ПРИЗНАКИ НЕСОСТОЯТЕЛЬНОСТИ (БАНКРОТСТВА) ФИЗИЧЕСКИХ ЛИЦ
З. В. КАРСЕЕВА
Карсеева Зоя Владимировна, соискатель кафедры гражданского права и процесса Рязанского государственного университета им. С. А. Есенина.
Настоящая статья посвящена рассмотрению признаков несостоятельности (банкротства) физических лиц. Существенное внимание уделяется денежному обязательству и обязанности по уплате обязательных платежей в рамках задолженности физических лиц перед кредиторами, а также возможности дифференцированного подхода в определении минимального размера последней для различных категорий должников.
Ключевые слова: физические лица, несостоятельность, банкротство, кредитор, обязательные платежи.
Features of insolvency (bankruptcy) of natural persons Z. V. Karseeva
The present article is devoted to consideration of features of insolvency (bankruptcy) of natural persons. The material attention is drawn to monetary obligation and duty with regard to making of obligatory payments within the frame of indebtness of natural persons to creditors and also possibility of differentiated approach to determination of minimal amount for various categories of debtors.
В рамках исследования того или иного правового явления, особенно если речь идет об определении его сущности, необходимо уделять серьезное внимание признакам, характеризующим данное явление. Исключением из этого правила не становится и банкротство физических лиц. В п. 1 ст. 3 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ (далее — Закон о банкротстве) установлены следующие признаки несостоятельности (банкротства) гражданина: — неспособность удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей; — неисполнение соответствующих обязательств и (или) обязанностей в течение 3 месяцев с момента, когда они должны были быть исполнены; — превышение суммы обязательств стоимости принадлежащего должнику имущества. Вместе с тем для возбуждения судом дела о банкротстве гражданина требуются следующие признаки: — должник не исполняет гражданско-правовые обязательства и не уплачивает обязательные платежи; — срок неисполнения составляет более трех месяцев; — сумма задолженности составляет не менее десяти тысяч рублей; — имеются доказательства того, что сумма обязательств превышает стоимость имущества должника; — установленность требования, т. е. подтверждение его судебным решением. Следует заметить, что при определении наличия признаков несостоятельности (банкротства) и объема прав требований каждого из кредиторов юридическое значение придается денежным долговым обязательствам, т. е. принимается во внимание собственно задолженность за переданные товары, выполненные работы и оказанные услуги, суммы займа с учетом процентов, подлежащих уплате должником, размер задолженности, возникшей вследствие неосновательного обогащения, и размер задолженности, возникшей вследствие причинения вреда имуществу кредиторов, за исключением обязательств перед гражданами, перед которыми должник несет ответственность за причинение вреда жизни или здоровью, обязательств по выплате выходных пособий и оплате труда лиц, работающих по трудовому договору, обязательств по выплате вознаграждения авторам результатов интеллектуальной деятельности, а также обязательств перед учредителями (участниками) должника, вытекающих из такого участия (п. 2 ст. 4 Закона о банкротстве). Не углубляясь в дискуссию по поводу определения понятия денежного обязательства <1>, отметим, что ГК РФ его не содержит, а ст. 2 Закона о банкротстве определяет денежное обязательство как обязанность должника уплатить кредитору определенную денежную сумму по гражданско-правовой сделке и (или) иному предусмотренному ГК РФ, бюджетным законодательством РФ основанию. ——————————— <1> См. об этом: Иоффе О. С. Избранные труды по гражданскому праву. М.: Статут, 2000; Лавров Д. Г. Денежные обязательства в российском гражданском праве. СПб.: Юридический центр «Пресс», 2001; Лунц Л. А. Деньги и денежные обязательства в гражданском праве. М.: Статут, 1999 и др.
Обязанность по уплате денег может составлять содержание не только договорных обязательств, но и внедоговорных; она «может непосредственно вытекать из договора или закона и составлять первоначальное содержание обязательства», а также «может служить санкцией за неисполнение обязательства, первоначальным предметом которого являются не деньги, а иные вещи или услуги или какое-либо иное действие» <2>. Следовательно, к денежным обязательствам могут быть отнесены возмездные договоры, которыми в качестве встречного представления за товары, работы, услуги предусмотрена уплата денежных сумм; денежное обязательство может возникнуть, в соответствии с п. 1 ст. 8 ГК РФ, и по иным основаниям, предусмотренным ГК РФ (например, ст. 1064, 1102 ГК РФ). ——————————— <2> Лунц Л. А. Денежное обязательство в гражданском и коллизионном праве капиталистических стран. М., 1948. С. 18.
В размер денежных обязательств не включаются обязательства перед гражданами, в отношении которых должник несет ответственность за причинение вреда жизни и здоровью, обязательства по выплате авторского вознаграждения, а также обязательства перед учредителями (участниками) должника — юридического лица, вытекающие из такого участия (например, обязанности по выплате дивидендов акционерам). По мнению ряда авторов, они носят внутренний характер и не могут конкурировать с так называемыми внешними обязательствами, т. е. обязательствами должника как участника имущественного оборота перед иными его участниками <3>. ——————————— <3> См.: Комментарий к Федеральному закону «О несостоятельности (банкротстве)» / Под ред. В. В. Витрянского. М., 1998. С. 44.
Таким образом, задолженность по неденежным обязательствам не может приниматься во внимание при определении признаков банкротства. По этому поводу в литературе <4> не раз отмечалось, что в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения должником любого гражданско-правового обязательства оно по воле кредитора может быть трансформировано в денежное, поскольку существует «…экономическая возможность замены любого предмета долга его денежным эквивалентом» <5>. ——————————— <4> См.: Витрянский В. В. Новое законодательство о несостоятельности (банкротстве) // Хозяйство и право. 1998. N 3. С. 39; Белых В. С., Дубинчин А. А., Скуратовский М. Л. Правовые основы несостоятельности (банкротства). М., 2001. С. 30 — 32. <5> Лунц Л. А. Указ. соч. С. 18.
Трансформация может быть произведена на основе положений ГК РФ о расторжении договора, последствий этого и возмещения убытков (ст. 15, 393, 450, 453), на основе норм ГК РФ об обязательствах вследствие неосновательного обогащения (гл. 60), а также правил, предусмотренных ст. 397 и 405 ГК РФ. Согласно ст. 397 ГК РФ «в случае неисполнения должником обязательства изготовить и передать вещь в собственность, хозяйственное ведение или в оперативное управление, либо передать вещь в пользование кредитору, либо выполнить для него определенную работу или оказать ему услугу кредитор вправе в разумный срок поручить выполнение обязательства третьим лицам за разумную цену либо выполнить его своими силами и потребовать от должника возмещения понесенных необходимых расходов и других убытков». Более того, по мнению ряда авторов, можно привести и частные, предусмотренные законом для отдельных видов договорных обязательств случаи, когда возможна рассматриваемая трансформация обязательства <6>. Так, применительно к договору купли-продажи с условием о предварительной оплате товара ст. 487 ГК РФ закрепляет, что в случае, когда продавец, получивший сумму предварительной оплаты, не исполняет обязанность по передаче товара в установленный срок, покупатель вправе потребовать передачи оплаченного товара или возврата суммы предварительной оплаты за товар, не переданный продавцом. При этом денежное обязательство, трехмесячная просрочка исполнения которого приводит к образованию признаков банкротства, возникает у покупателя уже с момента сообщения требования о возврате суммы предоплаты у продавца <7>. ——————————— <6> См.: Белых В. С., Дубинчин А. А., Скуратовский М. Л. Указ. соч. С. 31. <7> См.: Карелина С. А. Правовое регулирование несостоятельности (банкротства): Учебно-практ. пособие. М., 2006. С. 26.
Данные положения позволяют сделать вывод о том, что при определенных условиях кредиторы в неденежных обязательствах также имеют возможность инициировать процесс о несостоятельности (банкротстве) должника. Кроме того, ряд авторов высказываются за увеличение минимального размера требований. В частности, П. Д. Баренбойм предлагает увеличить рассматриваемый минимум до 2 — 3 тыс. минимальных размеров оплаты труда <8>. ——————————— <8> См.: Баренбойм П. Д. Правовые основы банкротства: Учебное пособие. М., 1995. С. 25.
Е. А. Васильев, напротив, ставит под сомнение необходимость законодательного закрепления минимального размера задолженности и указывает на то, что такое предложение уже высказывалось, к примеру, в юридической литературе Англии. Аргументом выступало то обстоятельство, что очень часто на практике минимальная задолженность, формально дающая право начать процесс, не отражает истинного размера и масштаба банкротства <9>. ——————————— <9> См.: Васильев Е. А. Правовое регулирование конкурсного производства в капиталистических странах: Учебное пособие. М., 1989. С. 44.
Анализируя данную проблему, В. В. Витрянский отмечает, что при разработке Закона о банкротстве 1998 г. «установление величины долга и срока его неуплаты имело целью упорядочить рынок, повысить уровень договорной дисциплины, однако этим целям не суждено было реализоваться, так как это зависит от уровня имущественного оборота, а в условиях специфического российского рынка неисполнение должником своего обязательства в течение трех месяцев не воспринимается как нечто недопустимое, свидетельствующее о несостоятельности должника, — напротив, такое явление считается обычным: поэтому оптимальными внешними признаками несостоятельности, по-видимому, могли бы служить 6-месячная просрочка исполнения денежного обязательства или обязанности по уплате налогов и иных обязательных платежей, а также их сумма, составляющая тысячекратную величину установленного законом минимального размера оплаты труда» <10>. ——————————— <10> Витрянский В. В. Пути совершенствования законодательства о банкротстве // Вестник ВАС РФ (спец. прил. к N 3). 2001. С. 93.
В отношении сказанного определенный интерес представляет тот факт, что, к примеру, по законодательству Китая обычными средствами проведения теста на несостоятельность является определение соответствия признакам, установленным законодательством, а именно наличие невозможности выполнить обязательства должником на сумму не менее чем 5 тыс. юаней, существующей в течение трех недель <11>. ——————————— <11> См.: Карелина С. А. Указ. соч. С. 27.
Закрепление в действующем российском законодательстве минимального размера задолженности в качестве необходимого условия инициирования дела о банкротстве является вполне обоснованным. Однако при этом представляется целесообразным использовать так называемый дифференцированный подход, в соответствии с которым для субъектов предпринимательской деятельности в зависимости от их правового статуса и вида деятельности применялся бы разный размер задолженности. Законодательное закрепление данного подхода было бы особо актуальным для субъектов малого предпринимательства, для которых соответствующий размер задолженности выступал бы в качестве льготного условия осуществления предпринимательской деятельности. Указывая признаки несостоятельности (банкротства), действующий Закон о банкротстве наряду с понятием денежного обязательства, говорит о неспособности должником исполнить обязанность по уплате обязательных платежей, определяя их в ст. 2 как «налоги, сборы и иные обязательные взносы, уплачиваемые в бюджет соответствующего уровня бюджетной системы Российской Федерации и (или) государственные внебюджетные фонды в порядке и на условиях, которые определяются законодательством Российской Федерации, в том числе штрафы, пени и иные санкции за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязанности по уплате налогов, сборов и иных обязательных взносов в бюджет соответствующего уровня бюджетной системы Российской Федерации и (или) государственные внебюджетные фонды, а также административные штрафы и установленные уголовным законодательством штрафы». Таким образом, в действующем Законе проведено четкое различие между денежными обязательствами, имеющими гражданско-правовую природу, и обязательными платежами, обязанность платить которые носит публично-правовой характер. Некоторые ученые выступают за введение еще одного признака несостоятельности — стечения нескольких кредиторов <12>. ——————————— <12> См.: Попондопуло В. Некоторые проблемы законодательства о банкротстве: Еженедельный обзор нового законодательства // Кодекс-Info. 1997. N 14. С. 21.
Если обратиться к дореволюционному законодательству, то можно увидеть, что идея о стечении кредиторов как существенной черте несостоятельности имела место. «Все конкурсное производство, — писал Г. Ф. Шершеневич, — при одном кредиторе было бы не только фактически не мыслимо, но и было бы лишено всякого смысла, так как все постановления о сроке предъявления требований, о проверке их, об определении актива и составления расчета лишились бы значения, да и процессуальная сторона должна бы претерпеть изменения за невозможностью составления общего собрания кредиторов. К чему применение всего этого сложного порядка, когда налицо один кредитор, который предпочтет обыкновенный исполнительский порядок» <13>. ——————————— <13> Шершеневич Г. Ф. Учение о несостоятельности. Исследование. Казань, 1890. С. 83.
При этом встречались и противоположные мнения. В частности, А. Загоровский отмечал, что «конкурсное производство имеет целью определить, согласно установленным в законе правилам, размер удовлетворения каждой заявленной в конкурсе претензии; вообще же, избрание того или другого способа взыскания — обыкновенного или конкурсного — должно зависеть не от числа кредиторов, а от достаточности или недостаточности имущества должника на погашение всех его долгов — и только от этого» <14>. ——————————— <14> Загоровский А. Критика и библиография // Журнал гражданского и уголовного права. 1890. Кн. 10. С. 7.
Современное законодательство многих стран признает необходимость признака стечения кредиторов. Так, во Франции одним из условий объявления должника несостоятельным является наличие нескольких кредиторов. Если же у должника оказывается один кредитор, то конкурсное производство не открывается, а принудительное взыскание осуществляется в рамках общего гражданского производства в исковом порядке <15>. ——————————— <15> См.: Koral R. L. and Sord M.-Ch. The New Bankruptcy Reorganization Law in France Ten Years Later. 70 American Bankruptcy Law Journal 437. 1996.
Действующий Закон о банкротстве такого требования не содержит. Производство о банкротстве может быть возбуждено по заявлению одного кредитора, и определяющим при этом будет являться размер требований и срок неплатежа. Точка зрения российского законодателя представляется правильной, поскольку определяющим признаком для применения процедуры банкротства к должнику-гражданину является превышение суммы долга над стоимостью принадлежащего ему имущества. Несмотря на то что современное законодательство содержит правила взыскания долга в соответствии с ГПК РФ, взыскание подобным образом является не чем иным, как пожизненной кабалой, в случае, если сумма долга превышает стоимость имущества должника, а признание несостоятельности гражданина влечет за собой такие имущественные и личные последствия, каких не влечет за собой обыкновенный порядок взыскания <16>. ——————————— <16> См.: Суслова Т. М. Несостоятельность (банкротство) граждан, не являющихся индивидуальными предпринимателями: Дис. … к. ю.н. Пермь, 2001. С. 56.
Этот подход близок позиции французского законодательства, согласно которой для объявления должника несостоятельным необходимо наличие определенных предпосылок. В качестве общего основания для открытия производства в этом случае является неплатежеспособность, выражающаяся в неспособности погасить долги из имеющихся в его распоряжении наличных средств, а также удостоверенный судом факт неспособности погасить долговые требования. Несостоятельность должника устанавливается на основании двух критериев: неплатежеспособности и неоплатности <17>. ——————————— <17> См.: Гражданское и торговое право капиталистических государств / Под ред. Е. А. Васильева. М., 1993. С. 449.
Действующее российское законодательство о банкротстве также закрепляет оба этих критерия. При этом анализ признаков, их характеризующих, позволяет сделать вывод о том, что в отношении граждан, не являющихся индивидуальными предпринимателями, применяется критерий неоплатности, главным признаком которого является превышение суммы обязательств над стоимостью имущества должника. В отношении же граждан, выступающих в качестве индивидуальных предпринимателей, при определении несостоятельности (банкротства) используется критерий неплатежеспособности, который, в свою очередь, характеризуется неспособностью должника в полном объеме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей.
——————————————————————
Интервью: Интервью с советником Президента РФ, председателем Совета по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства, сопредседателем Ассоциации юристов России, доктором юридических наук, профессором, заслуженным юристом Российской Федерации В. Ф. Яковлевым («Юридический мир», 2012, N 2)
ИНТЕРВЬЮ С СОВЕТНИКОМ ПРЕЗИДЕНТА РФ, ПРЕДСЕДАТЕЛЕМ СОВЕТА ПО КОДИФИКАЦИИ И СОВЕРШЕНСТВОВАНИЮ ГРАЖДАНСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА, СОПРЕДСЕДАТЕЛЕМ АССОЦИАЦИИ ЮРИСТОВ РОССИИ, ДОКТОРОМ ЮРИДИЧЕСКИХ НАУК, ПРОФЕССОРОМ, ЗАСЛУЖЕННЫМ ЮРИСТОМ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ В. Ф. ЯКОВЛЕВЫМ
М. БОЧАРОВА
— Вениамин Федорович, в 2011 г. Вы признаны юристом года. Мы Вас искренне поздравляем с этой премией, ежегодно вручаемой Ассоциацией юристов России! Поделитесь, пожалуйста, с нами, над чем Вы работаете сейчас, над какими интересными идеями? — Спасибо. Сейчас работаем над обновлением Гражданского кодекса. За три с половиной года проведена гигантская работа. В 2008 г. Президент издал Указ о модернизации гражданского законодательства, мы подготовили Концепцию развития гражданского законодательства — Гражданского кодекса и всей системы гражданского законодательства. Концепция была опубликована, широко обсуждалась, дорабатывалась и в конце концов 7 октября 2009 г. на заседании Совета по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства под председательством Президента была одобрена. И мы приступили к составлению проекта Закона о внесении изменений в Гражданский кодекс. 2009 и 2010 годы были посвящены подготовке этого важнейшего, по моему мнению, законопроекта. 30 декабря 2010 г. проект был представлен Президенту. В процессе подготовки он публиковался и активно обсуждался предпринимательским сообществом, учеными, практикующими юристами. Я полагал, что в 2011 г. проект пойдет в Государственную Думу и будет принят, но неожиданно мы столкнулись с весьма серьезной дискуссией. Эта дискуссия была в основном развернута корпоративными юристами, обслуживающими крупные предпринимательские структуры, акционерные общества. Выявились достаточно серьезные разногласия. При разработке проекта мы исходили из тех задач, которые были поставлены Президентом России в упомянутом Указе. Во-первых, требовалось обобщить пятнадцатилетний опыт применения первой части Гражданского кодекса судами, в том числе арбитражными судами, и на основе этого опыта выявить достоинства Гражданского кодекса и некоторые его несовершенства, недостатки. Была поставлена задача подготовить предложения, которые повышали бы эффективность Гражданского кодекса и гражданского законодательства в целом. Ну и, во-вторых, Президент ориентировал нас на то, чтобы мы проанализировали опыт развития гражданского права, прежде всего в странах Европы, с тем чтобы выйти на современный уровень гражданского права, действующего, в частности, в европейских государствах, в странах классического капитализма. Нам необходимо было также учесть экономическое законодательство Европейского союза, поскольку это наш основной торговый партнер. Наконец, предполагалось, что наши наработки могут быть полезными для согласованной модернизации гражданского законодательства стран СНГ, поскольку законодательство стран Содружества было подготовлено по единой модели, которую мы совместно с юристами стран СНГ в 90-х годах подготовили. На основе этой модели были приняты гражданские кодексы в одиннадцати государствах, образовавшихся на территории бывшего СССР. Оппоненты стали больше оценивать наши предложения с позиции англосаксонской системы права, считая, что это право более гибкое, является более привлекательным для осуществления инвестиций и т. д. Хотя можно сказать, что континентальная система права и англосаксонская на протяжении последних пятидесяти лет существенно сблизились. Очевидно, что в рамках объединенной Европы происходит естественное сближение двух этих правовых систем. В таком гармоничном соотношении каждая система тем не менее сохраняется цельно, но в то же время они сближаются, взаимно обогащая друг друга. Тем не менее предложения оппонентов были поддержаны некоторыми государственными структурами, в частности Министерством экономического развития. Это создало определенные сложности. Почти год длились дискуссии, снимались разногласия, мы пытались найти компромиссы, но старались не терять основной ориентации нашего Гражданского кодекса — сохранить отечественную многовековую традицию гражданского законодательства. Потому что просто перейти на другую правовую систему — значит разрушить то, что уже есть, и не принести ничего взамен. Переход с одной правовой системы на другую длится не десятилетиями, а столетиями. Ведь это не только экономико-правовая мысль, это и вся наука, теория, это и практика, и подготовка юристов — нужно будет всех переучивать. В англосаксонской системе есть преимущества, но есть и немалые недостатки, так же как и в континентальном праве. Поэтому не стоит безоглядно перенимать все чужое со всеми плюсами и минусами. Во время работы над проектом Кодекса случился экономический кризис 2008 г. Пришел он как раз со стороны стран англосаксонской системы права, но потряс экономику всего мира. Действующему Президенту Соединенных Штатов Америки Бараку Обаме пришлось круто разворачивать американскую правовую систему; он обеспечил подготовку огромного по объему закона о финансовом регулировании, направленного в том числе на защиту потребителей финансовых услуг. Поэтому нужно было учесть и этот опыт тоже. Так или иначе в результате дискуссий мы восприняли многие предложения, но постарались не уйти от основ нашего гражданского законодательства. На заключительном этапе велась комплексная работа с участием Министерства юстиции. Министр юстиции А. В. Коновалов руководил группой, которая способствовала обсуждению и сближению позиций. В конце концов проект ГК РФ был представлен Президенту РФ во второй раз. Мы ожидаем, что произойдет какая-то доработка текста еще в Администрации Президента, но все-таки проект будет внесен в Государственную Думу.
— Совсем недавно мы отмечали двадцатилетие системы арбитражных судов в нашей стране. Вы стояли у самых истоков создания этой судебной системы. Довольны ли Вы результатами этой работы, что еще предстоит сделать для развития арбитражных судов? — Действительно, мне с самого начала пришлось участвовать в этом деле. Для нас исходными положениями этой работы была, во-первых, Концепция судебной реформы, которая была подготовлена и утверждена Верховным Советом России в 91-м году в качестве официального документа. Концепция была подготовлена в очень хороший период — время перемен и надежд, романтическое время, когда мы считали, что все изменим в лучшую сторону. В том числе утвердим, наконец, право в качестве главного регулятора нашей жизни, т. е. превратим нашу страну в государство правовое, в государство с рыночной экономикой, развитой демократией и развитыми институтами гражданского общества. Эта Концепция, на мой взгляд, чрезвычайно интересный документ, современный, отражающий лучшие стандарты мирового и европейского правосудия. Мы начинали создавать новую судебную систему с чистого листа и постарались ее скроить по лекалам современного правосудия. Во главу угла мы ставили независимость судей, их непредвзятость, способность осуществлять истинное правосудие. Старались подводить под наше правосудие такие основы, как профессионализм, честность, порядочность судей, сделать правосудие открытым. Мы хотели использовать и наш собственный исторический дореволюционный опыт. До революции в России в 1832 г. была создана система коммерческих судов, которые просуществовали до революции 1917 г. Нельзя было оставить без внимания опыт судебной реформы 1864 г. Хотя, как Вы видите, система коммерческих судов была создана на тридцать лет раньше — в 1832 г. Нужно отметить, что она тоже была построена по очень современным представлениям того времени. У истоков системы коммерческих судов, так же как у истоков создания Свода законов Российской империи, стоял великий российский юрист Михаил Михайлович Сперанский. Он был не только автором и вдохновителем идей создания Свода законов Российской империи, но и инициатором создания коммерческого правосудия в России. Николай I воспринял идеи и подходы, которые предлагал М. М. Сперанский, а именно открытость, профессионализм, несословность, т. е. равенство участников судопроизводства, быстрота правосудия. Коммерческие суды отправляли правосудие в рамках предпринимательской деятельности, которая сама по себе обладает большим динамизмом, — такая деятельность не терпит застоя. Уже в то время использовались досудебные процедуры, третейское разбирательство, переговорно-примирительные процедуры, одним словом, то, о чем мы сейчас говорим как о новеллах. М. М. Сперанский все это знал еще тогда и ставил эти задачи перед судебной системой. На этих же принципах мы старались основывать и нашу новую судебную систему, обслуживающую сферу предпринимательства. Она получилась такой, какой мы ее задумывали. Если можно так сказать, она стала локомотивом развития судебной системы в целом. Все это мы пытались воплотить в нашем законодательстве и в практике деятельности коммерческих судов, названных арбитражными. Я думаю, что есть все основания быть удовлетворенными проведенной работой. Но, с другой стороны, проблемы всегда остаются, жизнь не стоит на месте, идет вперед. Выявляются какие-то проблемы, которых мы предусмотреть не могли. В первые годы после создания арбитражных судов количество дел снижалось, и нас это беспокоило. А снижалось оно потому, что споры решались в другом месте и другими методами (криминал и т. п.). Нам удалось все это выдавить с помощью судебной системы. Пришлось многое внедрять заново — то, чего не было в советское время: апелляцию, кассацию, видоизменять надзор. Надзор только по названию остался надзором, а на самом деле никакой это не надзор — это нормальная судебная процедура, которая существует для того, чтобы Высший Арбитражный Суд имел возможность обеспечивать единство толкования и правоприменения в сфере судопроизводства. Чтобы он был мозговым центром, обеспечивая единство судебной практики. На сегодняшний день мы отмечаем перегрузку судов, особенно перегружены мировые суды и арбитражные. Это основная проблема. Ведь что такое перегрузка? Количество уголовных дел составляет примерно миллион, 14 миллионов — это гражданские споры, 10 миллионов — административные споры. Как уменьшить нагрузку на суды? Отказывать в приеме заявлений правосудию нельзя! Значит, нужно рационализировать правосудие. Рационализация должна быть с учетом собственного исторического и зарубежного опыта, тем более что тот и другой совпадают. А этот опыт указывает нам на то, что мы не разгрузим суды, если не будем делать следующее. Первое — дифференцировать судопроизводство. По делам, где, по существу, и споров нет, отправление правосудия должно быть ускорено и упрощено. По большим делам, конечно, никакого упрощения быть не должно, дела эти должны рассматриваться как можно более основательно и глубоко. Дифференциация процедуры — этим путем идет весь мир. Второе — это внедрение и использование досудебных процедур. Досудебные процедуры особенно необходимы по административным делам, потому что одной из сторон является государство. А если государство создает спор, то государство и должно принимать меры к урегулированию этих споров. Значит, государство должно озаботиться тем, чтобы административные структуры, которые создают конфликт, были способны выходить из них не только без ущерба для государства, но и в интересах граждан. Повсеместно должны создаваться так называемые органы внутренней апелляции, т. е. подразделения, к примеру, в налоговой службе, задача которых состояла бы не во взимании налогов, а исключительно в рассмотрении жалоб граждан и предпринимателей по налоговым спорам. С тем, чтобы, по существу, налоговое ведомство могло устранять свои собственные ошибки. Если допущены нарушения закона — оперативно их устранять, так, чтобы не приходилось судиться. Структуры должны стать бесплатными адвокатами для граждан — и, если ущемлены права граждан, значит, устранять эти нарушения. А если гражданин не прав, значит, ему необходимо это разъяснить, убедить его в том, что он недопонимает или неправильно понимает что-то, но так или иначе допустил правонарушение. В европейских странах эти системы разрешения споров налажены очень хорошо, до судов доходит от 2 до 5% дел, а у нас все дела направляются в суд. Поэтому за счет досудебных процедур можно резко сократить нагрузку судов. В 2005 г. была введена досудебная процедура, количество административных дел в арбитражных судах уменьшилось сразу наполовину. В 2009 г. ввели досудебную процедуру по пенсионному фонду — и на 40% число адми нистративных дел еще раз сократилось в арбитражных судах. Второе — это альтернативные методы урегулирования конфликтов, третейские разбирательства и особенно переговорно-примирительные процедуры. Это могут быть и прямые переговоры между спорящими сторонами, и переговоры с участием консультантов, и, наконец, переговоры с участием медиатора, т. е. специалиста по примирению. С нашим участием был подготовлен Закон о медиации, необходимо разворачивать его применение. Я надеюсь, что Ассоциация юристов России тоже будет принимать в этом участие, потому что этот процесс нужно ускорить. Я считаю, нужно восстановить многое из того, что у нас раньше прекрасно работало, а именно переговорно-примирительные процедуры. Почему мировые судьи так назывались? Они мирили людей, использовали метод примирения сторон, отсюда их название. Мировые судьи очень часто не имели юридического образования, но ведь дела-то рассматривали! Как они рассматривали? Это были наиболее уважаемые граждане, наделенные жизненным опытом, люди, к которым обращались конфликтующие стороны за советом. Вот они-то и были мировыми судьями. Они старались примирить стороны между собой. Такой метод примирительных процедур использовали и коммерческие суды в дореволюционной России. И сейчас нужно делать то же самое. Мировые судьи, на мой взгляд, должны работать совсем не так, как суды общей юрисдикции по крупным делам. Примирительные процедуры должны использоваться в постоянных отношениях, в которых конфликтующие стороны неизбежно состояли и будут состоять дальше, потому что они составляют жизнь людей. Это семейные, жилищные, трудовые отношения. Соседские отношения в советское время рассматривались товарищескими судами, трудовые споры вначале рассматривались комиссиями по трудовым спорам, а не судами. Коммерсанты и предприниматели не могли сразу обратиться в государственный арбитраж, они должны были соблюсти обязательный претензионный порядок. А что такое претензионный порядок? Одна сторона направляет другой письменный документ, а та, в свою очередь, обязана в установленный законом срок ответить с соответствующей мотивацией. Примирение сторон происходило довольно часто. Госарбитраж широко использовал примирительные процедуры — значит, нам надо это возвращать, тогда в судах дел будет меньше. А что значит меньше? Это значит качество лучше! Решения будут более обоснованными, каждому делу судья будет иметь возможность уделить больше внимания. Еще хотелось бы отметить положительный исторический опыт системы судов общей юрисдикции — это народные заседатели. Суд присяжных — это дорогая процедура, применяется по ограниченному количеству дел, а по основной массе дел мы потеряли народных заседателей. Раньше о них говорили — «кивалы»: дескать, сидят кивают, соглашаются во всем с судьей. Я почти 30 лет работал в Свердловском юридическом институте, был преподавателем права, доктором наук, профессором и все годы был народным заседателем — я что, был «кивалой»? У нас очень много специалистов, которые могли бы быть народными заседателями и по гражданским, и по уголовным делам. Когда были народные заседатели, люди больше доверяли судам, народные заседатели видели, как работают судьи, и доверяли им, а сейчас, видите ли, не доверяют. На мой взгляд, эти вещи необходимо менять. Конечно, не все с этим согласятся, немало будет противников, но я убежден в том, что это все равно будет сделано, и чем раньше, тем лучше.
— Что Вы считаете важным с точки зрения развития российского права на данном этапе и в целом? Какие недостатки правовой системы мешают развитию современного государства? — Первое — отсутствие во многих случаях концептуальности в развитии нашего законодательства. Гражданский кодекс в этом случае исключение. Хорошо, чтобы у нас были такие концепции в совершенствовании уголовного и налогового законодательства, административного и особенно административно-хозяйственного законодательства. Мы перешли от централизованного управления к рыночной экономике. И что? Где у нас теория административного права в условиях рыночной экономики? Ее нет. Второе — это системность законодательства. Системное законодательство невозможно иметь, когда каждый акт разрабатывается в отдельности, как будто всего остального законодательства нет. Если мы сейчас работаем над Гражданским кодексом, мы обязательно должны будем посмотреть, как усовершенствовать процесс по применению этих норм, как обеспечить ту или иную норму Гражданского кодекса уголовной ответственностью, мерами административной ответственности и т. д. Это и есть системность разрабатываемого законодательства. Эффективным является только системное законодательство. В связи с этим нужно поднимать значение теории права, оно снижено до предела. И наконец, последнее, и это самое главное — налаживание правоприменения. Вся исполнительная власть — это сплошное правоприменение. Именно там надо внедрять право, в деятельности налоговых, финансовых органов, органов казначейства и т. д. Особенно, конечно, там, где государство соприкасается с гражданами, — это жилищно-коммунальная сфера, сфера пенсионного и социального обеспечения. Нужно повышать уровень работы государственных служащих, поскольку их основная работа — это правоприменение; все, кто работает в системе исполнительной власти, должны понимать, что они прежде всего правоприменители. У нас пока нет ни психологии, ни навыков правоприменения. Вот это те проблемы, которые видятся теоретически и которые надо решать практически. В этом смысле Ассоциация юристов России тоже могла бы сыграть свою роль.
— Какую роль, на Ваш, взгляд, АЮР как сообщество юристов всех специальностей может сыграть в совершенствовании правовой системы России? — Как я уже отмечал, Ассоциация юристов России может помочь нашей стране наладить правоприменение, обеспечить концептуальность и системность законодательства. Она может сыграть роль в правовой подготовке юристов, государственных служащих. Необязательно, чтобы государственные служащие все до одного имели диплом юриста, но важно, чтобы каждый из них имел хотя бы минимальную правовую подготовку. Без правовой подготовки, без экзамена на знание основ права нельзя допускать до работы в государстве. Ассоциация юристов, на мой взгляд, должна над этим работать, надо, чтобы юристы продвигали эту идею.
— В АЮР сейчас обсуждают вопрос введения Единого квалификационного экзамена для входа в юридическую профессию, как это принято во многих зарубежных странах. Ваше мнение — введение квалификационных экзаменов актуально сейчас в нашей стране? — Я считаю, что для юристов это полезно! Сейчас много обладателей дипломов, но мало юристов. К юридической правоприменительной работе нужно допускать не обладателей дипломов, а обладателей знаний. А для этого надо проверять, есть ли эти знания. Почему кандидаты на должность судьи сдают экзамен, а прокуроры нет? Экзамены могут быть разными, но они должны быть для всех начинающих юристов, особенно для тех, кто идет на государственную службу, для тех, чья работа сопряжена с обслуживанием населения.
— Вениамин Федорович, кого из российских ученых Вы считаете выдающимися в рамках российской цивилистики, внесшими наибольший вклад в развитие частного права? — Частное право у нас было возрождено в 90-х годах прошлого столетия. Здесь, конечно, я бы на первое место поставил выдающегося ученого Алексеева Сергея Сергеевича. Его все знают как крупного теоретика права, но он и цивилист. Кроме того, он был инициатором создания Исследовательского центра частного права при Президенте России. В рамках этого Центра и был, собственно, создан Гражданский кодекс. В этом Центре работала целая команда: Маковский Александр Львович, Суханов Евгений Алексеевич; Брагинский Михаил Исаакович, Витрянский Василий Владимирович; Авилов Гайнан Евгеньевич, Хохлов Станислав Антонович и многие другие. Например, С. А. Хохлов не был доктором юридических наук, он был кандидатом, но это великий цивилист, человек, который сыграл большую роль в подготовке Гражданского кодекса и вообще в работе Центра частного права, потому что он был исполнительным директором этого центра. Я думаю, что каждый юрист должен обязательно учиться у хороших учителей. Вот я, например, в свое время слушал лекции Бориса Борисовича Черепахина. Хотелось бы отметить таких правоведов, как Красавчиков Октябрь Алексеевич, Якушев Василий Степанович, Кофман Владимир Иосифович, Петрищева Галина Ивановна, Кириллова Мария Яковлевна, — это свердловская школа цивилистов, тут я мог бы многих еще называть. Нельзя забывать и о наших коллегах, таких учителях, как Братусь Сергей Никитич, Калмыков Юрий Хамзатович, Собчак Анатолий Александрович, Садиков Олег Николаевич, которые сыграли большую роль в развитии современного гражданского права.
— Что бы Вы пожелали молодым юристам, которые сейчас обретают юридическую профессию и нуждаются в наставничестве более старшего поколения юристов? — Я бы хотел пожелать, во-первых, хороших учителей, а во-вторых, профессионализма. Профессионализм, как я себе его представляю, — это хорошая, надежная теоретическая база, конкретные знания, касающиеся того или иного вида деятельности. Ну и, конечно, немаловажной является и нравственная подоплека юридической деятельности. По моему мнению, безнравственных людей допускать к юридической профессии нельзя. Безнравственные люди, вооруженные юридическими знаниями, — это опасно, а нравственные люди, вооруженные знаниями, — в высшей степени полезны для нашей страны. Нравственность — обязательное качество юриста. Не случайно все наши великие юристы, наши предшественники были образцами нравственности. Человек, который работает в юридической фирме, должен быть нравственным, иначе вреда от деятельности этой фирмы может быть больше, чем пользы. К сожалению, некоторые из людей с юридическими дипломами участвуют в криминальном бизнесе. Я считаю, что это наши противники. Так что молодым юристам, если они хотят стать настоящими юристами, хотят, чтобы жизнь прошла с пользой для них самих и для общества, нужно иметь высокие нравственные принципы.
— Спасибо за интересную беседу. Со своей стороны мы хотим пожелать Вам творческих успехов и достойных учеников! — Спасибо!
