(Вердиян Г. В.) («Новый юридический журнал», 2012, N 3)
ПРИНЦИП ДОБРОСОВЕСТНОСТИ В СИСТЕМЕ ГРАЖДАНСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Г. В. ВЕРДИЯН
Вердиян Г. В., кандидат юридических наук, доцент Российской правовой академии Минюста России.
Гражданско-правовой принцип должен определять сущность и отражать тенденции развития всей гражданско-правовой системы. В принципе добросовестного правоосуществления содержится добросовестное использование гражданских прав и добросовестное исполнение гражданско-правовых обязанностей.
Integrity principle in system civil legislation Russian Federation G. V. Verdiyan
Verdiyan G. V., candidate of jurisprudence, Russian legal academy assistant professor of Ministry of Justice of Russia.
The civil-law principle should define essence and reflect tendencies of development of all civil-law system. In principle diligent right implementation diligent use of the civil rights and diligent execution of civil-law duties contains.
Key words: integrity, justice, rationality, civil law, state, legislation, freedom of the contract.
Принципы гражданского права — это внутренние законы для применения и развития гражданско-правовой материи, это законы для законов (т. е. все та же формула «право на право») <1>. Для отыскания гражданско-правовых принципов большинство юристов обращаются к ст. 1 ГК РФ, где законодатель выделил следующие принципы: признания равенства участников регулируемых гражданским законодательством отношений; неприкосновенности собственности; свободы договора; недопустимости произвольного вмешательства в частные дела; необходимости беспрепятственного осуществления гражданских прав; обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты. Тем не менее цивилисты, включая разработчиков ГК РФ, предлагают различные количественно-качественные варианты гражданско-правовых принципов. ——————————— <1> См.: Рабинович П. М. Упрочение законности — закономерность социализма. Львов, 1975. С. 62.
Например, В. Ф. Яковлев содержащиеся в ст. 1 ГК РФ семь принципов сократил до пяти, объединив в один принцип беспрепятственность осуществления права, его восстановление и защиту. О. Н. Садиков выделил шесть принципов, среди них: единство экономического оборота, равенство и защита всех форм собственности, предоставление участникам экономического оборота широкой самостоятельности, строгая ответственность участников экономического оборота, сочетание индивидуальных и общественных интересов <2>. ——————————— <2> Цит. по: Щенникова Л. В. Принципы гражданского права: достижения цивилистики и законодательный эффект // Цивилистические записки: Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 2. М., 2002. С. 48, 49.
В перечне принципов Е. А. Суханова нашли свое место и юридическое равенство, и неприкосновенность собственности, и недопустимость произвольного вмешательства в частные дела, и свобода договора, и диспозитивность, и беспрепятственность осуществления гражданских прав, а также их всемерная охрана, включающая возможность восстановления. «Изюминкой» перечня можно считать интересующий нас принцип запрета на злоупотребление правом и иного ненадлежащего осуществления гражданских прав <3>. Раскрывая содержание принципов гражданского права, профессор Е. А. Суханов пишет, что принцип запрета на злоупотребление правом можно считать общим изъятием из частноправовых начал. В соответствии с ним исключается безграничная свобода в использовании участниками гражданских правоотношений имеющихся у них прав <4>. ——————————— <3> Там же. С. 50. <4> См. подр.: Гражданское право: Учебник. Т. 1 / Под ред. Е. А. Суханова. С. 41, 42.
Своеобразием отличается перечень из девяти принципов гражданского права, сформулированный профессором Т. И. Илларионовой. В целом Т. И. Илларионова разделяет мысли Е. А. Суханова о включении в общий список принципа недопустимости злоупотребления правом, одновременно внося авторские дополнения. Так, равенство субъектов гражданского права дополняется особым принципом «равенства всех форм собственности». Свобода договора дополняется отдельно выделенным принципом «свободы предпринимательства». Неприкосновенность собственности дополняется идеями «неприкосновенности интеллектуальной собственности» и «неприкосновенности личности, личных прав и свобод субъекта». Стоит отметить, что в качестве особого принципа Т. И. Илларионова выделяет осуществление прав своей волей и в своем интересе <5>. Ю. К. Толстой обошел вниманием свободу договора, неприкосновенность собственности и принцип недопустимости произвольного вмешательства в частные дела, но в качестве самостоятельного выделил принцип диспозитивности, а также вслед за Е. А. Сухановым выделил презумпцию добросовестности участников гражданских правоотношений <6>. ——————————— <5> См.: Гражданское право: Учебник для вузов. Ч. 1 / Под ред. проф. Т. И. Илларионовой, Б. М. Гонгало, В. А. Плетнева. М., 1998. С. 12 — 14. <6> См.: Маковский А. Л. Лекция, прочитанная в Высшем Арбитражном Суде Российской Федерации в декабре 1994 г. // Вестник ВАС РФ. 1995. N 4.
Например, А. Л. Маковский, на наш взгляд, справедливо считает, что «можно говорить о двух основных началах в гражданском праве» <7>. Первый принцип — это равенство участников имущественных отношений, регулируемых ГК РФ. Равенство не имущественное, не правоспособности, не прав в конкретном отношении, под принципом равенства он предлагает понимать такое положение субъектов, где их воля не зависит друг от друга. Второе начало, заложенное в ГК РФ, указанный автор называет принципом диспозитивности. В нем, подчеркивает А. Л. Маковский, заключается коренное изменение в новом законодательстве. Суть диспозитивности, по его мнению, в том, что если кто-то имеет право, то он распоряжается им по своему усмотрению <8>. ——————————— <7> См.: Гражданское право: Учебник. Т. 1 / Под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. С. 8. <8> См.: Маковский А. Л. Указ. соч.
Л. В. Щенникова на первое место поставила принцип автономии воли участников гражданских правоотношений. Равенство, о котором мы традиционно говорим, разъясняет она, проявляется именно в независимости, неподчиненности воль субъектов гражданского права. На второе место автор поставила принцип «свободы усмотрения в реализации гражданских прав», касающийся той самой диспозитивности, которая часто упоминается в гражданско-правовой литературе. Термин «свобода усмотрения» (ст. 9 ГК РФ) в этом смысле более понятен и привычен <9>. ——————————— <9> См.: Волков А. В. Злоупотребление гражданскими правами. Проблемы теории и практики: Монография. М.: Волтерс Клувер, 2009. С. 208.
Свобода усмотрения, по мнению Л. В. Щенниковой, поглощает принцип свободы договора, кроме того, устраняет несправедливость во «взаимоотношениях» обязательственного и вещного права. Третьим автор поставила принцип сочетания частных и публичных интересов, где сочетание, баланс частного и публичного исключает необходимость выделения особого принципа неприкосновенности собственности, в котором заключена идея частного интереса и его всемерной защиты. Следующим, четвертым принципом, по ее мнению, может быть принцип невмешательства государства в частные дела, пятым — правило о восстановительном характере гражданско-правовой ответственности. В осуществлении субъективных гражданских прав и исполнении обязанностей, как справедливо пишет Л. В. Щенникова, важнейшее значение имеет принцип добросовестности <10>. ——————————— <10> См.: Щенникова Л. В. Указ. соч. С. 50.
В принципе справедливости заключается справедливое сочетание частных и публичных интересов и восстановительный характер гражданского права; судебная защита как обеспечение восстановления нарушенных прав. В принципе диспозитивности заключается: свобода договора, неприкосновенность частной собственности, недопустимость произвольного вмешательства государства в частные дела, необходимость беспрепятственного осуществления гражданских прав, самостоятельность и инициативность. В принципе добросовестного правоосуществления содержится добросовестное использование гражданских прав и добросовестное исполнение гражданско-правовых обязанностей <11>. ——————————— <11> См.: Волков А. В. Указ. соч. С. 197, 198.
Итак, если в принципе справедливости заложена основная регулятивная цель (функция) гражданского права, то в принципе диспозитивности проявляется самая широкая по сравнению с другими отраслями права свобода усмотрения для самих субъектов гражданского права. Принцип добросовестного правоосуществления отвечает за то, чтобы правовые регулятивные нормы гражданского права не превращались в «жертву» свободы усмотрения (диспозитивности) субъектов права. Это те чуткие весы, на которых постоянно «взвешиваются» разнообразные интересы и находится общий компромисс. Структура субъективного гражданского права не является механическим набором правомочий: право на собственные действия, право на чужие действия и право на защиту. Распознавание своих прав и обязанностей, программирование своих действий согласно правовым целям оживляют «матрицу» субъектных прав и трансформируют ее в действительно субъективное, т. е. осмысленное право. Субъективными гражданские права, на наш взгляд, должны признаваться не в результате их принадлежности субъекту или их «механического» перехода из одного идеального состояния (нормы права) в другое (правоотношение), а в результате осмысленного, ответственного отношения субъекта к имеющимся у него правовым возможностям. Ценностная позиция по отношению к цели и правовому средству взаимодействия с другими, такими же, как он, субъектами права делает гражданское право субъективным, а правовые отношения, как абсолютные, так и относительные, целостными. Субъективное гражданское право — это ценностное отношение субъекта права к избранному гражданско-правовому средству, смысловая оценка которого проявляется в наличии специальной обязанности: добросовестно и разумно осуществлять свои гражданские права и обязанности, считаясь с «чужими» правами равных лиц. Ценностная позиция создается субъектами исключительно в правоотношении и гарантируется специальной системной обязанностью в содержании любого субъектного гражданского права — разумно и добросовестно осуществлять свое право. Эта обязанность является качественным, системным элементом в структуре каждого субъективного гражданского права <12>. ——————————— <12> Там же. С. 197, 198.
К «разумности и добросовестности», скорее, применим термин «субъективные», т. е. внутренние пределы права, поскольку именно они играют решающую роль в определении понятия «злоупотребление правом». В связи с этим «внутренние пределы правоосуществления для субъекта гражданского права» — это его межсубъектные, межличностные, нравственные границы, которые, в силу своей природы, могут быть выражены лишь в принципиальной, т. е. абстрактной, форме и служат для пресечения злоупотреблений правом. Признак недобросовестности проявляется в завуалированном, нечестном, лицемерном поведении субъекта, реализующего свои скрытые цели под видом законного осуществления прав. Термин «злоупотребление правом» имеет такое же право на существование, как и любые другие термины гражданского права, выражающие идеальные юридические конструкции, служащие для упрощения уяснения и применения норм гражданского права. Однако средством злоупотребления могут быть субъектные гражданские права, но не само субъективное гражданское право. С помощью выработанных базовых теоретических подходов необходимо через функциональный анализ «практических» норм гражданского права, отвечающих за «вытеснение» из жизни такого явления, как злоупотребление правом, определить его квалификационные признаки, дать определение, выявить формы, виды, особенности санкции и т. п. Последним этапом исследования будет выявление конкретных источников (предпосылок) злоупотреблений гражданскими правами, поскольку они одновременно являются действительными (хотя и скрытыми) средствами злоупотреблений правами, и на этой основе синтезировать предложения о совершенствовании действующего законодательства. Одна из основных сложностей при решении проблемы квалификаций деяний в качестве злоупотребления правом заключается в том, что эту проблему нельзя ни выявить, ни разрешить непосредственно через саму себя. В связи с этим ряд современных ученых-цивилистов полагают, что проблемы злоупотребления правом не существует, а действующая ст. 10 ГК РФ есть бесполезная норма. Например, В. И. Емельянов, понимая злоупотребление правом как нарушение управомоченным лицом установленной законом или договором обязанности осуществлять субъективное гражданское право в интересах другого лица в непредвидимых условиях, пишет: «Учитывая, что гражданские права по общему правилу могут осуществляться в своем интересе, ограничивающие их целевые предписания должны устанавливаться договором» <13>. ——————————— <13> См.: Приходько И. Концепция развития гражданского законодательства. Спорные и нерешенные вопросы // Приложение к ежемесячному юридическому журналу «Хозяйство и право». 2009. N 8. С. 11.
Негативные последствия для лица, нарушившего целевое предписание, в таких случаях наступают по правилам о договорной ответственности. Эта ответственность может быть повышена посредством введения в договор условия о штрафной неустойке, что является гражданско-правовым средством предупреждения злоупотреблений гражданскими целевыми правами. Поэтому нет необходимости иметь в законе специальную норму об ответственности за злоупотребление гражданскими правами <14>. Однако автор, на наш взгляд, неверно оценивает ст. 10 ГК РФ, как устанавливающую юридическую ответственность за злоупотребление правом; скорее, это средство особой системной защиты от недобросовестного поведения самих субъектов права средствами права. Эту же мысль подтверждает и форма изложения ст. 10 ГК РФ: использован не диспозитивный метод гражданско-правового регулирования, а запрещающий, ограничивающий, направленный на пресечение крайностей при использовании права. ——————————— <14> См.: Емельянов В. И. Разумность, добросовестность, незлоупотребление гражданскими правами. С. 56 — 57.
Точка зрения о том, что проблема злоупотребления правом — это лишь проблема столкновения норм, среди юристов достаточно распространена. Поэтому необходимо раскрыть сущность злоупотребительного поведения, определить место и функции главной «злоупотребительной нормы» в системе гражданского права России. Статья 10 ГК РФ должна быть четко обоснована теоретически, поскольку отсутствие ясного толкования сущности и значения этой статьи делает затруднительным ее верное применение. Юридическую природу ст. 10 ГК РФ целесообразно выявлять через: а) местоположение ст. 10 ГК РФ в системе норм и принципов гражданского права России (а не только в самом ГК РФ); б) определение функций ст. 10 ГК РФ, исходя из внутренней структуры и смысла исследуемой нормы и с учетом ранее выявленных теоретических понятий; в) соотношение и влияние ст. 10 ГК РФ на сходные и пограничные юридические нормы; г) дефиницию и классификацию злоупотребительных актов <15>. ——————————— <15> См.: Волков А. В. Указ. соч. С. 197, 198.
Из контекста исследуемой проблемы следует ряд важных для настоящего исследования вопросов: какое место занимает ст. 10 ГК РФ в системе гражданского права; является ли она нормой, которая пронизывает «насквозь» все слои гражданского права и становится по отношению к ним «старшей» нормой-принципом самостоятельного, прямого действия, или ст. 10 ГК РФ является субсидиарной нормой, вступающей в действие только в том случае, если отсутствует специальная норма в ГК РФ; возможен ли третий вариант, когда ст. 10 ГК РФ как универсальная норма-принцип функционирует на всех «этажах» права в совокупности с частными гражданско-правовыми нормами? Необходимо последовательно рассмотреть все три возможные функции исследуемой нормы. Итак, назначение конкретного субъективного права, как справедливо считает А. А. Малиновский, предопределяется общими принципами права, принципами той отрасли права, в рамках которой оно было предоставлено целью и смыслом самого субъективного права, а также теми обязанностями, которые были возложены на управомоченного субъекта. Совершая злоупотребление правом, отмечает далее автор, субъект, к примеру, может не соотносить свое поведение с такими принципами права, как справедливость, гуманизм, равенство сторон, свобода договора, не исполнять обязанности осуществлять права на началах разумности и добросовестности; следовательно, здесь возможны два варианта: «Первый, когда субъект осуществляет право, не соотнося свое поведение с общими или отраслевыми принципами права, то есть поступает вопреки смыслу и общим началам права, и второй, при котором субъект, злоупотребляя правом, не исполняет конкретное предписание правовой нормы, а, следовательно, осуществляет субъективное право вопреки норме права» <16>. Следует возразить, что в последнем случае происходит стандартное правонарушение, где нарушаются объективные границы конкретных норм, в то время как при злоупотреблении правом эти нормы при сохранении их внешней легальности сами становятся средством нарушения. Первый же вариант — действие в нарушение всех принципов — является общераспространенным заблуждением в отношении злоупотреблений правами и требует более детального, всестороннего анализа. ——————————— <16> См.: Малиновский А. А. Злоупотребление правом. С. 38 — 39.
В общем смысле злоупотребление правом является гражданским правонарушением, под которым понимается несоблюдение лицами их же юридической обязанности (не выходить за пределы осуществления гражданских прав), введенной ст. 10 ГК РФ как общей нормы права в каждое субъективное гражданское право. Следует добавить, что нарушение конкретных норм права при злоупотреблении происходит только в тех случаях, когда в них содержатся возможности для злоупотребления правом (например, лексико-грамматическая или контекстуальная ошибка). Но в большинстве случаев, по существу, происходит нарушение только нормы ст. 10 ГК РФ. Все «низшие» нормы в системе права становятся лишь средством для злоупотребления правом, и нет смысла говорить об их нарушении, поскольку формально на «нижнем этаже» гражданского права нарушений не видно, а выявляются и квалифицируются они только через взаимодействие с системными нормами. Правило ст. 10 ГК РФ, таким образом, носит характер не частного запрета, а отвечает за «правильность» работы всех гражданских прав и юридических обязанностей. Следовательно, она является нормой-гарантией с присущими ей и преимуществами, и недостатками: «…чем отвлеченнее норма, тем она беднее содержанием, т. е. чем меньше признаков заключают в себе составляющие ее понятия, тем дальше стоит она от конкретной нормы, которая на нее опирается, и тем менее материала дает для ее толкования» <17>. ——————————— <17> См.: Васьковский Е. В. Указ. соч. С. 223.
Сложность применения запрета о злоупотреблении правом состоит в том, что он происходит из коренных гражданско-правовых принципов, но в то же время по отношению к большинству гражданских норм является не ближайшим, а отдельным основанием, с которым нужно считаться, во избежание системного противоречия между нормой и ее общим основанием. Чтобы уяснить местоположение ст. 10 ГК РФ в системе норм-принципов, необходимо определить понятие гражданско-правового принципа. Термин «принцип» имеет латинское происхождение и переводится как «начало» или «основа». Под доктринальным понятием принципа О. А. Красавчиков понимал «определенное начало, руководящую идею, в соответствии с которой осуществляется правовое регулирование общественных отношений» <18>. ——————————— <18> См.: Советское гражданское право: Учебник / Под ред. О. А. Красавчикова. М., 1968. Т. 1. С. 24.
О. Н. Садиков предлагал характеризовать принципы как определенные исходные начала, важные для понимания юридической сущности всякой крупной области права, способствующие совершенствованию правового регулирования в этой области и облегчающие правоприменительную практику. Ст. 10 ГК РФ как норма прямого действия «работает» только в ситуации правовой неопределенности, когда либо отсутствует соответствующая специальная норма права, регулирующая возникший казус, либо специальная действующая норма права не способна в силу своего юридического содержания (формализма, ошибок) качественно разрешить стоящую перед ней задачу. Следовательно, именно на верхнем, системном «этаже» права работает анализируемая ст. 10 ГК РФ. В системе норм гражданского права она относится к высшей иерархии, поскольку отвечает за пересечение противосистемной эксплуатации норм права и в своем толковании базируется во многом на философских категориях «свободы», «справедливости», «равенства», «добросовестности», «разумности» и т. п. Наука гражданского права, а следовательно, и законодательство, развивались именно через эти специфические понятия и термины, поскольку именно они образуют невидимые, но сущностные связи в системе гражданского права и именно через них постоянно обеспечивалось приращение научного знания и совершенствование законодательства. В текст п. 1 ст. 10 ГК РФ, таким образом, было заложено непримиримое юридическое противоречие: с одной стороны, законодатель под шиканой понимает любые действия с использованием гражданского права и без его использования (что, по своей сути, составляет обычный деликт), а с другой стороны, запрещает иные формы злоупотребления правом. Формальная юридическая логика в связи с этим требует устранить «деликтную» составляющую шиканы, и тогда норма п. 1 ст. 10 ГК РФ перестанет вызывать недоумение у многих цивилистов, а п. 1 ст. 10 ГК РФ было бы разумно изложить, например, в следующей редакции: «Не допускается правоосуществление, совершаемое исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах». В такой редакции мы избавляемся одновременно и от второго противоречия, содержащегося в норме ст. 10 ГК РФ, п. 2 которой, предусматривая возможность отказа в защите, речь ведет о принадлежащем лицу праве. Лицо, которому отказывают, должно быть не любым лицом в состоянии действия, а именно управомоченным лицом, т. е. находиться в состоянии формального правоосуществления. В предлагаемой редакции п. 1 ст. 10 ГК РФ перестал бы противоречить и п. 3 той же статьи, диспозиция которой говорит не о любых действиях, а о правоотношениях, т. е. ситуации правоосуществления: «В случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность действий и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются». Злоупотребление правом есть всегда действие, выраженное в форме того или иного целенаправленного юридического акта. В ином случае шикану, например, нельзя было бы отличить от обычного деликта, т. е. от причинения вреда (пусть и с явным намерением). Суть злоупотребления правом даже при шикане образует то или иное правоосуществление в форме того или иного юридического акта. Отсюда делаем вывод, что к действиям, определяемым ст. 10 ГК РФ, могут относиться только акты правоосуществления, правопользования, правореализации, которые хотя и являются по своему характеру формальными, внешне легальными, но составляют одну из отличительных черт злоупотребления правом. Итак, поскольку злоупотребление правом характеризуется как нарушение правового запрета и как поведение, в основе которого находится злоупотребительный юридический акт, следовательно, подобное поведение относится к области неправомерных действий, т. е. к гражданским правонарушениям. «Выдавливание» злоупотребления правом частью цивилистов за рамки гражданско-правового поля, непризнание, таким образом, его в качестве гражданского правонарушения приведет только к ослаблению правового положения добросовестных участников гражданского оборота; прочность гражданского права может быть опрокинута средствами права, и тогда оно (право) превратится в произвол. Итак, злоупотребление правом — это правонарушение, проявляющееся в буквальном использовании лицом норм права в ущерб их внутреннему смыслу и назначению в системе права. При этом нарушитель понимает, что он односторонне пользуется словесным, грамматическим, узким, ущербным толкованием нормы, намеренно оставляя за своим взором реальное, т. е. логическое, диалектическое, целевое, ценностное юридическое содержание нормы права. Подобная ситуация характеризуется недобросовестностью, нечестностью, лицемерностью управомоченного лица. Если п. 1 ст. 10 ГК РФ в целом устанавливает специальные границы правоосуществления — не причинять вред, то критерий «разумности и добросовестности» является, по сути, конкретизированным пределом использования субъективных гражданских прав непосредственно для самого действующего субъекта, находящегося в состоянии правоотношения. С точки зрения субъективных гражданских прав в ст. 10 ГК РФ по большому счету установлены именно пределы, а не границы осуществления права, поскольку пределы субъективного права устанавливаются через перечисление внутренних составляющих права, в то время как границы устанавливаются через запреты, т. е. через внешние критерии <19>. ——————————— <19> См.: Приходько И. Концепция развития гражданского законодательства. Спорные и нерешенные вопросы // Приложение к ежемесячному юридическому журналу «Хозяйство и право». 2009. N 8. С. 12.
В связи с этим следует отличать нарушение границ субъективного права от нарушения пределов осуществления права, которые соотносятся как общее и частное. При этом общее изменчиво, а частное постоянно. Пределы осуществления субъективных прав через системный запрет ст. 10 ГК РФ имплицитно включены в общие границы каждого субъективного гражданского права. Это — специальные пределы использования субъективных гражданских прав для субъектов прав в случаях возникновения в отношениях ситуации правовой неопределенности и появления возможности для выбора модели своего поведения. С такой постановкой вопроса не согласен В. И. Емельянов, который полагает, что, будучи идеальной моделью дозволенного поведения, субъективное право представляет собой возможное поведение субъекта. Осуществление субъективного права, полагает он, это совершение лицом реальных действий, соответствующих содержанию права и не выходящих за меру дозволенного, т. е. за границы (пределы) права. Возражая сторонникам введения в закон понятия пределов осуществления гражданских прав как чего-то отличного от субъективных прав, автор противопоставляет идею о том, что субъективные права определяются исключительно управомочивающими нормами <20>. В связи с этим любые определения понятия «злоупотребление гражданскими правами», основанные на признании существования двух пределов дозволенного поведения, В. И. Емельянов считает ошибочными и делает свой вывод: злоупотребление правом отличает то, что оно обязательно нарушает ту границу субъективного права, которая установлена предписанием осуществлять право в интересах другого лица <21>. ——————————— <20> См.: Емельянов В. И. Указ. соч. С. 39, 40. <21> Там же. С. 51.
Возникает закономерный вопрос: реально ли вообще дать точную формулировку границ субъективных гражданских прав в управомочивающих нормах? Так, по мнению Н. С. Малеина, «если исходить из того, что границы права точно установлены нормами закона, то проблема злоупотребления правом утрачивает значение» <22>. Кроме того, он указывает: «Никто не может пользоваться правом для нарушения интересов других. Но для этого необходимо прежде всего, чтобы нормы объективного права исключали такую возможность. Нормы законодательства не могут и не должны предоставлять субъектам такие права, использование которых наносило бы ущерб другим гражданам, организациям и государству. При таком правовом регулировании злоупотребление правом исключается. А если при соответствующих условиях в процессе применения права все-таки обнаружится коллизия интересов, то это свидетельствует о необходимости изменения и совершенствования законодательства» <23>. ——————————— <22> См.: Малеин Н. С. Правонарушение: понятие, причины, ответственность. С. 40. <23> Там же. С. 42.
Библиографический список:
1. Волков А. В. Злоупотребление гражданскими правами. Проблемы теории и практики: Монография. М.: Волтерс Клувер, 2009. С. 208. 2. Гражданское право: Учебник для вузов. Ч. 1 / Под ред. проф. Т. И. Илларионовой, Б. М. Гонгало, В. А. Плетнева. М., 1998. С. 12 — 14. 3. Гражданское право: Учебник. Т. 1 / Под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. С. 8. 4. Емельянов В. И. Разумность, добросовестность, незлоупотребление гражданскими правами. С. 56 — 57. 5. Маковский А. Л. Лекция, прочитанная в Высшем Арбитражном Суде Российской Федерации в декабре 1994 г. // Вестник ВАС РФ. 1995. N 4. 6. Приходько И. Концепция развития гражданского законодательства. Спорные и нерешенные вопросы // Приложение к ежемесячному юридическому журналу «Хозяйство и право». 2009. N 8. С. 11. 7. Рабинович П. М. Упрочение законности — закономерность социализма. Львов, 1975. С. 62. 8. Советское гражданское право: Учебник / Под ред. О. А. Красавчикова. М., 1968. Т. 1. С. 24. 9. Щенникова Л. В. Принципы гражданского права: достижения цивилистики и законодательный эффект // Цивилистические записки: Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 2. М., 2002. С. 48, 49.
