О СОДЕРЖАНИИ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОГО ПРАВА ПО РОССИЙСКОМУ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ
Н. В. ИВАНОВ
Иванов Никита Витальевич, доцент кафедры гражданского права СПбГУЭФ, кандидат юридических наук.
Статья посвящена содержанию исключительного права как разновидности интеллектуальных прав. Автор проводит сравнительный анализ содержания исключительного права и права собственности, анализирует достоинства и недостатки закрепленной в действующем законодательстве конструкции единого исключительного права. Предлагаются определенные изменения действующего правового регулирования отношений по использованию объектов интеллектуальных прав.
Ключевые слова: интеллектуальные права, содержание исключительного права, оборотоспособность исключительного права, распоряжение исключительным правом.
Одним из базовых вопросов юриспруденции является вопрос о содержании субъективных прав. Представляя собой вид и меру дозволенного поведения субъекта, любое субъективное право накладывает определенные ограничения на поведение других участников общественных отношений. Соответственно, четкое определение содержания закрепленных в законе субъективных прав является важнейшей задачей законодателя, без решения которой на стадии правоприменения неизбежно возникнут трудности в юридической квалификации того или иного поведения. К сожалению, отечественный законодатель далеко не всегда четко и последовательно определяет содержание закрепляемых в законе субъективных прав. В настоящей работе данная проблема будет рассмотрена применительно к исключительному праву как разновидности интеллектуальных прав. Отсутствие должной определенности и последовательности в определении содержания субъективных прав на объекты интеллектуальной собственности характерно для российского законодательства двух последних десятилетий. Как известно, до 1 января 2008 г. общих положений о правовой охране результатов интеллектуальной деятельности и приравненных к ним объектов в отечественном законодательстве не существовало. Соответствующая сфера общественных отношений регулировалась главным образом нормами специальных федеральных законов, среди которых Закон РФ от 09.07.1993 «Об авторском праве и смежных правах» (далее — Закон об авторском праве), Патентный закон РФ от 23.09.1992 (далее — Патентный закон), Закон РФ от 23.09.1992 «О правовой охране программ для электронных вычислительных машин и баз данных» (далее — Закон о программах для ЭВМ), Закон РФ от 06.08.1993 «О селекционных достижениях» (далее — Закон о селекционных достижениях), Закон РФ от 23.09.1992 «О правовой охране топологий интегральных микросхем» (далее — Закон о топологиях интегральных микросхем), Закон РФ от 23.09.1992 «О товарных знаках, знаках обслуживания и наименованиях мест происхождения товаров» (далее — Закон о товарных знаках). Круг субъективных гражданских прав на соответствующие объекты, виды прав, их содержание предусматривались нормами указанных специальных законов, для которых в целом было характерно деление указанных прав на имущественные и личные неимущественные, придание наименования и раскрытие содержания каждого права в специальной норме. Одной из характерных черт законодательства постсоветского периода являлось отсутствие единого подхода к содержанию и оборотоспособности имущественных прав на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные объекты. В различных нормативных актах указанные вопросы решались по-разному. Так, в Законе об авторском праве была реализована концепция множественности прав, в соответствии с которой выделялись многочисленные исключительные имущественные права на произведение, при этом содержание каждого права ограничивалось конкретным способом использования охраняемого объекта (исключительное право на воспроизведение, исключительное право на распространение, исключительное право на доведение до всеобщего сведения и т. д.). Любое исключительное имущественное право на произведение могло переходить в порядке универсального или сингулярного правопреемства к третьим лицам. В частности, в Законе прямо допускалась уступка (отчуждение) любого из имущественных прав. В то же время в Патентном законе, Законе о селекционных достижениях, Законе о товарных знаках, Законе о программах для ЭВМ и Законе о топологиях интегральных микросхем была закреплена конструкция единого исключительного права. Содержание данного права распространялось на любые способы использования охраняемого объекта. В перечисленных законах, за исключением Закона о селекционных достижениях, прямо подчеркивалась возможность перехода исключительного права к третьим лицам по договору. При этом допустимость частичной уступки (отчуждения) исключительного права, т. е. уступки правомочий в отношении отдельных способов использования, прямо предусматривалась только Законом о программах для ЭВМ. Принятие и введение в действие на территории Российской Федерации части четвертой Гражданского кодекса РФ ознаменовало собой долгожданное появление в российском законодательстве общих положений об интеллектуальной собственности, которые сконцентрированы в главе 69 ГК. В данном Законе закреплен новый подход к субъективным гражданским правам на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним объекты. Изменения коснулись как терминологической, так и содержательной стороны вопроса. Вместо термина «интеллектуальная собственность» для обозначения рассматриваемой разновидности субъективных гражданских прав используется термин «интеллектуальные права» <1>. При этом интеллектуальные права разделены на три подвида (группы): 1) исключительное право, 2) личные неимущественные права и 3) иные интеллектуальные права (ст. 1226 ГК РФ). ——————————— <1> Термин «интеллектуальная собственность» употреблен в ином не свойственном ему значении. В ст. ст. 128, 1225 ГК РФ им обозначаются не субъективные права на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним объекты, а собственно сами результаты и приравненные объекты. Об обоснованности и правовых последствиях данного законодательного решения см.: Гражданское право: Учеб. / Под ред. А. П. Сергеева. М., 2009. Т. 3. С. 99 — 108 (автор главы — А. П. Сергеев).
Нормы, посвященные исключительному праву, содержатся в главе 69 ГК РФ «Общие положения», а также в специальных главах части четвертой Кодекса. Легальное определение исключительного права в законе отсутствует. Тем не менее содержание данного понятия может быть выведено из норм, закрепленных в п. 1 ст. 1229 ГК РФ. Исключительное право представляет собой возможность использовать охраняемый объект любым не запрещенным законом способом, разрешать либо запрещать использование объекта другим лицам. При этом данное право является имущественным и оборотоспособным, т. е. может переходить к другим лицам в порядке правопреемства, в том числе на основании договора. Следует отметить, что вывод о распространении исключительного права на любые действия в отношении объекта, с очевидностью следующий, на наш взгляд, из общих положений об интеллектуальных правах, разделяется не всеми специалистами. К примеру, С. А. Судариков полагает, что сфера действия исключительного права ограничивается конкретными способами использования объекта, прямо перечисленными в законе. В качестве аргумента автор указывает, что «существование исчерпывающего перечня имущественных прав следует из того простого обстоятельства, что целью и задачей всех международных конференций по пересмотру существующих правовых норм является обоснование и принятие новых или уточнение существующих прав» <2>. ——————————— —————————————————————— КонсультантПлюс: примечание. Учебник С. А. Сударикова «Право интеллектуальной собственности» включен в информационный банк согласно публикации — Проспект, 2010. —————————————————————— <2> Судариков С. А. Право интеллектуальной собственности. М., 2008. С. 56.
Представляется, что данный вывод, сформулированный С. А. Судариковым в качестве действующего общего правила, является ошибочным, поскольку прямо противоречит общим положениям об исключительном праве. Как будет показано далее, четкие границы содержания исключительного права установлены в российском законодательстве лишь применительно к отдельным объектам интеллектуальной собственности в качестве исключений из закрепленного в п. 1 ст. 1229 ГК РФ общего правила. В результате толкования общих положений об исключительном праве, закрепленных в главе 69 ГК РФ, следует прийти к выводу о том, что содержание данного права совпадает с содержанием права собственности (п. п. 1, 2 ст. 209 ГК РФ, п. п. 1, 2 ст. 233 законопроекта N 47538-6 «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также иные законодательные акты Российской Федерации» <3>). И обладателю права собственности, и обладателю исключительного права предоставлена «юридическая монополия» в отношении принадлежащего им объекта — дозволено совершать любые не запрещенные законом действия и устранять всех третьих лиц от их совершения. При этом специальные нормы могут содержать перечни наиболее значимых и распространенных способов использования объектов интеллектуальной собственности, которые, однако, должны носить примерный характер. ——————————— <3> Законопроект доступен на официальном сайте Государственной Думы: http://asozd2.duma. gov. ru.
Фактически современный российский законодатель предпринял попытку использовать в качестве главного инструмента регулирования отношений по использованию результатов интеллектуальной деятельности и приравненных к ним объектов проверенную временем конструкцию права собственности. Точно так же, как и право собственности, исключительное право, являясь правом имущественным и абсолютным, предоставляет его носителю возможность совершать любые действия в отношении объекта, кроме прямо запрещенных. Анализируя нормы, регламентирующие содержание рассматриваемых субъективных прав, нельзя не отметить различие в используемой законодателем терминологии. В нормах о праве собственности дозволенное поведение субъекта раскрывается через правомочия «владение», «пользование» и «распоряжение». При раскрытии содержания исключительного права законодатель оперирует терминами «использование», «разрешение использования», «запрет использования». Данные различия вызваны терминологическими традициями, сложившимися в юридической науке: здесь, с одной стороны, многолетняя практика раскрытия содержания права собственности через правомочия «владение», «пользование» и «распоряжение», с другой — исторически сложившееся воздержание от использования данной терминологии при раскрытии содержания прав на результаты интеллектуальной деятельности. Во многом именно в силу указанных терминологических различий вывод о тождестве содержания исключительного права и права собственности, с очевидностью следующий из Общих положений об интеллектуальных правах, не является до сих пор общим местом в современной юридической литературе. Казалось бы, рассматриваемое законодательное решение должно заслуживать поддержки. Оно выглядит логичным и вносит определенность в регулирование отношений по использованию объектов интеллектуальной собственности. Существует общее правило, в силу которого действия в отношении объекта допустимы лишь по воле обладателя исключительного права, при этом использование объектов без согласия обладателя исключительного права допускается в исключительных случаях, прямо указанных в законе. Однако, как будет показано далее, закрепленная законодателем в Общих положениях конструкция исключительного права как единого и всеобъемлющего права, распространяющего свое действие на любые виды использования объекта и совпадающего по своему содержанию с классическим правом собственности, во многом сведена на нет самим же законодателем в специальных нормах части четвертой ГК. Если обратиться к нормам Особенной части российского права интеллектуальной собственности и проанализировать их на предмет содержания исключительного права, можно обнаружить, что далеко не во всех институтах права интеллектуальной собственности действует правило о едином, всеобъемлющем и оборотоспособном исключительном праве. Содержание исключительного права на такие объекты смежных прав, как база данных и результат деятельности публикатора, ограничено строго определенными способами (формами) использования объектов. Данный вывод прямо следует из п. 1 ст. 1334 и п. 1 ст. 1339 ГК РФ. Обладатель исключительного права на базу данных вправе разрешать или запрещать копирование базы данных в целом либо копирование ее существенных частей. Какие-либо иные действия в отношении базы, например ее распространение, доведение до всеобщего сведения, копирование несущественных по объему частей, не охватываются содержанием исключительного права и, соответственно, не требуют согласования с обладателем права. Исключительное право на результат деятельности публикатора распространяется на достаточно широкий круг способов использования произведений (подп. 1 — 8, 11 п. 2 ст. 1270 ГК), однако круг данных способов является исчерпывающим (п. 1 ст. 1339 ГК). Весьма специфическим является содержание исключительного права на такие средства индивидуализации, как фирменное наименование, коммерческое обозначение и наименование места происхождения товара. В соответствии с п. 2 ст. 1474 ГК распоряжение исключительным правом на фирменное наименование (в том числе путем его отчуждения или предоставления другому лицу права использования фирменного наименования) не допускается. Это означает, что в составе исключительного права на фирменное наименование отсутствует правомочие разрешать третьим лицам использование объекта. Кроме того, данное право является необоротоспособным, поскольку закон прямо запрещает его отчуждение по сделке. Исключительное право на коммерческое обозначение по своему содержанию также существенно отличается от исключительного права, закрепленного в Общих положениях. В соответствии с п. 5 ст. 1539 ГК РФ правообладатель может предоставить другому лицу право использования своего коммерческого обозначения в порядке и на условиях, которые предусмотрены договором аренды предприятия или договором коммерческой концессии. Соответственно, правомочие на разрешение использования коммерческого обозначения ограничено двумя способами — договором аренды предприятия и договором коммерческой концессии. Традиционный для права интеллектуальной собственности способ выдачи разрешения — заключение лицензионного договора — в данном случае не допускается. Кроме того, закон существенно ограничивает оборотоспособность исключительного права на коммерческое обозначение. Оно может перейти к другому лицу только в составе предприятия. Сделки в отношении коммерческого обозначения как самостоятельного объекта права запрещены (п. 4 ст. 1539 ГК). Исключительное право на наименование места нахождения товаров, вопреки своему названию, может принадлежать неограниченному числу лиц, занимающихся производством продукции на определенной территории независимо друг от друга. Данное право является строго индивидуальным. В его содержание не входит правомочие разрешать использование объекта третьим лицам. Оно не может переходить к другим лицам по каким-либо основаниям (п. 4 ст. 1519 ГК). Как видно, предложенный в Общих положениях подход к содержанию исключительного права подвергнут существенной корректировке в специальных нормах части четвертой ГК. Далеко не всегда исключительное право равно самому себе. Анализируя целесообразность избранной законодателем конструкции единого исключительного права, следует также обратиться к вопросу о последствиях данного подхода, которые наступают при регулировании отношений по распоряжению исключительным правом. Систематическое толкование норм об исключительном праве и норм о способах распоряжения таким правом позволяет прийти к выводу о недопустимости деления исключительного права на отдельные правомочия при его отчуждении (уступке). Как известно, часть четвертая ГК РФ предусматривает два договорных типа распоряжения исключительным правом — договор об отчуждении исключительного права и лицензионный договор. Договор об отчуждении исключительного права предполагает переход к приобретателю исключительного права в полном объеме (ст. 1234 ГК). На основании лицензионного договора лицензиату может быть предоставлено право использования объекта определенными способами, при этом исключительное право сохраняется за лицензиаром (ст. 1235). Рассматриваемые нормы в совокупности с разъяснениями, содержащимися в п. 13.1 Постановления Пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ от 26.03.2009 N 5/29 «О некоторых вопросах, возникших в связи с введением в действие части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации», приводят к однозначному выводу о недопустимости отчуждения исключительного права в той или иной части. Договор об отчуждении исключительного права в части, охватывающей один или несколько способов использования объекта интеллектуальной собственности, следует считать лицензионным договором либо, при отсутствии такой возможности, считать недействительным по ст. 168 ГК. С теоретической точки зрения подход высших судебных инстанций, выраженный в означенном Постановлении, является достаточно спорным, поскольку представляет собой явное ограничение принципа свободы договора. Однако проблема заключается не в разъяснении, а в самом законе. В указанном Постановлении ВС и ВАС лишь констатировали одно из логических следствий конструкции единого исключительного права. Действительно, современное законодательное регулирование построено таким образом, что отчуждение исключительного права в части приведет к разрушению данного права, поскольку отдельные его правомочия будут принадлежать различным независимым друг от друга лицам, каждое из которых вправе распоряжаться соответствующими правомочиями по своему усмотрению. Итак, участники гражданского оборота в условиях существующего законодательного регулирования вынуждены выбирать одну из двух договорных конструкций. При таком подходе совершенно не учитываются пограничные ситуации, когда и правообладатель, и пользователь заинтересованы в отчуждении (уступке) «юридической монополии» в отношении лишь ряда способов использования объекта с сохранением за правообладателем исключительных прав на остальные способы использования. Например, автор литературного произведения заинтересован в отчуждении прав на тиражирование и распространение произведения издательству, прав на переработку, публичное исполнение, сообщение в эфир — киностудии, прав на доведение до всеобщего сведения — владельцу интернет-портала. В условиях действующего регулирования он может лишь выдавать лицензии указанным лицам на использование произведения соответствующими способами, но не уступать им исключительные права. Совершенно очевидно, что подобное сужение спектра возможностей правообладателей и их контрагентов представляет собой ограничение принципа свободы договора. Причем данное ограничение не преследует каких-либо общественно значимых интересов, а является исключительно следствием тяги законодателя к «стройным» юридическим конструкциям. На наш взгляд, поставленная цель в данном случае никак не оправдывает используемые средства. Ограничение свободы участников гражданского оборота в выборе средств распоряжения и приобретения имущественных прав на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные объекты едва ли может быть оправдано достоинствами юридической конструкции, которые, учитывая меняющееся от объекта к объекту содержание исключительного права, также весьма сомнительны. Как видим, конструкция «единого исключительного права» способна принести гражданскому обороту больше вреда, чем пользы. Отсутствие последовательности в определении содержания исключительного права, безосновательное ограничение принципа свободы договора свидетельствуют о том, что действующая конструкция не является оптимальной. Принимая во внимание данные обстоятельства, в интересах развития и более гибкого функционирования гражданского оборота законодателю, на наш взгляд, необходимо внести изменения в нормы об исключительном праве: обратиться к концепции множественности прав, в соответствии с которой в отношении одного объекта интеллектуальной собственности у автора или иного указанного в законе лица возникают исключительные имущественные права, каждое из которых распространяется на конкретный способ использования объекта. Данный подход в большей степени будет отражать реальное содержание имущественных прав на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним объекты и позволит участникам оборота более полно реализовать принцип свободы договора при выборе варианта распоряжения правами. К сожалению, Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации, одобренная решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 07.10.20094 и реализованная в вышеупомянутом законопроекте, не предполагает внесения в закон каких-либо изменений в части норм о содержании исключительного права на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные объекты. Остается надеяться, что данный вопрос будет разрешен в ходе дальнейшей работы по совершенствованию российского гражданского законодательства.
