(Нешатаева Т. Н.) («Арбитражная практика», N 5, 2002)
МЕЖДУНАРОДНЫЕ КОММЕРЧЕСКИЕ СДЕЛКИ: ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ И СУДЕБНАЯ ПРАКТИКА
Т. Н. НЕШАТАЕВА
Нешатаева Татьяна Николаевна, судья Высшего Арбитражного Суда РФ, руководитель сектора международного частного права, доктор юридических наук, профессор.
Понятие внешнеэкономической сделки
Основной тенденцией современной мировой экономики является углубление международного разделения труда и, как следствие, интенсификация обменов товарами и услугами между производителями и потребителями из различных стран: например, современный россиянин работает в белорусской компании, отдыхает в Египте, продает продукт своей интеллектуальной деятельности в США, покупает недвижимость в Испании и т. д. Все эти повседневные экономические операции нуждаются в правовом сопровождении и становятся реальными лишь после правового оформления. Со времен Древнего Рима подобные экономические отношения получили свое оформление в гражданско-правовых договорах (контрактах). Но для древнего цивилистического (гражданско-правового) регулирования было не слишком важно, чьими подданными являются участники этих отношений или из какой страны происходит товар, ибо общая политика Римского государства была направлена на экспансию, захват иностранных государств, включение их в состав империи и, следовательно, распространение на всех римского национального права, дискриминационного по отношению к иностранцам. Человечество достаточно долго использовало столь радикальный способ создания единого правового пространства, что приводило к бесконечным войнам, нестабильности и разрушению самых процветающих экономических систем. Излишне подчеркивать, что в современную эпоху подобный способ создания общего правового пространства, обеспечивающего взаимозависимое развитие экономических или иных социальных отношений, неэффективен. К сожалению, данное утверждение не означает, что такие способы правового регулирования совсем не используются в наши дни. В целом сбалансированное, неконфронтационное обеспечение общечеловеческих связей общим правом происходит сегодня иным путем: взаимодействием двух способов — сочетанием международно-правового и национально-правового способа регулирования этих экономических отношений. Подобное сочетание разных методов правового регулирования — сложное, многоплановое явление, как правило, не укладывающееся в прокрустово ложе устоявшихся теоретико-правовых представлений. Возможно, неразработанность теоретических подходов связана как с исторической «молодостью» внешнеэкономического оборота, интенсификация которого приходится лишь на два последних столетия, так и с постоянно обновляющимися составляющими такого оборота, ибо научно-технический прогресс постоянно новирует и предмет правового регулирования (например, сегодня предметом договора могут стать клонированные органы живых существ или даже клонированные существа), и способ функционирования этого оборота (например, сделки совершаются в сети Интернет). Вместе с тем не подвергается сомнению, что некоторые твердые основы правового оформления таких связей уже сложились. Прежде всего это относится к оформлению экономического оборота в виде международных коммерческих (внешнеэкономических) сделок. По своей природе международная коммерческая сделка наиболее близка гражданско-правовой сделке (контракту, договору), оформляющей экономический оборот в пределах одного государства. В то же время международная коммерческая сделка имеет ряд особенностей и отличий. Впервые они теоретически были осмыслены перед второй мировой войной римским Институтом унификации международного частного права (УНИДРУА) <*> в связи с необходимостью выработки универсального (всемирного, всеобщего) правового регулирования международной торговли. Многие исследователи отмечают, что основные теоретические постулаты в отношении международных коммерческих сделок были сформулированы именно в целях разработки норм для обеспечения торгового оборота <**> как на международном уровне, так и в национальном праве. ——————————— <*> Graveson R. N. Comparative Conflict Law. North Holland. 1977. P. 63. <**> Лунц Л. А. Курс международного частного права. Особенная часть. М., 1975. С. 128; Богуславский М. М. Международное частное право. М., 1998. С. 196.
При унификации права международной торговли к международной продаже были отнесены все те случаи, когда: а) стороны, совершающие сделку, находятся в разных странах и б) товар перемещается через границу. Таким образом, еще в первой половине прошлого века было предложено считать международной такую сделку, в которой наличествуют два иностранных элемента: субъект (по признаку домициля — местонахождения) и объект (предмет) коммерческой сделки. Разработки УНИДРУА <*> по определению международной коммерческой сделки на основе двух элементов легли в основу послевоенных конвенций, принятых Гаагской конференцией в 1964 г. (Гаагские конвенции относительно «Единообразного закона о международной продаже движимых материальных вещей» и «Единообразного закона о совершении контрактов по международной продаже движимых материальных вещей»). ——————————— <*> См. подробнее: Тынель А., Функ Я., Хвалей В. Курс международного торгового права. Минск, 1999. С. 215.
Гаагские конвенции 1964 г. широкого применения не получили. Не в последнюю очередь это связано и с тем, что определение международной сделки в этих конвенциях было весьма сложным и заключалось не только в обязательности выделения признака местонахождения сторон сделки в разных государствах, но и в сопровождении этого признака дополнением в виде пересечения товара через границу, или совершения оферты или акцепта на территории разных государств, или передачи товара на территории другого государства, чем то, где совершалась оферта или акцепт (ст. 1 обеих Конвенций). Все эти дополнительные признаки, такие верные на первый взгляд, приводили к тому, что очень многие международные экономические операции не признавались международными сделками. Например, не могла быть признана международной сделкой поставка товара в другое государство и перепродажа его в этой стране третьим лицом. Перепродажа иностранного товара уже не обладала ни одним из дополнительных признаков, что приводило к исключению универсального международного регулирования такой сделки, как следствие, подчинению ее исключительно национальному праву и, следовательно, конфликту юрисдикций. Таким образом, первая попытка нормативного выделения признаков международной коммерческой сделки не привела к появлению эффективного регулирующего механизма. Но работа по выработке таких механизмов, начатая Римским институтом еще в 1926 г., не была приостановлена, а с 1966 г. велась уже в рамках структур ООН, в частности в Комиссии по праву международной торговли (UNCITRAL). Примерно в это же время и национальное законодательство некоторых государств вводит в свой оборот понятие сделки международной торговли, основанное на одном признаке — наличии в сделке иностранного элемента в виде местонахождения (домициля) сторон сделки в разных государствах <*>. ——————————— <*> Лунц Л. А. Указ. соч. С. 130.
Данный признак лег в основу определения международной коммерческой сделки в Конвенции об исковой давности в международной купле-продаже товаров (1974 г.) и в Конвенции ООН «О договорах международной купли-продажи товаров» (1980 г.) <*>. Так, п. «а» ст. 2 Конвенции 1974 г. гласит: «Договор купли-продажи товаров считается международным, если в момент заключения договора коммерческие предприятия покупателя и продавца находятся в разных государствах…». Признак разногосударственного домициля (местонахождения) сторон в сделке с этого времени становится основополагающим для отнесения коммерческой сделки к категории международной. При этом не имеет значения другая основа личного закона субъектов сделки — их гражданство или национальность: применение обеих Конвенций не зависит от гражданства (национальности) сторон коммерческого договора. Признак местонахождения коммерческих предприятий в разных государствах становится основополагающим для определения коммерческой сделки в качестве международной как в национальных законодательствах, так и в международно-правовых документах. ——————————— <*> Розенберг Н. Г. Международная купля-продажа товаров. М., 1995.
Несколько иное положение по этому вопросу складывается в законодательстве Российской Федерации. Во-первых, в действующем российском праве не используется термин «международная коммерческая сделка», но закрепляется его аналог «внешнеэкономическая сделка» (ст. 166 Основ гражданского законодательства Союза ССР 1991 г., ст. 162 ГК РФ). Возможно, внедрение термина «внешнеэкономическая сделка» в российское право связано с особенностями национального развития экономики в Российской Федерации в двадцатом столетии, а точнее, с государственной монополией внешней торговли. На это обстоятельство указывает и тот факт, что до 1991 г. в праве имело закрепление понятие «внешнеторговая сделка», подчеркивающее, что такие сделки совершало государство, владеющее монопольным правом на внешнюю торговлю. Сегодня ситуация изменилась, монополия на внешнюю торговлю осталась в прошлом: субъекты коммерческой деятельности в Российской Федерации имеют право заключать разнообразные международные коммерческие сделки в области торговли, строительных, научно-исследовательских, проектных работ, передачи технологий, аренды оборудования и т. д. Во-вторых, современное российское законодательство не дает определения внешнеэкономической сделки. Между тем анализ некоторых законодательных актов РФ позволяет вычленить те признаки, которые российский законодатель связывает с подобной сделкой. Начнем с законов публичного порядка. В Федеральном законе от 13.10.95 N 157-ФЗ «О государственном регулировании внешнеторговой деятельности» предпринимательская деятельность совершается в области «международного обмена товарами, работами, услугами…». Отсюда внешнеэкономические сделки — это сделки, опосредующие предпринимательскую деятельность, международный обмен, что подразумевает в первую очередь необходимость пересечения товарами, услугами, работами границ Российской Федерации. В названном Законе основным признаком внешнеэкономической сделки считается порядок пересечения границы. Кроме того, названный признак неоднократно повторяется в иных правовых актах публичного характера: налоговом, таможенном, валютном законодательстве. Иными словами, российское государство признает сделку внешнеэкономической только при условии пересечения российской границы объектами этих сделок (международный обмен). При этом в отличие от международных конвенций статус субъектов таких сделок во внимание не принимается. Но так ли это? Анализ цивилистического законодательства не позволит нам утвердиться в этом мнении. Следует отметить, что российские законы частного характера именно признак разногосударственного домициля субъектов коммерческой деятельности выделяют как основной для определения сделки в качестве международной. Например, в Законе РФ от 07.07.93 N 5338-1 «О международном коммерческом арбитраже» в п. 2 ст. 1 сказано, что рассмотрению в арбитраже подлежат споры, «если коммерческое предприятие хотя бы одной из сторон находится за границей». Этот признак следует считать основным и в силу того обстоятельства, что Россия является участницей Конвенции ООН «О договорах международной купли-продажи товаров» 1980 г., также использующей данный признак. Поэтому применение этого критерия, по крайней мере для сделок международной торговли, уже является юридически обязательным. Таким образом, современное российское законодательство использует два критерия международной сделки: 1) разногосударственный домициль субъектов сделки; 2) передачу объектов сделки через границу РФ. При этом первый критерий используется в частноправовых нормативных актах, второй — в законодательстве РФ публичного характера. В российской международно-правовой доктрине вопросу определения международной коммерческой сделки уделяется серьезное внимание, но единого доктриального понятия не выработано до сих пор <*>. Вместе с тем в работах последних лет <**> все настойчивей звучит мысль о необходимости относить к внешнеэкономическим сделкам как односторонние (доверенность), так и многосторонние (договор, контракт) действия, совершаемые в ходе осуществления предпринимательской деятельности лицами, коммерческие предприятия которых находятся в разных государствах <***>. ——————————— <*> Лунц Л. А. Внешнеторговая купля-продажа. М., 1972. С. 4; Поздняков В. С., Садиков О. Н. Правовое регулирование отношений по внешней торговле СССР. М., 1985. С. 61; Мусин В. А. Международные торговые контракты. Л., 1986. <**> Зыкин А. С. Внешнеэкономические операции: право и практика. М., 1994. <***> Богуславский М. М. Указ. соч. С. 198; Дмитриева Г. К. Международное частное право. М., 2000. Гл. 12. С. 338.
С точки зрения международного частного права данное предложение обоснованно, ибо место коммерческой деятельности (place of business — термин английского текста Конвенции 1980 г.) субъектов предпринимательства в значительной мере диктует выбор цивилистических норм, регулирующих такие правоотношения. В то же время с позиций определенности и прозрачности правоотношений в публичном порядке остается важным выделение признака международных (трансграничных) обменов товарами, услугами, рабочей силой, финансовыми потоками и т. д. Значение этого признака повышается в наши дни в целях защиты международного публичного порядка против действий преступных коммерческих образований, связанных с терроризмом, наркобизнесом, незаконной торговлей людьми, оружием массового уничтожения и т. д. Таким образом, можно сделать вывод, что для отнесения коммерческой сделки к международной целесообразно выделение двух признаков: частноправового — местонахождение (домициль) субъектов коммерческой деятельности в разных государствах и публично-правового — осуществление этими субъектами трансграничных (международных) обменов продуктами своей предпринимательской деятельности. С учетом вышеизложенного к международным коммерческим сделкам можно отнести сделки, являющиеся формой осуществления предпринимательской деятельности, совершаемые коммерческими предприятиями (предпринимателями), находящимися на территории разных государств, и направленные на осуществление трансграничных обменов продуктами (предметами, объектами) предпринимательской деятельности.
Содержание международной коммерческой сделки и заключение международного контракта
В международном экономическом обороте постоянно заключается большое количество сделок по поводу обмена предметами (объектами) предпринимательской деятельности, дозволенными к такому обмену национальным законодательством и международными конвенциями. Недопустимы обмены наркотиками, наемниками, оружием массового уничтожения: такие операции ничтожны в гражданском праве и наказуемы в уголовном. В основном международные коммерческие сделки совершаются в отношении допустимых с точки зрения права объектов предпринимательской деятельности. Местонахождение коммерческих организаций в разных государствах и необходимость трансграничных обменов объектами предпринимательской деятельности приводят к тому, что международные коммерческие сделки являются в смысле правового обеспечения очень сложными: экономически эффективные сделки могут не достигать результатов по причинам правового характера. Например, в арбитражном суде субъекта Федерации рассматривался спор российского завода и чешской аэрокомпании о поставке в Российскую Федерацию аэробуса. Между двумя компаниями был заключен договор подряда о ремонте на российском заводе десятка аэродвигателей чешской фирмы. В оплату произведенного ремонта на российское предприятие должен был быть поставлен новый самолет-аэробус. Двигатели были отремонтированы, отправлены и приняты заказчиком в Чехии. Заказчик во исполнение своих обязательств передал гражданский авиалайнер в Россию. На российской таможне этот лайнер не получил разрешения на ввоз в связи с недооформлением документов, необходимых для ввоза в Российскую Федерацию. Впоследствии лайнер был возвращен в Чехию, но и там был задержан на границе в связи с отсутствием необходимых документов для ввоза в Чехию. К моменту рассмотрения спора самолет был продан чешской таможней с торгов с изъятием стоимости лайнера в бюджет Чехии. Российский подрядчик не получил оплаты за выполнение работы и обратился за защитой своего права в суд. В ходе рассмотрения спора в арбитражном суде выяснилось, что стороны при заключении контракта не распределили полномочия по перерегистрации воздушного судна, что и привело к невозможности исполнения обязательств по международному коммерческому контракту <*>. Во избежание подобных ситуаций в процессе заключения международного контракта следует учитывать все возможные варианты сбоев в правовом регулировании такой сделки <**>. ——————————— <*> Джурович Р. Руководство по заключению внешнеторговых контрактов. М., 1992; Тынель А., Функ Я., Хвалей В. Курс международного торгового права; Шатен С., Лакур Л. Торговое право. М., 1993; Шмиттгофф К. Экспорт: право и практика международной торговли. М., 1993. <**> Следует отметить, что практика российских государственных судов по поводу «causa» пока не сформирована. В западноевропейских судах, как правило, контракт, имеющий элементы мошенничества, обхода закона и т. д., признается недействительным. При этом не принимается во внимание оценка таких действий с уголовно-правовой точки зрения.
Первое необходимое условие для возникновения полноценного международного коммерческого контракта — существование субъектов, способных изъявлением своей воли обязать себя приобрести права и принять на себя обязанности (согласовать свое волеизъявление). В подтверждение такой способности субъекты международных коммерческих переговоров предъявляют документы, свидетельствующие об их правоспособности (сертификаты, выписки из регистрационных журналов и т. д.). Кроме того, прежде чем заключать договор, субъекты предпринимательских отношений ведут переговоры об условиях сделки. При этом они выступают как оферент (предлагающий сделку) и акцептант (принимающий предложение). Переговоры, как и сам договор, инициируются офертой (предложением по заключению договора, адресованным определенному лицу или лицам либо также неопределенному кругу лиц и содержащим существенные условия предлагаемого договора). Оферта может быть прекращена в случае ее отклонения либо направления контроферты, а также в случае истечения срока, определенного оферентом или установленного законодательством. Оферта в результате переговоров или без них может быть принята (акцептована) или отклонена адресатом оферты. Акцептом (принятием условий) считается любое поведение адресата оферты, выражающее его волю на заключение договора. Вместе с тем пассивное поведение адресата (молчание), как правило, не считается акцептом. Акцепт презюмируется действительным, если получен в установленный оферентом срок. Акцепт с опозданием считается новой офертой. Но опоздание в получении оферентом акцепта, сделанного в надлежащий срок, приводит к тому, что оферент должен уведомить акцептанта о прекращении оферты, в ином случае будет считаться, что договор заключен. Таким образом, для заключения международной коммерческой сделки наиболее важным считается принятие оферты акцептантом в надлежащий срок. Поэтому момент принятия оферты является ключевым в вопросе заключения коммерческого контракта. Правовые системы различных стран по-разному определяют момент и место заключения контракта. В соответствии с законодательством большинства европейских государств договор считается заключенным в момент и месте получения оферентом акцепта (теория принятия). Право Англии и США (Штатов) устанавливает, что договор заключен в момент и месте передачи по почте письма или телеграммы об акцепте, вне зависимости от получения акцепта оферентом (теория почтового ящика, или теория отправления). Существуют и иные теории определения момента и места заключения договора: теория изъявления (с момента изъявления воли акцептантом) или теория узнавания. Теория узнавания об акцепте воспринята в Италии (ст. 1326 Гражданского кодекса Италии). Такие разночтения в законодательствах могут привести к затруднениям в оценке момента заключения договора. Затруднения снимаются международно-правовым способом: гармонизацией (унификацией) понятия в международных правовых актах. В большинстве международных договоров за основу взята теория принятия: договор считается заключенным в момент получения оферентом акцепта. Наиболее простой путь обмена офертой и акцептом — подписание типового контракта сторонами коммерческой сделки. Вместе с тем заключение международных сделок на основании оферты и акцепта — явление широко распространенное, особенно в области международной торговли, но не единственное. Следует отметить, что международные обмены высокими технологиями, интеллектуальной собственностью, услугами происходят на основе договоров, основные условия которых согласовываются во время торговых переговоров. Торговые переговоры могут проходить в виде личных встреч представителей коммерческих фирм из разных стран, обмена письмами о намерениях, проведения предварительных переговоров, подписания предварительных документов и т. д. Названные документы могут иметь серьезное доказательственное значение для уяснения воли и намерения сторон в случае возникновения спорной ситуации. Кроме того, эти доказательства служат основанием для уяснения предмета договора и его экономической и правовой цели (causa — основание). С точки зрения международных конвенций и национальных законов недопустимы незаконные, мнимые, несуществующие или направленные на достижение вредных последствий для третьих лиц международные коммерческие сделки. Требование о законности и «добронравном» основании (causa) коммерческой сделки направлено на защиту общественного интереса при осуществлении предпринимательской деятельности. Согласование воли сторон (обмен офертой и акцептом), дозволенный правом предмет и допустимое основание — главные общие условия для возникновения коммерческой сделки. Но для международной коммерческой сделки особое значение могут иметь и иные условия. Назовем важнейшие из них: 1) форма сделки. Соблюдение установленной формы (письменной, нотариально заверенной и т. д.) может быть обусловлено возможными в случае ее несоблюдения санкциями вплоть до признания сделки недействительной; 2) соглашение на сделку третьих лиц. Требуется, как правило, соглашение уполномоченных лиц, ответственных за недееспособное лицо, представителей юридического лица и предпринимателя и т. д.; 3) согласие государственного органа на совершение сделки. Обычно согласие в виде разрешения или одобрения требуется для тех сделок, предмет которых может представлять опасность для общественных интересов. Так, в нашем примере из судебной практики сделка с самолетом не состоялась, ибо предмет сделки — самолет — не имел разрешения госоргана на выпуск в эксплуатацию. Следовательно, таможня не могла допустить этот объект повышенной опасности к использованию для полетов. Обязанность по получению разрешений и одобрений лежит на той стороне, которая имеет местонахождение в государстве, выдающем согласие на сделку. Кроме того, в международных хозяйственных операциях крайне важно предусмотреть надежную возможность получения: 4) платежей по сделке, что обуславливает необходимость включения в контракт условий о международных расчетах, с использованием защитных 5) валютных оговорок и иных способов обеспечения исполнения обязательств. Не менее важное место в договоре должны занять 6) условия перевозки товара через территорию многих стран и 7) условия страхования товара от опасности утраты или повреждения. В международных коммерческих связях существует риск невыполнения обязательств из-за непредвиденных событий, что диктует необходимость включения 8) условия о форс-мажорных обстоятельствах. Поскольку международная сделка лежит в сфере действия нескольких правовых систем: международных и национальных, то целесообразно включить в нее 9) условие о применимом праве и о 10) способе рассмотрения досудебных и судебных споров <*>. ——————————— <*> Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 16.02.98 N 29.
Вышеизложенное позволяет сделать вывод, что по содержанию международные коммерческие сделки отличаются усложненными условиями, отражающими их специфику: домициль коммерсантов в разных государствах и трансграничные обмены.
Нормативно-правовые источники, применяемые к сделке
Отличительной чертой правового обеспечения международной коммерческой сделки является тесное взаимодействие норм различной системно-правовой принадлежности: норм международного и национального права. Приведем следующий пример. В арбитражных судах рассматривался спор китайской внешнеэкономической фирмы и российского предприятия легкой промышленности <*>. ——————————— <*> Международное торговое право: расчеты по контрактам. М., 1994, а также Конвенция ООН о независимых гарантиях и резервных аккредитивах СССР (ст. 19, 20), рекомендованная ГА ООН к принятию 26.01.96.
Российский завод обязался поставить в Китай хлопок на 10000000 долларов США. Китайская фирма согласилась оплатить стоимость товара предварительно, но потребовала обеспечить свой платеж: а) залогом транспортных средств (самолет и пароход) с оформлением необходимых документов и транспортировкой этих средств в Китай и б) банковской гарантией на 10000000 долларов США. Договор содержал нормы о выборе российского права и суда, но залог подчинялся праву Китая. Спор возник из-за невыполнения обязательств сторонами. Для рассмотрения конфликта необходимо принять во внимание: Венскую конвенцию о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г., международные обычаи в области международных расчетов в виде унифицированных правил по инкассо и рекомендации ООН по вопросу двойного обеспечения коммерческой сделки <*>, а также нормы национального права двух государств — Российской Федерации и Китайской Народной Республики, положения контракта, заключенного сторонами. ——————————— <*> Кох Х., Магнус У., Винклер фон Моренфельс П. Международное частное право и сравнительное правоведение. М., 2001. С. 142.
Из приведенного примера очевиден вывод, что для правового регулирования международного коммерческого контракта необходимо применить международные и национальные правовые акты, в том числе: а) унифицированные международно-правовые акты в виде международных договоров, международных обычаев, решений международных организаций и прецедентов международных судов и б) национальное законодательство, конкретизированное в императивных нормах публичного и частного характера, коллизионных (отсылочных) нормах, материально-правовых нормах гражданского законодательства и национальных судебных прецедентах по вопросам действия этих норм. Очевидно, что при применении столь сложной правовой конструкции зачастую невозможно заранее установить единые, твердые, объективные и постоянно действующие критерии, определяющие взаимосвязь правовых актов, регулирующих конкретное правоотношение, конкретную сделку. Но природа этих отношений — частноправовая, направленная на регулирование быстро меняющейся трансграничной экономики, потребовала обратить «нужду в добродетели» <*> и вручить многие вопросы правового обслуживания трансграничного контракта в руки и под ответственность сторон такого договора. Заключая международную коммерческую сделку, стороны в значительной степени свободны в определении правовых норм, применимых к их договору, т. е. стороны сами формируют договорный статут сделки. ——————————— <*> Например, Протокол о товарообороте и платежах между РФ и Кубой 1995 г., межправительственное кредитное соглашение РФ и Китая 1992 г. и др.
Свобода сторон предполагает их ответственность. В первую очередь ответственность за правильное, эффективное правовое обеспечение контракта. В идеальном варианте действия сторон сделки по правовому обеспечению международного коммерческого контракта можно представить следующим образом: 1) определение международных конвенций, применимых к сделке; 2) выбор международных обычаев, действующих в отношении предмета сделки; 3) выяснение правил, действующих в сфере региональной или универсальной интеграции, принятых в рамках международной организации; 4) уяснение позиции международных судов по указанным вопросам; 5) составление проекта контракта с набором необходимых сторонам условий; 6) уяснение вопроса о возможности применения коллизионной привязки — «автономии воли» с целью выбора применимого национального права, регулирующего обязательства сторон; 7) выяснение вопроса о праве, применимом к форме сделки и статусу сторон; 8) определение императивных норм национального права, применимых к данному правоотношению; 9) ознакомление с судебной практикой по названным вопросам; 10) выбор судебной системы на случай возможных конфликтов. Приведенный выше перечень свидетельствует, что правовое регулирование международной коммерческой сделки представляет собой комплексное правовое обеспечение, состоящее из взаимодействующих и взаимосвязанных правовых источников международного и национального характера.
Международные источники:
— международные договоры; Главенствующее место среди них занимают международные договоры двух типов: а) устанавливающие основы международных экономических связей и б) создающие единообразное (унифицированное, гармонизированное) правовое регулирование международных коммерческих сделок на основе единых коллизионных и материально-правовых норм частного характера. 1. К международным договорам первого типа относятся соглашения о товарообороте, о научно-техническом сотрудничестве, товарные соглашения, соглашения о кредитах и т. д. <*>. На первый взгляд соглашения такого рода не связаны с коммерческими сделками частных субъектов международного бизнеса. Между тем в этих соглашениях могут определяться условия выдачи кредитов частными банками (открытия кредитных линий), условия проведения тендеров и аукционов, условия оформления расчетных отношений. ——————————— <*> Резолюция Совета Безопасности 678/1990 по Ираку.
Так, в арбитражных судах рассматривался спор по расчетам между нефтеперерабатывающим предприятием и предприятием, транспортирующим нефтепродукты в иностранное государство. Условия расчетов по этим сделкам были определены в межправительственном соглашении о поставке нефтепродуктов из Российской Федерации на Украину в 1996 г., что и было положено в основу одного из решений арбитражного суда. 2 . Конвенции, содержащие унифицированные нормы, направленные на единообразное регулирование международных коммерческих сделок, бывают универсальными, т. е. рассчитанными на применение всеми государствами мира, и региональными, применяемыми в рамках регионального интеграционного союза государств. К универсальным унифицирующим конвенциям относятся Конвенция ООН о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г., Оттавская конвенция о международном финансовом лизинге 1988 г. и др. Среди региональных конвенций следует выделить Римскую конвенцию (государств — членов ЕС) о праве, применимом к договорным обязательственным отношениям, от 19.06.1980, Соглашение об общих условиях поставки товаров между организациями (государств — участников СНГ) и т. д. Следует признать, что количество конвенций, создающих унифицированное регулирование для международного коммерческого оборота, невелико, но в тех областях, где они действуют, существует большая правовая определенность в регулировании предпринимательских связей. — решения международных организаций; В том случае если международная организация обладает полномочиями на принятие юридически обязательного для государств — членов нормативного акта, то в ее решении могут содержаться нормы, регулирующие отношения субъектов предпринимательской деятельности <*>. Так, после введения Советом Безопасности ООН экономических санкций против государства обычно предписывается «осуществлять санкции, несмотря на существование каких бы то ни было прав и обязанностей, созданных … любым контрактом» <**>. Следовательно, предпринимательские контракты не должны исполняться, если введены экономические санкции. В последнее десятилетие такие санкции вводились против Ирака, Югославии, Афганистана и т. д. Например, в результате применения санкций к Ираку непосредственные потери российского бюджета составили около 3 миллиардов долларов <***>, потери российских предпринимателей не подсчитаны. ——————————— <*> Международное частное право / Под ред. Дмитриевой Г. К. С. 351. <**> Международное частное право / Под ред. Дмитриевой Г. К. С. 352. <***> Кох Х., Магнус У., Винклер фон Моренфельс П. Указ. соч. С. 20.
После введения санкций против Югославии было приостановлено исполнение многих контрактов подряда, заключенных с югославскими строительными организациями. Законность приостановления исполнения таких контрактов неоднократно подтверждалась и решениями арбитражных судов Российской Федерации. Но в этих решениях не обозначились, не нашли разрешения вопросы возмещения убытков. В международной практике сложилось правило, что убытки в подобных случаях должны возмещаться государством, к которому применены санкции. Но до сих пор надежного механизма возмещения указанных убытков не сложилось <*>. ——————————— <*> Кох Х., Магнус У., Винклер П. фон Моренфельс. С. 159.
Орган, способный выработать такой механизм в рамках Совета Безопасности, создан — компенсационная комиссия ООН со штаб — квартирой в Женеве, вспомогательный орган Совета Безопасности. В настоящее время отсутствует эффективная правовая связь данного органа с предпринимательскими структурами государств — членов ООН. Не известно ни одного случая обращения российских предпринимателей в эту комиссию. Между тем решения российских судебных органов, подтверждающие неисполнение контрактов в связи с введением экономических санкций, могли бы служить основанием для обращения российских фирм в компенсационную комиссию с целью возмещения понесенных убытков. Не менее важными могут оказаться и решения международных региональных организаций. В Европе особо серьезное значение для предпринимательских связей могут иметь решения органов Европейского сообщества. Следует отметить, что европейское право все более дополняет национальное частное право и даже частично замещает его. В области частного права европейская унификация затрагивает торговое и обязательственное право, а также право компаний. Органы Европейского сообщества создают так называемое вторичное право (первичное — учредительные договоры и последующие соглашения о принципиальных основополагающих тенденциях европейской интеграции) <*>. ——————————— <*> Зыкин И. С. Обычай и обыкновение в международной торговле. М., 1983.
Нормы вторичного права содержатся в директивах и решениях. Так, Директива, изданная комиссией Европейского сообщества (КЕС — исполнительный орган ЕС), «Об ответственности товаропроизводителей» установила единый принцип строгой ответственности (без вины) производителей какого-либо товара перед потребителями. В силу прямого действия этой нормы перестает действовать коллизионный принцип любого европейского национального законодательства об определении деликтной ответственности по закону места причинения вреда. Кроме того, по решению органов ЕС может создаваться сопутствующее право в виде международных соглашений по отдельным вопросам экономики. В настоящее время КЕС приняла решение о ведении переговоров с Российской Федерацией по определению особенностей статуса предпринимателей и жителей Калининградской области. Дело в том, что после вступления прибалтийских стран в ЕС Калининград будет окружен странами Евросоюза и для любых обменов с предпринимателями в Российской Федерации потребуется прохождение таможенного контроля в странах ЕС. Для преодоления такой ситуации возникла необходимость создания особого правового режима для этого региона, в том числе и в сфере предпринимательства. Возможно, такой режим будет прописан в решении КЕС, а затем в международном договоре между ЕС и Российской Федерацией либо между пограничными государствами — членами ЕС и Российской Федерацией. Международно-правовые акты такой категории и составляют сопутствующее право ЕС. Наиболее известный из них — Римская конвенция, заключенная государствами — членами ЕС на основе устава ЕС (ст. ст. 3, 95, 233) «О праве, применимом к договорным обязательственным отношениям» от 19.06.1980. — решения международных судов; В настоящее время все большее значение для правового обеспечения международных коммерческих контрактов приобретают решения международных судов. Наиболее значима в этой сфере практика европейских международных судов, рассматривающих конфликты в сфере экономических отношений <*>. В первую очередь следует остановиться на прецедентах Суда справедливости Европейского союза (Люксембург). Выше уже отмечалась сложная структура европейского регионального международного права: учредительные договоры — решения органов ЕС — сопутствующие договоры и взаимосвязанное с этими источниками национальное право государств-членов. В такой правовой конструкции не могут не возникнуть противоречия и пробелы. Решения Люксембургского суда в значительной мере восполняют эти лакуны правового регулирования. ——————————— <*> EuGH. RLW. 1994. 676. 876 (custom made Commercial l. t.d. Stawa Metallball Gmb. H.)
Так, Брюссельская конвенция ЕС «О юрисдикции и принудительном исполнении судебных решений по гражданским и торговым делам» от 27.09.68 в ст. 5 предусматривает специальную юрисдикцию государственных судов и отмечает, что иск может предъявляться по месту исполнения обязательств. Но данная Конвенция не определила орган, устанавливающий место исполнения обязательств. Разъяснение по этому вопросу было дано в решении Люксембургского суда Европейского сообщества, которым на национальный коммерческий суд возлагалась обязанность установления места исполнения обязательств в каждой конкретной сделке согласно коллизионным нормам закона суда. Иными словами, в данном решении Суд в Люксембурге своим толкованием дополнил ст. 5 Конвенции 1968 г. процессуальным положением, определяющим компетенцию государственных судов в сфере установления места исполнения обязательств по коммерческому договору. Серьезное значение в сфере предпринимательских отношений могут иметь и прецеденты Европейского Суда по правам человека в Страсбурге, затрагивающие вопросы защиты имущественных прав предпринимателей. Так, в решении 2000 г. по жалобе фирмы «Комиргосоль» против Португалии был решен вопрос о возможности взыскания ущерба за причинение морального вреда в пользу юридического лица — фирмы «Комиргосоль» <*>. Несмотря на то что законодательства большинства европейских стран не допускают возможности взыскания сумм, компенсирующих моральный вред, в пользу юридических лиц, Страсбургский Суд повторил свой подход к этому вопросу еще в нескольких решениях 2001 г. Последнее позволяет сделать вывод, что в будущем произойдут изменения в данном вопросе как в законодательстве, так и в судебной практике европейских государств. ——————————— <*> Зыкин И. С. Обычай и обыкновения в международной торговле. М., 1983.
— международные обычаи <*>; ——————————— <*> Международные торговые обычаи имеют настолько серьезное значение в обеспечении международной коммерческой сделки, что в международно-правовой доктрине сложилось целое направление, утверждающее, что коммерческий оборот может регулироваться только на основе обычаев и принципов, установившихся в мировой экономике. Это направление получило название «транснациональное коммерческое право или «lex mercatoria» — Yender К. F. The Lex mercatoria and Conflikt of Laws. Lex mercatoria and Arbitration. Paris, 1990.
Для международных коммерческих контрактов характерно также применение методов невластного правового регулирования: правило поведения создается участниками делового оборота. Существенная роль в системе международного невластного регулирования принадлежит обычаям международного делового оборота (или обычаям международной торговли). Под такого рода обычаями понимаются единообразные устойчивые правила, сложившиеся в предпринимательской практике, не имеющие обязательной юридической силы, но становящиеся обязательными для участников коммерческой сделки при условии указания на это обстоятельство в коммерческом контракте. Обычаи международной торговли складывались в течение длительного развития мировой экономики. Некоторые из них являются универсальными и распространимы во всем мире, затрагивают многие сферы сотрудничества (например, базисные условия поставки — типовой набор обязательств продавца и покупателя в международной торговле), другие — касаются специальных сфер сотрудничества (например, правила, сложившиеся в торговле зерном, кофе, сахаром и т. д.), третьи действуют только в одном регионе, месте (например, обычаи торгового порта Амстердама). Главная трудность в применении торговых обычаев заключается в том, что они не писаны, передаются коммерсантами друг другу из поколения в поколение. В настоящее время на помощь древнему методу пришла неофициальная кодификация этих правил, которую проводят международные неправительственные союзы предпринимателей. Например, Международная торговая палата (МТП) изучает, обобщает обычные правила и публикует их в документированном виде. Наибольшей известностью среди публикаций МТП пользуются Международные правила по унифицированному толкованию терминов (ИНКОТЕРМС), содержащие основные базисные условия поставки; Унифицированные правила и обычаи для документарных аккредитивов; Унифицированные правила по инкассо; Унифицированные правила для договорных гарантий; Унифицированные правила для гарантий по требованию и т. д. К международным торговым обычаям можно отнести и публикации УНИДРУА, кодифицирующие принципы действия международных коммерческих контрактов (1994) <*>. ——————————— <*> Graveson R. H. Comparative Conflict Law. North Holland. 1977.
— коллизионные нормы; Итак, в настоящее время многие вопросы международного коммерческого контракта могут быть урегулированы нормами международно-правового происхождения. Однако в том случае, если некоторые условия контракта не обеспечены международным правовым регулированием, необходимо определиться с национальной правовой системой, подлежащей применению к неурегулированным вопросам. Как правило, остаться без международного регулирования могут вопросы, касающиеся содержания сделки (обязательства сторон) и ее формы, а также статуса участников. Национальная правовая система, подлежащая применению к обязательствам сторон, устанавливается при помощи коллизионных норм — правил, подлежащих применению к конкретным фактическим составам с иностранным элементом с целью определения по типу выделенных в них отношений компетентного правопорядка, регулирующего сделку. Коллизионные нормы могут содержаться как в международном договоре (например, ст. 5 Брюссельской конвенции 1968 г.), так и в национальном законе (например, раздел VI Гражданского кодекса РФ, вступивший в силу в марте 2002 г.). Право, применимое к договорным обязательствам, определяется двумя способами. Стороны контракта могут сами выбирать применимое право (субъективная привязка на основе «автономии воли»). Если стороны такого выбора не сделали, применению подлежит правопорядок, наиболее тесно связанный с договором (объективная привязка). — привязка «автономия воли» (lex voluntatis). Сегодня такой выбор признается допустимым в законодательстве различных государств: в Германии это ст. 27 Вводного закона к Германскому гражданскому уложению, в США — ст. ст. 1 — 105 Единообразного торгового кодекса США 1990 г., в Российской Федерации это ст. 1210 Гражданского кодекса РФ. Привязка «автономия воли» возникла в средние века в европейском торговом обороте и означает, что стороны международного коммерческого контракта могут назвать правовую систему, наиболее подходящую, на их взгляд, для правового обеспечения данного контракта. Практика (обычай) выбора сторонами контракта применимого права сначала поддерживалась судьями европейских коммерческих судов и арбитражей, а затем вошла в качестве правовой коллизионной нормы в международные конвенции и национальные законы. Первоначально «автономия воли» сторон ничем не ограничивалась. В настоящее время положение изменилось: «автономия воли» сторон при выборе применимого права имеет пределы, установленные в одних государствах законодательно (ФРГ, Российская Федерация, Франция), а в других (США, Великобритания) судебной практикой. Концентрированно эти пределы можно очертить следующим образом. 1) Стороны не могут выбирать правопорядок, если в сделке отсутствует иностранный элемент и она связана с территорией одной страны, т. е. является внутренней коммерческой сделкой. 2) Как правило, выбор применяемого права на основе принципа «автономии воли» касается договорного статута, т. е. вопросов, затрагивающих обязательства сторон в международном коммерческом контракте, но стороны не могут при помощи «автономии воли» исключить действие императивных национальных норм, особенно направленных на защиту слабой стороны (потребителя, наемного работника и т. д.), при условии, что договор связан с территорией этой страны, где действуют такие нормы. Ограничительная норма, содержащая оба названных элемента, закреплена в ст. 1172 — 1192 ГК РФ и указывает, что если при выборе права сторонами из всей совокупности обстоятельств следует, что договор реально связан лишь с одной страной, а стороны выбрали право другой страны, то их выбор не ограничивает действие императивных норм того права, с которым договор реально связан. 3) Стороны не могут своей волей исключить применение международных императивных норм. Так, недопустим контракт на продажу мяса белых китов, ибо добыча этих животных запрещена международными договорами. К таким же нормам относятся принципы валютного регулирования, противодействия недобросовестной конкуренции и т. д. Императивные нормы, как внутренние так, и международные, — нормы, подлежащие благодаря своему большому народно-хозяйственному и социально-политическому значению применению независимо от компетентного правопорядка, выбранного сторонами в силу автономии воли. 4) И наконец, выбранное иностранное право не будет применяться, если последствия его применения будут противоречить основам правопорядка государства, с которым договор реально связан (оговорка о публичном порядке — ст. 1193 ГК РФ). Например, предпринимательница из России и иностранный бизнесмен выбрали в качестве применимого к сделке купли-продажи мусульманское право, по которому женщина не может быть выгодополучателем по коммерческой сделке. Такая правовая норма не может быть признана регулирующей коммерческие отношения в России в силу оговорки о публичном порядке Российской Федерации. Все перечисленные случаи ограничения свободы сторон в выборе применимого права, как правило, устанавливаются судом и на практике встречаются нечасто. В то же время международные контракты с оговоркой о применимом праве — достаточно распространенное явление. Выбор применимого права участники коммерческих отношений международного характера могут сделать прямо и определенно: в письменной форме в контракте, в устной форме в ходе судебного заседания или в «молчаливой» опосредованной форме — в ссылках на конкретные нормы какого-либо закона или еще в каких-то упоминаниях правовой системы конкретного государства. Статья 1210 ГК РФ позволяет использовать обе формы выражения «автономии воли»: «Соглашение сторон о выборе подлежащего применению права должно быть прямо выражено или должно определенно вытекать из условий договора или из совокупности обстоятельств дела» (п. 2). Итак, при отсутствии или недостаточности международно-правового регулирования международного коммерческого правоотношения стороны контракта могут самостоятельно выбрать законодательство конкретного государства в целях правового обеспечения обязательственного статута коммерческой сделки. При этом их свобода может быть ограничена императивными нормами международного и национального права. — объективные привязки; В настоящее время при отсутствии ясно выраженного или молчаливого выбора сторонами контракта подлежащего применению к их договорному статуту права во многих нормативных актах предлагается этот выбор осуществлять на основе привязки «наиболее тесной связи». Обычно «наиболее тесная связь» контракта с правом определенной страны обеспечивается исполнением основных обязательств по этому контракту на территории конкретного государства (кредит, выданный немецким банком, предполагает немецкое право). Этот основной принцип закреплен в ст. 29 Римской конвенции о праве, применимом к договорным обязательственным отношениям государств — членов ЕС, 1980 г., в абз. 2 ст. 28 немецкого Вводного закона к ГГУ, в швейцарском Законе о международном частном праве и многих других. Такая же норма включена в раздел VI нового Гражданского кодекса РФ (п. 2 ст. 1186 и п. 1 ст. 1211). Следует отметить, что привязка «наиболее тесной связи» имеет свои корни в английской, а затем и американской судебной практике <*>. Судьи, применяющие «общее право» (common law) в случае отсутствия выбора применимого права в коммерческом контракте, осуществляли этот выбор на принципах «разумного хозяина», «отца семейства» и на основе справедливости, что приводило к определению правовой нормы, обеспечивающей нормативное регулирование экономических отношений на основе привязки «наиболее тесной связи» (proper law of contract). Так, в 2001 г. суд штата Нью-Йорк рассмотрел иск голландской компании к российскому банку. При выборе применимого права суд указал, что: а) стороны не выбрали применимое право; б) так как правоотношения возникли из контракта покупки наличной валюты на нью-йоркской бирже, то будет справедливым считать, что данный контракт наиболее тесно связан с правовой системой США. ——————————— <*> Проблемы современного международного частного права / Под ред. Богославского М. М.
Привязка «наиболее тесной связи» возникла в судебной практике в странах англосаксонской системы права, но постепенно была воспринята законодательствами континентальных правовых систем. При законодательном оформлении «тесная связь» получила конкретизацию в виде привязки к месту оказания наиболее характерной услуги в обязательстве: в договоре продажи — это услуги продавца, в кредитном договоре — услуги кредитора, при аренде — услуги арендатора и т. д. Таким образом, в законодательствах континентальной Европы «тесная связь» получила конкретизацию не на основе принципов справедливости, но восприняла практику выбора права той страны, где домицилирована сторона контракта, осуществляющая исполнение, имеющее решающее значение для содержания такого договора. Для договоров о производстве работ — это право страны, где работы осуществляются (lex loci solutionis); для учредительных договоров — право страны регистрации (учреждения) юридического лица; для договора, заключенного на бирже, аукционе, торгах, — это место проведения таких действий (lex loci actus); для внешнеэкономической сделки — право страны, где учреждено основное лицо в обязательстве (кредитор, продавец, арендатор, перевозчик и т. д.). В новом Гражданском кодексе РФ количество привязок, опосредующих тесную связь в сделке, увеличено до 23 (п. п. 3, 4 ст. 1211). Но все эти привязки оспоримы, не действуют, если окажется, что договор имеет более тесную связь с иным правопорядком, т. е. принцип «тесной связи» имеет приоритет над жесткими привязками (п. 1 ст. 1211). Введение принципа «тесной связи» в законодательную ткань национальных правовых систем привело к созданию более гибкого метода поиска применимого права в целях эффективного правового регулирования внешнеэкономической сделки. В современном Гражданском кодексе РФ принцип «тесной связи» в отношении договорного статута также выполняет роль гибкого регулятора сложных внешнеэкономических отношений: он применяется в качестве основной объективной привязки к договорным правоотношениям при отсутствии выбора права сторонами (ст. 1186), но при этом в ст. 1211 ГК РФ сформулирована развернутая система коллизионных привязок, которые преимущественно являются выражением права стороны, чье обязательство имеет решающее значение, и которые свидетельствуют о «тесной связи» правоотношения с определенным правопорядком. Прокомментировать систему действия такой схемы можно на следующем примере из судебно-арбитражной практики. Трактор, произведенный в России, имевший скрытый конструктивный дефект, был приобретен предпринимателем из Белоруссии. Последний получил серьезные увечья в результате работы на неисправном тракторе на территории Белоруссии. Впоследствии иск о возмещении вреда из деликта к заводу-производителю потерпевший заявил в арбитражный суд России. В этом случае применению подлежало Киевское соглашение 1992 г. «О порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности» <*>. По этому соглашению к деликтным правоотношениям применимо право страны причинения вреда. В данном случае следовало бы применить белорусское право. ——————————— <*> Киевское соглашение государств — членов СНГ «О порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности», 1992.
Но исходя из обстоятельств дела причинение вреда было связано с конструктивными, техническими недостатками автотранспортного средства, произведенного в России, и, кроме того, по заявлению истца российское законодательство того периода было более благоприятно в отношении защиты прав потребителя. Оба эти обстоятельства были приняты во внимание судом и на основе принципа «тесной связи» деликта с территорией России (техническое средство повышенной опасности произведено в России) решение арбитражного суда было вынесено на основе российского права. Таким образом, можно сделать вывод, что в современных условиях выбор применимого к договорному статуту внешнеэкономической сделки права осуществляется гибким способом с приоритетом свободного волеизъявления по этим вопросам участников сделки, а в отсутствие такого волеизъявления — на основе принципа «тесной связи» правоотношения с конкретным правопорядком. В завершение следует осветить круг вопросов, составляющих договорной статут сделки. Как правило, к этим вопросам относятся: выполнение и последствия неисполнения договорных обязательств, толкование договора, прекращение его действия, последствия признания его ничтожным, обязательственное отношение сторон в преддоговорный период и т. д. Иными словами, к договорному статуту относится совокупность норм подлежащего применению права, регулирующего содержание сделки, ее действительность, порядок исполнения, последствия неисполнения, условия освобождения сторон от ответственности. Перечисленные вопросы касаются обязательственного статута в целом, но каждый из них может иметь свою экономическую специфику и, следовательно, нуждаться в специальном правовом регулировании. Так, по одному из споров, рассмотренных арбитражным судом, договор поставки сложной медицинской техники из Германии в российский госпиталь нуждался в приемке и экспертизе на территории Германии с участием немецких экспертов. Коммерческий контракт на поставку этого оборудования содержал общую привязку к российскому праву, но вопросы качества были подчинены сторонами немецкому праву. Подобная предусмотрительность участников контракта впоследствии была признана судом оправданной: экспертиза, проведенная при приемке техники в Германии, выявила технические недостатки оборудования. При выборе применимого права к обязательствам сторон может применяться несколько правовых систем. Такое явление в выборе применимого права получило название «дифференцированное коллизионное регулирование» и распространено при составлении сложных международных коммерческих контрактов. Но при исключении общего правового урегулирования к какому-либо условию контракта стороны должны конкретно указать, к какому условию договора применяется иная правовая система. Без такой конкретизации суд может не признать возможность дифференцированного выбора правовых систем к разным условиям конкретной сделки. Так, между белорусским и московским предприятиями был заключен договор поставки. В соглашении к договору стороны установили, что применительно к контракту в целом правом будет законодательство Белоруссии и законодательство ответчика. В качестве органа, разрешающего спор, избран российский арбитражный суд. Белорусским предприятием условия контракта были выполнены полностью. Факт получения товара подтвержден тремя накладными и платежными требованиями. Однако российская фирма в течение установленного договором срока деньги белорусскому партнеру не перечислила. В судебном заседании ответчик настаивал на том, что в данном случае к отношениям сторон должно применяться законодательство Российской Федерации. При разрешении данного спора по существу суд принял во внимание следующее. Данный договор поставки относится к внешнеэкономическим сделкам, поскольку он заключен между сторонами, предприятия которых находятся в разных государствах. Применимое к отношениям сторон право согласовано в контракте (принцип автономии воли сторон). Стороны имели право согласовывать применимое к сделке законодательство на основании принципа автономии воли, так как последнее закреплено в п. «е» ст. 11 Соглашения о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением, хозяйственной деятельности (Киев, 1992 г.). В то же время, поскольку участники сделки не конкретизировали правоотношений, регулируемых правом Белоруссии, и правоотношений, регулируемых правом России, суд не смог конкретно определить, законодательство какой страны выбрали стороны. В этой ситуации арбитражный суд решил вопрос о применимом праве самостоятельно на основе п. «е» ст. 11 Соглашения, в котором предусмотрено, что «права и обязанности сторон по сделке определяются по законодательству места ее совершения». В силу того что сделка совершена в Москве, суд разрешил спор на основе российского законодательства. — коллизионные привязки в отношении формы сделки и правоспособности; При решении коллизионных вопросов в отношении формы сделки во многих странах использовалась классическая коллизионная норма, согласно которой форма сделки определяется законом места ее совершения «locus regit forman actus — «locus actus»). Но в двадцатом веке данное положение было потеснено правилом о том, что форма сделки определяется правом того государства, которое регулирует договорный статут (закон сущности — lex cause). Например, такие статьи включены в ст. 9 Европейской конвенции о праве, применимом к договорным обязательственным отношениям, в ст. 11 Вводного закона к Германскому Гражданскому уложению («сделка заключена в надлежащей форме, если выполнены требования, предъявляемые к форме согласно праву, которое подлежит применению к правоотношению, образующему предмет этой сделки») и т. д. В некоторых нормативных системах произошло совмещение обоих правил (lex locus actus и lex cause) в вопросе выбора права, применимого к форме сделки. Например, в Гаагской конвенции 1986 г. о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров, в ст. 11 предусмотрено определение применимого к форме сделки права как на основе закона сущности, так и на основе закона места заключения акта. В национальном законодательстве также возможно совмещение правил. Так, в ст. 12 Польского закона о международном частном праве 1965 г. установлено, что форма сделки определяется законом, который применяется для этой сделки. Однако достаточно соблюсти форму, предусмотренную законом государства, в котором действие совершается. В российском законодательстве издавна сложилось особое правило в отношении формы сделки. Это правило включало два компонента: 1) lex locus actus — «форма сделки подчиняется месту ее совершения»; 2) подчинение формы внешнеэкономической сделки российскому праву — «однако сделка, совершенная за границей, не может быть признана недействительной вследствие несоблюдения формы, если соблюдены требования советского права» (п. 1 ст. 165 Основ гражданского законодательства Союза ССР 1991 г.). Иными словами, второе правило прикрепления к законодательству о форме сделки подчеркивало императивность требований российского права к форме сделки. Подобная императивность сегодня заключается в требовании соблюдения письменной формы сделки, так как в п. 3 ст. 162 ГК РФ указано, что «несоблюдение простой письменной формы внешнеэкономической сделки влечет недействительность сделки». В третьей части ГК РФ повторены подходы российского законодательства к форме сделки: 1) форма сделки подчиняется законодательству места ее совершения; 2) сделка, совершенная за границей, не может быть признана недействительной, если соблюдены требования российского права при условии участия в такой сделке российского юридического лица или российского предпринимателя. Отдельно выделяются вопросы в отношении формы сделки с недвижимостью (законодательство государства местонахождения такого имущества и места регистрации) и доверенности (форма и срок доверенности определяются законодательством государства, в котором доверенность выдана) (ст. 1209 ГК РФ). Кроме того, как уже указывалось выше, в новом ГК РФ предусмотрена вероятность невозможности установления формы сделки на основе указанных вариантов. В этом случае действует субсидиарная привязка «тесной связи» — если по вопросу о форме сделки невозможно определить применимое право, то применяется право, наиболее тесно связанное с данным отношением (п. 2 ст. 1186). Правоспособность сторон сделки определяется по привязке «личный закон» — гражданство или место жительства (домициль) физических лиц и место нахождения штаб-квартиры или регистрация юридических лиц (домициль) (ст. 1195 и ст. 1202 ГК РФ). В качестве иллюстрации приведем следующий пример из судебной практики. Австрийская фирма обратилась в арбитражный суд с иском о взыскании с АООТ (г. Москва) процентов за пользование и штрафа за невозврат краткосрочного кредита. Применив российское законодательство, арбитражный суд иск удовлетворил. Кассационная инстанция решение изменила, снизив сумму взыскиваемых процентов и штрафа по кредитному договору, также ссылаясь на законодательство Российской Федерации. Истец обжаловал данное решение, сославшись на то обстоятельство, что арбитражный суд, руководствуясь при вынесении решения российским законодательством, неверно решил вопрос о применимом праве и неправильно рассчитал сумму задолженности российского ответчика. По мнению австрийской фирмы, кредитные средства являлись австрийскими капиталовложениями, австрийская фирма кредитовала российское предприятие, и в силу этого суду следовало применять австрийское право, так как согласно п. 1 ст. 166 Основ гражданского законодательства Союза ССР 1991 г. права и обязанности сторон по внешнеэкономической сделке, квалифицируемой как кредитный договор, определяются, при отсутствии соглашения сторон о подлежащем применению праве, по праву стороны-кредитора. В то же время истец не представил свидетельств о своем правовом статусе по праву Австрии. Ответчик представил в суд заявление российской организации о том, что истец не зарегистрирован в Австрии в качестве коммерческого предприятия, и в силу последнего обстоятельства его ссылка на австрийское право несостоятельна. В такой ситуации арбитражный суд вправе исследовать вопрос о правовом статусе иностранной фирмы. Российский Закон «Об иностранных инвестициях в РСФСР» от 04.07.91 N 1545-1 (ред. от 10.02.99) в подп. «е» п. 1 ст. 16 определяет, что документом, подтверждающим личность иностранного лица, является «выписка из торгового реестра страны происхождения или иного эквивалентного доказательства юридического статуса иностранного инвестора в соответствии с законодательством страны его местонахождения, гражданства или постоянного местожительства (с заверенным переводом на русский язык)». —————————————————————— КонсультантПлюс: примечание. Закон РСФСР от 04.07.1991 N 1545-1 «Об иностранных инвестициях в РСФСР» утратил силу в связи с принятием Федерального закона от 09.07.1999 N 160-ФЗ «Об иностранных инвестициях в Российской Федерации». —————————————————————— Международные договоры Российской Федерации предусматривают, что правовой статус иностранного лица определяется по законодательству государства гражданства или национальности иностранного лица. Так, Соглашение 1990 г. между СССР и Австрийской Республикой о содействии осуществлению и взаимной защите капиталовложений в ст. 1 определяет как австрийское «любое физическое лицо, имеющее гражданство Австрийской Республики, и любое юридическое лицо или товарищество торгового права, основанное на объединении лиц, созданное в соответствии с законодательством Австрийской Республики и имеющее свое местонахождение на территории Австрийской Республики…». Таким образом, правовой статус иностранного коммерческого предприятия устанавливается на основе законодательства государства, в котором это предприятие находится, и подтверждается документами, выданными компетентными органами этого государства. Возможно, что в правовой системе окажется несколько коллизионных норм по одним и тем же правоотношениям. В этом случае применению подлежат: а) коллизионные нормы международно-правового происхождения; б) коллизионное нормы специального законодательства; в коллизионные нормы, существовавшие в момент возникновения правоотношения; г) только материальные нормы коллизионного иностранного права (ст. 1190 ГК РФ).
Схема выбора правовых источников
В целом конструкция правового обеспечения внешнеэкономической сделки может выглядеть следующим образом: — Международные источники: конвенции, решения организаций, решения судов, обычаи; — Коллизионные нормы: к договорному статуту, к правоспособности сторон, к форме сделки; — Национальные источники: законодательство, судебная практика, договорные условия. Итак, при планировании правового обеспечения международной сделки следует подобрать международные акты, а затем при выборе применимого права к правоотношениям, складывающимся на основе международной коммерческой сделки, предстоит подобрать коллизионные нормы по договорному статуту («автономия воли», объективные привязки на основе «тесной связи»); по правоспособности («личный статут» — домициль или гражданство сторон); по форме сделки (lex loci actus; lex cause и императивные нормы российского права). После правильного подбора коллизионных норм становится возможным выбор применимого национального права, регулирующего сделку, в целом и определение договорных условий, сформулированных сторонами, в частности. Рассмотрим действие такой схемы применительно к внешнеэкономической сделке на примере одного судебного решения. Российское АО обратилось в арбитражный суд с иском к финской авиакомпании, имеющей представительство в Российской Федерации, о взыскании 1289,9 долл. США, составляющих стоимость 6,6 кг недостающего груза, на основании п. 2 ст. 22 Варшавской конвенции для унификации некоторых правил, касающихся международных воздушных перевозок (1929 г.), с изменениями, внесенными Гаагским протоколом (1955 г.). Решением арбитражного суда иск удовлетворен в сумме заявленных требований на основании п. 2 и 4 ст. 22 Конвенции. Финская авиакомпания решение обжаловала со ссылкой на неправильность расчета суммы иска. Постановлениями апелляционной и кассационной инстанций решение оставлено без изменения. Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ состоявшиеся судебные акты изменил, удовлетворив исковые требования в сумме 157,08 долл. США. Из представленных в деле документов следует, что при получении в аэропорту груза от финской авиакомпании по международной авианакладной была обнаружена его недостача в размере 6,6 кг, о чем составлен коммерческий акт. Вопросы ответственности при международной перевозке регламентируются международными источниками: Варшавской конвенцией для унификации некоторых правил, касающихся международных воздушных перевозок, от 12.10.1929, ратифицированной СССР (правопреемник — Российская Федерация) 07.07.1934 и Финляндской Республикой 03.09.1937. Кроме того, Российская Федерация участвует и в Протоколе о поправках к Варшавской конвенции (Гаагский протокол, 1955 г.), принятых международной организацией гражданской авиации (ИКАО). Согласно ст. 28 Конвенции иск об ответственности должен быть предъявлен по выбору истца в пределах территории одной из Высоких Договаривающихся Сторон либо в суде по месту жительства перевозчика, по месту нахождения главного управления его предприятия или по месту, где он имеет контору, либо в суде места назначения. Частью 2 ст. 212 АПК РФ предусмотрено, что арбитражные суды в России вправе рассматривать экономические споры с участием иностранных лиц, если филиал или представительство иностранного лица находится на территории Российской Федерации. Следовательно, иск подлежал рассмотрению в арбитражном суде Российской Федерации. Как видно из коммерческого акта, утрата части груза произошла во время воздушной перевозки. Согласно п. 1 и 2 ст. 18 Конвенции перевозчик отвечает за вред, происшедший в случае уничтожения, потери, повреждения зарегистрированного багажа или товара, если происшествие, причинившее вред, произошло во время воздушной перевозки. Воздушная перевозка охватывает период времени, в течение которого багаж или товар находятся под охраной перевозчика. В международной авианакладной указана масса полученного к перевозке груза, составляющая 186,6 кг. При выдаче груза в аэропорту она составила 180 кг, о чем свидетельствует коммерческий акт. Следовательно, потеря груза произошла во время воздушной перевозки, которую осуществляла финская авиакомпания, признавшая свою вину в его утрате. В соответствии с п. 2 и 4 ст. 22 Конвенции при перевозке зарегистрированного багажа ответственность перевозчика ограничивается суммой в 250 золотых франков за 1 кг груза. Перевод сумм в национальную валюту, не имеющую золотого содержания, в случае судебных разбирательств будет производиться в соответствии с золотой стоимостью таких валют на дату судебного решения (п. 5 ст. XI Гаагского протокола, 1955, акта международной организации). Предъявляя иск, истец рассчитал стоимость недостающей массы груза в американских долларах через стоимость золота за 1 тройскую унцию, установленную на Лондонской бирже драгоценных металлов, которая, в свою очередь, определяет рыночную стоимость самого золота, а не его содержание в национальных валютах. При таком расчете сумма иска многократно превысила сумму реального ущерба истца. Данный расчет противоречит сложившейся международной практике перевода 250 золотых франков в национальные валюты не через определение золотой стоимости этих валют, но через перерасчет в электронные денежные средства — специальные права заимствования (СДР). Перевод специальных прав заимствования в национальные денежные единицы производится с учетом правил, содержащихся в коллизионных нормах права государства, в котором находится суд, рассматривающий спор. Согласно подп. 7 п. 1 ст. 166 Основ гражданского законодательства Союза ССР 1991 г. права и обязанности сторон по договору международной перевозки определяются по национальному праву страны-перевозчика, т. е. в данном случае по праву Финляндии. Арбитражный суд установил содержание норм финского законодательства по этому вопросу. В параграфе 23 Закона Финляндии «О договоре перевозки авиатранспортом» определен размер ответственности перевозчика в 17 СДР, а в параграфе 24 этого Закона установлено, что в случае судебных разбирательств перерасчет сумм, указанных в СДР, переводится в финские марки согласно официальному обменному курсу СДР и финской марки, котируемому Международным валютным фондом. При этом допускается перерасчет обменного курса в доллары США. В этой ситуации расчет суммы иска истцу следовало ограничить 17 СДР, или 23,8 долл. США за 1 килограмм массы утраченного груза. Общий размер ответственности перевозчика при таком расчете составил 157,08 долл. США. Таким образом, при пересмотре решений нижестоящих судов Высшим Арбитражным Судом РФ к правовому регулированию были привлечены: 1) международные источники — конвенция и акты международных организаций; 2) коллизионные нормы: по установлении статута иностранной компании и договорного статута сделки и 3) национальное законодательство — право Финляндии и право Российской Федерации.
