Ватников Д. Ю., аспирант кафедры гражданского и трудового права Российского университета дружбы народов.
В статье рассмотрены основные этапы развития теорий о правопреемстве в отечественной цивилистике. Дан исторический и сравнительный анализ законодательства и положений теории. Вскрываются основные особенности, связанные с развитием теорий понятия правопреемства. Показана связь между развитием законодательства и теорией. Высказывается положение о влиянии отечественного законодательства на формирование теорий о правопреемстве на всех этапах их развития. Автор приходит к заключению, что в отечественной цивилистике сложилось строгое представление о прикладном значении правопреемства как теории по отношению к материальному миру. Одновременно с этим анализируется происхождение института правопреемства в праве Древнего Рима. Указывается на двойственность представлений цивилистов того времени о правопреемстве, что положило начало возникновения полярных теорий перехода прав на вещи. Источниками исследования в данной статье послужили труды отечественных цивилистов: О. С. Иоффе, Г. Ф. Шершеневич, Б. Б. Черепахин, Д. И. Мейер и др. К методам исследования, применявшимся в данной статье, можно отнести исторический, сравнительный, теоретико-правовой.
Ключевые слова: правопреемство; переход прав на вещи; манципация; цивилистика; обязательства; гражданский оборот; имущество; собственность; правоотчуждатель; правоприобретатель.
Development of theories of succession in the russian civil law
D. Y. Vatnikov
Vatnikov D. Y., Peoples Friendship University.
Exploring issues of succession is one of the most pressing problems of civil rights in the light of the recurring conflicts of law in transactions, inheritance, reorganization of legal entities. However, this legal aspect, is not enough attended in the domestic scientific literature, despite the fact that the institution of succession is important in the regulation of the procedures vesting and transfer of rights. The article examines the main issues of formation theories of succession in the Russian civil law. The article describes the main stages of development, based on the historical development of Russian law. In the selection stages, the author uses the historical approach. Examined fundamental works of Russian scientists in the field of succession in late nineteenth-early and mid-twenties centuries. The article examines the impact of the Russian legislation on the development of theories of succession. Expresses the position of the strong impact of law on the development of theories about the transfer of rights. The article also studied development of the Institute of succession in Roman law, and its influence on Russian law. In the conclusion of article author expresses the opinion that the main problem in the study of succession is reduced to an ambiguous definition the process of the transfer of rights, which resulted in the existence of two completely different theoretical approaches to this institution. By the conclusion of this article include the following: during all stages of development, the theory of succession, has never been considered separately from the jurist domestic legislation. Thus, we can conclude that in the domestic civil law has developed a rigorous understanding of the applied value of the succession as a theory in relation to the material world. In this paper, the main methods of the study were: a historical, comparative, method of definitions. The sources used in article is books and research works of the authors — the scientists who worked on the problem of the transfer of rights.
Key words: succession; transfer of rights; mancipation; civil law; duties; civil circulation; property; vendor; purchaser.
Изучение вопросов правопреемства является одной из наиболее актуальных проблем гражданского права в свете постоянно возникающих правовых коллизий при совершении сделок, наследования, реорганизации юридических лиц. Однако данному юридическому аспекту недостаточно уделяется внимания в отечественной научной литературе несмотря на то, что институт правопреемства имеет важное значение в деле регулирования проведения процедур вступления в права и передачи прав.
Данная статья представляет собой попытку применить исторический метод анализа к теории правопреемства, изучить основные моменты становления теории, динамику ее развития.
На современном этапе в российской цивилистике сложились два подхода в изучении правопреемства, которые соответствуют двум противоположным теориям о переходе прав.
В целом, под правопреемством понимается переход прав (отдельных прав и обязанностей) от одного субъекта правоотношений к другому. Осуществляется данный процесс в силу закона, договора или иных юридических оснований. Главной особенностью правопреемства является то, что в процессе перехода прав сами права не изменяются.
В отечественной юридической мысли, несмотря на устоявшееся четкое понимание правопреемства как института перехода прав и обязанностей, существует дифференциация данного понятия на уровне отраслей права, а также на уровне объекта правоотношения. Так, учеными отдельно рассматривается правопреемство в обязательствах [18], переход прав на вещи [14]. Каждое из данных исследований построено, в свою очередь, на одной из двух базовых теорий о правопреемстве — правопреемстве как переходе прав; правопреемстве как прекращении одного правоотношения и возникновении другого, иными словами, отрицании правопреемства. Уже само это отличает, к примеру, исследование сингулярного правопреемства, в рамках теории перехода прав, от теории прекращения и возникновения правоотношений.
Применяя исторический метод исследования в данной статье, необходимо выделить основные этапы становления теории правопреемства в отечественной цивилистике. Мы предлагаем «привязать» эти этапы к историческим периодам отечественной истории: дореволюционному, советскому и современному.
Дореволюционные представления о переходе прав — это прежде всего учение, сложившееся в конце XIX — начале XX веков, поскольку Российская школа цивилистики начала активно развиваться с середины XIX века. В 1832 году появилось первое издание «Свода законов Российской Империи» — официальное собрание действующих нормативно-правовых актов. Кроме того, после издания «Свода» каждый год выходили дополнения к нему, с указанием утративших действие законов, а также содержащие новые нормативно-правовые акты [8].
Несмотря на свою объемность и связанную с этим сложность в обращении, появление «Свода» серьезно повлияло на развитие отечественной цивилистики.
«Свод» также повлиял и на изучение института правопреемства. Отечественные юристы стали пытаться не только рассматривать теоретические подходы к изучению, но и «привязывать» теорию к практике, где происходило столкновение умозрительных концепций с реальностью.
Испытывая влияние со стороны зарубежных цивилистов, отечественные юристы практически не рассматривали происхождение самого института правопреемства. За основную модель была принята теория, связывающая происхождение института с древнейшим актом фиксации перехода права собственности от одного лица к другому — манципацией.
Институт манципации понимается как длящееся определенное действие, заключающее в себе процедуру передачи вещи или же предмета, олицетворяющего вещь, в присутствии свидетелей и весовщика. Только после проведения данного ритуала вещь, согласно римским законам, меняла хозяина.
Именно описанная выше процедура дала толчок к двоякому представлению о правопреемстве. С одной стороны, сделка с передаваемой вещью уже произведена, и проведение манципации необходимо лишь для защиты нового владения от требований третьих лиц. Однако сама процедура манципации рассматривалась учеными как олицетворение самого правопреемства, точнее реализация абстрактного перехода права в натуре. Позже, при отказе от манципации в пользу традиции, право нового собственника стало возникать моментально в момент передачи вещи. Тем не менее некоторое время два института сосуществовали вместе. Исходя из этого лицо, получившее вещное право по традиции, в рамках манципации его не получало. Учитывая деление вещей в римском праве на манципируемые и неманципируемые и появление института «in iure cession», появляется двойственность в рассмотрении перехода прав. С одной стороны, правопреемство выражается в определенном процессе, соблюдение которого позволяет защитить приобретенное имущество перед законом, с другой — право собственности возникает до проведения манципации, но является признанным только для двух субъектов — отчуждателя вещи и ее приобретателя.
Позднее, в зарубежной цивилистике в начале XIX века, двойственность представлений о правопреемстве окончательно сформировалась в две теории о переходе прав. Первая рассматривает правопреемство как процесс перехода прав, имеющий такие характеристики, как момент начала и окончания правопреемства, длительность во времени, сохранение самого права на вещь. Вторая теория отрицает сам процесс правопреемства и говорит о нем как о прекращении одного права и возникновении нового.
Теория классического понимания правопреемства наиболее представлена в трудах немецких юристов, представителях исторической школы права — Ф. К. Савиньи, Г. Ф. Пухты, И. Э. Кунце. Отрицание же самого правопреемства как теория была наиболее полно разработана Б. Виндшейдом.
Отечественные цивилисты при изучении правопреемства стремились рассматривать его как с позиции теории, так и с позиции практики, вследствие чего оперировали понятиями, закрепленными в «Своде законов Российской империи».
«Свод» гласил: «Право собственности есть полное, когда в пределах, законом установленных, владение, пользование, распоряжение соединяются с укреплением имущества в одном лице или в одном сословии лиц без всякого постороннего участия» [13, с. 386]. Законодатель выделяет особый институт «укрепления». Также в большинстве дореволюционных трудов, посвященных правопреемству, указывается на особый способ перехода прав на недвижимое имущество. Данный способ называется «вводом во владение»: «…судебный пристав в присутствии свидетелей и нового владельца совершает акт ввода: читает акт укрепления, составляет вводный лист, который потом отмечается старшим нотариусом в реестре. Отмеченный в реестре день ввода считается началом передачи» [2, с. 123]. «Сводом» также отмечается: «Ввод во владение по имуществам производится на основании правил, изложенных в уставе Гражданского Судопроизводства» [19, с. 411]. Рассматривается законодателем и содержание самого права собственности: «Владение, когда оно соединено в одном лице с правом собственности, есть существенная часть самого права, и когда оно утверждается на жалованных грамотах и других законных укреплениях, тогда именуется владением вотчинным и потомственным» [19, с. 412].
В отношении движимого имущества «Свод» устанавливал: «Движимое имущество могут быть приобретаемы законными способами без всяких письменных актов, по одним словесным договорам и соглашениям» [19, с. 455].
Критически отмечена позиция законодателя в части происхождения прав собственности. Так, Ю. Анастасьев критикует деление, предложенное законодателем способов приобретения прав на собственность, и указывает: «Теория делит эти способы на производные, когда право в лице данного субъекта устанавливается на основании права прежнего субъекта, и первоначальные, если право в лице данного субъекта устанавливается самостоятельно, независимо от другого лица, т. е. на объекты бесхозяйные» [2, с. 140]. Уже в XIX веке неоднократно высказывалось мнение о необходимости отказаться от подобного деления. Так, Д. И. Мейер отрицал первоначальные способы приобретения прав собственности, указывая, что на практике не существует бесхозных вещей. Законодатель, однако, не описывает процесс перехода прав на имущество, ограничиваясь общими понятиями и введением таких институтов как «ввод во владение».
Одним из первых на важность структуры правопреемства обратил внимание Д. И. Мейер, выделив субъект, объект и акт приобретения [17, с. 829].
В дальнейшем была предпринята попытка описания процесса перехода прав в классической теории о правопреемстве. В своем «Учебнике русского гражданского права» Г. Ф. Шершеневич указывает на взаимосвязь передачи вещи, приобретения права собственности и основания правопреемства: передача вещи является юридическим фактом, с которым соединяется приобретение права собственности, основанием же служит договор: «Сделка создает обязательственное отношение, которое влечет за собою вещное отношение вследствие передачи. Силою сделки создается обязанность передать, силою передачи переносится право собственности» [25, с. 385]. Как видно из сказанного, Г. Ф. Шершеневич описывает правопреемство по следующей формуле: заключение сделки между субъектами влечет за собой передачу права владения вещью, а одновременно и возникновение обязанности по передаче самой вещи, в дальнейшем при исполнении обязательства переходит право собственности. Автором впервые была предпринята попытка поэтапного описания процесса правопреемства. Кроме того, Г. Ф. Шершеневич решил проблему четкой фиксации начала и окончания самого перехода прав, указав на заключение сделки как на начало процесса и осуществление возникшего обязательства как окончание.
Одновременно выдвигаются доводы за отсутствие правопреемства как такового. Позицию о невозможности перехода прав поддерживал С. А. Муромцев: «На самом деле преемство в правах есть абсурд, так как отношение как таковое не есть какой-либо конкретный предмет, который мог бы переноситься свободно. Сукцессия есть понятие условное, фигуральное. Процесс, который характеризуется этим именем, имеет на самом деле иной характер. Когда собственник или кредитор передают другому лицу свое право собственности или право требования, тогда на самом деле здесь прекращается в полном составе одно право и взамен его учреждается другое, во всем подобное ему, но с другим субъектом» [18, с. 251].
С. А. Муромцев отмечает, что момент преемства не имеет никакого практического значения, зачастую игнорируется юристом. Отмечается тождественность в юридическом положении нового объекта и субъекта по отношению к прежнему объекту и субъекту. Автор высказывает точку зрения на то, что само преемство не призвано показать переход прав, оно говорит лишь о том, что новый субъект имеет ту же правовую защиту, что и предшественник.
Таким образом, подход отечественных ученых дореволюционного периода характеризуется двойственностью в рассмотрении процесса правопреемства. Окончательно формируются два отличных друг от друга понимания правопреемства. Тем не менее процесс перехода прав анализируется только с точки зрения теоретико-правового метода исследования, не предпринимаются попытки установить происхождение правопреемства.
Великая Октябрьская социалистическая революция ознаменовала собой свержение Временного правительства и привела к власти правительство, сформированное II Всероссийским съездом Советов. Начинается планомерное уничтожение многих общественных институтов, равно как и системы права, регулировавшей эти институты.
После перехода к политике нэпа в целях регулирования гражданского оборота и товарно-денежных отношений был принят Гражданский кодекс РСФСР 1922 года. Принятием самого документа преследовалась цель создания новой советской цивилистики. Кроме того, Кодекс должен был на законодательном уровне утвердить становление советской власти по воле народа.
Статья 4 ГК РСФСР 1922 г. гласила: «В целях развития производственных сил страны РСФСР предоставляет гражданскую правоспособность (способность иметь гражданские права и обязанности) всем гражданам, не ограниченным по суду. Пол, раса, национальность, вероисповедание, происхождение не имеют никакого влияния на объем гражданской правоспособности» [9]. Данная статья во многом была революционна для всей российской цивилистики и уравнивала в правах все сословия и всех граждан РСФСР. Развитие гражданского оборота, в свою очередь, заставило советских цивилистов обратить внимание на проблемы описания процесса перехода прав. Примечательным является тот факт, что данная «статья» предоставляет гражданские права всем лицам, в том числе и тем, которые, согласно Конституции РСФСР (ст. 65), лишены оных, но при непременном условии, что осуществляемое право способствует развитию производственных сил. С точки зрения классической теории о правопреемстве, данное положение фактически полностью нивелирует волю субъекта-участника правоотношения.
Также ГК РСФСР (ст. 21) изъял из гражданского оборота землю: «Земля является достоянием государства и не может быть предметом частного оборота. Владение землею допускается только на правах пользования. Примечание: с отменой частной собственности на землю деление имущества на движимое и недвижимое упразднено» [9]. Изъяв землю из оборота, законодатель фактически, «закрыл» вопрос описания перехода прав на недвижимое имущество, а также вопрос «ввода во владение», наделив государство как субъекта всей полнотой прав на землю. Он (законодатель) подчеркнул, что только право «пользования» может быть передано, что в полной мере не может считаться переходом прав. Фактически земля не может быть продаваема, дарима, закладываема, в связи с изъятием земли из оборота [8, с. 19].
Кодекс также вводит разделение собственности на государственную (национализированную и муниципализированную), кооперативную и частную. Также советской доктриной утверждалось положение о различном содержании права собственности в зависимости от субъекта. По этому поводу А. Г. Гойхбарг писал: «Самое широкое и наилучшим образом обеспеченное право собственности принадлежит государству. Затем следуют кооперативные организации, а наиболее узким правом собственности пользуются частные лица. Так, кооперативные организации в противоположность частным лицам вправе владеть предприятиями с неограниченным числом наемных рабочих» [8, с. 21].
Рассматривая данное положение, можно прийти к выводу: невозможно говорить о процессе перехода прав, так как само право зависит от субъекта, кроме того, одно и то же право может быть различно — один субъект обладает им в «урезанном» виде, а второй, при получении идентичного права на ту же вещь, получает его полностью.
При этом законодатель в ст. 54 ГК РСФСР 1922 г. указывает: «Предметом частной собственности могут быть: немуниципализированные строения, предприятия торговые, предприятия промышленные, имеющие наемных рабочих в количестве не превышающем предусмотренного особыми законами, орудия и средства производства, деньги, ценные бумаги и прочие ценности, в том числе золотая и серебряная монета и иностранная валюта, предметы домашнего обихода, хозяйства и личного потребления, товары, продажа коих не воспрещается законом и всякое имущество, не изъятое из частного оборота» [9]. Таким образом, законодатель практически не ограничивает субъектов в возможности участия в обороте «движимого» имущества и некоторой части «недвижимого». Данное положение только укрепляет вывод о том, что законодателя не столько интересовал объект права, сколько его субъект.
Статья 66 ГК РСФСР 1922 г. гласила: «Право собственности на вещь переходит на основании договора, заключаемого между отчуждателем и приобретателем. Право собственности приобретателя возникает в отношении индивидуально-определенной вещи с момента совершения договора, а в отношении вещей, определенных родовым признаком (числом, весом, мерой), — с момента их передачи». Комментируя ее, А. Г. Гойхбарг писал: «…передача является переносом непосредственно владения. Передача обычно представляется физической дачей и приемкой: это реальная сделка, однако, в тех случаях, когда приобретатель имеет возможность сам осуществить овладение вещью (например, при сделках, предметом которых является стоящий на корню лес), — относительно способа передачи права собственности может быть заключено особое соглашение. Под передачей надо понимать перенос как непосредственного владения, так и индивидуальное определение (выделение) вещей, которые в тот момент заключения были определены только родовыми признаками» [8, с. 25]. Данный комментарий также рассматривает момент начала и окончания перехода прав, связывая его с делением вещей на индивидуально-определенные и родовые. А. Г. Гойхбарг указал на отсутствие зависимой связи между процессом перехода прав на вещи и самой вещью.
О. С. Иоффе и Ю. К. Толстой в своих комментариях к указанной выше статье также отмечали: «Ст. 66 ГК устанавливала, что право собственности приобретателя на индивидуально определенную вещь возникает с момента совершения договора; на вещи, определенные родовыми признаками, — с момента их передачи. Тем самым ст. 66 ГК при определении момента перехода права собственности придерживалась смешанной системы» [13, с. 55].
В свою очередь, Гражданский кодекс РСФСР 1964 г. во многом расширил понятия гражданского оборота, субъектов правоотношений и собственности.
Так, статья 92 ГК РСФСР 1964 г. выделяет правомочия из понятия собственности: «Собственнику принадлежат права владения, пользования и распоряжения имуществом в пределах, установленных законом» [10]. Данная статья по сути раскрывает понятие собственность, указывая на три важных компонента. В законе впервые закрепляются доктринальные понятия.
В статье 93 ГК РСФСР 1964 г. раскрываются формы собственности, причем по своей сути деление на государственную, колхозно-кооперативную, собственность профсоюзных и иных общественных организаций не вводит иерархию в деление, как в свое время это было сделано в ГК РСФСР 1922 г. Форма личной собственности противопоставляется формам государственной и общественной собственности. Для теории правопреемства это означает, что процесс перехода прав ставится в зависимость от формы собственности. Если, в сравнении с законодательством Российской империи, законодателя волновал не столько субъект, сколько объект, на который переходят права, что было закономерным, учитывая необходимость пресечь дробление земель и защитить права дворянского сословия, то в законодательстве советского периода процесс перехода прав ставится в зависимость прежде всего от субъекта.
Примечательным является то, что законодательство РСФСР сохранило в себе такой институт, как «ввод во владение» (ст. 135 ГК РСФСР). Регистрация прав собственности разделила, как ранее «ввод во владение», окончание процесса правопреемства на две категории, в первой переход прав заканчивается передачей вещи, во второй — с момента регистрации. Если в первом случае законодатель, очевидно, использует доктрину о форме сделки (в данном случае понимаются реальные сделки) как способ выделить начало и окончание процесса перехода прав, то во второй категории государство берет на себя роль регулятора процесса правопреемства. Повторяется ситуация, в которой, даже если два субъекта полностью исполнили друг перед другом обязательства по отчуждению и принятию имущества, сделка все равно не может считаться выполненной в силу необходимости регистрации договора.
Рассматривая законодательство советского периода, можно прийти к выводу, что правопреемство рассматривается им как определенный процесс. Это положение подтверждалось многими цивилистами того времени (Б. Б. Черепахиным; А. Г. Гойхбаргом; О. С. Иоффе; Ю. К. Толстым). Так, Б. Б. Черепахин неоднократно указывал на длительность этого процесса: «Движение правоотношения начинается его возникновением и заканчивается его прекращением. В этих пределах правоотношение существует и действует, причем его действие ограничивается во времени одним моментом (например, при купле-продаже за наличный расчет), а может длиться и в течение времени (например, при договоре имущественного найма). За время действия правоотношение может претерпеть то или иное изменение в содержании или в субъектном составе, сохраняя прочие свои черты, продолжая существовать в измененном виде» [24, с. 67].
Отдельно рассматривается в трудах отечественных цивилистов момент перехода прав. Так, О. С. Иоффе, Ю. К. Толстой пишут: «…в отношении вещей, определенных родовыми признаками, возможен только один момент перехода от отчуждателя к приобретателю права собственности — момент передачи, ибо только в этот момент происходит индивидуализация вещей. Если же индивидуализация вещи была произведена иным способом, до момента их передачи, то меняется и самый предмет договора, каковым являются теперь индивидуально-определенные вещи. В отношении же вещей, определенных индивидуальными признаками, у законодателя при установлении момента перехода права собственности существует возможность выбора: переход права собственности может быть приурочен к моменту заключения договора между отчуждателем, либо к моменту передачи вещи на основе и в соответствии с заключенным договором» [13, с. 59].
Указывая на существование двух систем перехода прав собственности: традиционной, при которой право возникает в момент передачи вещи, и консенсуальной, когда право на вещь возникает в момент заключения договора, О. С. Иоффе, Ю. К. Толстой придерживались традиционной системы: «Преимущества системы традиции очевидны. Во-первых, система традиции устанавливает единый момент перехода права собственности, независимо от того, определены ли вещи родовыми или индивидуальными признаками. Между тем, система соглашения не только исключает единство в определении перехода права собственности, но и заставляет отступать от нее в тех случаях, когда это вызвано потребностями гражданского оборота» [13, с. 57]. Авторы, верно указав на преимущества традиционной системы, тем не менее не указали, почему консенсуальная система исключает единство в определении перехода права собственности. Система соглашения более подходит к пониманию правопреемства и ставит момент возникновения права собственности в зависимость от объекта. Так, в рамках данной системы поддается объяснению факт необходимости регистрации части сделок на определенное имущество и возникновение права собственности на него только после регистрации, чего в свою очередь традиционная система сделать не в силах.
Однако уже после введения в действие ГК РСФСР 1964 г. позиция многих ученых в вопросе преимуществ традиционной системы над консенсуальной меняется. В частности, О. С. Иоффе, Ю. К. Толстой пишут: «Поскольку право собственности возникает у приобретателя с момента передачи вещи, если иное не установлено законом или договором, норма о моменте перехода права собственности является диспозитивной. Это значит, что по соглашению сторон или по специальному закону переход права собственности на индивидуально-определенные вещи может произойти либо до, либо после передачи вещи, а на вещи, определенные родовыми признаками, — после передачи вещи» [14, с. 8]. Пересмотр учеными своей позиции о преимуществах «традиции» над «соглашением» во многом следует из правоприменительной практики того времени.
Данный подход ранее был отражен также в трудах Е. А. Флейшиц применительно к товарораспорядительным документам. Так, по мнению автора, раз ст. 67 ГК РСФСР от 1922 г. предусматривает, что в договоре может быть предусмотрено положение, согласно которому переход права собственности к приобретателю не связан с передачей ему товарораспорядительного документа, то можно прийти к выводу о том, что законодатель допускает определение момента перехода права собственности по соглашению сторон [21, с. 27].
Вопрос происхождения прав и способов их передачи в цивилистике XX века сильно повлиял на развитие теории о правопреемстве. В начале становления советской государственности перед цивилистами ставился вопрос о теоретическом толковании национализации. Особо отметим тот факт, что данный вопрос решался не в духе построения идеальных моделей, а в рамках правового обоснования произошедшей экспроприации имущества. В теории «правопреемства» основополагающим является принцип перехода прав и обязанностей, в рамках национализации зачастую принимаемые декреты и акты советских органов исполнительной власти по-разному решали судьбу обязательств в отношении имущества.
Отношение советских ученых к национализации как к способу приобретения прав собственности наиболее полно сформулировал Д. М. Генкин: «Господствующее в нашей юридической литературе мнение безоговорочно относит социалистическую национализацию к первоначальным способам приобретения права собственности. Эта точка зрения обосновывается тем, что при национализации происходит прекращение права частной собственности капиталиста и возникновение нового по своей социальной сущности права государственной социалистической собственности… При национализации вся совокупность имущественных прав частного предпринимателя переходит полностью к Советскому государству, но при переходе права преобразуется, а потому по существу является новыми правами» [7, с. 121]. Рассмотрение «социалистической национализации» в подобном ключе в дальнейшем позволило говорить о дифференциации права собственности по содержанию у различных субъектов права.
Рассматривая такие труды, как «Возникновение права собственности у покупателя при новых формах розничной торговли в советских магазинах» Б. С. Антимонова [3], «Правовые последствия перехода имущества по договору купли-продажи» В. П. Грибанова [15], «Правовые последствия перехода имущества по договору купли-продажи в советском гражданском праве» Б. Л. Хаскельберга [23], можно сказать, что советская доктрина права решила для себя вопрос о правопреемстве в пользу рассмотрения его как инструмента, регулирующего переход прав в привязке к материальному миру. Во многом это произошло из-за необходимости обосновать прекращение каких-либо обязанностей по отношению к бывшей «империалистической» собственности. Так, Б. С. Антимонов, ссылаясь на различное содержание права собственности государства и гражданина, приходит к выводу, что при переходе права собственности от продавца-государства к покупателю-гражданину, правопреемство в данном случае отсутствует. При такой покупке, по мнению Б. С. Антимонова, к покупателю переходит только правовое основание, а не само право собственности, так как «сама природа, самый характер права собственности государства иной, чем права собственности гражданина» [3, с. 91]. Ставя в зависимость правоотношения от субъекта, вводя неравенство последних в гражданских правоотношениях, автор приходит к выводу о необходимости рассмотрения пра вопреемства как окончания одного правоотношения и возникновения совершенно нового.
Некоторые авторы советского периода особо рассматривали переход прав на вещи, принадлежащие на праве оперативного управления государственным предприятиям. Так, Д. М. Генкин писал: «Если процесс производства обусловливает первоначальный способ приобретения права собственности на вновь создаваемые объекты, то процесс обращения обусловливает производный способ приобретения права собственности. Правовой формой, определяющей процесс обращения, являются различного рода сделки, направленные на перенос права собственности с одного лица на другое, а поскольку речь идет об отношениях между государственными организациями и предприятиями — на перенос оперативного управления объектами государственной собственности. Как всякий договор, указанные сделки основываются на согласованной воле сторон: одной стороны — на перенесение права собственности и другой стороны на его приобретение» [7, с. 120].
Кроме того, Д. М. Генкин высказался о приобретении права собственности от несобственника вещи: «Как правило, перенести право собственности на другое лицо может лишь лицо, само обладающее правом собственности. В виде исключения право собственности приобретается от несобственника при продаже вещей, заложенных в ломбарде, неполученных своевременно из камер хранения, невостребованных железнодорожных грузов, а также приобретение вещей добросовестным приобретателем от несобственника, если эти вещи вышли из обладания собственника по его воле. Но в этих случаях имеет место не производный, а первоначальный способ приобретения права собственности» [7, с. 120]. Указывая на процесс приобретения вещи у несобственника как первоначальный способ приобретения вещи, автор расширяет представление о процессе правопреемства как описывающий не только производные способы приобретения права собственности.
Подводя итог, можно прийти к выводу, что советская доктрина права рассматривала правопреемство как процесс перехода прав от одного субъекта к другому, что подтверждалось положениями действовавшего в то время законодательства. Одновременно с этим субъект правоотношения начинает играть определяющую роль для обозначения начала и окончания процесса перехода прав. Это происходит из-за различий в понимании содержания права собственности у разных субъектов права. Некоторыми учеными выдвигается положение, согласно которому при определенных сделках, характеризующихся неравенством субъектов правоотношения, нельзя говорить о наличии правопреемства, лишь о переходе правовых оснований владения вещью. Содержание права собственности начинает быть зависимым от субъекта права. Отказываясь от преемственности по отношению к правовым теориям, возникшим в дореволюционной цивилистике, советские ученые обосновывали правовое значение «социалистической национализации» как формы возникновения права собственности, защищенного от требований бывших собственников. Высказывается мнение о трансформации права собственности в момент перехода прав на имущество.
После распада Советского Союза отечественное право избавилось от идеологической составляющей. Одновременно с этим появляется большое количество новых правовых институтов, так или иначе регулирующих переход прав. Тем не менее в отечественной цивилистике сохраняется дуализм в понимании правопреемства: классическое понимание — процесс перехода прав от одного субъекта к другому и понимание, отрицающее сам факт данного перехода, а рассматривающее его как два абсолютно разных правоотношения.
На современном этапе для отечественной цивилистики характерно отраслевое изучение правопреемства. Этому посвящены труды таких ученых, как С. С. Алексеева [1], В. К. Бабаева [4], Н. Н. Вопленко [6], В. Б. Исакова [15], О. Г. Ломидзе [16], Р. О. Халфиной [22].
Таким образом, в отечественной юридической мысли, несмотря на устоявшееся, четкое понимание правопреемства как института перехода прав и обязанностей, существует дифференциация данного понятия на уровне отраслей права, а также на уровне объекта правоотношения. Научные концепции строятся на одной из двух базовых теорий о правопреемстве: правопреемстве как переходе прав; правопреемстве как прекращении одного правоотношения и возникновении другого, иными словами, отрицании правопреемства. Таким образом, и в современной цивилистике по-прежнему не существует единой теории о правопреемстве. Во многом это связано с отказом современных ученых от цельного взгляда на переход прав в рамках теории цивилистики и переходом к более детальному — отраслевому изучению правопреемства.
В заключение необходимо отметить, что основная проблема в изучении правопреемства сводится к неоднозначному определению самого процесса перехода прав, что выразилось в существовании двух абсолютно разных теоретических подходов к данному институту. Выделяя в данной статье основные этапы развития теории, основываясь на историческом методе исследования, мы пытались проследить основные тенденции в развитии обеих теорий.
Библиографический список
1. Алексеев С. С. Право собственности. Проблемы теории. М.: Норма, 2007. 240 с.
2. Анастасьев Ю. Краткий обзор русского гражданского права. СПб.: Тип. Я. Чумаков, 1909. 215 с.
3. Антимонов Б. С. Возникновение права собственности у покупателя при новых формах розничной торговли в советских магазинах // Ученые записки ВИЮН. 1959. N 9. 100 с.
4. Бабаев В. К. Теория государства и права: Учебник. М.: Юрист, 2003. 592 с.
5. Белов В. А. Сингулярное правопреемство в обязательстве. М.: Изд-во «ЮрИнфоР», 2000. 266 с.
6. Вопленко Н. Н. Правовые отношения: понятие и классификация // Ленингр. юрид. журнал. 2004. N 1. С. 25 — 44.
7. Генкин Д. М. Право собственности в СССР. М.: Гос. изд-во юрид. лит., 1961. 223 с.
8. Гойхбарг А. Г. Комментарий к ГК РСФСР 1922 года. М.: Гос. изд-во «Советское законодательство», 1924. 149 с.
9. Гражданский кодекс РСФСР 1922 г. // СУ РСФСР. 1922. N 71.
10. Гражданский кодекс РСФСР 1964 г. // Ведомости ВС РСФСР. 1964. N 24.
11. Грибанов В. П. Правовые последствия перехода имущества по договору купли-продажи в советском гражданском праве // Советское государство и право. 1955. N 8. С. 64 — 73.
12. Ерошкин Н. П. Большая советская энциклопедия. М.: Сов. энцикл., 1973. 580 с.
13. Иоффе О. С., Толстой Ю. К. Основы советского гражданского законодательства // Правоведение. 1962. N 2. С. 52 — 65.
14. Иоффе О. С., Толстой Ю. К. Новый Гражданский кодекс РСФСР // Правоведение. 1964. N 3. С. 3 — 21.
15. Исаков В. Б. Фактический состав в механизме правового регулирования. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1980. 127 с.
16. Ломидзе О. Г. Отчуждение обязательственных прав // Хозяйство и право. 2002. N 6 (приложение). 64 с.
17. Мейер Д. И. Русское гражданское право: В 2 ч. М.: Статут, 2003. Ч. 1. 829 с.
18. Муромцев С. А. Избранные труды. М.: Рос. полит. энцикл., 2010. 768 с.
19. Свод законов Российской империи. Птг., 1914. Т. 10, ч. 1. 788 с.
——————————————————————
КонсультантПлюс: примечание.
Монография К. И. Скловского «Собственность в гражданском праве» включена в информационный банк согласно публикации — Статут, 2010 (5-е издание, переработанное).
——————————————————————
20. Скловский К. И. Собственность в гражданском праве. М.: Статут, 2012. 510 с.
21. Флейшиц Е. А. Момент перехода права собственности по договору купли-продажи // Ученые записки ВИЮН. 1947. N 9. 120 с.
22. Халфина Р. О. Общее учение о правоотношении. М.: Юрид. лит., 1974. 246 с.
23. Хаскельберг Б. Л. Переход права собственности по договору купли-продажи в советском гражданском праве: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Л., 1950. 23 с.
24. Черепахин Б. Б. Правопреемство по советскому гражданскому праву. М.: Госюриздат, 1962. 208 с.
25. Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права. М.: Изд. бр. Башмаковых, 1912. 952 с.
Bibliograficheskij spisok
1. Alekseev S. S. Pravo sobstvennosti. Problemy teorii. M.: Norma, 2007. 240 s.
2. Anastas’ev Ju. Kratkij obzor russkogo grazhdanskogo prava. SPb.: Tip. Ja. Chumakov, 1909. 215 s.
3. Antimonov B. S. Vozniknovenie prava sobstvennosti u pokupatelja pri novyh formah roznichnoj torgovli v sovetskih magazinah // Uchenye zapiski VIJuN. 1959. N 9. 100 s.
4. Babaev V. K. Teorija gosudarstva i prava: Uchebnik. M.: Jurist, 2003. 592 s.
5. Belov V. A. Singuljarnoe pravopreemstvo v objazatel’stve. M.: Izd-vo «JurInfoR», 2000. 266 s.
6. Voplenko N. N. Pravovye otnoshenija: ponjatie i klassifikacija // Leningr. jurid. zhurnal. 2004. N 1. S. 25 — 44.
7. Genkin D. M. Pravo sobstvennosti v SSSR. M.: Gos. izd-vo jurid. lit., 1961. 223 s.
8. Gojhbarg A. G. Kommentarij k GK RSFSR 1922 goda. M.: Gos. izd-vo «Sovetskoe zakonodatel’stvo», 1924. 149 s.
9. Grazhdanskij kodeks RSFSR 1922 g. // SU RSFSR. 1922. N 71.
10. Grazhdanskij kodeks RSFSR 1964 g. // Vedomosti VS RSFSR. 1964. N 24.
11. Gribanov V. P. Pravovye posledstvija perehoda imushhestva po dogovoru kupli-prodazhi v sovetskom grazhdanskom prave // Sovetskoe gosudarstvo i pravo. 1955. N 8. S. 64 — 73.
12. Eroshkin N. P. Bol’shaja sovetskaja jenciklopedija. M.: Sov. jencikl., 1973. 580 s.
13. Ioffe O. S., Tolstoj Ju. K. Osnovy sovetskogo grazhdanskogo zakonodatel’stva // Pravovedenie. 1962. N 2. S. 52 — 65.
14. Ioffe O. S., Tolstoj Ju. K. Novyj grazhdanskij kodeks RSFSR // Pravovedenie. 1964. N 3. S. 3 — 21.
15. Isakov V. B. Fakticheskij sostav v mehanizme pravovogo regulirovanija. Saratov: Izd-vo Sarat. un-ta, 1980. 127 s.
16. Lomidze O. G. Otchuzhdenie objazatel’stvennyh prav // Hozjajstvo i pravo. 2002. N 6 (prilozhenie). 64 s.
17. Mejer D. I. Russkoe grazhdanskoe pravo: V 2 ch. M.: Statut, 2003. Ch. 1. 829 s.
18. Muromcev S. A. Izbrannye trudy. M.: Ros. polit. jencikl., 2010. 768 s.
19. Svod zakonov Rossijskoj imperii. Ptg., 1914. T. 10. Ch. 1. 788 s.
——————————————————————
КонсультантПлюс: примечание.
Монография К. И. Скловского «Собственность в гражданском праве» включена в информационный банк согласно публикации — Статут, 2010 (5-е издание, переработанное).
——————————————————————
20. Sklovskij K. I. Sobstvennost’ v grazhdanskom prave. M.: Statut, 2012. 510 s.
21. Flejshic E. A. Moment perehoda prava sobstvennosti po dogovoru kupli-prodazhi // Uchenye zapiski VIJuN. 1947. N 9. 120 s.
22. Halfina R. O. Obshhee uchenie o pravootnoshenie. M.: Jurid. lit., 1974. 246 s.
23. Haskel’berg B. L. Perehod prava sobstvennosti po dogovoru kupli-prodazhi v sovetskom grazhdanskom prave: Avtoref. dis. … kand. jurid. nauk. L., 1950. 23 s.
24. Cherepahin B. B. Pravopreemstvo po sovetskomu grazhdanskomu pravu. M.: Gosjurizdat, 1962. 208 s.
25. Shershenevich G. F. Uchebnik russkogo grazhdanskogo prava. M.: Izd. br. Bashmakovyh, 1912. 952 s.
