(Сергеев А., Терещенко Т.) («Корпоративный юрист», 2010, N 11)
ПРЕДДОГОВОРНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ: ОСНОВАНИЯ ДЛЯ ЗАЩИТЫ ИНТЕРЕСОВ СТОРОНЫ, ПОСТРАДАВШЕЙ ОТ НЕДОБРОСОВЕСТНОГО ВЕДЕНИЯ ПЕРЕГОВОРОВ
А. СЕРГЕЕВ, Т. ТЕРЕЩЕНКО
Сергеев Александр, заведующий кафедрой гражданского права юридического факультета СПбГУ экономики и финансов, доктор юридических наук, профессор, советник юридической фирмы DLA Piper в Санкт-Петербурге.
Терещенко Татьяна, доцент кафедры гражданского права юридического факультета СПбГУ экономики и финансов, кандидат юридических наук, адвокат Адвокатского бюро «Прайм Эдвайс, Семеняко и партнеры».
Авторы статьи обосновывают тезис о том, что действующее российское законодательство позволяет привлекать к так называемой преддоговорной ответственности за недобросовестное ведение переговоров.
Традиционно гражданско-правовая ответственность подразделяется на договорную и внедоговорную, часто отождествляемую с деликтной. При этом общепринятое понимание видов ответственности оставляет открытым вопрос о возможности привлечения к так называемой преддоговорной ответственности (за недобросовестное ведение переговоров). Действия сторон не могут быть формально квалифицированы ни как нарушающие договор (которого еще нет), ни как посягающие на абсолютные права и блага (поскольку в силу принципа свободы договора субъект гражданского оборота вправе по своему усмотрению (не) вступать в обязательственные отношения). Авторы статьи обосновывают подход, позволяющий защищать интересы контрагента, пострадавшего от недобросовестного ведения переговоров (на примере отказа от заключения договора на финальной стадии переговоров), посредством квалификации такого деяния в качестве особого вида гражданского правонарушения — злоупотребления доверием контрагента. Цель данного подхода — создать основу для защиты интересов пострадавшей стороны в условиях имеющегося правового регулирования и общепринятого подхода к ответственности.
Актуальность вопроса о преддоговорной ответственности
Доктрина ответственности за culpa in contrahendo (лат. — «вина в переговорах»), разработанная в середине XIX в. Р. Иерингом, развивалась в рамках германской правовой системы <1>, а впоследствии была закреплена в законодательстве ряда европейских государств. Среди отечественных ученых указанный институт получил поддержку уже в советское время. В частности, с учетом абз. 2 и 3 ст. 151; ст. 157 и 195 ГК РСФСР 1922 г.; ст. 246, абз. 3 ст. 281, ст. 403, 431, 345, 444 ГК РСФСР 1964 г. и прочих норм законодательства указывалось, что основанием преддоговорной ответственности является недобросовестное поведение одной из сторон при ведении переговоров, выразившееся в отказе от ранее сделанной контрагенту оферты и влекущее возникновение у недобросовестного контрагента обязанности возместить потерпевшей стороне так называемый отрицательный договорной интерес, т. е. убытки, понесенные в связи с подготовкой к заключению договора <2>. Таким образом, опыт применения положений о преддоговорной ответственности, основанных на общей с зарубежной доктриной идее, накапливался десятилетиями. ——————————— <1> См. подр.: Гницевич К. В. 1. Доктрина culpa in contrahendo в немецкой цивилистике второй половины XIX века // Закон. 2007. N 1. С. 130 — 140. 2. Ответственность за culpa in contrahendo в цивилистической доктрине и судебной практике ФРГ // Закон. 2009. N 4. С. 219 — 229. <2> См.: Вильнянский С. И. Лекции по советскому гражданскому праву. Ч. 1. Харьков, 1958. С. 318; Новицкий И. Б., Лунц Л. А. Общее учение об обязательстве. М., 1950. С. 157 — 159 (автор главы — И. Б. Новицкий); Гавзе Ф. И. Социалистический гражданско-правовой договор. М., 1972. С. 96; Гницевич К. В. Преддоговорная ответственность в российском гражданском праве (culpa in contrahendo) // Вестник ВАС РФ. 2009. N 3. С. 18 — 19.
В настоящее время концепция ответственности за culpa in contrahendo все чаще становится предметом научно-практического изучения <3>. Исследователи преддоговорной ответственности единодушны в том, что действующее российское законодательство признает существование этого института, развивать и применять который необходимо с учетом единства отечественного и зарубежного подходов к раскрытию его содержания и оснований. Такой подход практически значим, поскольку развитие российского права, имеющего много общего с германской правовой системой, так или иначе, связано с использованием позитивного зарубежного правоприменительного опыта. Не случайно разработка и реализация концепции развития гражданского законодательства РФ осуществляются в целях: ——————————— <3> См., например: Бекленищева И. В. Гражданско-правовой договор: классическая традиция и современные тенденции. М., 2006. С. 162 — 169; Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. Изд. 3-е. М., 2001. С. 659 — 660 (автор главы — В. В. Витрянский); Гницевич К. В. Преддоговорная ответственность в российском гражданском праве (culpa in contrahendo) // Вестник ВАС РФ. 2009. С. 18 — 43; Кучер А. Н. Ответственность за недобросовестное поведение при заключении договора // Законодательство. 2002. N 10. С. 17 — 25; Кучер А. Н. Теория и практика преддоговорного этапа: юридический аспект. М., 2005. С. 29 — 31, 210 — 259; Комаров А. С. Ответственность в коммерческом обороте. М., 1991. С. 46 — 57; Полякевич В. Г. Ответственность за преддоговорные нарушения. М., 2007; Комментарий к ГК РФ, части первой (постатейный) / Отв. ред. О. Н. Садиков. Изд. 3-е. М., 2005. С. 977 (автор комментария к ст. 432 — О. Н. Садиков); Тузов Д. О. Концепция «несуществования» в теории юридической сделки. Томск, 2006. С. 82; Тузов Д. О. О понятии «несуществующей» сделки в российском праве // Вестник ВАС РФ. 2006. N 10; Богданов В. В. Гражданско-правовая ответственность в преддоговорных отношениях // Журнал российского права. 2010. N 2.
дальнейшего развития основных принципов гражданского законодательства РФ, соответствующих новому уровню развития рыночных отношений; отражения в ГК РФ опыта его применения и толкования судом; сближения положений ГК РФ с правилами регулирования соответствующих отношений в праве Европейского союза; использования в гражданском законодательстве РФ новейшего положительного опыта модернизации гражданских кодексов ряда европейских стран и др. (Указ Президента РФ от 18 июля 2008 г. N 1108 «О совершенствовании Гражданского кодекса Российской Федерации» <4>). ——————————— <4> Российская газета. N 4712. Федеральный выпуск от 23.07.2008.
Споры о преддоговорной ответственности
Вместе с тем вопрос об основаниях и порядке применения преддоговорной ответственности в условиях имеющегося правового регулирования является дискуссионным. Так, А. Н. Кучер, В. Г. Полякевич и другие полагают, что применение преддоговорной ответственности возможно только в случаях, специально поименованных в законе и, так или иначе, связанных с исполнением преддоговорных обязанностей (в частности, в ст. 10, 12 Закона РФ от 7 февраля 1992 г. N 2300-1 «О защите прав потребителей»; п. 4 ст. 165; абз. 2 п. 2 ст. 178; ст. 445, 495, 507, 580, 612, 613; п. 2 ст. 732, 894 ГК РФ и др.). Однако серьезных аргументов против применения института ответственности за culpa in contrahendo в случаях, прямо в законе не указанных, сторонники такого подхода не высказывают. Ссылаются на отсутствие в законе некоего общего правила о преддоговорной ответственности, но принять данный довод вряд ли можно. Он используется без учета действия принципов гражданского права и правил о генеральном деликте. Также невозможно согласиться с тем, что трудности, которые приходится преодолевать судам при рассмотрении конкретных дел на основе общих принципов гражданского права, могут быть достаточным основанием для непризнания за потерпевшим от недобросовестных переговоров права на защиту. Другие исследователи — В. В. Витрянский, В. К. Гницевич, О. Н. Садиков и др., напротив, отстаивают возможность выведения из закрепленного в ГК РФ принципа добросовестности, а также положений о генеральном деликте общего правила о преддоговорной ответственности как результате противоправных действий <5>. Подобная позиция представляется более обоснованной, поскольку учитывает значение общих начал гражданского права и системность правового регулирования, а также может быть воспринята практикой. ——————————— <5> Несмотря на имеющиеся различия во взглядах, сторонников данного подхода объединяет общность идеи, на которой строятся различные позиции. Это позволяет условно объединить их для целей настоящей статьи.
Обоснование практического подхода к привлечению к преддоговорной ответственности с учетом ее правовой природы
Сущность преддоговорной ответственности сводится к тому, что сторона, действовавшая в ходе переговоров вопреки принципу добросовестности, обязана возместить потерпевшей стороне понесенные убытки как от юридических характеристик заключенного впоследствии договора, так и от самого факта его заключения <6>. Иначе говоря, преддоговорная ответственность основана на предположении о том, что вступление в переговоры является специальным юридическим фактом, в результате которого между сторонами возникает связь особого рода — доверительное отношение, требующее от них проявления взаимной добропорядочности <7>. Такая презумпция добросовестности подлежит правовой защите, поскольку без этого невозможно нормальное развитие гражданского оборота <8>. Причем процедуру проведения переговоров, в рамках которой принимается во внимание вся совокупность действий переговаривающихся сторон и выражаемых ими намерений, следует отличать от отдельных соглашений о намерениях, за которыми с учетом оценки всех конкретных обстоятельств может быть (не) признана юридическая сила. ——————————— <6> См. подр.: Гницевич К. В. 1. Преддоговорная ответственность в российском гражданском праве (culpa in contrahendo). С. 41 — 43. 2. Ответственность за culpa in contrahendo в цивилистической доктрине и судебной практике ФРГ // Закон. 2009. N 4. С. 219. <7> См.: Кетц З., Лорман Ф. Введение в обязательственное право // Проблемы гражданского и предпринимательского права Германии. М., 2001. С. 61. <8> См.: Комаров А. С. Ответственность в коммерческом обороте. С. 47.
Подобное понимание института ответственности за culpa in contrahendo корреспондирует с положениями ст. 2.15 Принципов международных коммерческих договоров УНИДРУА 1994 г. <9> (далее — Принципы УНИДРУА) о преддоговорной ответственности за недобросовестные переговоры. Сторона свободна в проведении переговоров и не несет ответственности за недостижение согласия. Однако сторона, которая ведет переговоры недобросовестно или прерывает их, является ответственной за потери, причиненные другой стороне. Недобросовестностью, в частности, является вступление в переговоры или их продолжение в отсутствие намерения достичь соглашения с другой стороной. ——————————— <9> Закон. 1995. N 12. С. 82 — 92.
В официальных комментариях к ст. 2.15 Принципов УНИДРУА сделан акцент на то, что у стороны есть право свободно вступать в переговоры и решать, какие условия подлежат согласованию. Однако такое право не является безграничным и не должно приводить к конфликту с принципом добросовестности и честной деловой практики <10>. Таким образом, установление преддоговорной ответственности за недобросовестные переговоры не противоречит принципу свободы договора, поскольку привлечение к ответственности осуществляется с учетом общих начал гражданского права о добросовестности, разумности и балансе интересов участников гражданского оборота. ——————————— <10> Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА. 2004 / Пер. с англ. А. С. Комарова. М., 2006. С. 65.
Преддоговорная ответственность связана не с любыми нарушениями, а лишь с теми, которые возникают исключительно в ходе переговоров сторон о заключении договора. В целом заслуживает поддержки мнение В. К. Гницевича, согласно которому частные случаи ответственности за culpa in contrahendo можно условно подразделить следующим образом: ответственность за нарушение доверия к действительности договора (когда в договор изначально закладывается какой-либо юридический порок); ответственность за нарушение доверия к благоприятному завершению переговоров о заключении договора (прерывание переговоров и отказ от заключения договора); ответственность за нарушение доверия к выгодности заключенного сторонами юридически действительного договора (договор действителен, но заключен на невыгодных условиях); ответственность за ведение переговоров без намерения заключить сделку <11>. ——————————— <11> Гницевич В. К. Преддоговорная ответственность в российском гражданском праве (culpa in contrahendo) // Вестник ВАС РФ. 2009. N 3. С. 41.
Например, ответственность за нарушение доверия к благоприятному завершению переговоров о заключении договора возникает в случае внезапного прекращения переговоров на завершающей (финальной) стадии. Нельзя не согласиться с В. К. Гницевичем в том, что такое внезапное прекращение переговоров подпадает под формулу venire contra factum proprium (лат. — «поступать вопреки собственному прежнему поведению») и не соответствует сформировавшейся у другой стороны убежденности в благополучном исходе переговоров, а потому нарушает принцип добросовестности <12>. Необходимость юридической защиты основанного на таком доверии интереса добросовестной стороны переговоров базируется на предположении о том, что если бы переговоры достигли финальной стадии, то это позволило бы надеяться на их благополучное завершение и совершать в связи с этим обоснованно рассчитанные расходы либо воздержаться от совершения каких-либо действий (например, от приобретения похожего товара у другого продавца). ——————————— <12> Там же. С. 34.
Еще более очевидной является необходимость привлечения к ответственности недобросовестного контрагента в случае, если переговоры проводились им без намерения заключить сделку. Такие действия могут быть расценены в качестве умышленного введения добросовестного контрагента в заблуждение, т. е. квалифицированы как обман, посредством которого добросовестному участнику гражданского оборота сознательно причинены убытки, связанные, в частности, с затратами на проведение переговоров, несовершением других сделок и т. п. Конечно, доказать, что переговоры изначально или с какого-то момента времени проводились недобросовестным контрагентом без намерения заключить сделку, гораздо сложнее, чем их безосновательное прекращение на завершающей стадии. Однако если эта сложность будет преодолена, то любое из рассмотренных оснований в отдельности или оба основания в совокупности могут служить базой для привлечения к ответственности за culpa in contrahendo. Вопрос о правовой природе ответственности за culpa in contrahendo является дискуссионным. Учитывая развитие современного права, такую ответственность нельзя считать договорной, поскольку она возникает на стадии переговоров до заключения сделки <13>. ——————————— <13> В римском праве преддоговорная ответственность считалась договорной (Кучер А. Н. Теория и практика преддоговорного этапа: юридический аспект. С. 218). Однако это обстоятельство не влияет на вопросы определения правовой природы преддоговорной ответственности на современном этапе. Объясняется это тем, что в римском праве подобная квалификация давалась применительно к недействительным сделкам и носила казуистичный характер. Также сложно согласиться с мнением о том, что преддоговорная ответственность может возникнуть в связи с нарушением договорного обязательства, в частности предварительного договора (Богданов В. В. Указ. соч.).
Указанная ответственность возникает в результате осуществления предоставленных принципом свободы договора правовых возможностей (по своему усмотрению вступать или не вступать в переговоры, согласовывать условия обязательства и т. п.) в противоречии с принципом добросовестности, выводимым из п. 3 ст. 10 ГК РФ. Это обстоятельство, особенно с учетом все более широкого подхода ВАС РФ к понятию «злоупотребление правом» (информационное письмо Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 N 127 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации» <14>), позволяет считать недобросовестное ведение переговоров разновидностью злоупотребления, которое большинством исследователей признается особым видом гражданского правонарушения. В условиях отсутствия правовой нормы со специальным запретом на недобросовестные переговоры, критерием правомерности (неправомерности) поведения субъекта на стадии переговоров должны служить нормы, закрепляющие общие принципы и начала гражданского права, в частности принципы добросовестности (п. 3 ст. 10 ГК РФ) и генерального деликта (п. 1, 2 ст. 1064 ГК РФ — любое виновное причинение вреда предполагается противоправным). ——————————— <14> Вестник ВАС РФ. 2009. N 2.
То обстоятельство, что злоупотребление доверием контрагента может быть квалифицировано в качестве особого вида правонарушения, подтверждается сформировавшимся в науке <15> и на практике <16> подходом к злоупотреблению правом. Специфика такого правонарушения состоит в том, что действия нарушителя формально опираются на принадлежащее ему право, но при его конкретной реализации они (действия) приобретают такие форму и характер, что это приводит к нарушению прав и охраняемых законом интересов других лиц. Критерием оценки правомерности (неправомерности) поведения субъектов при отсутствии конкретных запретов в гражданском праве служат нормы, закрепляющие общие принципы гражданского права. ——————————— —————————————————————— КонсультантПлюс: примечание. Учебник «Гражданское право: В 4 т. Общая часть» (том 1) (под ред. Е. А. Суханова) включен в информационный банк согласно публикации — Волтерс Клувер, 2008 (3-е издание, переработанное и дополненное). —————————————————————— КонсультантПлюс: примечание. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть первая (под ред. А. П. Сергеева) включен в информационный банк согласно публикации — Проспект, 2010. —————————————————————— <15> См.: Грибанов В. П. Осуществление и защита гражданских прав. М., 2000. С. 63; Гражданское право: Учеб. / Отв. ред. Е. А. Суханов. 2-е изд. М., 1998. Т. 1. С. 391 (автор главы — В. С. Ем); Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (части первой) / Под ред. А. П. Сергеева. М., 2009. С. 59 — 60 (автор комментария к ст. 10 ГК РФ — А. П. Сергеев). Признание злоупотребления правом особым правонарушением позволяет судам применять норму ст. 10 ГК РФ по собственной инициативе, расширительно толковать установленные санкции и признавать злоупотребление правом основанием для признания сделки недействительной (п. 3, 5, 10 информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 N 127 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 Гражданского кодекса» // Вестник ВАС РФ. 2009. N 2). <16> Например, в судебной практике обоснованно начала формироваться позиция, согласно которой принцип свободы договора не исключает при определении его содержания соблюдения правил разумности и справедливости, в результате чего содержание условий договора может быть признано злоупотреблением правом (Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 26.09.2006 по делу N А43-3546/2006-4-74, Постановление ФАС Уральского округа от 24.12.2002 N Ф09-3142/02-ГК).
Это подтверждает сделанный вывод о том, что деликт имеет место не только в случае нарушения закрепленного в норме закона некоего общего запрета на то или иное поведение, но и в случае несоблюдения общих принципов гражданского права. Поэтому ответственность за culpa in contrahendo является особым видом гражданского правонарушения, связанного со злоупотреблением правовыми возможностями (такой подход вполне разумен, если учесть, что заимствование зарубежного опыта представляет собой синтез идей с учетом конкретного регулирования в рамках конкретной правовой системы).
Основание преддоговорной ответственности
Ввиду изложенного основанием преддоговорной ответственности является состав гражданского правонарушения, именуемый в доктрине гражданского права генеральным деликтом. В соответствии со ст. 1064 ГК РФ ответственность за внедоговорное причинение вреда наступает при наличии четырех условий, к числу которых относятся вред, противоправность, причинная связь между противоправным поведением и наступившим вредом, вина нарушителя. При причинении вреда вина и противоправность в российском гражданском праве презюмируются. Иначе говоря, лицо предполагается виновным, а его действие (бездействие), причиняющее вред, признается противоправным, пока не будет доказано иное. Соответственно, потерпевшей стороне необходимо доказать наличие причиненных ей убытков и юридически значимую причинно-следственную связь между возникшими убытками и действиями недобросовестного контрагента. Квалификация того или иного поведения как недобросовестного зависит во многом от усмотрения суда, который осуществляет правовую квалификацию с учетом всех конкретных обстоятельств. Однако очевидно, что чем позже были прерваны переговоры, тем больше оснований говорить, что фактические обстоятельства свидетельствовали о наличии недобросовестности в действиях контрагента, так как на завершающей стадии переговоров все существенные условия обычно согласованы, что не позволяет отказаться от переговоров без достаточных для этого оснований. Виновно совершенное одним контрагентом нарушение преддоговорной обязанности по добросовестному поведению на стадии переговоров выражается во введении в заблуждение (несоблюдении принципа добросовестности) другой стороны относительно возможности достижения ожидаемых результатов переговоров и, как следствие, влечет для потерпевшей стороны убытки, связанные с подготовкой к заключению договора и самим фактом его незаключения. В рамках генерального деликта причиненный вред подлежит возмещению в полном объеме (абз. 1 п. 1 ст. 1064 ГК РФ). При этом возмещение вреда в полном объеме является общей мерой ответственности, которая применяется в случае, если прямо (в законе или договоре) не предусмотрено иное. Согласно ст. 15 ГК РФ убытки включают как реальный ущерб (понесенные или предстоящие расходы), так и упущенную выгоду <17>. Следует отметить, что принцип полного возмещения убытков не противоречит сложившейся международной практике. Так, согласно п. 2 ст. 2.15 Принципов УНИДРУА недобросовестная сторона является ответственной за потери, причиненные другой стороне. ——————————— <17> Сделанный вывод находит поддержку в научной литературе. См., например: Гницевич В. К. Преддоговорная ответственность в российском гражданском праве (culpa in contrahendo). С. 43.
Обоснование размера убытков, подлежащих взысканию в рамках преддоговорной ответственности
Очевидно, что для взыскания убытков необходимо обосновать их размер, который оценивается судом с точки зрения требований добросовестности и разумности, а также причинно-следственную связь между противоправным поведением причинителя вреда и заявленным размером убытков. Вопросы доказывания размера убытков являются наиболее сложными именно по той причине, что законодатель не вводит каких-либо формально-определенных критериев расчета убытков, а также не дает четких критериев для разграничения реального ущерба и упущенной выгоды. Соответственно, период, за который исчисляются такие убытки, их содержание определяются потерпевшей стороной самостоятельно по своему усмотрению. Из этого следует, что потерпевшая сторона, заявляя требования о возмещении убытков в определенном размере и за определенный период, принимает на себя риск того, что суд может не согласиться с представленными стороной доказательствами понесенных убытков. В международной практике разработан ряд специальных предположений, которые позволяют внести определенность в вопрос о том, что именно должно относиться к убыткам в результате недобросовестных переговоров. Как отмечается в официальных комментариях к Принципам УНИДРУА, потерпевшая сторона может получить возмещение расходов, понесенных ею при переговорах, а также компенсацию за утрату возможности заключить другой договор с третьим лицом (так называемый отрицательный договорный интерес) <18>. Данную позицию поддерживают и отечественные цивилисты <19>. ——————————— <18> Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА. 2004 / Пер. с англ. А. С. Комарова. С. 66. <19> См., например: Садиков О. Н. Убытки в гражданском праве; Брагинский М. И., Витрянский В. В. Там же (автор главы — В. В. Витрянский).
Категория отрицательного интереса, разработанная специально с учетом особенностей доктрины преддоговорной ответственности, вносит некоторую определенность в процесс доказывания причинно-следственной связи между возникшими убытками и недобросовестным поведением при переговорах. Следовательно, взыскать убытки в полном объеме можно тогда и постольку, когда и поскольку будет доказано, что все понесенные потери составляют так называемый отрицательный договорный интерес. В российском гражданском праве и отечественной судебной практике понятие отрицательного договорного интереса как самостоятельного вида убытков не получило широкого признания и должной апробации. Для того чтобы доказать необходимость его учета при определении размера убытков, требуется подвести его под один из известных российскому гражданскому праву видов убытков — реальный ущерб и (или) упущенную выгоду. При недобросовестном ведении переговоров, в частности при их прекращении без достаточных на то оснований, нарушается право потерпевшего на вступление в договорные отношения на практически согласованных в результате проведенных переговоров условиях. В итоге он лишается возможности приобрести соответствующее имущественное благо по той цене, которая действовала на момент ожидаемого заключения договора. Если в последующем рыночная цена аналогичного имущественного блага возрастет, он будет вынужден затратить на его приобретение больше средств, чем рассчитывал в период проведения переговоров по несостоявшейся сделке. Изложенное позволяет квалифицировать отрицательный договорный интерес в качестве расходов, которые потерпевший должен будет понести для восстановления своего права. Таким образом, отрицательный договорный интерес в зависимости от ситуации может тяготеть как к реальному ущербу, так и к упущенной выгоде. Например, в соответствии с п. 3 ст. 524 ГК РФ при расторжении договора поставки с виновной стороны могут быть взысканы так называемые абстрактные убытки в виде разницы между ценой, установленной расторгнутым договором поставки, и текущей ценой на момент заключения договора. В абзаце 4 п. 10 Постановления Пленума ВАС РФ от 29 сентября 1994 г. N 7 «О практике рассмотрения судами дел о защите прав потребителей» <20> указано, что «при рассмотрении требований потребителя о возмещении убытков, связанных с возвратом товара ненадлежащего качества, суд вправе удовлетворить требование потребителя о взыскании разницы между ценой такого товара, установленной договором купли-продажи, и ценой аналогичного товара на время удовлетворения требований о взыскании уплаченной за товар ненадлежащего качества денежной суммы, поскольку Гражданский кодекс Российской Федерации и Закон Российской Федерации «О защите прав потребителей» не содержат такого запрета». ——————————— <20> Российская газета. N 230 от 26.11.1994.
Согласно п. 10 информационного письма Президиума ВАС РФ от 25 июля 2000 г. N 56 «Обзор практики разрешения арбитражными судами споров, связанных с договорами на участие в строительстве» <21>, «если обязательство по передаче квартир по договору на участие в строительстве жилого дома не может быть исполнено, по требованию истца могут быть взысканы убытки в сумме, необходимой последнему для покупки аналогичных квартир». ——————————— <21> Вестник ВАС РФ. 2000. N 9.
Данный подход полностью согласуется с Принципами европейского деликтного права <22>. В частности, в ст. 10:201 указанных Принципов отмечено, что «размер вреда, как правило, определяется с максимальной степенью конкретности. Но возможен и абстрактный подход, когда это представляется уместным, например исходя из рыночной цены». ——————————— <22> Официально на русском языке не опубликованы. Доступны на русском языке в переводе Ю. М. Юмашева (доступно на сайте: http:// www. egtl. org/ principles/ index. htm).
Итак, действующее российское законодательство позволяет привлекать к так называемой преддоговорной ответственности за недобросовестное ведение переговоров. До внесения в ГК РФ положений, формально закрепляющих институт ответственности за culpa in contrahendo, защита интересов стороны, пострадавшей от недобросовестного ведения переговоров, может основываться на следующем подходе: 1) реализация принципа свободы договора ограничена принципом добросовестности. Осуществляя гражданские права, участники гражданского оборота должны действовать разумно и добросовестно и не нарушать охраняемые законом интересы третьих лиц; 2) вступление в переговоры о заключении договора порождает обязанность участвовать в них в соответствии с принципом добросовестности. Любое злоупотребление доверием контрагента нарушает принцип добросовестности на стадии переговоров и влечет ответственность за culpa in contrahendo, называемую также преддоговорной ответственностью; 3) поскольку российское законодательство содержит лишь отдельные упоминания о преддоговорной ответственности, применение института ответственности culpa in contrahendo в российском праве в качестве общего правила возможно в силу п. 3 ст. 10 ГК РФ (принцип добросовестности) и ст. 1064 ГК РФ (генеральный деликт). Преддоговорная ответственность является особым видом гражданского правонарушения (деликтом), возникшим в результате злоупотребления вытекающими из принципа свободы договора правовыми возможностями; 4) основание указанной ответственности составляет полный состав правонарушения: неправомерное поведение недобросовестной стороны, ее вина, вред, причиненный добросовестной стороне, и причинно-следственная связь между неправомерным поведением и причиненным вредом. Причинителем вреда (ответчиком) признается подразумеваемый контрагент — недобросовестная сторона, участвовавшая в переговорах. Другими словами, любое нарушение принципа добросовестности влечет обязанность возместить убытки, причиненные д обросовестной стороне виновным нарушением ее доверия к контрагенту; 5) для взыскания убытков необходимо доказать причинно-следственную связь между их возникновением и нарушением контрагентом принципа добросовестного ведения переговоров, соответствие их категории «отрицательный договорный интерес», а также размер. Период, за который взыскиваются убытки, зависит от доказательств начала возникновения причинно-следственной связи между понесенными убытками и проводимыми переговорами; 6) при совершенствовании отечественного гражданского законодательства целесообразно закрепить в гл. 27 ГК РФ «Понятие и условия договора» или гл. 28 ГК РФ «Заключение договора» общую норму об ответственности за недобросовестное ведение переговоров примерно следующего содержания: «1. В проведении переговоров и заключении договора стороны должны участвовать разумно и добросовестно, в частности предоставлять друг другу полную и достоверную информацию обо всех обстоятельствах, имеющих существенное значение для заключения договора. 2. Если сторона участвовала в переговорах без намерения заключить договор; прервала переговоры без уважительной причины, в то время как другая сторона имела достаточные основания полагать, что договор будет заключен; вводила другую сторону в заблуждение относительно обстоятельств, имеющих значение для согласования условий договора; либо иным образом злоупотребляла доверием другой стороны, она обязана возместить ей все причиненные убытки».
