(Гетьман-Павлова И. В.) («Международное публичное и частное право», 2012, N 5)
НАУКА МЕЖДУНАРОДНОГО ЧАСТНОГО ПРАВА: ФИЛИПП ДЕ РЕНЮССОН <*>, <1>
И. В. ГЕТЬМАН-ПАВЛОВА
——————————— <*> Get’man-Pavlova I. V. Science of private international law: Philippe de Reneysson. <1> В данной научной работе использованы результаты, полученные в ходе выполнения проекта N 11-01-0052 «Доктрина в системе источников международного частного права», реализованного в рамках программы «Научный фонд НИУ ВШЭ» в 2012 — 2013 гг.
Гетьман-Павлова Ирина Викторовна, доцент кафедры международного частного права Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», кандидат юридических наук.
В статье анализируются работы французского ученого XVII в., одного из основоположников науки международного частного права Филиппа де Ренюссона. Сделан вывод, что Ренюссон — один из немногих ученых того времени, кто сделал попытку отказаться от повсеместно господствовавшей теории трех статутов. Он сделал попытку выстроить свою собственную теорию конфликтного права, основанную на постулате, что все кутюмы являются смешанными. Ренюссон предлагал различать в законах «нераздельные» и «раздельные» постановления, но не сумел доказательно сформулировать преимущества своей концепции.
Ключевые слова: Филипп Де Ренюссон, международное частное право, XVII в., Франция, теория статутов, коллизии кутюмов, смешанные кутюмы, «нераздельные» и «раздельные» постановления.
The article analyzes works of the french scientist of the XVII c., one of the founders of private international law Philippe de Reneysson. The author has made the conclusion that Reneysson was one of few scholars of that time who tried to refuse the dominant theory of three statutes. He tried to build up his own theory of the conflict law based on the principle that all coutumes were mixed. Reneysson suggested to distinguish «inseparable» and «separate» decisions in laws but failed to formulate provably the advantages of his concept.
Key words: Philippe de Reneysson, private international law, XVII century, France, theory of three statutes, coutumes collisions, mixed coutumes, «inseparable» and «separate» decisions.
В основе науки международного частного права лежит единственная теория — теория статутов. Она безусловно господствовала с XIV и до конца XVIII в. и была закреплена в первых национальных актах европейских стран, содержащих коллизионные нормы и принятых в XVIII — XIX вв. Отказ от этой теории произошел только в трудах ученых XIX в., но в XX в. появилась теория «неостатутариев», во многом основанная на классической теории статутов. С точки зрения теории статутов три места имеют особую важность в юридическом отношении: место жительства лица, место нахождения имущества и место совершения юридического действия. Однако каждое из этих мест может находиться под влиянием различных законов. В связи с этим возникает вопрос: к каким юридическим отношениям применяются законы места жительства, к каким — законы места нахождения имущества, к каким — законы места совершения действия? Для решения этого вопроса все законы были разделены на три вида: персональные статуты (statuta personalia), реальные статуты (statuta realia), смешанные статуты (statuta mixta). Statuta personalia определяют состояние лица, его право — и дееспособность. Statuta realia применяются к юридическим отношениям, касающимся вещей. Statuta mixta определяют юридические отношения, касающиеся действий. Технически это правило выражается формулой locus regit actum <2>. ——————————— <2> Именно так теория статутов интерпретировалась практически во всей русской дореволюционной литературе: Люблинский П. Коллизия // Энциклопедический словарь Гранат. 7-е изд. Т. 24. М., б. г.; Малышев К. И. Курс общего гражданского права России. Т. 1. СПб., 1878; Мейер Д. И. Русское гражданское право. 6-е изд. СПб., 1894 // СПС «КонсультантПлюс».
Свою законченную формулировку теория статутов получила в работе французского ученого Бертрана д’Аржантре (1519 — 1590). С XVI в. именно за ним прочно утвердилось звание родоначальника «теории статутов». Основным принципом его теории стал постулат: «Все кутюмы реальны». Ученый разделил все законы на три категории (личные, реальные и смешанные), создав строгую систему, которая отличалась ярко выраженной тенденцией к усилению реального характера кутюмов. Теория д’Аржантре утверждала абсолютный приоритет территориального начала. Как это ни парадоксально, но учение французского ученого было воспринято в Бельгии и Нидерландах, а в самой Франции оно осталось практически невостребованным. Нам известны имена примерно 20 ученых XVII в., внесших большой вклад в развитие международного частного права, но только троих можно считать последователями д’Аржантре (Поля Шаллина, Дениса Симона и Дениса Лебрена). Более того, в тогдашней французской юриспруденции были отдельные ученые, вообще отрицавшие теорию статутов для решения вопросов конфликтов законов. Самый известный из этих «еретиков» — Филипп Де Ренюссон (Philippe de Renusson, 1632 — 1699), адвокат Парижского парламента, один из наиболее известных и «лучших» французских юристов XVII в. <3>. Автор «Трактата об общности» (Traitе de la communautе), «Трактата о приданом» (Traitе du douaire); «Трактата о праве попечения дворян и буржуазии» (Irate du droit de garde noble et bourgeoise), опубликованных в 1699 г. ——————————— <3> Laine A. Introduction au droit international prive. Paris, 1888.
В этих трех трактатах Ренюссон попытался детально исследовать ситуацию в области конфликтов законов. Он отказался принять теорию статутов (утверждал, что все известное деление статутов не выдерживает критики <4>) и противопоставил ей свою собственную концепцию. Тем не менее в плане развития теории статутов Ренюссон считается одним из самых важных французских авторов XVII в. Он уделял много внимания переменам, которым с течением времени подверглась эта теория, и констатировал ее возрастающее влияние. ——————————— <4> Брун М. И. Очерки истории конфликтного права. М., 1915.
«Трактат об общности» (диссертация Ренюссона) содержит наиболее общие идеи конфликтного права. В этом трактате автор ссылается на работы известных французских и бельгийских гуманистов — Пьера де л’Оммо, Якова Кюжас, Шарля Дюмулена, Бертрана д’Аржантре и Николя Бургундуса — приверженцев теории статутов. Кроме того, ученый рассматривает целую серию судебных решений с 1547 по 1687 г., относящихся к вопросам конфликтного права. В «Трактате» Ренюссон утверждает, что, с одной стороны, существует право народов и естественное право, а с другой — гражданское право, т. е. «муниципальное право каждого государства, каждой области, каждой провинции», и формулирует собственный принцип гражданского права — «области одной провинции имеют ограниченную власть и не могут иметь власть вне своей территории» <5>. Ренюссон находился под влиянием первых теорий международного права Гуго Гроция и придерживался естественно-правового подхода. При этом вопросы конфликтов законов он помещает в сферу муниципального (внутреннего) права и рассматривает не международные, а интерлокальные коллизии. Исходный принцип конфликтной теории Ренюссона — это принцип реальности кутюмов. ——————————— <5> De Renusson P. Traite de la communautе. Paris, 1723. Цит. по: Laine A. Introduction au droit international prive. Paris, 1888.
Ренюссон руководствуется тем же принципом, что и д’Аржантре, но он более точно разъясняет эту максиму: «Кутюмы являются реальными; каждый кутюм обладает ограниченной территорией и может иметь власть только на имущество, расположенное на его территории; они не имеют никакой власти над имуществом, расположенным вне территории» <6>. Разница в кутюмах исходит из разницы народов, а разница народов исходит из общества, что вполне нормально. Народы, с одной стороны, объединены, но все же разделены границами, чтобы отличаться от соседей, которые не вошли в их сообщество; они создали законы и кутюмы, чтобы поддержать свое общество. Таким образом, муниципальные законы и кутюмы провинции признаны как контракт и соглашение между народом этой провинции; они также подчинили себе и имущество, которое находится на данной территории. ——————————— <6> De Renusson P. Traite de la communautе. Paris, 1723. Цит. по: Laine A. Introduction au droit international prive. Paris, 1888.
Если впоследствии народы разных провинций объединятся, их старые законы и кутюмы, которым они следовали, должны будут соблюдаться, т. е. каждый кутюм будет соблюден на своей территории. По существу, Ренюссон излагает систему д’Аржантре, при этом не выделяя реальных, персональных и смешанных статутов. Из принципа, что все кутюмы являются реальными, он всего лишь подчеркивает последствия: «Когда речь идет об имуществе, мы можем им распоряжаться полностью или частично. После смерти лица, когда речь идет о наследстве, надо следовать кутюму места, где находится имущество, а не кутюму домицилия человека, кому оно принадлежит» <7>. ——————————— <7> De Renusson P. Traite de la communautе. Paris, 1723. Цит. по: Laine A. Introduction au droit international prive. Paris, 1888.
В «Трактате об общности» автор задается вопросом: «Какие преимущества имеют лица, связанные браком, если их имущество находится под влиянием разных кутюмов; должны ли они следовать кутюмам домицилия, по которым вступили в брак; или кутюмам домицилия места, где умер один из супругов; или надо следовать кутюмам, где находится имущество, которым они распоряжались?» К этому вопросу он применяет принцип реальности кутюмов и в связи с этим рассматривает судебную практику за 150 лет. Ренюссон спрашивает себя, является ли этот принцип абсолютным, и в результате приходит к теории, предложенной д’Аржантре. Анализируя труды Ренюссона, можно увидеть, насколько сильно к концу XVII в. (более чем через 100 лет после ее создания) система д’Аржантре повлияла на юридическое сознание Франции. Парадоксально, но во французскую юриспруденцию эта система «вернулась» благодаря Бургундусу и иным бельгийским, голландским и немецким ученым XVII в. Эти авторы были известны и почитаемы во Франции, и их согласие с теорией д’Аржантре придавало ей огромный авторитет. Ренюссон постоянно цитирует Бургундуса и других «знаменитых иностранных юрискольтультов», но сам он к теории д’Аржантре относится весьма критически <8>. Самое главное — в своих произведениях он отрицал деление статутов на реальные, смешанные и персональные. ——————————— <8> Мережко А. А. Наука международного частного права: история и современность. Киев, 2006.
Ренюссон писал, что принцип реальности кутюмов точен и утвержден. Но стоит задаться вопросом: должны ли решения кутюмов быть универсальными и неразличимыми, и каким образом стоит их применять в случаях, когда их надо различать или когда необходимо просто следовать кутюму домицилия в отношении имущества, которое находится не только в пределах данной территории, но и вне ее? По его мнению, никто из авторов, писавших о конфликтных вопросах, не делал такого различия. Все они считали, что разногласия, которые выражены или предписаны кутюмом, относятся в основном к лицу или касаются вещи. Если то, что предписано, касается лица, то необходимо следовать кутюму домицилия; если предписание касается вещи, то надо следовать кутюму места нахождения данной вещи. «Господин д’Аржантре, в статье 218 старых кутюмов Бретани, глоссе 6, номере 16, приводит множество решений, которые он называет персональными: например, когда кутюм устанавливает совершеннолетие в 20 лет и дает много прав в этом возрасте; или когда кутюм не позволяет замужней женщине без разрешения мужа заключать сделки; или когда в кутюме говорится, что несовершеннолетние и люди, находящиеся под властью другого человека, не могут брать на себя обязательства» <9>. ——————————— <9> De Renusson P. Traite de la communautе. Paris, 1723. Цит. по: Laine A. Introduction au droit international prive. Paris, 1888.
Эту систему Ренюссон не принимает. Он считает, что установившаяся классификация статутов не обладает твердостью, она сама себя разрушает, падает сама по себе <10>. Однако действительных недостатков доктрины д’Аржантре Ренюссон увидеть не смог. Возможно, именно благодаря влиянию Ренюссона (как это ни парадоксально!) французские юристы XVIII в. также не смогли обнаружить истинных пороков в теории д’Аржантре и практически не усомнились в ее правильности. ——————————— <10> Мандельштам А. Н. Гаагские конференции о кодификации международного частного права. Т. I. СПб., 1900.
По мнению Ренюссона, если делать акцент на различии статутов, т. е. на делении их на персональные и реальные, и говорить, что одни статуты более реальные, а другие — более персональные, то это различие неточное, расплывчатое, не всегда совпадающее с действительностью. Делить законы на применимые к людям и применимые к вещам нецелесообразно — законы и кутюмы в сфере гражданского права регулируют взаимосвязь людей по отношению друг к другу и людей по отношению к своим вещам. Нельзя точно сказать, к какому статуту — реальному или персональному — будет относиться данное определение. Нельзя выделять вещи в отдельную группу и рассматривать их как нечто абстрактное, можно их рассматривать лишь по отношению к людям. Имущество всегда связано с лицом, а лицо всегда связано с имуществом; поэтому все кутюмы являются смешанными. Вещь связана с лицом, владеющим ею, а лицо связано с вещью, на которую у него есть право; нельзя рассматривать одно без другого: «Если бы были положения кутюмов, относящиеся только к вещам, отдельно от лиц, было бы бессмысленно рассматривать кутюм домицилия лица. Это различие беспочвенно и основано только на предположениях тех, кто его придумал» <11>. Однако критические высказывания Ренюссона не отличаются ни решительностью, ни точностью — на практике существует различие законов, касающихся лиц и касающихся вещей. ——————————— <11> De Renusson P. Traite de la communautе. Paris, 1723. Цит. по: Laine A. Introduction au droit international prive. Paris, 1888.
Кроме того, во многих законах, упоминающих одновременно о лицах и вещах, цели законодателя выясняются с такой очевидностью, что относительно их личного или реального характера не возникает сомнения. Закон, запрещающий несовершеннолетнему продажу имения, безусловно является личным, а статут, устанавливающий сервитут в пользу какого-нибудь имения, — реальным. Действительно, по-настоящему разделить законы на реальные и персональные зачастую является делом чрезвычайно затруднительным, поскольку в каждом одном отношении есть элемент другого. Это деление имеет достаточно условный характер и произведено для удобства — как для удобства защиты прав людей и их собственности, так и для удобства построения научных конструкций. Чтобы не было путаницы, еще римские юристы решили одни законы отнести непосредственно к лицам, а другие — к вещам. Другой вопрос — может ли конфликтное право быть основано на таком делении, корректно ли такое деление для целей конфликтного права? Именно этот вопрос (на самом деле являющийся первостепенным) Ренюссон в своих изысканиях обошел стороной. Ренюссон пытался создать собственную теорию конфликтного права, противоположную доктрине д’Аржантре: «Кажется, что было множество причин сказать, что в законах и кутюмах существуют индивидуальные положения, которые касаются прав лица по отношению к их имуществу, вне зависимости от его расположения в пределах силы кутюма или вне; что существуют положения кутюмов, которые не относятся к способности лица и в которых законодатель хотел всего лишь ограничить право распоряжаться имуществом преимущественно в отношении родителей и наследников по крови или по другой причине, предусмотренной каждым кутюмом» <12>. Однако эта теоретическая конструкция не вполне понятна, а потому производит двойственное впечатление. ——————————— <12> De Renusson P. Traite de la communautе. Paris, 1723. Цит. по: Laine A. Introduction au droit international prive. Paris, 1888.
С первого взгляда можно подумать, что по сути теория Ренюссона практически не отличается от теории д’Аржантре, что Ренюссон просто видоизменяет эту теорию. Ученый не употребляет терминологию «реальный, смешанный и персональный статуты», а предлагает различать в законах «нераздельные» (неразделимые) и «раздельные» (разделимые) постановления (dispositions individues et dividues). Нераздельные положения касаются дееспособности человека по отношению ко всему его имуществу, действуют на вещь и потому имеют внеземельную силу. Раздельные положения действуют только под компетенцией нераздельных. Благодаря такому изменению формулы д’Аржантре значительно увеличивается количество статутов, имеющих экстерриториальный характер <13>. ——————————— <13> Мандельштам А. Н. Указ. соч.
На самом деле доктрина Ренюссона является принципиально иной. Ученый предлагает неизмеримо более обширный критерий для определения законов, всегда имеющих экстерриториальную силу. Д’Аржантре признавал экстерриториальность только тех кутюмов, которые затрагивали лицо «pure et universaliter». Ренюссон исследовал законы изнутри, пытаясь понять их суть, и установил неизмеримо большее число неразделимых положений. Основные положения своей теории Ренюссон изложил в каузальной форме, опираясь в основном на конкретные судебные решения. Прежде всего ученый изучил знаменитое решение Парижского парламента от 28 августа/2 сентября 1600 г., которое аннулировало продажу недвижимости, находящейся под кутюмом Анжу, совершенную жителем, домицилий которого находится под властью кутюма Санли. Продавцу было 20 лет; по кутюму Санли он был несовершеннолетним, по кутюму Анжу — совершеннолетним. По мнению Ренюссона, при вынесении решения не была принята во внимание ст. 444 кутюма Анжу, а потому, возможно, это решение не имеет никакой силы. Несмотря на это, Ренюссон использует это решение для своей теории неразделимого закона, но при этом пишет, что «нельзя ссылаться на положение, которое касается человека и его дееспособности, о которых говорится в судебном решении, представленном господином Луэ» <14>. ——————————— <14> De Renusson P. Traite de la communautе. Paris, 1723. Цит. по: Laine A. Introduction au droit international prive. Paris, 1888. Жорж Луэ — королевский советник и консультант в Парижском парламенте. В 1602 г. создал «Сборник выдающихся судебных решений» (Recueil d’arrets notables), куда вошли наиболее важные и интересные решения парижского суда. С точки зрения развития доктрины конфликтного права значение Сборника Луэ невозможно переоценить, поскольку автор обобщил в нем несколько десятков судебных решений, касавшихся коллизий между кутюмами.
После исследования данного дела Ренюссон называет недостаточными те мотивы решения 1600 г., на которые ссылается Луэ, который, в частности, апеллировал к мнению Бартоло (quotiescumque de capacitate aut habitate personarum quaeritur, domicilii leges et statuta spectantur — личный статут действует за пределы домицилия) <15>. Ренюссон не считал такую апелляцию безусловным аргументом: «Мне кажется, что более веской причиной было бы сказать, что дееспособность человека, которая зависит от разума человека и его способности мышления, является неделимой вещью; что закон и кутюм, где у лица есть свой домицилий, не зависят от территории. Соответственно способность заключать сделки в отношении недвижимости должна появляться только в возрасте 25 лет, независимо, где она расположена, под властью кутюма или вне ее» <16>. ——————————— <15> Кстати говоря, Ренюссон не проводил особого различия между доктринами Бартоло и д’Аржантре и критиковал их с одинаковой силой. <16> De Renusson P. Traite de la communautе. Paris, 1723. Цит. по: Laine A. Introduction au droit international prive. Paris, 1888.
Ренюссон приводит пример еще одного решения Парижского парламента от 18 июня 1682 г. Решение касалось приобретения недвижимости, а спорный вопрос затрагивал период времени, необходимого для установления владения. Наиболее сложный вопрос затрагивал коллизии кутюмов: какой кутюм является компетентным — кутюм домицилия сторон или места нахождения имущества? Ренюссон писал, что «это было очень затруднительно», но все же он предложил свое обоснование решения: это нераздельное положение, поэтому должен применяться кутюм домицилия сторон. Для построения теории Ренюссона большое значение имело решение Парижского парламента от 26 июля 1679 г. Это решение посвящено праву замужней женщины распоряжаться своим имуществом на случай смерти. Статья 238 кутюма Осера наделяла женщину, которой исполнилось 18 лет, правом завещать, не испрашивая согласия мужа. Эта норма представляла собой отступление от общего запрета дарения, наложенного этим кутюмом на замужних женщин. Бургундский кутюм содержал противоположное предписание. Возник вопрос: может ли женщина, проживающая в Осере, составить завещательное распоряжение об имуществе, находящемся в Бургундии? Решением от 26 июля 1679 г. был дан положительный ответ: в этом знаменитом деле суд признал действительным завещание Шарлотты де Шуазель, большая часть имущества которой была расположена в Бургундии, а проживала она в Дузуа, где действовал кутюм Осера <17>. ——————————— <17> Laurent F. Droit civil international. Bruxelles, 1880.
Как писал Ренюссон, в кутюмах содержатся различные положения о том, имеет ли право женщина, состоящая в браке и подчиняющаяся власти мужа, составлять завещание и распоряжаться принадлежащим ей имуществом на случай своей смерти. Может ли женщина, проживающая в области, где она наделена правом составления завещания без обязательного разрешения супруга, завещать имущество, находящееся там, где без соответствующего разрешения это запрещено? Власть мужа неотъемлема от его личности, и если он проживает в местности, где женщина вправе составить завещание без его согласия, то она таким правом обладает в любом месте, где бы ни находилось принадлежащее ей имущество. Поскольку согласие мужа — это вещь нераздельная, постольку, если оно не требуется по lex domicilii, жена может завещать земли и в других кутюмах. Способность жены к составлению завещаний, признанная по lex domicilii, имеет экстерриториальный характер. К тому же норма, устанавливающая запрет на распоряжение супругой своим имуществом без согласия мужа, противоречит общим принципам права. По мнению Ренюссона, есть и другой пример индивидуального (нераздельного) права — это право совместного имущества. Пока речь идет о совместно нажитом имуществе супругов, применяется кутюм их домицилия; он включает все приобретения, сделанные супругами во время брака, в любых местах. Нельзя различать приобретения; право совместного имущества имеет неразделимый характер. Точно так же форма завещания, составленная по lex lociactus, должна быть всюду признана, так как акт по форме «неделим» <18>. ——————————— <18> De Renusson P. Traite de la communaute. Paris, 1723. Цит. по: Мандельштам А. Н. Указ. соч.
Утверждая принцип lex loci actus применительно к форме акта, Ренюссон четко объясняет, почему кутюм, в соответствии с требованиями которого было сделано завещание, неотделим от лица, подчиненного его действию (следовательно, экстерриториален): «В противном случае одна часть акта имела бы юридическую силу, а другая оказалась бы недействительной… Составление нескольких завещаний доставляло бы крайние неудобства, противоречило бы доводам рассудка и здравому смыслу» <19>. Однако Ренюссон не объяснил, почему завещание, составленное в соответствии с местным кутюмом, является законным за границей; он просто ограничился категоричным утверждением, не подкрепленным никакими доказательствами. ——————————— <19> De Renusson P. Traite de la communaute. Paris, 1723. Цит. по: Laine A. Introduction au droit international prive. Paris, 1888.
Как видим, теория Ренюссона очень сильно отличается от теории д’Аржантре. По мнению А. Лэне, она является порождением совершенно иного мировоззрения. Д’Аржантре толкует личный статут как жесткую конструкцию, имея целью максимально ограничить число правовых актов, подпадающих под это определение. Ренюссон понимает под личным статутом закон, неотъемлемый от своего субъекта («неделимый», «не раздельный»), т. е. емкую и гибкую формулу, включающую в себя любые нормы, которые необходимо применять, во имя справедливости пренебрегая территориальным принципом. Более того, Ренюссон предлагает считать характерным признаком личного статута то, что он относится ко всему имуществу. Д’Аржантре придавал началу территориальности абсолютный характер. Именно по этой причине он постоянно сталкивался с затруднениями при объяснении не подпадающих под действие принципа реальности случаев, не признать существование которых д’Аржантре не мог. Ренюссон также учитывает территориальность кутюма, но для него она отнюдь не является определяющим фактором. Не колеблясь, ученый выделяет ряд правоотношений, регулирование которых противоречит данному принципу. В их числе он называет законы, определяющие правовой режим движимого имущества, дееспособность лиц, режим общей собственности супругов, форму правовых актов. Если бы Ренюссон провел более полное и обстоятельное изучение коллизии кутюмов, он мог бы значительно увеличить список таких исключений. Однако нельзя согласиться с тем, что «Ренюссон не выдумал ничего положительного» <20>. Во-первых, он попытался отбросить деление законов по их объектам, объективно не способное объяснить территориальный или экстерриториальный эффект законов в ситуации их коллизии. Во-вторых, Ренюссон предложил для решения коллизий метод, состоящий в поиске тех норм закона, которые должны действовать повсеместно. Однако этот метод нельзя признать удачным: его использование предполагает, что существует некий перечень «лучших» норм, которые «выше» других и потому имеют внеземельную силу. К сожалению, Ренюссон доказывал только необходимость повсеместной, однообразной силы определенного закона, но не сумел объяснить, почему должен действовать именно этот закон. ——————————— <20> Брун М. И. Указ. соч.
