Арбитрабельность (подведомственность) споров третейским судам является одной из остроактуальных тем, во всяком случае в сфере альтернативных способов разрешения споров. Дискуссия длится уже не первое столетие, еще дореволюционные авторы исследовали данный вопрос <1>. Проблема не потеряла своей значимости и сейчас. ——————————— <1> Например, Вицын А. И. Третейский суд по русскому праву // Третейский суд. 1999. N 4-6. С. 97 — 100.
Свидетельством тому является, например, Постановление Конституционного Суда Российской Федерации (далее — КС РФ) от 26.05.2011 N 10-П <2>, которым КС РФ разрешил принципиальный для третейских судов вопрос о подведомственности им споров, связанных с правом собственности на недвижимое имущество. Решив его в пользу третейских судов, КС РФ, с одной стороны, подтвердил значимость этого института гражданского общества, а с другой — дал повод для нового обсуждения проблем арбитрабельности споров. ——————————— <2> По делу о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 11 Гражданского кодекса Российской Федерации, пункта 2 статьи 1 Федерального закона «О третейских судах в Российской Федерации», статьи 28 Федерального закона «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним», пункта 1 статьи 33 и статьи 51 Федерального закона «Об ипотеке (залоге недвижимости)» в связи с запросом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации.
Дополнительным толчком к дискуссии послужило и конкретное дело, прошедшее все инстанции государственных арбитражных судов и явившееся поводом для нового обращения в КС РФ. Речь идет о споре между предпринимателем М. и ОАО «Новолипецкий металлургический комбинат» (ОАО «НЛМК») в лице его владельца Л. о сделке по купле-продаже акций ОАО «Макси-групп». Судебные акты, принятые по данному спору (из него возникло сразу несколько взаимосвязанных дел <3>), и выраженные в них правовые позиции арбитражных судов по вопросу арбитрабельности корпоративных споров подверглись разностороннему анализу и критике со стороны юридического сообщества. Позиция судов нашла как своих сторонников, так и непримиримых противников. Проблема эта, на наш взгляд, связана прежде всего с вопросом о критериях арбитрабельности споров. Традиционно в научной литературе и правоприменительной практике выделяют и используют следующие критерии подведомственности споров третейским судам: гражданско-правовой характер спора, субъектный состав сторон (в первую очередь это имеет значение для международного арбитража) и отсутствие исключительной компетенции государственного суда. В настоящей статье мы хотели бы предложить свой, возможно, оригинальный взгляд на критерии арбитрабельности и поставить вопрос таким образом: может ли специальная процессуальная форма служить критерием допустимости рассмотрения спора в третейском суде? ——————————— <3> Дела N А40-35844/11-69-311 и А40-26424/11-83-201.
Прежде чем говорить об арбитрабельности корпоративных споров, следует определиться с вопросом о том, что представляют собой корпоративные споры и корпоративные отношения. Необходимо отметить, что понятие «корпоративные отношения» в настоящее время в законодательстве не используется. О самой природе корпоративных отношений до сих пор нет единого мнения и в юридической литературе. В то же время в проекте Федерального закона о внесении изменений в Гражданский кодекс Российской Федерации (далее — ГК РФ) пункт 1 статьи 2 упоминает корпоративные отношения как отношения, регулируемые гражданским законодательством. Очевидно, законодатель (или во всяком случае разработчики проекта) относит корпоративные отношения к гражданским, частным. При этом отметим, что статья 225.1 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее — АПК РФ) раскрывает содержание корпоративных споров, не ограничивающихся только частными правоотношениями. Так, среди корпоративных статья 225.1 АПК РФ называет как споры, носящие чисто имущественный характер (например, по искам участников (акционеров) о возмещении убытков, причиненных юридическому лицу), так и публичные по сути споры (связанные, например, с эмиссией ценных бумаг юридического лица и оспариванием ненормативных правовых актов уполномоченных государственных органов). Следовательно, корпоративные споры в смысле главы 28.1 АПК РФ не являются однородными по своему содержанию. Однако поскольку споры, так или иначе связанные с публичными правоотношениями, по общему правилу неарбитрабельны, то подробно рассматривать этот вопрос не имеет смысла. Остановимся на частных корпоративных спорах. Выделяют двойственную природу корпоративных отношений, условно разделяя их на внешние и внутренние отношения <4>. Первые представляют собой отношения по распоряжению акциями и долями компании, а также соглашения участников (акционерные соглашения), не затрагивающие прав и интересов иных участников (акционеров). Внутренними называют отношения между участником и самим юридическим лицом, споры из которых касаются прав и обязанностей всех участников (акционеров) компании, например связанные с оспариванием решений общего собрания, совета директоров и т. п. Разрешением таких споров должно стать «преобразовательное» решение, не имеющее строгих субъективных пределов действия и касающееся широкого круга лиц. Могут ли подобные внутренние споры стать предметом рассмотрения третейских судов? ——————————— <4> Позиция Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) по вопросу об арбитрабельности корпоративных споров, содержащаяся в докладе руководителя аппарата Третейского суда при РСПП А. В. Замазия // http://www. ars-rspp. ru/userfiles/ufiles/smi/02_spravka_po_arbitrabelnosti_final. pdf. 27 мая 2012 года.
Как уже отмечалось выше, на рассмотрение арбитража не могут передаваться споры с публичным элементом. Но являются ли внутренние споры вытекающими из публичных отношений? Такие отношения, как правило, основаны на равенстве, автономии воли участников, их имущественной самостоятельности и по природе своей являются, скорее всего, гражданско-правовыми, частными (например, связанные с участием в корпорации и голосованием на общем собрании). Но даже при наличии некой общей арбитражной оговорки (например, в уставе организации) могут ли споры из таких отношений передаваться арбитрам? На наш взгляд, ответ не так очевиден и общепризнанных критериев арбитрабельности в этом случае не хватает. Видимо, необходимо попытаться отыскать иной признак подведомственности, причем отыскать в действующем законе, de lege lata. Если корпоративные споры можно охарактеризовать как частноправовые, то относительно исключительной компетенции государственных судов (именно на этом основании государственные суды отказали в признании решения Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате Российской Федерации в упомянутом споре предпринимателя М. и ОАО «НЛМК») можно сказать следующее. В Постановлении Федерального арбитражного суда Московского округа от 10.10.2011 по делу N А40-35844/11-69-311 указано, в частности, что пунктом 2 части 1 статьи 33 АПК РФ в совокупности со статьей 225.1 АПК РФ установлена специальная подведомственность корпоративных споров арбитражным судам. Это означает не только изъятие данной категории дел из компетенции судов общей юрисдикции, но и исключает передачу таких споров на рассмотрение третейским судам. Это же следует, видимо, из части 4.1 статьи 38 «Исключительная подсудность» АПК РФ. Очевидно, суды рассматривают положения части 4.1 статьи 38 АПК РФ во взаимосвязи со статьей 225.1 АПК РФ и статьей 33 АПК РФ как исключения из компетенции третейских судов, установленные федеральным законом (что не допускает передачу спора на рассмотрение третейского суда в соответствии с пунктом 2 статьи 1 Федерального закона от 24.07.2002 N 102-ФЗ «О третейских судах в Российской Федерации» и пунктом 4 статьи 1 Закона Российской Федерации от 07.07.1993 N 5338-1 «О международном коммерческом арбитраже»). Обратимся к части 2 статьи 33 АПК РФ: «Указанные в части 1 настоящей статьи дела (в частности, предусмотренные пунктом 2 корпоративные споры. — Прим. авт.) рассматриваются арбитражным судом независимо (выделено мной. — А. С.) от того, являются ли участниками правоотношений, из которых возникли спор или требование, юридические лица, индивидуальные предприниматели или иные организации и граждане». Таким образом, указанное положение прямо говорит об исключении критерия субъектного состава правоотношений. Этой же позиции придерживался (по крайней мере с принятием АПК РФ) и сам Высший Арбитражный Суд Российской Федерации (далее — ВАС РФ). В пункте 5 Постановления Пленума ВАС РФ от 09.12.2002 N 11 «О некоторых вопросах, связанных с введением в действие Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации» мы обнаружим прямое тому подтверждение. В то же время надо отметить, что критерий экономического характера спора сохранился. В пояснительной записке к законопроекту N 384664-4, принятому в качестве Федерального закона от 19.07.2009 N 205-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (далее — Закон N 205-ФЗ), которым в АПК РФ добавлена глава 28.1, указывается, что целью введения специальной подведомственности корпоративных споров является стремление разграничить компетенцию именно между судами общей юрисдикции и арбитражными судами <5>. Отметим, что и высшие судебные инстанции воспринимали нововведения именно таким образом, выражая свою позицию по вопросу перераспределения компетенции судебных систем в ходе обсуждения законопроекта <6>. Заявленными целями введения Закона N 205-ФЗ, указанными в пояснительной записке, являлись обеспечение прав и интересов участников корпоративных споров, в том числе самой корпорации, исключение злоупотреблений и использования авторитета судебной власти в рейдерских захватах и корпоративных конфликтах. Достичь названных целей предполагалось, кроме прочего, сосредоточением корпоративных споров в системе арбитражных судов, что должно было исключить появление противоречащих друг другу судебных актов. Следовательно, говорить о том, что статья 33 АПК РФ совокупно со статьей 225.1 АПК РФ сама по себе исключает передачу корпоративных споров в третейский суд, неверно. ——————————— <5> Пояснительная записка к проекту Федерального закона «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации (в части совершенствования механизмов разрешения корпоративных конфликтов)». Паспорт проекта Федерального закона N 384664-4 // СПС «КонсультантПлюс». <6> Письмо Верховного Суда Российской Федерации от 26.02.2007 N 463-2/общ.; письмо ВАС РФ от 13.03.2007 N ВАС-С01/УЗ-288. Паспорт проекта Федерального закона N 384664-4 // СПС «КонсультантПлюс».
Относительно позиции арбитражных судов об исключительной подсудности, закрепленной в части 4.1 статьи 38 АПК РФ (положение которой, по мнению Девятого арбитражного апелляционного суда <7>, исключает рассмотрение корпоративного спора где-либо, кроме арбитражного суда), необходимо отметить следующее. ——————————— <7> Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 04.07.2011 N 09АП-14992/2011-ГК.
Прежде всего рассмотрим само понятие подсудности. Традиционно ее определяют как механизм распределения дел между судами одной судебной системы для рассмотрения по первой инстанции <8>. Исключительная подсудность устанавливается, преследуя вполне определенные цели — рассмотрение спора по месту нахождения большинства доказательств (например, по спорам о недвижимости) или создание условий для максимального и наиболее полного вовлечения в процесс лиц, чьи права будут затронуты судебным решением (обеспечение доступности правосудия). Подсудность, установленная частью 4.1 статьи 38 АПК РФ, предусматривает рассмотрение корпоративного спора в суде по месту нахождения корпорации, тем самым устанавливая обе предпосылки исключительной подсудности. Однако к разграничению дел между судами разных судебных систем подсудность отношения не имеет. Об этом же говорит и Федеральный арбитражный суд Московского округа в Постановлении от 06.12.2011 по делу N А40-26424/11-83-201 (спор между ОАО «НЛМК» и предпринимателем М.), справедливо указывая на недопустимость смешения институтов подведомственности и подсудности. Поскольку правила подсудности служат для разграничения дел внутри судебной системы (в данном случае, по мнению Федерального арбитражного суда Московского округа, арбитражной), постольку эти правила не затрагивают возможность сторон разрешить спор альтернативным путем, в том числе в третейском суде. ——————————— <8> Мусин В. А. Рассмотрение споров о праве собственности на недвижимость третейскими судами // Арбитражные споры. 2005. N 3(31). С. 233.
В качестве еще одного аргумента против арбитрабельности корпоративных споров можно указать исключительную компетенцию арбитражных судов, установленную пунктом 5 части 1 статьи 248 АПК РФ (по делам с участием иностранных лиц в организациях, зарегистрированных на территории Российской Федерации, и подобным, корпоративным по своей сути, спорам). В ответ мы можем, сославшись на упомянутый доклад РСПП об арбитрабельности корпоративных споров, провести аналогию с позицией, выраженной в пункте 4 Постановления КС РФ от 26.05.2011 N 10-П относительно пункта 2 части 1 статьи 248 АПК РФ (исключительная компетенция по спорам с недвижимостью). Указанная норма АПК РФ, по мнению КС РФ, направлена на разграничение компетенции государственных судов различных стран по рассмотрению трансграничных споров и не касается подведомственности третейских судов. В целом мы можем согласиться с аргументацией тех авторов, которые критикуют решения арбитражных судов относительно неарбитрабельности корпоративных споров, однако такая точка зрения не единственно возможная. Более того, мы полагаем, что, несмотря на ошибочность мотивов, принципиальная позиция судов правильная. Мы попытаемся найти определенную логику в судебных актах, вытекающую прежде всего из процессуальных норм положений главы 28.1 АПК РФ. Как отмечалось, глава 28.1 АПК РФ была введена в рамках так называемого антирейдерского пакета, то есть с целью исключения рейдерских захватов и использования суда в корпоративных конфликтах. Первая попытка ограничить недобросовестные действия участников корпоративных отношений была предпринята с принятием в 2002 году нового АПК РФ. Действовавший ранее АПК РФ 1995 года не предусматривал каких-либо особенностей для разрешения корпоративных споров, которые рассматривались и в судах общей юрисдикции, включая мировые суды. Это приводило к злоупотреблению принятием многочисленных обеспечительных мер, парализующих корпоративное управление и хозяйственную деятельность компании в целом, появлению противоречащих друг другу судебных актов, подрывающих авторитет судебной власти. С введением АПК РФ 2002 года статья 33 отнесла к специальной подведомственности арбитражных судов споры между акционерами (участниками) и хозяйственными товариществами и обществами, вытекающие из их деятельности, за исключением трудовых споров. Однако в ведении судов общей юрисдикции остались некоторые категории дел, являвшихся по своему содержанию корпоративными (например, признание недействительными решений совета директоров о созыве собраний акционеров, в случаях когда истец был физическим лицом, — см. пункт 6 Постановления Пленума ВАС РФ от 09.12.2002 N 11). Также неподведомственными арбитражным судам остались споры между кооперативами (производственные кооперативы при этом являются, в соответствии с ГК РФ, коммерческими организациями) и их членами, споры между некоммерческими организациями и их членами (поскольку деятельность таких организаций не носит экономического или предпринимательского характера, то под общий критерий экономического характера отношений они попасть не могли). Еще одной очень важной с точки зрения корпоративных отношений категорией дел, подведомственных судам общей юрисдикции, были споры из отношений с руководителем корпорации. В пояснительной записке отмечалось, что «такие дела, как правило, сопровождаются принятием судом общей юрисдикции обеспечительных мер, например, в виде запрета исполнять решение общего собрания акционеров (участников) общества о досрочном прекращении полномочий единоличного исполнительного органа и т. п., что создает возможность перехвата корпоративного контроля». Таким образом удавалось обходить ограничения, установленные статьей 33 АПК РФ в части специальной подведомственности, и добиться корпоративного управления. Что же изменилось с принятием Закона N 205-ФЗ и введением в АПК РФ главы 28.1? В первую очередь, как уже упоминалось выше, в законе появилось понятие корпоративных споров, содержание которых было раскрыто в новой главе АПК РФ. При этом к корпоративным отнесли как внешние, так и внутренние споры, как носящие имущественный характер (о принадлежности акций (долей)), так и публично-правовые (споры, связанные с эмиссией ценных бумаг, в том числе с оспариванием ненормативных актов государственных органов). Изменила ли данная глава правовую природу и содержание корпоративных отношений? Очевидно, что нет, хотя в понятие корпоративных были включены споры, традиционно не относимые к этой категории (например, вытекающие из деятельности нотариусов по удостоверению сделок с долями в уставном капитале обществ с ограниченной ответственностью). Однако такие споры, с учетом измененного правового регулирования и сложившейся практики, тем не менее напрямую связаны с корпоративными отношениями и были специально включены в статью 225.1 АПК РФ для устранения случаев обхода закона. Целью введения подобных норм было ограничение недобросовестного поведения и установление специальных положений о рассмотрении корпоративных споров, но никак не изменение правовой природы самих отношений. Вместе с введением главы 28.1 АПК РФ был изменен и пункт 2 части 1 статьи 33 АПК РФ. Как уже указывалось, сделано это для разграничения подведомственности споров между судебными системами. Таким образом, был исключен критерий субъектного состава спора, но предметный критерий, по сути, сохранился. Так, согласно статье 225.1 АПК РФ арбитражные суды рассматривают корпоративные споры только коммерческих организаций и их участников либо споры некоммерческих организаций — объединений коммерческих организаций и/или индивидуальных предпринимателей (ассоциации, саморегулируемые организации) и их участников (членов), то есть чья деятельность так или иначе связана с экономической или иной предпринимательской. Следовательно, мы должны прийти к выводу, что споры, аналогичные по своему содержанию корпоративным, в отношении некоммерческих организаций (потребительских кооперативов, общественных объединений, фондов, в том числе негосударственных пенсионных) в арбитражных судах рассматриваться не могут и, соответственно, подведомственны судам общей юрисдикции. И здесь мы еще раз придем к заключению, что арбитражные суды не обладают монополией на рассмотрение корпоративных споров. Зададимся вопросом: отличаются ли чем-либо корпоративные споры, предусмотренные статьей 225.1 АПК РФ, от аналогичных споров, рассматриваемых судами общей юрисдикции? Очевидно, что нет, ибо характер таких споров одинаков — они вытекают из отношений по организации, управлению юридическим лицом, распоряжению его имуществом, контролю над его деятельностью, принадлежности долей (паев) и т. п. Содержательно споры, связанные, например, с оспариванием решений общего собрания или органов управления <9>, не отличаются от оспаривания решений совета директоров или общего собрания участников (акционеров) коммерческой организации. Учитывая тот факт, что некоммерческие организации вправе заниматься предпринимательской деятельностью, если это соответствует их уставным целям и направлено на их достижение, а некоторые некоммерческие организации обладают достаточно серьезными материальными активами и участие их в предпринимательской деятельности может быть прямо предусмотрено законом <10>, то и в этом отношении характер корпоративных споров в таких организациях аналогичен упоминаемым в АПК РФ. Следовательно, поскольку отношения по своей природе схожи, то и споры из них сопоставимы. ——————————— <9> Право оспаривания решений органов управления предусмотрено, например, пунктом 12 части 1 статьи 7 Федерального закона от 30.12.2004 N 215-ФЗ «О жилищных накопительных кооперативах», пунктом 1 статьи 11 Закона Российской Федерации от 19.06.1992 N 3085-1 «О потребительской кооперации (потребительских обществах, их союзах) в Российской Федерации». <10> Например, пунктом 2 статьи 2 Федерального закона от 07.05.1998 N 75-ФЗ «О негосударственных пенсионных фондах»: «Деятельность фонда в качестве страховщика по обязательному пенсионному страхованию включает в себя аккумулирование средств пенсионных накоплений, организацию инвестирования средств (выделено мной. — А. С.) пенсионных накоплений».
Обратимся теперь к положениям Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее — ГПК РФ). Есть ли в нем нормы, аналогичные главе 28.1 АПК РФ? Нет, ничего подобного в нем не содержится. Каким образом тогда участнику (члену) некоммерческой организации защитить свои законные права и интересы? Очевидно, поскольку не установлено иного, что в общем порядке, предусмотренном подразделом II «Исковое производство» раздела II ГПК РФ. Теперь представим, что участник, к примеру, полагает свои права и интересы нарушенными решением правления жилищного кооператива. Однако, заявляя исковое требование о его оспаривании как личное, такой участник по сути выступает в интересах (или против интересов) всех членов кооператива (или какой-то их части). Решением по такому иску будет определено правовое положение определенной группы лиц, а значит, по идее, всех их надо привлекать к участию в деле. Вместе с тем это не только может быть затруднительно, но и попросту невозможно, в связи с изменением состава членов кооператива например. В случаях, когда действиями органов управления юридическому лицу нанесен ущерб, участник такого лица не может требовать возмещения убытков, поскольку положения, аналогичного статье 225.8 АПК РФ, в ГПК РФ не содержится. Действовать в чужом интересе (как это предусматривает часть 1 статьи 46 ГПК РФ) участник не сможет — такого права ему не предоставлено законом. Таким образом защитить в конце концов себя (через косвенный иск) в суде общей юрисдикции становится невозможно. Очевидно, что ГПК РФ не содержит в себе адекватных процессуальных форм, обслуживающих соответствующие материальные правоотношения. Положения об исковом производстве сформулированы как нормы о личном иске, направленном на разрешение спора только между истцом и ответчиком. В то же время в главе 28.1 АПК РФ содержится специальная процессуальная форма разрешения корпоративных споров как споров, затрагивающих права и интересы различных лиц, напрямую не являющихся сторонами спорных отношений. На это можно возразить — часть 4 статьи 1 ГПК РФ предусматривает возможность судам общей юрисдикции применять, при необходимости, аналогию закона или права. Поскольку нормативных положений, подобных главе 28.1 АПК РФ, в ГПК РФ не предусмотрено, то такой пробел суды вправе восполнить, применив по аналогии нормы АПК РФ. Однако такой подход представляется недопустимым. Как справедливо замечено, применение аналогии в случае отсутствия нормы процессуального права можно определить «как теоретически необоснованное и практически вредное» <11>. Очевидно, что применение норм по аналогии — явление экстраординарного порядка, ибо процессуальный закон сам по себе предполагает детальное регулирование поведения участников процесса и не допускает пробелов. А применение по аналогии целых глав процессуального закона и специальной процессуальной формы разбирательства представляется тем более не оправданным. ——————————— <11> Чечина Н. А. Новеллы и проблемные вопросы в новом ГПК РФ // Третейский суд. 2003. N 2(26). С. 147 — 148.
Поставим далее следующий вопрос: возможна ли передача корпоративных споров, подведомственных судам общей юрисдикции, на рассмотрение третейским судам? Прямых законодательных запретов для этого нет. Законодательство о соответствующих видах некоммерческих организаций предусматривает судебное обжалование решений и действий органов управления. КС РФ отмечал в своих решениях, что использование в законодательстве термина «суд» само по себе не исключает рассмотрение соответствующего спора третейским судом: «Основанная на положениях Конституции Российской Федерации возможность разрешения гражданско-правовых споров посредством третейского разбирательства закреплена в гражданском законодательстве и соответствующих процессуальных нормах, предметом регулирования которых обусловлено и использование применительно к третейскому разбирательству как альтернативной форме защиты гражданских прав термина «суд» (выделено мной. — А. С.) (пункт 3 Постановления КС РФ от 26.05.2011 N 10-П). Как мы уже упоминали, характер отношений вписывается в частные, гражданско-правовые. Предположим, что в уставе соответствующей некоммерческой организации имеется действительная арбитражная оговорка. С точки зрения процесса соответствующее требование будет заявлено в третейский суд в обычном порядке (как и в суде общей юрисдикции, поскольку иной формы ни ГПК РФ, ни законодательство о третейских судах не предусматривает), а так как ограничений иного рода мы не обнаружили, то, очевидно, принципиальных препятствий для передачи такого корпоративного спора коммерческому арбитражу нет. В то же время характер формы защиты, предусмотренный законодательством о третейских судах, не позволяет рассматривать дела, где защищается иной интерес, чем личный. Вернемся к главе 28.1 АПК РФ. Мы уже отметили, что с ее введением содержательно корпоративные отношения в принципе не изменились (к ним были отнесены некоторые публичные споры, но мы можем ограничиться рассмотрением только частных корпоративных споров, не имеющих публично-правового характера). До введения данной главы такие споры рассматривались так же, как и любые иные споры о частных правах, — в исковом порядке (так же как должны рассматриваться сейчас в общей юрисдикции). Что же изменилось с введением новой главы? Изменилась (а точнее, появилась) специальная процессуальная форма рассмотрения таких споров, соответствующая характеру защищаемых в них интересов. На наш взгляд, этот вывод принципиально важен с точки зрения третейского разбирательства. По нашему мнению, именно наличие специальной процессуальной формы не позволяет рассматривать корпоративные споры где-либо, кроме арбитражных судов. Рассмотрим теперь положения главы 28.1 АПК РФ с точки зрения процессуальной формы. Как известно, одним из основных признаков процессуальных правоотношений является их существование в определенной процессуальной форме. При рассмотрении дела в суде совершаются лишь те действия, которые заранее предусмотрены процессуальными нормами, и поэтому гражданские процессуальные отношения всегда выступают в форме процессуальных правоотношений, а сам гражданский процесс (гражданское судопроизводство) представляет собой неразрывную связь (систему) действий и правоотношений. Процессуальная форма — это система нормативно установленных правил рассмотрения дел в судах, регламентирующих процесс, гарантирующая в итоге доверие к суду со стороны участников процесса. Поскольку судопроизводство есть определенная процедура, она должна быть максимально формализована с целью недопущения произвола и нарушений прав лиц, участвующих в деле, и иных участников процесса, а также защиты их прав и интересов. В единстве всех правил целью является не только установление истины (это классическая цель суда) и разрешение спора, но и такое проведение процесса, которое гарантировало бы и обеспечивало доверие к суду. В качестве общей формы в процессуальных кодексах закреплена исковая, иные от нее «отталкиваются». Это проявляется в том, что все иные формы (например, особое производство) рассматриваются по общим правилам искового производства, с особенностями, установленными положениями, которыми регулируется конкретный вид производства. Таким образом, исковая форма является общей, а иные — специальными процессуальными формами <12>. Это, в свою очередь, должно означать, поскольку не установлено иного, что защита прав и интересов лица осуществляется в исковой форме. ——————————— <12> Мокроусова Л. М. Порядок рассмотрения гражданских дел неискового производства как специальная гражданская процессуальная форма. Автореф. дис. … канд. юр. наук. М., 2009.
Как мы уже отмечали, система процессуальных форм основана на типологии материальных отношений — исковое производство обслуживает частные интересы, публичное — из публичных правоотношений. Отметим также, не углубляясь в проблему, что традиционно выделяют виды исков исходя из процессуальной цели или материально-правового критерия (то есть по виду соответствующих правоотношений). Однако еще до внесения изменений в АПК РФ Законом N 205-ФЗ существовали правоотношения, разрешение споров из которых не имело адекватной процессуальной формы и иски из них явно не вписывались в привычные классификации. Например, требования акционера, предусмотренные пунктом 5 статьи 71 Федерального закона от 26.12.1995 N 208-ФЗ «Об акционерных обществах», — о взыскании с единоличного исполнительного органа причиненных обществу убытков (косвенный иск). Каким образом рассматривать такое требование, кто должен предъявлять иск (само общество, акционер), кто и как будет исполнять судебное решение? Отсутствие адекватной процессуальной формы, таким образом, блокировало реализацию материального закона. С введением главы 28.1 в АПК РФ такая форма появилась (предусмотрена статьей 225.8). До ее введения особенностей разрешения подобного спора АПК РФ не предусматривал (ГПК РФ не предусматривает и сейчас). В таком косвенном иске заявитель (истец) защищает свой личный интерес опосредованно, через защиту интересов общества, которому (и в итоге самому акционеру) действиями директора причинены убытки. С изменениями АПК РФ и появлением в нем глав 28.1 и 28.2 в законе закрепился еще один вид исков — исходя из характера защищаемого интереса. АПК РФ перестал быть Кодексом личных исков, в него добавились формы защиты группового и косвенного интереса. Заметим, с определенным сожалением, что ГПК РФ по-прежнему регулирует процесс исходя из личного характера защищаемого интереса, несмотря на объективные потребности материальных правоотношений. Это позволяет говорить, в частно сти в отношении корпоративных споров, рассматриваемых судами общей юрисдикции, что такие споры вносятся в процесс в форме личного иска, несмотря на их явный не личный характер. Введение особой процессуальной формы для рассмотрения корпоративных споров в смысле статьи 225.1 АПК РФ обусловлено их определенной спецификой: в первую очередь это стечение «микроспоров» (то есть решается несколько споров из одного юридико-фактического состава между разными сторонами) и групповой характер защищаемого интереса (решением по спору определится правовое положение целой группы лиц). Стечение «микроспоров» требует соединения их в одно дело и вынесения единого решения для исключения противоречащих друг другу судебных актов. Защита группового интереса требует иной формы, чем личный иск, по которому удовлетворяется личное притязание истца к ответчику. Анализируя главу 28.1 АПК РФ с точки зрения специальной процессуальной формы рассмотрения корпоративных споров, мы приходим к выводу, что взаимосвязанные с данной главой положения статей 33 и 38 АПК РФ являются только частью процессуальной формы. Точно так же нормы АПК РФ устанавливают и определенные требования, например к форме и содержанию искового заявления по корпоративным спорам (статья 225.3 АПК РФ), и особенности самой процедуры рассмотрения таких споров. Это, на наш взгляд, приводит к одному важному выводу. Статья 33 АПК РФ, являясь частью специальной процедуры рассмотрения корпоративных споров, сама по себе не может ограничивать передачу таких споров в третейский суд. Следовательно, исключение из статьи 33 АПК РФ пункта 2 части 1 не приведет к арбитрабельности корпоративных споров, ибо препятствием тому служат не правила подведомственности, а форма рассмотрения дел. Итак, в рамках главы 28.1 АПК РФ предусмотрено разрешение споров, имеющих иной характер защищаемого интереса. Кроме того, специальная форма рассмотрения корпоративных споров служит способом разрешения нескольких «микроспоров», обеспечивая механизмы защиты прав и интересов юридического лица и участников, не являющихся сторонами спорных отношений. Возможно ли, с учетом вышесказанного, рассмотрение споров, обладающих такими свойствами, в третейском суде? Заметим, что третейское разбирательство основано на личном иске и защищает личный интерес истца — это единственная процессуальная форма рассмотрения дела в третейском суде. Даже с учетом свободы усмотрения сторон и самого суда характера и сущности исковой формы они изменить не могут. Личный характер защиты в третейском суде следует из природы самого третейского разбирательства, основанного на третейском соглашении. Оно заключается с целью разрешить имеющийся (или возможный) спор между самими сторонами такого соглашения. Следовательно, стороны при обращении в согласованный третейский суд стремятся защитить свой личный интерес. Другого спора ни форма, ни сама суть третейского разбирательства и не предполагают. Иной интерес, кроме личного, в третейском суде защитить нельзя — ибо защита его порой требует специальных форм, которые не всегда закреплены и в государственных судах. Как мы упоминали, в ГПК РФ специальных форм, аналогичных главе 28.1 АПК РФ, не содержится (хотя материальные отношения, схожие по содержанию с корпоративными в смысле статьи 225.1 АПК РФ и требующие защиты в судах общей юрисдикции, существуют), однако отказать в защите прав и интересов по мотиву отсутствия соответствующей процедуры — значит отказать в конституционном праве на судебную защиту. Государственные суды «позволить» себе такого не вправе, в отличие от судов третейских. На наш взгляд, устанавливая специальные правила рассмотрения отдельных категорий дел, законодатель тем самым вводит особую процессуальную форму, в которой (исключительно) могут рассматриваться эти дела. Подобное может быть продиктовано различными причинами, но следствие должно быть одно — рассмотрение только в установленной законом процессуальной форме. И здесь мы подходим к ответу на вопрос: может ли процессуальная форма быть негативным критерием арбитрабельности спора? На наш взгляд, может, и это отлично иллюстрирует глава 28.1 АПК РФ и анализируемые выше судебные акты. Именно специальная процессуальная форма разрешения спора, имеющего иной характер заинтересованности, блокирует свободу сторон по передаче такого спора в третейский суд. Поскольку третейское разбирательство основано на личном иске и защищает личный интерес истца, постольку мы должны прийти к выводу, что иной интерес в третейском суде защитить нельзя. Следовательно, корпоративные споры в смысле статьи 225.1 АПК РФ в третейском суде разрешаться не могут ввиду отсутствия адекватной защищаемому интересу процессуальной формы. В то же время в ГПК РФ не содержится положений, аналогичных главе 28.1 АПК РФ, поэтому аналогичные по содержанию споры в отношении некоммерческих организаций должны рассматриваться по общим правилам личного иска. Следовательно, такие споры из судов общей юрисдикции формально могут быть переданы на разрешение арбитражам, если нет иных препятствий. А значит, именно наличие специальной процессуальной формы блокирует передачу корпоративных споров из государственного суда в третейский. Таким образом, именно специальная процессуальная форма рассмотрения корпоративных споров выступает критерием арбитрабельности. Мы полагаем, что с изменениями, внесенными Законом N 205-ФЗ, и появлением главы 28.1 АПК РФ законодатель ввел и еще один самостоятельный критерий арбитрабельности — критерий процессуальной формы. Хотелось бы отметить, что он не может быть сведен только к формальной стороне (то есть выполнению установленных законом требований об информировании сторон дела, требований, предъявляемых к исковому заявлению, и т. п.), но должен рассматриваться содержательно — с точки зрения защищаемого судом интереса.
