(Мельниченко Р. Г.) («Адвокатская практика», 2006, N 5)
ПРАВО СОКРАТА НА АДВОКАТА
Р. Г. МЕЛЬНИЧЕНКО
Жизнь древнегреческого философа Сократа привлекает к себе внимание многих исследователей. Особый же интерес как историков, так и всех тех, кто интересуется историей философии, вызывает смерть Сократа. Необычные обстоятельства этой насильственной и одновременно героической смерти давно стали объектом научного изучения представителей различных отраслей знаний. Попробуем посмотреть на обстоятельства смерти Сократа с позиции поверенного права, т. е. с позиции современной адвокатуры и адвокатской деятельности. Как известно, Сократ был привлечен к ответственности за то, что не чтит богов, которых чтит город, а вводит новые божества, и повинен в том, что развращает юношество. Результатом судебного разбирательства стало вынесение Сократу обвинительного приговора и назначение наказания в виде смертной казни. Проанализировав письменные свидетельства очевидцев этих событий и исторические исследования, мы пришли к однозначному выводу: осуждение и смерть Сократа есть следствие его отказа от юридической помощи. Кратко опишем общее положение дел с уголовной защитой в Древней Греции во время разворачивания главного события — суда над Сократом. В VI — V вв. до н. э., в эпоху расцвета афинской демократии, появляются отдельные лица, профессионально оказывающие юридическую помощь гражданину, привлекаемому к уголовной ответственности, — логографы, синегоры и прагматики. Логографы — «писатели речей». Их деятельность осуществлялась на возмездной основе и ставила перед собой основную цель — помогать удачному ведению дела в суде. Такая работа осуществлялась путем сбора материалов по делу, указания судебной инстанции, рассмотрению которой подлежало дело, избрания наиболее «выгодного» вида жалобы, а в случаях, когда наказание не было установлено законом, — определением подходящей меры наказания, а также написанием текста речи, который клиент затем произносил в суде. Синегоры — «помогающие ораторы» — лица, искушенные в ораторском искусстве, произносящие речь в защиту своего клиента. Первоначально это были родственники обвиняемого, а затем право произнесения защитительной речи перешло к друзьям или просто профессиональным ораторам. Потребность афинского общества в судебных ораторах призвала к жизни целое направление в социальной жизни — софизм. Софисты — это лица, которые за вознаграждение обучали мастерству судебного спора. Как известно, софистская школа послужила базой для возникновения философии. Осмелимся сделать следующий вывод: адвокатская деятельность наравне с религиозной послужила движущей силой зарождения и развития философии. Прагматики — особый класс юрисконсультов, которые сопровождали ораторов в суд и консультировали их по юридическим вопросам в ходе процесса. Прагматики по роду своей деятельности наиболее близки к современному пониманию адвоката и его труда. Анализ процесса над Сократом мы проведем на основании работ двух наиболее известных авторов: ученика Сократа — Платона <1> и античного историка-философа Диогена Лаэртского <2>. ——————————— <1> Платон. Собрание сочинений в 4 т.: Т. 1 / Под общ. ред. А. Ф. Лосева и др. Пер. с древнегреч. М., 1990. <2> Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов / Пер. с древнегреч. М. Л. Гаспарова. М., 1998.
Для начала рассмотрим тактику обвиняющей стороны в деле Сократа. Согласно описаниям Диогена Лаэртского, процесс против Сократа готовили три юриста. Основная суть уголовного процесса Древней Греции заключалась в произнесении речей. В роли логографа, т. е. составителя речи, выступил софист Поликрат. С самим обвинением против Сократа выступал Милет. Он же выступил с первой речью перед судьями. После первой речи произносилась вторая речь, девтерология, которую произносил синегор. В роли синегора со стороны обвинения выступил Полиевкит, по свидетельству Платона — Анит. Всю нужную подготовку к процессу устроил демагог Ликон. На этом примере мы наблюдаем узкую профессиональную специализацию адвокатов Древней Греции. Один профессионал готовит речь, другой ее произносит. При этом они не отвлекаются на само ведение дела, которым, в свою очередь, занимается третий специалист. Такой профессиональный подход к делу и не снился современным российским адвокатам, которые «и швец, и жнец, и на дуде игрец». Сами тексты обвинительных речей по делу Сократа до нас не дошли. Об их качестве мы можем судить только по их результатам да по разрозненным сведениям о них в защитительной речи самого Сократа. В своей речи Сократ признал: «…меня касается, то от их речей я чуть было и сам себя не забыл: так убедительно они говорили». Что же Сократ? Как он выстроил свою защиту по явно надуманным обвинениям? Создается такое общее ощущение, что своей защитой он провоцировал обвинительный приговор. Но, с другой стороны, сколько бы ни говорил Сократ в своих защитительных речах о готовности умереть, в его речи отчетливо прослеживается его явное желание жить. В нем как бы борются два желания: защитить себя и в то же время не потерять лицо и остаться философом в собственном понимании. Так, для Сократа юристом Лисием была написана защитительная речь. Философ, прочитав ее, сказал: «Отличная у тебя речь, Лисий, да мне она не к лицу», — ибо слишком явно речь эта была скорее судебная, чем философская. Сократ, судя по всему, готовился не к судебному заседанию, а к философскому дискурсу. При этом Сократ отверг помощь юриста. В то же время медвежью услугу в судебном заседании оказал ему его ученик, будущий великий философ Платон. Платон, будучи другом Сократа, выступил в роли синегора. Не будучи профессиональным юристом и оратором, во время суда Платон взобрался на помост и начал говорить: «Граждане афиняне, я — самый молодой из всех, кто сюда всходил…», но судьи закричали: «Долой! Долой!» Что хотел сказать Платон таким вступлением своей так и не произнесенной речи? Или он хотел возвеличить себя: вот, дескать, какой я молодой, а уже защищаю великого Сократа, или хотел вызвать к себе жалость как к оратору, апеллируя к своей молодости. В любом из двух вариантов — это чудовищное юридическое невежество или банальное пренебрежение интересам своего клиента. Диоген Лаэртский напрямую связывает обвинительный приговор с этой выходкой попробовавшего себя в роли адвоката Платона. При этом сам Платон в своем произведении «Апология Сократа» ни словом не упоминает об этом эпизоде. Сами же речи Сократа в суде прекрасны с философской точки зрения, но полны ошибок с позиции защиты. Речь Сократа не воспринималась судьями. Во время своего выступления Сократ постоянно обращается к судьям: «А вы помните, о чем я вас просил вначале, — не шуметь, если я буду говорить по-своему». Основная риторическая ошибка Сократа заключалась в постоянном предсказывании своего поражения: «И если что погубит меня, так именно это; не Мелет и не Анит, а клевета и недоброжелательство многих — то, что погубило уже немало честных людей, думаю, что и еще погубит». Как можно убедить других, будучи уверенным в проигрыше дела? С одной стороны, Сократ ищет сочувствия у судей: указывает на свои военные заслуги перед полисом, говорит о своей семье, детях, постоянно подчеркивает свою бедность. С другой стороны, к судьям — гражданам Афин он обращается со следующими словами: «В самом деле, если вы меня убьете, то вам нелегко будет найти еще такого человека, который, смешно сказать, приставлен к городу как овод к лошади, большой и благородной, но обленившейся от тучности и нуждающейся в том, чтобы ее подгоняли». У нас лично после таких слов возникло бы только одно желание — прихлопнуть этого назойливого овода. Во время второй части процесса, когда судьи стали определять Сократу кару или пеню, он предложил уплатить штраф в размере двадцать пять драхм (ничтожно малая сумма). Судьи зашумели, а он сказал: «По заслугам моим я бы себе назначил вместо всякого наказания обед в Пританее». В современном понимании эту ситуацию можно обрисовать следующим образом: человека осудили за преступление, а он требует за это у суда государственную награду — орден «Герой России». Сократу в судебном процессе очень не хватало профессионального юриста и оратора. В своей речи он пытается опровергнуть юридическую несостоятельность обвинения, всю его противоречивость и нелогичность. Это — одно из самых сильных с юридической точки зрения мест в речи Сократа. Но само построение речи и используемые в ней риторические приемы в большинстве случаев неудачны и сводят на нет всю логику рассуждений Сократа. Если бы подобный обвинительный приговор вынесли в современной России, он был бы бесспорно отменен кассационной инстанцией на основании нереализованного подсудимым права на квалифицированную юридическую помощь.
