(Алексеев В. И.) («Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление», 2006, N 1)
УЧАСТИЕ ПРОКУРОРСКОГО НАДЗОРА В МЕСТНОМ ТЮРЕМНОМ УПРАВЛЕНИИ В ПОРЕФОРМЕННЫЙ ПЕРИОД (1879 — 1917 ГГ.)
В. И. АЛЕКСЕЕВ
Алексеев В. И., кандидат исторических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права ИГиП ТюмГУ.
В управлении местами лишения свободы со стороны прокурорского надзора в России можно условно выделить два периода: деятельность прокурорского надзора в местах лишения свободы, когда они находились в составе Министерства внутренних дел до 1895 года, и с 1896 года — когда тюремное ведомство переходит под юрисдикцию Министерства юстиции. Раскрывая первый период деятельности прокурорского надзора в местах лишения свободы и его управленческую функцию, подчеркнем, что круг ведомства чинов прокурорского надзора составляли: а) принятие надлежащих мер по наблюдению за правильностью оснований к задержанию каждого из заключенных и порядком содержания их в установленном месте (ст. 10, 11 Уст. Угол. Суд.); б) просмотр и отправление бумаг, направленных содержащимися под стражей; в) разрешение свиданий с подследственными арестантами и надзор за содержанием их в отдельной камере, когда это по ходу следствия представлялось необходимым (прим. 2 к ст. 1189. Т. II. Изд. 1876 г.; ст. 163, прим. 3, 164 — 166 и 500. Т. XIV. Уст. Сод. Страж. по прод. 1876 года) <1>. Все, что относилось за эту узкую сферу, относилось, по мнению Министерства внутренних дел, к компетенции полицмейстеров и исправников, губернаторов и градоначальников, с которыми прокурорскому надзору и предоставлялось общаться в тех случаях, когда он случайно натолкнется на какие-либо неправильности или даже злоупотребления тюремных властей. Прокурорам судебных палат сверх обязанностей собственно по этой должности присваивали обязанности и звание вице-президентов всех губернских палат того округа, где они находились, комитетов общества попечительного о тюрьмах (ст. 76) <2>. Кроме того, в состав «наблюдаемых комиссий» и особого совещания о применении условно-досрочного освобождения (ст. 7) <3> назначалось одно из лиц прокурорского надзора, исключительно для наблюдения за местами заключения. Таких комиссий установлено законом образовать четыре: 1) в Санкт-Петербурге по одной: а) для дома предварительного заключения и С.-Петербургской тюрьмы; б) для исправительно-арестантского отделения и пересыльной тюрьмы; в) для арестантских помещений при полицейских домах; 2) в Москве по одной: а) для губернской и исправительной тюрем; б) для женского отделения губернской тюрьмы; в) для центральной пересыльной тюрьмы и тюремной больницы; г) для арестантских помещений при полицейских домах (ст. 51 Уст. Сод. Страж.) <4>. Прокуроры осуществляли наблюдение за размещением подследственных арестантов и за содержанием их в отдельных камерах. «Лица местного прокурорского надзора имели, во всякое время, беспрепятственный вход в тюрьмы гражданского ведомства, но с тем, чтобы они имели всегда при себе билет, служащий удостоверением их личности» (ст. 18) <5>. К вопросу об участии прокурорского надзора в местном тюремном управлении в России вновь вернулись, когда тюремная часть была передана в ведомство Министерства юстиции на основании высочайшего Указа 13 декабря 1895 года. Участие лиц прокурорского надзора в наблюдении за тюремной частью определялось тем основным правилом, что чины прокуратуры обязаны следить за исполнением в тюрьмах всех требований закона относительно содержания арестантов под стражей. В соответствии с этим в случае обнаружения нарушения правил о содержании заключенных в одиночных кельях, о занятии их работами, о наложении оков и дисциплинарных мер взыскания, о разрешении арестантам переписки, свидания, ношения собственной одежды и т. п. чинам прокурорского надзора должно быть предоставлено право требовать непосредственно от управлений местами заключения устранения отмеченных недостатков <6>. Высшими представителями генерал-прокурора на местах — прокурорам судебных палат — предоставлялось право по поручению министра юстиции и по собственному усмотрению лично осуществлять контроль за делопроизводством губернских тюремных управлений и управлений мест заключения. Замечания о допущенных отступлениях от установленных правил прокуроры предлагали устранить начальникам губернских тюремных управлений, и когда признавали нужным — представлять министру юстиции по Главному тюремному управлению <7>. Прокурор участвует также в применении к арестантам дисциплинарных взысканий. Так, на подследственных арестантов и на содержащихся под стражей неисправных должников дисциплинарные меры, кроме выговора, могли быть наложены не иначе, как с согласия лица прокурорского надзора (ст. 399 Уст. Сод. Страж. по прод. 1912 г.). О всяком наложении на арестанта, в предупреждение побега, кандалов начальникам мест заключения предписывалось доводить до сведения надлежащего лица прокурорского надзора (ст. 407, 410, 411 Уст. Сод. Страж. по прод. 1912 г.) <8>. На прокурорский надзор возлагался действующим законодательством просмотр подаваемых арестантами официальных бумаг и прошений (ст. 232 — 234 Уст. Сод. Страж.) <9>. В частности, в I Департамент Министерства юстиции была отправлена копия представления прокурора Тобольского суда — прокурора Омской судебной палаты от 18 ноября 1906 года, N 13925. В ней сообщалось по делу ссыльнокаторжных Яна Нальберского и Лукьяна Тонковиде, обвиняемых в покушении на поджог Тобольской каторжной тюрьмы N 1, и одновременно выслан апелляционный протест за N 13924, который соответствовал данным судебного следствия ст. 1610.3 Ул. Нак., по которой они были оправданы <10>. В очередном донесении прокурорского надзора окружных судов о происшествиях в тюрьмах прокурор Гродненского окружного суда — прокурор Виленской судебной палаты от 10.12.1905 N 13120 сообщал на имя министра юстиции о побеге арестантов. Арестанты в количестве 23 человек 04.12.1905 между 3 — 4 часами пополудни, воспользовавшись небрежным отношением дежурного надзирателя к исполнению своих служебных обязанностей, вышли из камер, проникли в пустую камеру N 6 так называемого запасного коридора. В этой камере пробили отверстие в потолке, вышли на чердак, затем через слуховое окно на крышу и на связанных простынях спустились во двор примыкающего к тюрьме костела. Из числа бежавших 13 человек каторжан и 10 арестантов других категорий. Предварительное следствие по признакам преступления, предусмотренного ст. 309 Ул. Нак., показало: из бежавших 11 человек 7 каторжан и 4 других категорий уже арестованы и вновь заключены под стражу. О степени виновности в побеге арестантов чинов тюремной администрации по распоряжению губернатора проводится дознание <11>. Освобождение от попечения об уездных тюрьмах уездных исправников, в свою очередь, привело к необходимости привлечь к участию в новом местном тюремном управлении чиновников из Министерства юстиции, имеющих постоянное пребывание в уезде и, по своему служебному положению, способных не только постоянно следить за исполнением чинами тюремных управлений и стражи их обязанностей по всем частям внутреннего порядка, хозяйства и отчетности, но и оказывать содействие к удовлетворению со стороны местных установлений законных требований начальника тюрьмы <12>. Таким образом, своеобразие второго периода деятельности прокурорского надзора состоит в его активности за исполнением наказания в местах лишения свободы по всем пунктам закона о содержащихся под стражей, так как в результате тюремных преобразований полицейским учреждениям, попечительным обществам о тюрьмах отводилась пассивная роль. Согласно действующему законодательству и указаниям министра юстиции деятельность чинов прокурорского надзора по тюремной части состояла в наблюдении за правильностью как оснований к задержанию каждого из заключенных, так и самого содержания их под стражей, и чины эти должны потому неуклонно воздерживаться от каких-либо непосредственных распоряжений в местах заключения, сообщая о неправильностях и злоупотреблениях по предметам непосредственного управления тюрьмами и тюремного хозяйства губернатору или губернскому тюремному инспектору в местностях, где инспекции введены (Цир. МЮ-ГТУ 25.02.1908) <13>. Статьями 407, 410, 411 Уст. Сод. Страж. вменялось в обязанность начальникам тюрем доводить до сведения подлежащего лица прокурорского надзора о всяком наложении наказания на арестанта, в предупреждение побега, кандалов. Между тем анализ изучения причин совершения побегов показал, что не каждый побег или кратковременная отлучка юридически грамотно квалифицировались, а следовательно, возникали коллизии относительно одного и того же факта нарушения тюремного режима арестантом. В связи с этим министр юстиции дал следующее разъяснение, относительно арестантов, отлучившихся из-под стражи до отбытия определенного судом наказания и задержанных после ухода из-под стражи: тюремное начальство при участии прокурорского надзора должно расследовать, последовал ли такой уход с целью побега или имел свойство временной отлучки с иной целью, и что в первом случае арестанты подлежат действию последней части ст. 968 Уст. Угол. Суд., а во втором случае — последствий, указанных в ст. 395 и 397 Уст. Сод. Страж. по прод. 1905 г. (Цир. МЮ-ГТУ N 71, 28 ноября 1914 года) <14>. На практике при производстве подобных расследований мнения тюремного начальства и прокурорского надзора иногда не совпадали, как подчеркнуто в циркуляре. При этом тюремное начальство в некоторых случаях признавало правильным применять к данному арестанту, ушедшему из-под стражи, ст. 141 Уст. Сод. Страж., считая его уход совершенным с целью побега, представители же прокурорского надзора находили справедливым признать уход арестанта последовавшим с иной целью, и наоборот. О таких возникавших на практике затруднениях и разномыслиях между тюремным начальством и прокурорским надзором относительно нарушенного состояния и скорого наказания бежавшим арестантам министр юстиции признавал, что все сомнения и затруднения, возникающие при восстановлении срока наказания бежавшим арестантам, подлежат разрешению окружными судами в порядке ст. 955 Уст. Угол. Суд. «Возникшие разногласия, — далее говорится в циркуляре, — между тюремной администрацией и прокурорским надзором надлежит разрешать губернским инспекторам, которые входят в сношение с прокурорами соответствующих окружных судов, от которых будет зависеть дальнейшее направление таких дел в порядке упомянутой статьи Устава уголовного судопроизводства» <15>. Таким образом, деятельность прокурорского надзора прошла ряд ступеней развития, прежде всего связанных с подчинением мест лишения свободы сначала Министерству внутренних дел, а затем Министерству юстиции. Более тесная связь тюремных учреждений с судебными в рамках одного министерства — Министерства юстиции давала большую пользу в деле переустройства тюремной части. Распоряжения чинов прокурорского надзора в устранении отмеченных недостатков, допущенных в местах заключения, состоящих в заведывании тюремного управления, обязательны для управлений этих мест.
Список литературы
1. РГИА. Ф. 1405. Оп. 75. Д. 4150. Л. 66; цир. ГТУ N 1204, 12 июня 1879 г. 2. См.: Устав о содержащихся под стражей, изд. 1890 г. СПб., 1895. С. 20. 3. ПСЗ. N 32241. 4. См.: Свод законов Российской империи. Т. XIV. По прод. 1895 года. СПб., 1895. С. 112. 5. Устав о содержащихся под стражей. С. 7. 6. РГИА. Ф. 1409. Оп. 6. Д. 89. Л. 31, 32 об. 7. Там же. Л. 12. 8. См.: Познышев С. В. Очерки тюрьмоведения. М., 1915. С. 264. 9. См.: Устав о содержащихся под стражей. С. 50 — 51. 10. РГИА. Ф. 1405. Оп. 108. Д. 4788. Л. 78. 11. Там же. Л. 16. 12. РГИА. Ф. 1409. Оп. 6. Д. 89. Л. 32. 13. См.: Познышев С. В. Указ. соч. С. 263. 14. ТФ. ГАТО. Ф. 18. Оп. 1. Ед. хр. 51. Л. 28. 15. Там же. Л. 28 об.
