РИСК СМЕРТИ ДОЛЖНИКА И СУДЬБА ПОРУЧИТЕЛЬСТВА (В СВЯЗИ С ПРОЕКТАМИ ПОСТАНОВЛЕНИЙ ПЛЕНУМОВ ВЫСШИХ СУДЕБНЫХ ИНСТАНЦИЙ)
Н. Ю. РАССКАЗОВА
Рассказова Наталия Юрьевна, заведующая кафедрой гражданского права юридического факультета СПбГУ, кандидат юридических наук, доцент.
Статья затрагивает вопрос, вызвавший разногласие между высшими судебными инстанциями: должно ли сохраняться и на каких условиях обязательство поручителя после смерти должника? Автор предлагает решение, учитывающее не только логику развития обеспечительных отношений, но и реалии рынка кредитования. Рассматривается не обсуждавшаяся широко проблема прав кредитора наследодателя на страховую сумму, подлежащую выплате в связи со смертью должника.
Ключевые слова: обеспечение исполнения обязательств, поручительство, наследование, страхование жизни должника.
Высшие судебные инстанции почти одновременно обратились к вопросу о судьбе поручительства в связи со смертью должника по обеспеченному поручительством обязательству. Высший Арбитражный Суд РФ опубликовал проект Постановления Пленума «О некоторых вопросах разрешения споров, связанных с поручительством». Верховный Суд РФ обсуждает проект Постановления Пленума «О судебной практике по делам, возникающим из наследственных правоотношений». Позиции судов существенно отличаются друг от друга. ВАС РФ предложил следующий вариант разъяснения: «При рассмотрении подведомственных арбитражным судам споров с участием физических лиц судам следует руководствоваться следующим. Смерть должника не прекращает поручительство (за исключением случаев, когда обязательство прекращается смертью гражданина в соответствии со статьей 418 ГК РФ), положения пункта 2 статьи 367 ГК РФ применению не подлежат; иное может быть предусмотрено договором поручительства. Вместе с тем наследники, принявшие наследство, отвечают перед поручителем, исполнившим обеспеченное поручительством обязательство, солидарно в пределах стоимости перешедшего к ним наследственного имущества (пункт 1 статьи 1175 ГК РФ). При этом в отношениях с кредитором поручитель не вправе ссылаться на ограниченную ответственность наследников и требовать уменьшения размера своей обязанности по договору поручительства пропорционально стоимости наследственного имущества…» При обсуждении проблемы в Верховном Суде была высказана позиция, ранее уже нашедшая отражение в его практике <1>: «Согласно пункту 2 статьи 367 ГК РФ поручитель наследодателя становится поручителем наследника лишь в случае, если поручителем было дано согласие отвечать за неисполнение обязательств наследниками». ——————————— <1> См.: Обзор законодательства и судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за третий квартал 2006 г. (утв. Постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 29.11.2006).
Очевидно принципиальное различие в том, как арбитражные суды в лице ВАС РФ, с одной стороны, и суды общей юрисдикции в лице ВС РФ — с другой воспринимают конфликт между наследниками, поручителем и кредитором по обеспеченному обязательству. ВАС РФ исходит из интересов оборота и его строгой логики: есть обязанность, есть субъект обязанности; в отсутствие прямо предусмотренных законом или договором исключений обязанность должна быть исполнена, поэтому наследственное преемство не должно изменять судьбу кредитного/заемного обязательства. Верховный же Суд ищет решение, позволяющее поручителю отойти от правила pacta sunt servanda. В глазах суда общей юрисдикции действующими лицами конфликта являются кредитор (юридическое лицо, как правило банк), с одной стороны, и гражданин (поручитель, должник, наследник) — с другой. Отсюда и неприятие судом сугубо прокредиторского решения. Несовпадение подходов высших судебных инстанций явилось продолжением дискуссии, активность которой указывает на значимость обсуждаемого предмета. Достаточно сказать, что спор не только нашел отражение в противоречивой судебной практике и в традиционном разнообразии ученых мнений, но проявился и на уровне законопроектных работ. Весной 2010 г. в Государственную Думу РФ был внесен проект Федерального закона N 337108-5 «О внесении изменений в статью 367 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации». В проекте предлагалось дополнить ст. 367 ГК РФ положением о том, что «поручительство прекращается смертью должника, если поручитель не дал кредитору согласие отвечать за исполнение обязательств наследников должника». В то же время вопрос обсуждался Советом при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства в рамках разработки Концепции развития гражданского законодательства РФ в соответствии с Указом Президента РФ от 18.07.2008 N 1108. В п. 3.2 раздела 5 Концепции закреплен иной подход к решению проблемы. В соответствии с этим прокредиторским подходом поручительство должно сохраняться в случае смерти должника, поскольку это отвечает интересам кредитора <2>. ——————————— <2> Концепция развития гражданского законодательства РФ. М., 2009. С. 108.
Мнение о прекращении поручительства смертью должника в литературе чаще всего обосновывается обращением к авторитету судов общей юрисдикции и Верховного Суда РФ. Суды же мотивируют решения ссылками либо на согласие поручителя как условие перевода долга (ст. 367 ГК РФ), либо на то, что при недостаточности наследства для погашения долгов наследодателя его обязательства прекращаются невозможностью исполнения (ст. 416 ГК РФ), либо на то, что «нормами ГК РФ о поручительстве не предусмотрен переход к наследникам поручителя в порядке правопреемства обязанностей по исполнению обязательств должника в случае смерти поручителя» <3>. ——————————— <3> См.: Определение Верховного Суда РФ от 29.08.2007 N 34-В07-12 (по спору о взыскании задолженности по кредитному договору).
Противоположный подход (сохранение поручительства в случае смерти должника) находит в научной литературе лучшее обоснование. Его последовательно отстаивает Л. А. Новоселова, ссылающаяся, помимо прочего, в этом вопросе на авторитет Генриха Дернбурга <4>. ——————————— <4> См., напр.: Новоселова Л. А. К вопросу о возражениях в отношениях по поручительству // Меры обеспечения и меры ответственности в гражданском праве: Сб. ст. М., 2010. С. 138. Разбор высказанных в литературе мнений и анализ судебной практики см.: Бевзенко Р. С. Смерть должника и отношения поручительства: продолжение дискуссии // Вестник ВАС РФ. 2008. N 11. С. 26 — 39.
Поскольку к означенной проблеме одновременно обратились высшие судебные инстанции, есть надежда, что будет выработано согласованное решение.
В чем существо проблемы?
Еще в 1925 г. Я. М. Магазинер писал: «Всякий договор есть взаимное страхование от множества рисков мелких и крупных и распределение этих рисков между заключившими этот договор…» <5>. Тем более уместно рассматривать с точки зрения распределения рисков механизм действия обеспечительных конструкций <6>. ——————————— <5> Магазинер Я. М. Общая теория права на основе советского законодательства // Правоведение. 1999. N 1. С. 136 — 138. <6> Выражение «конструкция» уместно потому, что предоставление обеспечения предполагает по общему правилу создание нескольких связанных между собой обязательств.
Риск любого кредитора по общему правилу связан с имущественным положением должника: если у должника есть имущество для исполнения, то у кредитора нет риска неисполнения. В случае смерти должника права кредитора защищены в силу наследственного преемства (в соответствии со ст. 1112 ГК РФ в состав наследства входят в том числе имущественные обязанности наследодателя, существовавшие на день открытия наследства). Однако нередко риск кредитора связан и с личностью должника. Но связан отнюдь не в том смысле, на который указывают правила ст. ст. 418 и 419 ГК РФ о прекращении обязательства смертью гражданина или ликвидацией юридического лица. Мы имеем в виду личность должника как своеобразный источник его имущественного благополучия. Если имущество должника формируется преимущественно за счет доходов от его деятельности (для простоты назовем ее профессиональной), у кредитора возникает специфический риск — риск не получить исполнение в силу неспособности должника продолжать такую деятельность <7>. Должник может потерять работу или утратить трудоспособность, в результате чего окажется неспособным возвращать долг. Право кредитора обратиться к поручителю в этом случае не вызывает сомнения. При этом никто не ссылается на то, что требование к поручителю несправедливо. А ведь его положение может быть не менее бесперспективным, чем в случае смерти должника: поручитель не может рассчитывать на приращение имущества должника, поскольку у того нет и, возможно, никогда не будет доходов <8>. ——————————— <7> Такой риск присущ и отношениям с должником — юридическим лицом, если структура активов последнего неудовлетворительна. <8> Более того, мы наблюдаем парадокс: с абстрактной точки зрения может оказаться, что исполнившему обязательство поручителю выгоднее смерть должника, поскольку в этом случае требование к наследникам в порядке суброгации прав кредитора будет обеспечено всей наследственной массой, в то время как при жизни должника на часть его имущества обратить взыскание невозможно (ст. 446 ГПК РФ).
Это приводит нас к выводу о том, что обычным риском поручителя является риск наступления обстоятельств, исключающих возможность пополнения имущества должника за счет доходов от его профессиональной деятельности. Разновидностью указанного риска является риск смерти должника. Особенностью риска смерти должника является то, что его реализация связана с заменой лица, обязанного перед поручителем (но не с заменой имущества должника). Правовая сущность рассматриваемой проблемы состоит в установлении правил распределения между кредитором и поручителем риска смерти должника.
Можно ли признать, что обязательство поручителя неразрывно связано с личностью должника?
Подчеркнем, что речь идет об обязательстве поручителя и связи этого обязательства с личностью должника, а не о значении личности должника для поручителя. Доводы о том, что граждане поручаются в основном за друзей и родственников, личности которых имеют для них особое значение, в силу чего договор поручительства становится фидуциарным, не могут быть приняты во внимание. Во-первых, если мы говорим о поручительстве как гражданско-правовом инструменте, мы не может классифицировать его в зависимости от таких неуловимых для гражданского права деталей, как родственные или дружеские связи сторон. Во-вторых, договор поручительства в принципе нельзя отнести к фидуциарным сделкам. Сущность фидуциарных отношений заключается не в наличии доверия между их участниками (оборот в целом основан на доверии), а в деталях этих отношений, которые имеют правовое значение для сторон, но неизвестны третьим лицам <9>. Классическим примером являются отношения представительства: полномочия представителя, выраженные в доверенности, могут существенно превышать по объему указания, данные представителю доверителем. При таком — классическом — понимании фидуциарности обнаружить это свойство в договоре поручительства перед кредитором сложно. ——————————— <9> См.: Гамбаров Ю. С. Гражданское право. Общая часть. М., 2003. С. 748 — 749.
Вывод о том, что личность должника имеет особое (юридически особое!) значение в отношениях поручительства, обычно обосновывают ссылкой на п. 2 ст. 367 ГК РФ: «Поручительство прекращается с переводом на другое лицо долга по обеспеченному поручительством обязательству, если поручитель не дал кредитору согласия отвечать за нового должника». Но указанная норма рассчитана на ситуацию, которая не имеет отношения к рассматриваемой нами проблеме. Перевод долга по обеспечиваемому обязательству требует согласия поручителя отнюдь не потому, что законодатель учитывает личные отношения поручителя с должником. При переводе долга происходит замена имущества должника, которое брал в расчет поручитель, обязываясь перед кредитором, на имущество другого лица. Поскольку такая замена может существенно нарушить права поручителя в результате возложения на него рисков, которые он не принимал, требуется его согласие на замену. Но при переходе прав и обязанностей в порядке наследственного преемства, как было показано выше, положение поручителя по отношению к имуществу должника не меняется, а его риски мало отличаются от рисков, возникающих в результате иных обстоятельств, столь же фатально влияющих на возможность пополнения имущественной массы должника. Приходим к выводу, что обязательство поручителя по общему правилу не связано с личностью должника. В силу принципа свободы воли участников оборота иное может быть предусмотрено договором поручительства. В том случае, если с личностью должника связано обеспеченное обязательство, его прекращение смертью должника прекращает поручительство в силу акцессорной природы последнего (ст. ст. 329, 367 ГК РФ).
На ком должен лежать риск смерти должника?
Предоставление личного обеспечения в виде поручительства предполагает, что поручитель разделяет с кредитором риски, связанные с неисполнением обеспечиваемого обязательства. В рассматриваемом нами случае этот очевидный вывод вызывает сомнения: на ком должен лежать риск смерти должника? Очевидно, что стороны вольны ответить на вопрос, прямо указав в договоре, что поручительство прекращается/не прекращается в случае смерти должника. И такое решение было бы лучшим. Но в большинстве договоров поручительства какие-либо указания на этот счет пока отсутствуют. Это означает, что следует установить презумпцию. Какой она должна быть? Опираясь на принцип разумности участников оборота, следует исходить из того, что, принимая обеспечение, кредитор рассчитывает переложить на поручителя риск неисполнения обязательства, а поручитель принимает этот риск. В силу принципа добросовестности следует исходить из того, что кредитор рассчитывает переложить, а поручитель принимает обычные для соответствующих обязательств риски, риски, о которых, как можно разумно и добросовестно полагать, знает или должна знать каждая из сторон. Соответственно, по общему правилу следует предполагать, что поручитель принял риск смерти должника, а потому смерть последнего не прекращает поручительство. Презумпция может быть опровергнута поручителем. В частности, если он докажет, что кредитор скрыл от него обстоятельства, делающие риск необычным, непредвидимым. Отметим, что разумным и добросовестным ожиданиям сторон договора вообще, а обеспечительного особенно, в отечественной практике придается слишком малое значение, что плохо соотносится с условиями современного оборота. Описанная презумпция, как представляется, справедливо распределяет риски в отношениях между лицами, имеющими равные возможности в обороте, т. е. в отношениях «кредитор-гражданин и поручитель-гражданин» либо «кредитор — юридическое лицо и поручитель — юридическое лицо». Но будет ли она восприниматься как справедливая в отношениях «кредитор — юридическое лицо и поручитель-гражданин»? Видимо, нет. По крайней мере, на это указывает практика Верховного Суда РФ и судов общей юрисдикции. Мы не считаем возможным игнорировать эту практику.
Поручитель-гражданин как особый участник оборота
Особый подход к гражданину как участнику гражданских отношений присущ современному европейскому частному праву и практике его применения. Свод основанных на этой практике правил изложен в документе под названием Principles, Definitions and Model Rules of European Private Law. Draft Common Frame of Reference (DCFR) — «Принципы, определения и модельные правила Европейского частного права. Проект общих подходов» <10>. Этот документ, подготовленный большой группой ученых и практиков из стран Евросоюза, создает научно осмысленную картину гражданско-правового регулирования в сегодняшней Европе. ——————————— <10> Principles, Definitions and Model Rules of European Private Law. Draft Common Frame of Reference. Munich, 2009.
Во всех разделах DCFR (они касаются, в частности, вещных прав, личных и вещных обеспечений, обязательств из причинения вреда, заключения и толкования договоров, отдельных видов договорных обязательств) закреплен подход, гарантирующий повышенную защиту для гражданина как участника обязательства. Анализ правил, включенных в DCFR, показывает, что перед лицом гражданского права в конечном счете предстает живой человек, а не абстрактный «субъект». Человек может быть излишне доверчив, неразумен, несерьезен, и это нельзя не учитывать при формировании модели правового регулирования. Проблема в том, чтобы найти эффективные и юридически оправданные инструменты, позволяющие создать справедливое (а не «жалостливое» в отношении граждан) регулирование. Справедливо такое положение, когда каждый участник отношений действует на основе собственного сознательного выбора, что и позволяет возложить на него последствия этого выбора. Баланс интересов сторон состоит не в том, чтобы к сильной стороне в правоотношении предъявлялись требования более строгие, чем к слабой. Сознательно принятое обязательство должно обязывать любого. Баланс достигается тогда, когда уравниваются возможности сильной и слабой стороны с точки зрения свободного проявления сознательного выбора. Этот вывод находит подтверждение в правилах DCFR. Так, составителями модельных правил признается, что поручитель-гражданин часто связан с должником личными отношениями. Но вследствие этого отнюдь не предлагается признавать обязательство связанным с личностью стороны. Баланс интересов сторон достигается путем установления для кредитора — юридического лица преддоговорных обязанностей. В частности, он должен удостовериться, что личные доверительные отношения с должником не лишили поручителя возможности действовать свободно, что поручитель получил необходимую для принятия решения информацию, в том числе, если требуется, независимую юридическую консультацию. В противном случае поручителю-гражданину предоставляется право в любое время отказаться от договора поручительства (ст. 4:103 «Преддоговорные обязанности кредитора» части G «Личные обеспечения» книги 4 DCFR) <11>. ——————————— <11> Ibid. P. 380.
Обращаясь к отечественным реалиям, следует констатировать как минимум два значимых обстоятельства. Во-первых, современный рынок кредитования характеризуется агрессивным навязыванием кредитов потребителю. В кредитном ажиотаже финансовые институты мало заботятся о предоставлении заемщику полной информации о принимаемом им на себя бремени. Тем более трудно ожидать заботы кредиторов о поручителе. Во-вторых, в нашем правопорядке отсутствуют внятные стандарты поведения кредиторов в отношении поручителей-граждан. Закон РФ от 07.02.1992 N 2300-1 «О защите прав потребителей» не распространяется на отношения между кредитором и поручителем; проекты законов в области потребительского кредита не затрагивают отношения с участием поручителей <12>. Обязанность предоставлять поручителю информацию нормативно не установлена. Между тем поручитель нуждается в ней едва ли не больше, чем сам заемщик. Поручитель должен понимать условия как основного обязательства, так и договора поручительства; для него должны быть ясны последствия нарушения как основного обязательства, так и его собственного, возникшего из договора поручительства. ——————————— <12> См., в частности: текст законопроекта «О потребительском кредите» и заключение на него Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства (Вестник гражданского права. 2011. N 1).
На фоне того, как при существующем правовом регулировании на практике строятся отношения между кредиторами — юридическими лицами и поручителями-гражданами, справедливым для отношений данного вида представляется следующее решение. В случае смерти должника судьба поручительства должна решаться на основе предположения о том, что поручитель не принял риск смерти должника. Бремя доказывания обратного должно быть возложено на кредитора.
Страхование на случай смерти заемщика
На практике для защиты интересов кредитора часто используется страхование жизни должника в пользу кредитора. Поскольку страхование является способом перераспределения рисков, отношения по договору страхования целесообразно рассматривать в связи с иными договорами, направленными на обеспечение исполнения основного обязательства. В рамках обеспечительной конструкции в целом факту заключения договора страхования жизни может быть придано различное значение. 1. Право кредитора на получение страховой суммы можно рассматривать в одном ряду с его правами, возникшими из иных оснований, а именно правом требования к поручителю и правом требования к наследникам должника. При таком подходе право кредитора само по себе не должно оказывать влияние на права и обязанности поручителя. Конечно, не считая случая, когда, получив страховую сумму, кредитор должен будет использовать ее для удовлетворения требования по обеспеченному обязательству, что приведет к прекращению поручительства. 2. Право кредитора на получение страховой суммы можно рассматривать в связи с мотивом заключения должником договора страхования, т. е. в связи с намерением кредитора переложить риск смерти должника на страховщика. Заключение договора доказывает, что этот риск страховщиком принят, мотив заключения договора известен всем участникам страхового обязательства <13>, а потому резонно считать, что поручитель этот риск не принимал. Иначе говоря, в отсутствие иной договоренности между сторонами страхование жизни должника в пользу кредитора позволяет поручителю при наступлении страхового случая освободиться от ответственности перед кредитором в пределах суммы, которую кредитор может получить от страховой компании. ——————————— <13> Вряд ли можно считать, что в силу этого мотив приобретает правовое значение. В противном случае пришлось бы признать, что отсутствие кредитования или досрочное взыскание кредитором долга давало бы должнику — страхователю право отказаться от договора.
Последний вариант выглядит предпочтительным на фоне реалий современного кредитного рынка. В любом случае практика способна решить, как соотнести факт страхования жизни должника и презумпцию принятия/непринятия риска его смерти поручителем. Между тем есть проблема, решение которой невозможно без вмешательства законодателя. Дискуссия о влиянии смерти должника на обязанность поручителя питается, помимо прочего, опасениями по поводу того, хватит ли наследственного имущества для удовлетворения требований кредитора. Наследники должника отвечают перед любым кредитором наследодателя, будь то кредитор в основном обязательстве или получивший его права в порядке суброгации поручитель, солидарно, но только в пределах стоимости перешедшего к ним наследственного имущества (п. 1 ст. 1175 ГК РФ). В состав же наследственного имущества входит лишь имущество, которое принадлежало наследодателю на день открытия наследства (ст. 1112 ГК РФ). Понятно, что страховая выплата по договору личного страхования не принадлежала наследодателю, а потому не может входить в состав наследства. Указание в ст. 934 ГК РФ на то, что «в случае смерти лица, застрахованного по договору, в котором не назван иной выгодоприобретатель, выгодоприобретателями признаются наследники застрахованного лица», не меняет природу страховой суммы. Она может быть получена наследниками, но не по наследству, а в связи с открытием наследства. Эта деталь существенно влияет на права кредитора. Рассмотрим пример. Должник застраховал жизнь на миллион рублей. В состав наследства, открывшегося после его смерти, вошли неликвидные предметы домашней обстановки и долг по обеспеченному поручительством обязательству в размере миллиона рублей. Если кредитор указан в договоре страхования в качестве выгодоприобретателя, он получит страховую сумму и направит ее на погашение обеспеченного поручительством долга. Если в договоре страхования выгодоприобретатель не указан, страховую сумму получат наследники. Однако эта сумма не входит в состав наследства, а потому наследники не будут отвечать ею ни перед кредитором, ни перед поручителем, на которого в конечном счете ляжет бремя долга в описанном примере. Представляется, что страховые суммы, полученные по договору страхования жизни наследодателя, должны использоваться для погашения его долгов. Аналогично праву залогодержателя получить удовлетворение из страхового возмещения за утрату или повреждение заложенного имущества независимо от того, в чью пользу оно застраховано (ст. 334 ГК РФ), кредитор должен иметь право получить удовлетворение за счет страховой суммы, подлежащей выплате по договору страхования жизни должника. Для справедливого распределения указанной суммы на нее необходимо распространить правила, регулирующие ответственность наследников перед кредиторами наследодателя (ст. 1175 ГК РФ).
Общий вывод
Риск смерти должника — это риск отсутствия у должника имущества, достаточного для погашения его долгов в случае смерти. По общему правилу смерть должника не прекращает обязательство поручителя перед кредитором, за исключением следующих случаев: — условие о прекращении поручительства в случае смерти должника прямо следует из договора поручительства; — поручитель доказал, что не принимал риск смерти должника; — обязательство прекращается смертью гражданина в соответствии со ст. 418 ГК РФ. В отношениях между поручителем-гражданином и кредитором — юридическим лицом поручительство прекращается смертью должника, за исключением следующих случаев: — условие о сохранении поручительства в случае смерти должника прямо следует из договора поручительства; — поручитель дал кредитору согласие отвечать за наследников должника; — кредитор доказал, что поручитель принял риск смерти должника. Заключение договора личного страхования должника на случай смерти в пользу кредитора создает опровержимую презумпцию того, что поручитель не принял риск смерти должника. Наследники должника отвечают перед кредитором и поручителем в соответствии с правилами ст. 1175 ГК РФ.
