(Шагиева Р. В.) («Журнал российского права», 2004, N 10)
ПРАВОВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ И ЕЕ РАЗНОВИДНОСТИ В СОВРЕМЕННОМ РОССИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ
Р. В. ШАГИЕВА
Шагиева Розалина Васильевна — декан юридического факультета Российской правовой академии Министерства юстиции РФ, доцент, кандидат юридических наук.
В юридической литературе достаточно подробно рассмотрены специфические характеристики юридической деятельности <*>, тем не менее практически не имеется исследований, анализирующих соотношение правовой и юридической деятельности. Поэтому первым шагом в этом направлении может стать уточнение смысла каждого из этих понятий. С точки зрения субъектного состава категория «правовая деятельность» шире категории «юридическая деятельность», поскольку призвана охватить не только действия публичных субъектов, осуществляющих государственную власть, но и всех юридических и физических лиц, гарантированные и охраняемые государством <**>. Однако вряд ли будет правильным рассматривать соотношение правовой и юридической деятельности как целого и части. Термины «юридический» и «правовой» выводятся из различных смысловых значений. ——————————— <*> См.: Теория юридического процесса / Под общ. ред. В. М. Горшенева. Харьков, 1985. С. 37 — 38; Шагиев Б. В. Юридическая деятельность в современном российском обществе (теоретико-правовой аспект). М., 2002 и др. <**> См.: Политико-правовые средства обеспечения перестройки / Под ред. И. А. Тарханова. Казань, 1990. С. 15 — 17.
Впервые на это обратила внимание Л. В. Петрова, по мнению которой попытка отождествить слова «юридический» и «правовой» этимологически и теоретически несостоятельна. Для обоснования своей позиции автор ссылается на авторитет римских юристов и утверждает, что слово jus (право) происходит от justitia (правда, справедливость). А вот термин «юридический» происходит от лат. juridious, то есть судебный <*>. Однако ознакомление с латинским текстом Дигест Юстиниана и их новейшим переводом <**> не дает оснований для такого противопоставления. Наоборот, в этом издании на с. 87 русского перевода дана любопытная редакторская сноска: «Слово jus («право») имеет иногда значение, близкое к значению слова «суд». Кроме этого, приводимое Л. В. Петровой высказывание Юлиана: «Тому, что установлено против смысла ПРАВА, мы не можем следовать как ЮРИДИЧЕСКОМУ правилу» по-латыни звучит так: «In his quae contra rationen IURIS constituta sunt, non possumus sequi regulam IURIS» (здесь и далее выделено мной. — Р. Ш.). Как видим, в латинском написании здесь нет противопоставления правового и юридического, да и в русском переводе это высказывание относится к более глубокой проблеме юриспруденции. Поскольку Л. В. Петрова решала в своей статье (как следует из ее названия) задачу сопоставить право естественное и право позитивное, то ее усилия в этом отношении могут рассматриваться как успешные. Общеизвестно, что римляне уже различали эти понятия. Понятно, что автор статьи не считает, что все правовое относится только к естественному праву, а все юридическое — к позитивному. С Л. В. Петровой можно согласиться лишь в одном: римляне этимологически различали «право» и «закон» (lex). ——————————— <*> См.: Петрова Л. В. О естественном и позитивном праве // Государство и право. 1995. N 2. С. 36. <**> См.: Дигесты Юстиниана / Отв. ред. Л. Л. Кофанов. М., 2002. С. 80 — 111.
Как нам представляется, римляне использовали в одном смысловом и этимологическом поле слова: право, юстиция, юрисдикция, права, судебный, юридический, юриспруденция и др. Во всяком случае, при переводах на русский язык слово jus всегда переводится как право, а вот iuris, juridious и т. п. — в разных контекстах переводят и как правовой, и как юридический, и как судебный. В русском языке слово «юридический» — заимствованное, иностранное. Например, в одном из толковых словарей русского языка прямо указано его происхождение от лат. juridicus <*>. А вот русское слово «право» этимологически нельзя вывести из латыни. Его смысловое пространство очерчивается однокоренными словами: СПРАВЕДЛИВОСТЬ, ПРАВЬ, ПРАВДА, ПРАВЕДНЫЙ, ПРАВИЛЬНЫЙ, ПРАВИЛА и др. ——————————— <*> См.: Толковый словарь русского языка / Под ред. Д. Н. Ушакова. М., 2000. Т. 4. С. 1447.
Древние славяне имели весьма развитую систему мифологического осмысления мира, характеризующуюся в духовном отношении высокой индивидуальностью и значительной предправовой продвинутостью <1>. В последнее время появилось много исследований, посвященных ранним этапам формирования российской государственности и правовой системы. В частности, заслуживают внимания в связи с обсуждаемым вопросом следующие утверждения: «От понятия «Веды» происходят слова: «ведать», «поведать», «сведения», «проповедь» «заповедь»… «поведение», «СПРАВЕДЛИВОСТЬ»… и пр.». Рассматривая далее одну из ипостасей бытия в ведической религии древних славян, цитируемый автор пишет: «Правь — правящая или управляющая ипостась бытия. Правь — это система всеобщих законов и правил, установленная Сварогом <2>, по которой устроен мир и в соответствии с которой надо жить правильному хорошему человеку. Жить по Прави — это правильно думать, правильно говорить и правильно делать. Отсюда происходят слова «правда», «правдивый», «правый», «правила», «правильный», «справедливый», «праведный» (правильной веды)» <3>. Не менее интересно, что древние славяне не только различали слова «право» и «закон», но и противопоставляли их: «Само слово «закон» означает «за пределами кона», т. е., как пишет известный исследователь русского языка И. И. Срезневский, за пределами традиций. Если общество живет по принципам кона, а не по предписаниям (указам, постановлениям, законам), то оно более жизненно» <4>. ——————————— <1> См.: Мифы древних славян. Велесова книга. Саратов, 1993. <2> Бог неба, родоначальник славянских богов. <3> См.: Истархов В. А. Удар русских богов. М., 2001. С. 218, 225 — 226. <4> Шемшук В. А. Этическое государство. М., 2001. С. 34. Об этом пишет и В. А. Истархов: «В глубокой древности, в период золотого века человечества, люди жили не по законам, а по божественным канонам. Слово «кон» — это круг, сердцевина. Слово «закон» — это то, что ЗА этим кругом, за коном». См.: Указ. соч. С. 379.
Возникает вполне закономерный вопрос: если в русском языке уже давно имелось собственное слово «право», отражающее существующее правовое пространство, а также было известно слово «закон», то для отражения какой относительно новой реальности потребовалось заимствование слова «юридический»? Россия имела самостоятельный путь правового развития и длительное время не участвовала в процессе зарождения и формирования европейского права. Лишь значительно позднее, выйдя на путь западной правовой традиции, Россия воспринимает многие ее черты <*>. В. А. Туманов считает, что только после реформ 60-х годов XIX века в России начинается активный процесс развития юридической профессии, юридической науки, юридического образования <**>. ——————————— <*> См.: Берман Г. Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. М., 1994. С. 24 — 25. <**> См.: Туманов В. А. О правовом нигилизме // Советское государство и право. 1989. N 10. С. 10 — 27.
Исходя из этих обстоятельств, следует полагать, что термин «юридический» понадобился в русском языке не как равнозначный уже имеющемуся слову «правовой» и не как выводимый из значения «судебный», а для обозначения чего-то нового, связанного с появлением юристов-профессионалов. Достаточно заглянуть в соответствующий специализированный словарь, где слово «юридический» трактуется следующим образом: «1. Соотносящийся по знач. с сущ. юрист, связанный с ним. 2. Предназначенный для подготовки юристов, работников юстиции. 3. Связанный с правом, правоведением; правовой. 4. Связанный с работой юриста, юристов. 5. Состоящий из юристов» <*>. ——————————— <*> Ефремова Т. Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный словарь. М., 2000. С. 1072. В связи с этим можно согласиться с определением юридической деятельности как деятельности профессиональной (см.: Юридическая деятельность: сущность, структура, виды: Сб. научн. тр. Ярославль, 1989. С. 12).
Возвращаясь к вопросу о соотношении правовой и юридической деятельности, можно сделать следующий, весьма предварительный вывод. Категория «правовая деятельность» необходима для фиксации всех деяний, признаваемых нашим обществом и государством правильными, справедливыми, какими бы субъектами они ни осуществлялись. Юридическая же деятельность должна осуществляться лишь на профессиональной основе, юристами, поскольку связана со специальными операциями по поводу правовых явлений, требует особых навыков и умений. В связи с проводимым разграничением правовой и юридической деятельности становятся понятными разногласия, проявившиеся в юридической литературе по поводу предметного характера правовой деятельности. Ряд авторов достаточно долго придерживались мнения о том, что «практическая правовая деятельность не имеет своего самостоятельного предмета, отличного от деятельности в области производства (вещный характер предмета), в области политики (предметом которой являются учреждения), в области социальной жизни (предметом которой является уровень биосоциальной жизни и т. д.)» <*>. ——————————— <*> Раскатов Р. В., Ткаченко Ю. Г. Проблемы общей теории государства и права. М., 1977. С. 7.
Не все были согласны с этой позицией: «В данном случае упускается из вида предметный характер правовых норм и других нормативно-логических конструкций. Срабатывает привычный стереотип об идеальном, «прозрачном» содержании норм. Между тем в действительности нормативно-логические конструкции имеют предметную, чувственно воспринимаемую знаковую (прежде всего речевую, устную или письменную) оболочку. Знаковые предметы (например, нормативные акты, иски, судебные решения, сделки) являются продуктом деятельности, «опредмеченной» в них. Эту деятельность, которая несет в себе информацию и волеизъявления субъектов по поводу другой деятельности (т. е. той, которая регулируется), следует рассматривать как правовую разновидность социальной деятельности. В ходе правовой деятельности создаются, закрепляются, защищаются нормы, постоянно «воссоздается» право» <*>. ——————————— <*> Вершинин А. П. Соотношение категорий «правовое поведение» и «правовая деятельность» // Юридическая деятельность: сущность, структура, виды. Ярославль, 1989. С. 37.
В данном споре не будет победителей, если признать правовую деятельность в качестве деятельности ПРАКТИЧЕСКОЙ, а деятельность, о которой, называя ее юридической, пишет А. П. Вершинин, рассматривать как ТЕОРЕТИЧЕСКУЮ. Тем более что и те ученые, которые отказывают правовой (практической) деятельности в предметной самостоятельности, не делают этого в отношении деятельности по изданию нормативных и индивидуальных актов, относя ее к деятельности интеллектуальной, теоретической, и даже именуют ее «чисто юридической», как бы имеющей своим предметом только право <*>. В этом случае различие между теоретической (духовной) и практической деятельностью рассматривается с философских позиций. В отечественной науке в прежние годы часто приводились слова К. Маркса: «ЗАКОНОДАТЕЛЬНАЯ функция есть воля не в ее практической, а в ее теоретической энергии. ВОЛЯ не должна здесь утверждать себя ВЗАМЕН ЗАКОНА: ее роль в том именно и заключается, чтобы ОТКРЫТЬ и СФОРМУЛИРОВАТЬ действительный закон» <**>. ——————————— <*> См.: Раскатов Р. В., Ткаченко Ю. Г. Указ. соч. С. 6, 11. <**> Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 359.
Думается, что такое противопоставление помогает понять, почему юридическая деятельность как деятельность теоретическая осуществляется предпочтительно профессионалами-юристами (либо профессионалами-политиками). Правовая деятельность как деятельность практическая представляет собой определенный вид социальной активности, мотивированно осуществляемой субъектами в различных сферах общественной жизни в целях удовлетворения их разнообразных потребностей способом, признаваемым обществом и государством правильным, справедливым, а также, в случае необходимости, — и юридически значимым. Правовая деятельность в современном обществе не может обходиться без деятельности юридической, обеспечивающей первой необходимую степень «признания». Именно в ходе юридической деятельности создаются правовые тексты, в которых официальные эталоны правовой деятельности возводятся в ранг обязательных (в том числе и для самой юридической деятельности, и для политико-правовой). Таким образом, юридическая деятельность (правотворческая, правоприменительная и т. д.), будучи в основной своей массе в современном обществе также «правовой», организованной посредством процедурных или процессуальных норм, осуществляется путем принятия государственно-властных решений как общего, так и индивидуального характера. Значительную роль при этом играет профессиональная и теоретико-прикладная составляющая. Рассматривая виды правовой деятельности, следует помнить, что под деятельностью в философской и социологической литературе часто понимается не только индивидуальное, но и массовое поведение людей, когда говорится о всей совокупности различных общественных мероприятий, коллективных действий. Поэтому проблема выделения видов правовой деятельности разрешима лишь с учетом последней. Прежде всего внимание привлекает вопрос о разграничении свободной (частной) и несвободной (публичной) деятельности. Характер деятельности определяет субъекта и тип субъекта, ее осуществляющего. В одном случае — свободные частные лица как члены общества (гражданского общества), а в другом — специально созданные (организованные) и предназначенные для определенного функционального типа деятельности публичные органы (органы гражданского общества), прежде всего государственные структуры. В зависимости от типов социальной деятельности (свободная и несвободная) и опосредующих их общественных отношений выделяются две отрасли права — частное и публичное, нормы которых в том или ином сочетании представлены в нормативных правовых актах, предназначенных для регулирования различных сфер жизни общества <*>. ——————————— <*> См.: Попондопуло В. Ф. Система и правовые формы общественных отношений // Правоведение. 2002. N 4. С. 80 — 81, 87.
Однако при внимательном изучении системы российского права в ней обнаруживаются и другие крупные парные подразделения, что позволяет сделать вывод о наличии иных типов правовой деятельности, не менее значимых, чем приведенные выше. В частности, речь идет о таких подсистемах, как материальное и процессуальное право или внутригосударственное и международное право. Сами элементы системы права, которые объединены в данные «парные общности», значительно отличаются друг от друга. И это различие объективно обусловлено специфическими особенностями общественных отношений, входящих в сферу их регулирования <*>. ——————————— <*> См.: Морозова Л. А. Теория государства и права. М., 2002. С. 235 — 239.
Вполне обоснованным представляется выделение следующих типов правовой деятельности, а именно материально-правового и процессуально-правового; международно-правового и национально-правового; публично-правового и частноправового. В рамках предлагаемых типов можно продолжать выделять виды правовой деятельности (например, по отраслевой принадлежности). Однако особенно разработанной выглядит типология юридической деятельности <*>. Тем не менее следует согласиться с доводами ряда авторов о том, что любая классификация имеет смысл, если в ее результате происходит приращение знаний об исследуемом объекте, а также о том, что накопленные данные приводятся в определенную систему, позволяющую более четко отразить его особенности. ——————————— <*> См.: Карташов В. Н. Юридическая деятельность в социалистическом обществе. Ярославль, 1987; Шагиев Б. В. Виды юридической деятельности. М., 2002 и др.
Видимо, имея это в виду, некоторые ученые-юристы утверждали, что правовая деятельность имеет сложную структуру и включает в себя, по крайней мере, такие магистральные направления, как: — общее (нормативное) и индивидуальное правовое регулирование общественных отношений, нуждающихся в юридическом упорядочении со стороны государства; — «обслуживание» такого регулирования путем толкования правовых актов и норм; координации деятельности правотворческих и правоприменительных органов; организации исполнения принятых решений общего и индивидуального порядка; надзора и контроля за правомерностью всех юридически значимых действий, бездействия и решений; предупреждения, пресечения и профилактики правонарушений; изучения, обобщения, объективации и внедрения в повседневную практику положительного опыта правотворчества и правоприменения; — правовые мероприятия сугубо культурно-воспитательного характера; — «результативное» правомерное поведение самих непосредственных участников регулируемых правом общественных отношений, означающее, по существу, саморегуляцию, то есть согласование ими собственного поведения с существующими нормами права и индивидуальными правовыми решениями компетентных органов и должностных лиц, если требовалось вынесение таких актов <*>. ——————————— <*> См.: Фаткуллин Ф. Н. Проблемы общей теории социалистической правовой надстройки. Казань, 1980. С. 85 — 86.
Представляется, что данный функциональный срез вполне может послужить отправной точкой при исследовании основных видов правовой деятельности в современной России. В связи с этим нами выделялось несколько схожих разновидностей правовой деятельности. В частности, к ним можно отнести: осуществление правовых норм в общественных отношениях; разработку и внедрение правовых норм в практику общественной жизни; правовое обучение и воспитание, повышение правовой культуры граждан и общества; правовое исследование (историческое, теоретическое, фундаментальное или прикладное) <*>. ——————————— <*> См.: Мальков Б. Н., Шагиева Р. В. Деятельностно-методологический подход к формированию философии права как учебной и научной дисциплины // Труды МГЮА. Вып. N 7. М., 2001. С. 67.
Для уяснения предлагаемой схемы, в которой находят отражение все существующие типы и виды правовой деятельности, представляется целесообразным затронуть проблему так называемой фактической деятельности, которую отличают от собственно правовой. Чаще всего эту проблему рассматривают в связи с исследованием правовых форм деятельности государства (или правовых способов государственного воздействия на общественные отношения), то есть применительно к юридической деятельности. Но предлагаемый «широкий» спектр направлений правовой деятельности (например, правовые мероприятия сугубо культурно-воспитательного характера, исчерпываемые идеологическим воздействием на людей) свидетельствует о важности данной проблемы и в нашем случае. Итак, обычно правовые формы деятельности государства сравниваются с его фактической деятельностью, непосредственно не влекущей правовых последствий (организационно-массовая, культурно — и политико-воспитательная, учетно-статистическая и др.). Действительно, хотя правотворчество, правоприменение и другие виды юридической деятельности связаны с фактическим разрешением специфических, относительно самостоятельных и разноплановых задач, имеющих общегосударственное значение, тем не менее каждая из них регламентируется различными по своей специфике блоками материальных и процедурно-процессуальных норм и сопровождается (завершается) различными правовыми последствиями. Вне этих видов собственно юридической деятельности любая иная деятельность государства, заканчивающаяся проведением в жизнь законов во всех сферах жизни общества, не может претендовать на чисто юридическую форму, хотя она в решающих чертах и основывается на действующем праве. Такая организационная деятельность, которая не требует полного и строгого юридического оформления, не связана с совершением юридически обязательных актов. Обусловлено это тем, что государство не в состоянии учесть во всех деталях постоянные изменения в динамично развивающемся обществе, закрепить их в системе права, да и не все они требуют скрупулезной юридической регламентации. Сказанное не означает, что организационная деятельность никак не регулируется правом. Она осуществляется в рамках действующего законодательства и в пределах компетенции того или иного органа. Однако (и это принципиально) правом здесь регламентируется лишь общая процедура совершения действий. Организационные действия не нуждаются в издании специальных юридических актов и проводятся в порядке текущей, прежде всего управленческой, деятельности. В то же время как предпосылки, так и результат выполнения организационных действий могут фиксироваться и юридически. В литературе называют следующие направления организационной (фактической) деятельности государства: культурно-массовая, технически-исполнительная, организационно-экономическая деятельность и оборона государства. Помимо собственно организационной деятельности, к неправовым формам относят осуществление материально-технических операций, таких как подготовка материалов для издания юридических актов, составления справок, отчетов, ведение делопроизводства и т. д. <*> ——————————— <*> См.: Шагиев Б. В. Юридическая деятельность как категория общей теории права. М., 2001. С. 14 — 16.
Данный вывод можно распространить и на всю правовую деятельность: «Любая правовая деятельность неотделима от фактической, ее нельзя свести к юридическим формам, лишенным живого содержания, или, наоборот, — к фактическим действиям, оторванным от правовых форм» <*>. Многочисленные организационно-правовые мероприятия, хотя и носящие вспомогательный, дополнительный характер по отношению к собственно правовой деятельности, но оцениваемые в совокупности с последней, приносят ощутимый общественно-политический эффект. Поэтому позитивным представляется предложение не обособлять отдельные разновидности правовой деятельности, а говорить о сложной правовой деятельности, которая включает в себя регулятивные, организаторские и идеолого-психологические способы воздействия на общественные отношения. Сказанное вовсе не означает, что выделение фактических действий, при помощи которых оказывается организационное или идеолого-воспитательное воздействие на общественные отношения, вообще невозможно. Однако следует помнить о том, что юридически оправданные организационные и воспитательные меры всегда предпринимаются «под сенью права». Должное осознание соотнесенности организационных и воспитательных мер с собственно-правовыми способами воздействия на общественные отношения, их неразрывных взаимосвязей в рамках современного общества важно для правильного понимания роли его правовой системы, где организационная и культурно-воспитательная «технология» активности субъектов не может быть оторвана от общих правил «игры», проходящей на правовом поле <**>. ——————————— <*> Фаткуллин Ф. Н. Основы теории государства и права. Казань, 1995. С. 68. <**> См.: Там же. С. 68 — 69.
Чтобы приведенные выводы обрели зримость и вещественную доказательность, хотелось бы в рамках рассматриваемых основных направлений правовой деятельности остановиться на такой ее относительно новой разновидности, как информационно-правовая деятельность. При этом нельзя забывать, что информационная сфера в условиях бурного развития технологий является как фактором прогресса, так и угрозой социальной экологии. Она способна превратиться в стихию, если вовремя не мобилизовать определенные организационные механизмы. Поэтому новая социальная среда, которую еще предстоит освоить с точки зрения и безопасности, и рациональности для социального прогресса, должна включать в себя большее количество аспектов: совокупность информации, информационную инфраструктуру, субъектов, действующих в этой сфере, а также СИСТЕМУ РЕГУЛИРОВАНИЯ ВОЗНИКАЮЩИХ ПРИ ЭТОМ ОБЩЕСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ <*>. Все это настоятельно требует существенного расширения фронта философских, социологических, культурологических исследований, поскольку именно на них, как на социально осмысленном фундаменте, должна строиться правовая система для информационного общества. ——————————— <*> См.: Доктрина информационной безопасности Российской Федерации // РГ. 2000. 28 сент.
Современный этап развития России характеризуется возрастающей ролью информационной сферы, представляющей собой совокупность информации, информационной инфраструктуры, субъектов, осуществляющих сбор, формирование, распространение и использование информации, а также системы правового регулирования возникающих при этом общественных отношений. В настоящее время в России получили широкое распространение новые виды деятельности в глобальных информационных системах и сетях, например Интернет, электронная торговля, образовательная, коммерческая деятельность и т. д. Возникающие при этом наиболее значимые общественные отношения вошли в сферу правового регулирования со стороны конституционного, административного, гражданского и других отраслей права. Например, сбор и обработка персональных данных производится во исполнение конституционных прав и свобод граждан, а порядок деятельности структур, обрабатывающих такую информацию, регулируется нормами конституционного и административного законодательства, так же как и предоставление статистической, отчетной информации, государственных информационных ресурсов. Особо можно отметить роль и значение Федерального закона от 20 февраля 1995 г. N 24-ФЗ «Об информации, информатизации и защите информации» <*>, которым заложены основы правового регулирования отношений во всех важнейших предметных областях информационных процессов, информации и в области информационной безопасности. Все это свидетельствует о том, что в рамках правовой системы России появилась новая грань ее функционирования — информационно-правовая, которая нуждается в расширении, укреплении и совершенствовании на базе теоретического осмысления ее основных закономерностей и тенденций развития. ——————————— <*> См.: СЗ РФ. 1995. N 8. Ст. 609; 2003. N 2. Ст. 167.
В юридической науке уже наметились подходы к определению информационной деятельности <*>. В общетеоретическом плане информационно-правовая деятельность предстает как совокупность всех волеизъявлений субъектов, специально предпринимаемых в информационно-правовой среде, в целях организации удовлетворения их разнообразных информационных потребностей способом, признаваемым обществом и государством правильным, справедливым, а также в случае необходимости — и юридически значимым с точки зрения всех юридических источников информационного права. ——————————— <*> См.: Бачило И. Л. Информационное право: основы практической информатики: Учебное пособие. М., 2001. С. 157 — 158; Рассолов И. М. Теоретические проблемы интернет-права. М., 2002. С. 27 и др.
Главная особенность информационно-правовой деятельности заключается в том, что она носит комплексный характер, так как пронизывает все срезы российского правового пространства — частное и публичное, материальное и процессуальное, внутригосударственное и международное. Это подтверждается всеми исследователями, которые пытались осуществить теоретический анализ информационно-правовой деятельности. И. М. Рассолов отмечает: «Информационно-правовая деятельность различных субъектов права в Интернет носит международную окраску и осуществляется в интересах всех субъектов интернет-отношений, на базе норм международных договоров и национального законодательства». Развитие Интернета, подчеркивает И. М. Рассолов, порождает различные споры между субъектами соответствующих отношений. В свою очередь, разрешение интернет-споров вызывает необходимость уточнения ряда процессуальных положений, например о допустимости совершения процессуальных действий с применением интернет-технологий, а также с возможностью использования в качестве доказательств «сетевых» юридических фактов (событий), которые перестают существовать «в материальной форме». Следует согласиться с мнением данного автора о том, что для более эффективного рассмотрения споров с «сетевой спецификой» должны шире применяться внесудебные способы, в том числе примирительные ПРОЦЕДУРЫ и специализированные третейские суды, а в ряде случаев — административные, моральные и этические ПРОЦЕДУРЫ <*>. ——————————— <*> См.: Рассолов И. М. Указ. соч. С. 28, 82.
В рассматриваемом контексте справедливо и мнение о том, что информационное право не является в чистом виде публичным, оно является также и частным правом, носит смешанный частно-публичный характер, так как «регулирует не только информационные отношения, вытекающие из деятельности государственных органов, средств массовой информации, общественных организаций, а также и частноправовые отношения различных субъектов информационной деятельности с гражданами, с предпринимательскими структурами» <*>. Причем важно отметить, что взаимопроникновение частноправовых и публично-правовых начал в информационной сфере носит не искусственно сконструированный характер, а обусловлено органикой, природой самого информационного пространства. В целом принцип сочетания частного и публичного начала при регулировании информационной деятельности нашел свое закрепление в Окинавской хартии глобального информационного общества. В этом документе подчеркивается: «Частный сектор играет жизненно важную роль в разработке информационных и коммуникационных сетей в информационном обществе. Однако задача создания предсказуемой, транспарентной и недискриминационной политики и нормативной базы, необходимой для информационного общества, лежит на правительствах. Необходимо позаботиться о том, чтобы правила и процедуры, имеющие отношение к информационным и коммуникационным технологиям, соответствовали коренным изменениям в экономических сделках с учетом принципов эффективного партнерства между государственным и частным сектором, а также с учетом транспарентности и технологической нейтральности» <**>. ——————————— <*> Рассолов М. М. Информационное право. М., 1999. С. 10. <**> Окинавская хартия глобального информационного общества // Дипломатический вестник. 2000. N 8.
В связи с тем, что ранее нам представлялось возможным в рамках структур правовой деятельности выделять парные ее типы (публично-правовую и частноправовую, материально-правовую и процессуально-правовую, регламентированную соответственно внутригосударственным и международным правом), полагаем, что в условиях информационного общества неизбежно обособятся еще две вза имодействующих подсистемы правовой деятельности. Таковыми будут выступать ИНФОРМАЦИОННО-ПРАВОВАЯ деятельность (во всех ее существующих на сегодняшний день модификациях и тех, появление которых пока даже трудно предположить) и иная правовая деятельность, обслуживаемая первой. В рамках системы российского права создается (весьма трудно и неравномерно, как и соответствующая информационная среда) еще одна пара ее подсистем — информационно-правовая и традиционно-правовая. Информационное право органично дополняет существующую систему права со всеми ее традиционными отраслями, объединенными в имеющиеся парные подсистемы <*>. ——————————— <*> Из этого предположения вытекает, что формирующееся информационное право претендует на более высокий статус, чем отрасль права. Справедливости ради следует заметить, что идею относительно «особого» положения информационного права в системе права уже давно высказывают специалисты в этой области (см.: Бачило И. Л. Указ. соч. С. 23 — 24; Голоскоков Л. В. Правовые доктрины: от древнего мира до информационной эпохи. М., 2003. С. 172 и др.).
Информационно-правовая деятельность, несомненно, может выступать составной частью любой из разновидностей правовой деятельности. Именно с таких глобальных позиций в юридической литературе рассматриваются вопросы информатизации всей правовой системы, которые охватывают не только нормотворческий процесс, но и процессы правоприменения, формирования и оценки уровня правосознания и правоповедения <*>. В частности, в системе прикладных юридических наук в последнее время успешно развивается правовая информатика, в рамках которой разрабатываются научные проблемы информатизации правотворческой, правоприменительной и правоохранительной деятельности, правовые аспекты информационной безопасности, электронного документооборота, роль сети Интернет в юридической деятельности <**>. ——————————— <*> См.: Бачило И. Л. Глобальная информатизация и право // Факт. Информационно-аналитический журнал. 2000. N 5. <**> См., например: Чубукова С. Г., Элькин В. Д. Основы правовой информатики (юридические и математические вопросы информатики) / Под ред. М. М. Рассолова. М., 2004.
Означает ли это, что информационно правовая деятельность, играя в целом «обслуживающую роль», не должна рассматриваться в качестве самостоятельного направления правовой деятельности и лишь в совокупности с другими собственно правовыми видами способна порождать юридически значимые последствия? В аспекте различения в структуре информационно-правовой деятельности правовых, организационных и идеолого-психологических способов можно указать на явное преобладание двух последних. В целом можно даже отметить ее вспомогательно-посреднический характер. Оценка важности и значимости информационно-правовой деятельности в отрыве от той прикладной роли, которую она обеспечивает в рамках правовой системы совместно с другими направлениями правовой деятельности, лишает ее содержательной ценности. Например, рассматривая возможности Интернета в правовой сфере, А. В. Морозов отмечает, что Интернет позволяет решать проблемы транснациональной передачи данных и сокращает до минимума время, требуемое для представления правовой и иной информации. Внедрение интернет-технологий в правовую систему позволит обеспечить доступ к информационным ресурсам максимальному количеству заинтересованных пользователей (субъектов права) независимо от того, является ли пользователь органом государства, коммерческой организацией или физическим лицом. Это положение важно в контексте реализации прав и свобод человека и гражданина <*>. ——————————— <*> См.: Морозов А. В. Система правовой информатизации Минюста России. М., 1999. С. 348 — 364.
Информационно-правовая деятельность может рассматриваться как самостоятельный вид правовой деятельности, только если она противопоставляется традиционной правовой деятельности, осуществляемой в современном российском обществе. Что же касается ее общей направленности на обслуживание потребностей права, то вряд ли это может послужить основанием для отрицания ее самостоятельности. Как известно, процессуально-правовая деятельность направлена на обслуживание материально-правовой, что не является препятствием для ее выделения в качестве самостоятельной разновидности. К тому же, настаивая на широком (с точки зрения охвата как организационных, воспитательных, так и собственно порождающих правовые последствия волеизъявлений) понимании правовой деятельности в целом, мы оказываемся в состоянии охватить понятием «информационно-правовая деятельность» все ее многообразные проявления и модификации в постоянно расширяющемся информационном пространстве.
