(Харитонов С. С.) («Право в Вооруженных Силах», 2011, N 11)
О ЗАКОННОСТИ СРОКОВ ЗАДЕРЖАНИЯ ВОЕННОСЛУЖАЩЕГО, НАХОДЯЩЕГОСЯ В СОСТОЯНИИ ОПЬЯНЕНИЯ: ПРОБЛЕМЫ СООТВЕТСТВИЯ КОНСТИТУЦИИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
С. С. ХАРИТОНОВ
Харитонов С. С., кандидат юридических наук, доцент.
Анализируются вопросы исчисления сроков административного задержания лица, в том числе военнослужащего, находящегося в состоянии опьянения.
Ключевые слова: военнослужащий, административное задержание, сроки, состояние опьянения.
About legality of terms of detention of the military man who is in a drunken state S. S. Kharitonov
Questions of calculation of terms of administrative detention of the person, including the military man who is in a drunken state are analyzed.
Key words: the military man, administrative detention, terms, a drunken state.
Законодательство Российской Федерации в последние годы характеризуется значительным количеством вносимых изменений, направленных на его совершенствование. Не являются исключением и нормативные правовые акты, регулирующие сферу военно-служебных отношений. Одним из значимых событий этого года стал Указ Президента Российской Федерации «О внесении изменений в Указ Президента Российской Федерации от 10 ноября 2007 г. N 1495 и в уставы, утвержденные этим Указом» от 29 июля 2011 г. N 1039, благодаря которому в уставах появилось понятие комендантской службы, организуемой для выполнения задач по поддержанию воинской дисциплины в гарнизонах. Соответственно, Устав гарнизонной и караульной служб Вооруженных Сил Российской Федерации был переименован в Устав гарнизонной, комендантской и караульной служб Вооруженных Сил Российской Федерации и дополнен новыми главами, регулирующими организацию комендантской службы, обязанности должностных лиц военной комендатуры гарнизона, организацию нарядов комендантской службы (организацию патрульной службы). Одним из интересных нововведений, показывающих, на наш взгляд, тенденцию последних лет «механического» переноса правовых норм тех или иных нормативных правовых актов без учета специфики военно-служебных отношений, стало включение положений п. 4 ст. 27.5 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (далее — Кодекс), в соответствии с которым срок административного задержания лица, находящегося в состоянии опьянения, исчисляется с момента его вытрезвления, в Устав гарнизонной, комендантской и караульной служб Вооруженных Сил Российской Федерации. Это положение Кодекса нашло свое отражение в абз. 6 ст. 93.12 Устава гарнизонной, комендантской и караульной служб Вооруженных Сил Российской Федерации, согласно которому срок содержания военнослужащих в комнатах для задержанных военной комендатуры гарнизона либо в камерах для задержанных на гарнизонной гауптвахте ограничен 48 часами. При этом абз. 7 указанной статьи в отношении военнослужащих, находящихся в состоянии опьянения, предписано исчислять такой срок с момента их вытрезвления. Поскольку все мы являемся гражданами Российской Федерации, то положения Основного Закона — Конституции Российской Федерации, касающиеся наших прав и свобод, нам достаточно известны. Поэтому военнослужащий, ознакомившийся с новым Уставом, задаст командиру вопрос: «А разве статья 93.12 Устава гарнизонной, комендантской и караульной служб Вооруженных Сил Российской Федерации (а значит, и пункт 4 статьи 27.5 Кодекса) не противоречит норме, закрепленной пунктом 2 статьи 22 Конституции Российской Федерации, ограничивающей срок задержания лиц до судебного решения 48 часами без каких-либо условий отсрочки начала его исчисления?». Попробуем разобраться в этом вопросе. В силу ст. ст. 22 и 46 (ч. 1) Конституции Российской Федерации ограничение свободы допускается только по решению суда; до судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов; каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод. Указанная статья не содержит каких-либо исключений, в части отсрочки начала его исчисления указанного срока. Приведенные конституционные положения в их взаимосвязи со ст. ст. 5, 6 и 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. действуют, в частности, и в качестве гарантии от необоснованного задержания. Конституционный Суд Российской Федерации, рассматривая в Постановлениях от 3 мая 1995 г. N 4-П, от 13 июня 1996 г. N 14-П и от 14 марта 2002 г. N 6-П вопросы, связанные с конституционными гарантиями судебной защиты прав и свобод человека и гражданина, в том числе при задержании, заключении под стражу и иных формах ограничения свободы личности, сформулировал следующие правовые позиции. Провозглашенное в ст. 22 (ч. 1) Конституции Российской Федерации право на свободу и личную неприкосновенность означает, что человек не может быть лишен свободы и заключен под стражу по произволу власти; любой опасности ограничения свободы и личной неприкосновенности, в том числе при наличии законных оснований, должно противостоять право на судебное обжалование. Конституционное право на свободу и личную неприкосновенность включает, в частности, право не подвергаться ограничениям, которые связаны с применением таких принудительных мер, как задержание, арест, заключение под стражу или лишение свободы во всех иных формах, без предусмотренных законом оснований, санкции суда или компетентных должностных лиц, а также сверх установленных либо контролируемых сроков. В ситуациях, связанных с ограничением права на свободу и личную неприкосновенность, особое значение приобретают гарантии судебной защиты, что признается и международно-правовыми актами, согласно которым каждому арестованному или задержанному по уголовному обвинению лицу должно быть обеспечено право на судебное разбирательство в течение разумного срока или право на освобождение (п. 3 ст. 9 Международного пакта о гражданских и политических правах, п. 3 ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод). Кроме того, в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации «По делу о проверке конституционности ряда положений статей 24.5, 27.1, 27.3, 27.5 и 30.7 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, пункта 1 статьи 1070 и абзаца третьего статьи 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации и статьи 60 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан М. Ю. Карелина, В. К. Рогожкина и М. В. Филандрова» от 16 июня 2009 г. N 9-П отмечено, что доставление и привод являются принудительным препровождением лица для составления протокола, совершения других процессуальных действий по делу об административном правонарушении (ст. ст. 27.2 и 27.15 Кодекса). В исключительных случаях, если это необходимо для обеспечения правильного и своевременного рассмотрения дела об административном правонарушении и исполнения постановления по делу, применяется административное задержание, срок которого, как правило, не должен превышать трех часов (ч. 1 ст. 27.3, ч. 1 ст. 27.5 Кодекса). Вместе с тем по делам о нарушении режима Государственной границы Российской Федерации, о нарушении таможенных правил (ч. 2 ст. 27.5 Кодекса), а также в отношении некоторых правонарушений, предусмотренных гл. 20 «Административные правонарушения, посягающие на общественный порядок и общественную безопасность» (включая мелкое хулиганство — ст. 20.1 Кодекса), за которые может быть назначено наказание в виде административного ареста (ч. 3 ст. 27.5 Кодекса), привлекаемое к ответственности лицо при наличии определенных законом оснований может быть подвергнуто административному задержанию на срок не более 48 часов, исчисляемый по общему правилу с момента доставления (ч. 4 ст. 27.5 Кодекса). При этом задержанные лица содержатся в специальных помещениях, исключающих возможность их самовольного оставления (ст. 27.6 Кодекса). Из названных положений Кодекса в их системной связи следует, что административное задержание лица, в отношении которого ведется административное преследование, на срок до 48 часов представляет собой, по сути, лишение свободы, хотя и носящее кратковременный характер. Предусмотренное ч. 3 ст. 27.5 Кодекса административное задержание на срок не более 48 часов, которое применяется только по делам о правонарушениях, за совершение которых в виде наказания может быть назначен административный арест (на срок до 15 или до 30 суток), не будучи арестом как мерой административного наказания, тем не менее представляет собой лишение свободы в смысле ст. 22 Конституции Российской Федерации и подп. «с» п. 1 ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод: положение лица, к которому применяется такое административное задержание в качестве меры обеспечения производства по делу об административном правонарушении, связано с принудительным пребыванием в ограниченном пространстве, временной изоляцией от общества, прекращением выполнения служебных обязанностей, с невозможностью свободного передвижения и общения с другими лицами. Таким образом, административное задержание, предусмотренное ч. 3 ст. 27.5 Кодекса, по обусловливающим его природу ограничениям и последствиям для задержанного сопоставимо с административным арестом и задержанием как видами лишения свободы, на которые распространяется режим гарантий, предусмотренный ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Элементы habeas corpus как гарантии судебной защиты против незаконного посягательства на свободу и личную неприкосновенность содержатся во Всеобщей декларации прав человека 1948 г. (ст. ст. 3, 9 и 10), в Международном пакте о гражданских и политических правах 1966 г. (ст. 9). Но наиболее подробно они развиты в Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (ст. 5), где определены возможные основания законного ареста и содержания под стражей и обязательность судебной процедуры заключения под стражу. Подозреваемый должен быть незамедлительно доставлен к судье и имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу <1>. ——————————— <1> Комментарий к Конституции Российской Федерации / Под ред. В. Д. Зорькина, Л. В. Лазарева. М., 2010.
Таким образом, представляется, что в целях соблюдения гарантий граждан на свободу и личную неприкосновенность законодатель определил случаи задержания граждан, предоставив компетентным органам производить задержание граждан на срок, не превышающий 48 часов. В течение этого срока компетентные органы должны незамедлительно выполнить все процессуальные действия в соответствии с действующим законодательством. При этом согласно п. 15 ст. 5 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации моментом фактического задержания следует признать момент фактического лишения свободы передвижения лица, подозреваемого в совершении преступления, а не момент доставления его в компетентный орган, момент составления протокола задержания или момент вытрезвления лица, находящегося в состоянии опьянения. Применительно к военно-административному законодательству следует отметить, что согласно ст. 85 Дисциплинарного устава Вооруженных Сил Российской Федерации применение дисциплинарного взыскания к военнослужащему, находящемуся в состоянии опьянения, а также получение от него каких-либо объяснений осуществляются после его вытрезвления. В этом случае к военнослужащему может быть применено задержание, после чего принимается решение о привлечении его к дисциплинарной ответственности. Представляется, что состояние алкогольного опьянения военнослужащего может быть определено по аналогии с положениями п. 3 Правил освидетельствования лица, которое управляет транспортным средством, на состояние алкогольного опьянения и оформления его результатов, направления указанного лица на медицинское освидетельствование на состояние опьянения, медицинского освидетельствования этого лица на состояние опьянения и оформления его результатов и Правил определения наличия наркотических средств или психотропных веществ в организме человека при проведении медицинского освидетельствования на состояние опьянения лица, которое управляет транспортным средством, утвержденных Постановлением Правительства Российской Федерации от 26 июня 2008 г. N 475, в соответствии с которыми достаточными основаниями полагать, что водитель транспортного средства находится в состоянии опьянения, является наличие одного или нескольких следующих признаков: запах алкоголя изо рта; неустойчивость позы; нарушение речи; резкое изменение окраски кожных покровов лица; поведение, не соответствующее обстановке. В то же время легитимного понятия «вытрезвление» в действующем законодательстве не содержится. С учетом принципа равенства, закрепленного в ч. 2 ст. 19 Конституции Российской Федерации, предусматривающей, что лица, не обладающие дополнительными привилегиями (ущемлениями в правах), установленными законом, должны находиться в равных условиях в соответствующей правоприменительной ситуации, важное значение в рассматриваемом случае будет иметь ряд объективных факторов, которые не могут быть регламентированы законом: возраст военнослужащих, состояние их здоровья, реакция их организма на алкоголь, вид и количество принятого алкоголя, его качество и т. д., что, в свою очередь, будет иметь решающее значение для определения момента вытрезвления. Соответственно, в отсутствие единой процедуры определения момента вытрезвления военнослужащего (с учетом указанных выше факторов) появляется невозможность реализации конституционного принципа равенства при применении ст. 27.5 Кодекса. Согласно п. 2 Порядка применения мер обеспечения производства по материалам о дисциплинарном проступке (приложение N 6 к Дисциплинарному уставу Вооруженных Сил Российской Федерации) задержание, т. е. кратковременное ограничение свободы, может быть применено к военнослужащему в исключительных случаях, если это необходимо для установления личности нарушителя, подготовки материалов о грубом дисциплинарном проступке и обеспечения своевременного и правильного их рассмотрения. Таким образом, проведена конкретизация ст. 27.3 Кодекса, согласно которой административное задержание, т. е. кратковременное ограничение свободы физического лица, может быть применено в исключительных случаях, если это необходимо для обеспечения правильного и своевременного рассмотрения дела об административном правонарушении, исполнения постановления по делу об административном правонарушении. Срок задержания военнослужащего исчисляется с момента его доставления, а военнослужащего, находящегося в состоянии опьянения, — со времени его вытрезвления и не должен превышать трех часов, а в случае, если к военнослужащему может быть применен дисциплинарный арест, — 48 часов. Задержанный военнослужащий содержится в изолированном помещении воинской части или военной комендатуры либо на гарнизонной или войсковой (корабельной) гауптвахте. Таким образом, видно, что задержание военнослужащего, находящегося в состоянии опьянения, и содержание его в изолированном помещении не отвечает целям и задачам задержания — установление личности нарушителя, подготовка материалов о грубом дисциплинарном проступке и обеспечение своевременного и правильного их рассмотрения. Представляется, что одним из выходов из сложившейся ситуации может быть подготовка изменений в Устав гарнизонной, комендантской и караульной служб и Дисциплинарный устав Вооруженных Сил Российской Федерации, смысл которых заключается в создании правового механизма содержания военнослужащего, находящегося в состоянии опьянения, под наблюдением командования воинской части до его вытрезвления. Таким образом, учитывая изложенное выше, с высокой степенью уверенности можно предположить, что, во-первых, абз. 6 ст. 93.12 Устава гарнизонной, комендантской и караульной служб Вооруженных Сил Российской Федерации и п. 4 ст. 27.5 Кодекса в части исчисления срока задержания с момента вытрезвления лица, находящегося в состоянии опьянения, противоречит ст. 22 Конституции Российской Федерации, имеющей большую юридическую силу, а во-вторых, ограничение свободы и личной неприкосновенности в течение значительного времени вне судебного контроля не допускается. Дело за малым. Будут ли достаточны приведенные аргументы для внесения соответствующих изменений в указанные в начале статьи нормативные правовые акты?
