, следовательно, применения. Не внесли ясности и ведомственные нормативно-правовые акты, а именно Инструкция о порядке приема, регистрации и разрешения в органах внутренних дел РФ сообщений о преступлениях и иной информации о правонарушениях, утвержденная Приказом министра внутренних дел РФ N 158 от 13 марта 2003 г., и Инструкция о порядке приема, регистрации и рассмотрения в органах прокуратуры Российской Федерации сообщений о преступлениях, утвержденная Приказом Генерального прокурора РФ N 45 от 21 октября 2003 г.
Противоречия заложены уже в самом понятии «сообщение о преступлении». Авторы УПК поставили знак равенства между понятием «сообщение о преступлении», содержащимся в п. 43 ст. 5, и поводами к возбуждению уголовного дела, указанными в ч. 1 ст. 140. И в том и в другом случае — это заявление о преступлении, явка с повинной или сообщение о совершенном или готовящемся преступлении, оформленное рапортом в соответствии со ст. 143. Таким образом, следуя положениям УПК, проверка в порядке ст. 144 может быть начата лишь при наличии одного из перечисленных формальных поводов. Соответственно одно из процессуальных решений, предусмотренных ч. 1 ст. 145, может быть принято также лишь после проверки, проведенной по заявлению, явке с повинной или рапорту.
Если с оформлением и разрешением заявлений и явок с повинной все более-менее ясно, то порядок регистрации и проверки сообщений о преступлениях, полученных из других источников и фиксируемых рапортом, вызывает многочисленные вопросы.
Рассматриваемая проблема имеет не только теоретический, но и прикладной характер. Анализ свидетельствует, что 50% и более от разрешаемых в порядке ст. 144 УПК материалов проверок в органах прокуратуры и ОВД базируются на сообщениях, получаемых не из заявлений и явок с повинной, а из других источников. В городских, районных и специализированных прокуратурах Республики Татарстан это сообщения об обнаружении трупов или наступлении смерти граждан при обстоятельствах, не исключающих криминальный характер. В ОВД это информация, поступающая в дежурные части из лечебно-профилактических учреждений.
Начнем с того, что на момент получения информации об обнаружении трупа либо обращения человека за медицинской помощью такая информация еще не является сообщением о преступлении. Это лишь сведения, требующие проверки для установления признаков «виновного, общественно опасного деяния…».
Правильным ли будет незамедлительное составление рапорта в порядке ст. 143 УПК, например, сразу после получения по телефону дежурным ОВД от врача травматологического пункта сообщения об обращении за медицинской помощью условного гражданина Петрова с множественными гематомами мягких тканей лица? Может ли следователь прокуратуры, выехав по сообщению об обнаружении трупа, после осмотра места происшествия сразу составить рапорт?
Ясно, что и в том и в другом случае требуются дополнительные проверочные действия. В первом — как минимум опрос самого Петрова, а во втором — вскрытие трупа, опрос возможных очевидцев происшествия. Но проведение этих проверочных действий в рамках ст. 144 УПК невозможно, пока не будет составлен рапорт и не появится сообщение о преступлении, которое требуется проверить. А рапорт, на наш взгляд, нельзя составить, пока не будет получен необходимый объем информации, позволяющий оценить ситуацию на предмет наличия признаков преступления. Ведь на момент получения первоначального сообщения нет сведений об общественной опасности и тем более отсутствует информация об уголовно наказуемом характере деяния.
Таким образом, законодатель выпустил из виду этап, на котором информация, имеющая ориентирующее значение, путем проведения проверочных действий превращается в сообщение о преступлении и фиксируется рапортом.
Оппоненты этой точки зрения, ссылаясь на термин «признаки преступления», считают необходимым немедленно составлять рапорт после поступления любых сведений, содержащих хотя бы косвенное указание на возможность совершения преступления. Но правильно ли это прежде всего с точки зрения соблюдения требований УПК?
К составлению рапорта необходимо подходить исключительно ответственно. Новизна этой процедуры пока мешает в полной мере оценить все процессуальные последствия, возникающие с момента составления и регистрации рапорта. Во-первых, появляется повод к возбуждению уголовного дела, предусмотренный п. 3 ч. 1 ст. 140 УПК. Но, как известно, для возбуждения уголовного дела необходимы повод и основания. Однако в рапорте будут содержаться также сведения, указывающие и на основания для возбуждения уголовного дела. Так, в соответствии с ч. 2 ст. 140 УПК таким основанием является наличие достаточных данных, указывающих на признаки преступления. Но составляемый документ так и именуется — «рапорт об обнаружении признаков преступления». Таким образом, представляется, что в рапорте должны найти отражение хотя бы данные о событии преступления, т. е. сведения об объекте и объективной стороне состава преступления.
Хочу отметить, что по смыслу УПК РФ в любом отказном материале, как и в уголовном деле, должен находиться один из следующих документов: заявление, явка с повинной или рапорт. Это очевидно следует из того, что перечисленные документы являются сообщениями о преступлении, по которому проводится проверка, закончившаяся вынесением постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. Другие документы, инициирующие проведение проверочных действий, Кодексом не предусмотрены.
При отсутствии очевидных признаков преступления, которые можно обнаружить в ходе осмотра места происшествия, правоохранительные органы фактически лишены возможности провести дополнительные проверочные действия для установления признаков преступления, фиксации их в рапорте и принятия процессуального решения в порядке ст. 145 УПК. Следовательно, действующий УПК должен был превратить бурный поток отказов в возбуждении дела в тоненький ручеек. Но на практике этого не произошло. Количество проверок, закончившихся вынесением постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела, не только не уменьшается, но даже имеет тенденцию к росту. Это связано прежде всего со сформировавшимся до введения в действие УПК РФ правосознанием большинства практических работников.
Так, до сих пор в уголовных делах, направляемых в суды, обнаруживаются так называемые отсекающие постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. Их вынесение в условиях действия нового УПК выглядит абсолютно неуместным, так как сообщения о преступлениях, по которым вынесены эти процессуальные решения, не поступали. Следователь вынесением таких постановлений по старой привычке лишь подчеркивает необходимость избрания той или иной квалификации содеянного, как бы «поясняет» прокурору, суду, почему по конкретному эпизоду не предъявлено обвинение.
Другой яркий пример — проведение проверок по факту безвестного исчезновения граждан. Пунктом 5 действующего указания Генеральной прокуратуры РФ и МВД РФ «О совершенствовании деятельности по раскрытию убийств, связанных с безвестным исчезновением граждан, и розыску лиц, пропавших без вести» предусмотрено принятие решений об отказе в возбуждении уголовного дела после проведения полной и всесторонней проверки обстоятельств исчезновения и изучения личности разыскиваемого. Проверки в порядке ст. 144 УПК по заявлениям о безвестном исчезновении гражданина и принятие по их результатам процессуального решения — обычная практика. Однако законность проведения этих проверок, с точки зрения действующего УПК, выглядит сомнительной. Заявление о безвестном исчезновении гражданина — еще не сообщение о преступлении. Это лишь информация о непривычно длительном для родных и близких отсутствии гражданина по месту постоянного проживания.
В любом из розыскных дел первоначальное заявление начинается со слов «прошу организовать розыск…». Следовательно, первоначально речь идет не о совершенном преступлении, так как утверждать об этом оснований нет, а об установлении местонахождения отсутствующего гражданина. Вот если в ходе проводимых розыскных мероприятий будет получена дополнительная информация о криминальном характере исчезновения, тогда лица, осуществляющие розыск, обязаны составить рапорт в порядке ст. 143 УПК и зафиксировать выявленные признаки преступления. Только в этом случае возможно принятие процессуального решения о возбуждении либо отказе в возбуждении уголовного дела.
Упомяну об одном вредном последствии составления рапорта об обнаружении признаков преступления без проведения проверки для установления этих признаков. Все, кто сталкивался с разрешением материалов по факту смерти граждан, знают, как порой трудно убедить людей, потерявших близкого человека, что смерть его наступила не в результате чьих-то умышленных действий, а по естественным причинам или носила насильственный, но не криминальный характер.
Нередко они проводят собственное «расследование» и, основываясь на слухах, ставят под сомнение любую проверенную информацию. Трупные пятна в многочисленных жалобах превращаются в следы жестокого избиения, а утонувшие граждане, по их мнению, стали жертвой преступления, так как умели хорошо плавать. Если при этом родные и близкие в материалах увидят еще и документ, именуемый «рапорт об обнаружении признаков преступления», то убедить их в том, что он составлен лишь для того, чтобы инициировать проверку, очень сложно.
Что же делать с проверками по факту смерти? На наш взгляд, можно использовать возможности, предоставленные действующим законодательством, для придания проверкам процессуальной формы. Так, при поступлении сообщения, например, о факте суицида сотрудники милиции могут провести первоначальную проверку, используя полномочия, предусмотренные ст. 11 Федерального закона «О милиции». К сожалению, прокуратура в данном случае лишена возможности проведения проверок на основании полномочий, предоставленных ст. ст. 22, 27 Закона о прокуратуре.
Получив сообщение о смерти гражданина, вызвав следователя прокуратуры и проведя осмотр места происшествия, установив отсутствие очевидных признаков преступления, сотрудники ОВД проводят проверочные действия для установления признаков преступления, зарегистрировав материал в ЖУИ. Если в ходе их проведения установлены признаки преступления, то составляется рапорт в порядке ст. 143 УПК и перерегистрированный в КУС материал по подследственности направляется в прокуратуру в соответствии со ст. ст. 145, 151 УПК для принятия процессуального решения. Если же признаков преступления не обнаружено, то материал проверки без принятия процессуального решения приобщается к специальному номенклатурному делу.
Плюсы очевидны — это составление рапорта при установлении признаков преступления в полном соответствии с требованиями УПК, отсутствие жестких трех — и десятидневных сроков, установленных ст. 144 УПК, так как проверяется не сообщение о преступлении и не в рамках ст. 144 до момента составления рапорта.
Такая форма проверок непривычна только на первый взгляд. Уже сейчас часть информации о совершенных или подготавливаемых преступлениях, поступившая оперативным путем, проверяется не по условиям, установленным ст. ст. 144 — 145 УПК, а в специфических формах и сроках, предусмотренных ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» и ведомственными нормативно-правовыми актами. В процессуальную форму проверка переходит только при составлении рапорта о выявлении признаков преступления и регистрации его в КУС.
Раз уж выше речь шла о ведомственном нормотворчестве и толковании, нельзя не упомянуть Инструкцию о порядке приема, регистрации и рассмотрения в органах прокуратуры Российской Федерации сообщений о преступлениях, утвержденную Приказом Генерального прокурора РФ от 21 октября 2003 г. Похвальная попытка детально регламентировать процесс проверки и принятия решений в порядке ст. ст. 144 — 145 УПК в органах прокуратуры натолкнулась на его недоработанность, неоднозначное толкование содержащихся в Кодексе положений.
Не буду останавливаться на вопросах, возникающих при изучении Инструкции, по поводу ее конкретных предписаний. Возможные недочеты будут выявлены при практическом применении этого документа и могут быть легко устранены. Однако хотелось бы затронуть тему, вызывающую повышенный интерес на местах, а именно невозможность вынесения постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела помощниками прокуроров и прокурорами отделов и управлений. В соответствии с п. 4.1 Инструкции помощники прокуроров, прокуроры отделов и управлений не обладают правомочиями на вынесение процессуальных решений в порядке ст. 145 УПК, но могут в исключительных случаях проводить проверку и готовить по ее результатам проекты решений, представляемые прокурору или его заместителю. Это положение является неоспоримым руководством к действию. Приказ издан — надо подчиняться. Но возникает вопрос о мотивах принятия такого решения.
От некоторых практических работников приходилось слышать, что происшедшее связано прежде всего с невозможностью вынесения помощниками прокуроров постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела. Появился даже термин «процессуально неуполномоченные лица». При этом делается ссылка на ч. 1 ст. 148 УПК, где зафиксировано, что это процессуальное решение принимается прокурором, следователем, органом дознания или дознавателем. Дескать, прокурор в данном случае — это городской, районный и приравненный к ним прокурор или его заместитель.
Выскажу свое субъективное мнение. Действительно, в ч. 6 ст. 37 УПК указано, что полномочия, предусмотренные этой статьей, осуществляются прокурорами района, города, их заместителями и приравненными прокурорами. Однако представляется, что эти требования распространяются именно на надзорные полномочия, предусмотренные п. п. 1 — 16 ч. 2 ст. 37 УПК. Только горрайпрокуроры и их заместители уполномочены на перечисленные действия. Но во всех остальных случаях при определении понятия «прокурор» следует руководствоваться, на наш взгляд, п. 31 ст. 5 УПК, и тогда, с учетом содержащейся отсылки к Закону о прокуратуре, получается, что помощник прокурора обладает правомочиями на вынесение постановления об отказе в возбуждении уголовного дела.
Еще один аргумент в пользу того, что принятое Генеральной прокуратурой РФ решение о запрете помощникам прокуроров и прокурорам отделов и управлений принимать процессуальные решения по итогам проверок никак не связано с якобы имеющимся в ч. 1 ст. 148 УПК запретом, следующий. Как было сказано выше, согласно п. 4.1 Инструкции, эти лица сами проверки проводить могут, но не имеют права выносить процессуальное решение. Однако в ч. 1 ст. 144 УПК читаем: «Дознаватель, орган дознания, следователь и прокурор обязаны принять, проверить сообщение о любом совершенном или готовящемся преступлении и в пределах компетенции, установленной настоящим Кодексом, принять по нему решение…». Как видим, о помощниках прокурора также нет ни слова. Почему же в случае, когда дело касается вынесения постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела, в ч. 1 ст. 148 УПК прокурор определяется как городской и районный прокурор и их заместитель, а когда речь идет о самой возможности проведения проверки, в ч. 1 ст. 144 УПК РФ в это же понятие включаются еще и помощники прокуроров, прокуроры отделов и управлений, прокуроры-криминалисты? Из этого ясно, что запрет на принятие процессуальных решений помощниками прокуроров, прокурорами отделов и управлений лежит вне сферы действия УПК, а связан с иными причинами.
Новый УПК на неплодородной к различным нововведениям российской правовой почве приживается с большим трудом. И здесь наша обязанность — безусловно исполнять предписания законодателя, какие бы преимущества и видимую целесообразность ни сулило их нарушение.
Итак, завершая сказанное, можно, посочувствовав правоприменителю, сделать вывод, что УПК в части определения понятия «сообщение о преступлении» нуждается в серьезной корректировке. Поводов, влекущих проведение процессуальной проверки с принятием одного из решений, предусмотренных ст. 145, безусловно должно стать количественно и качественно больше, чем поводов к возбуждению уголовного дела, предусмотренных ч. 1 ст. 140 УПК. Необходимо закрепление в Кодексе норм, регламентирующих процесс преобразования поступившей в правоохранительные органы информации, не содержащей достаточных признаков уголовно наказуемого деяния, в сообщение о преступлении.
