О ДИФФЕРЕНЦИРОВАННОМ СОГЛАСИИ ГРАЖДАНИНА НА ОБНАРОДОВАНИЕ И ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ЕГО СОБСТВЕННОГО ИЗОБРАЖЕНИЯ
В. А. МИКРЮКОВ
Микрюков Виктор Алексеевич, адвокат. Доцент кафедры гражданского и семейного права МГЮА имени О. Е. Кутафина. Научная специализация — гражданское право. Кандидат юридических наук. Родился 20 октября 1980 г. в г. Перми. В 2002 г. окончил Пермский государственный университет. В 2005 г. защитил кандидатскую диссертацию. Автор следующих трудов: «Пределы обременения наследственных прав завещательным отказом» (Российская юстиция. 2004. N 1); «Ограничения и обременения гражданских прав» (М., 2007); «О государственной регистрации квазиограничений и квазиобременений права собственности» (Нотариус. 2009. N 1); «Проблема квалификации приобретателя и потерпевшего в обязательствах из неосновательного обогащения» (Цивилист. 2010. N 3); «О конкуренции правомочий собственника и доверительного управляющего в отношениях доверительного управления имуществом» (LEX RUSSICA. 2010. N 6); «Модели взаимного финансирования основных и дочерних хозяйственных обществ» (Цивилист. 2011. N 2); «Пределы ограничения права адвоката на «гонорар успеха» (Адвокат. 2011. N 11); «Обременение как способ защиты имущества от рейдерского захвата» (Юрист. 2012. N 4); «Признание обременения отсутствующим — новый способ защиты гражданских прав?» (Хозяйство и право. 2012. N 11).
В статье обосновывается применение дифференцированного согласия гражданина на обнародование и использование его собственного изображения как эффективного гражданско-правового средства гармонизации интересов этого гражданина и обладателей исключительных прав на объекты интеллектуальной собственности, запечатлевшие его изображение.
Ключевые слова: изображение гражданина, использование изображения, дифференцированное согласие, гармонизация интересов.
A citizen’s differentiated consent to publication and public use of their own image V. A. Mikryukov
In this article, the author provides arguments to support differentiated consent that a private citizen may grant to publication and public use of their own image, as an efficient means under the civil law to harmonize the interests of both the citizen in question and the holders of exclusive rights to the objects of intellectual property who previously captured the citizen’s image.
Key words: citizen’s image, use of image, differentiated consent, harmonization of interests.
В правовом взаимодействии обладателей исключительных прав на объекты интеллектуальной собственности и изображенных в них физических лиц происходит столкновение (пересечение) разных, но равных по значимости интересов в отношении одного объекта — изображения гражданина, представляющего собой зафиксированный в определенный момент внешний целый или фрагментарный образ (облик) человека, визуально отличающий его от других людей. Правообладатель, не являющийся изображенным лицом, чаще всего желает обнародовать принадлежащее ему произведение (фотографию, видеозапись или произведение изобразительного искусства) и эксклюзивно использовать его всеми доступными по закону способами (ст. ст. 1268, 1270 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ)), извлекая выгоду из узнаваемости, красоты, уродства или иных качеств внешности изображенного гражданина. Если речь идет об обладателе средства индивидуализации, представляющего собой изображение гражданина или содержащего таковое в качестве одного из элементов, по понятным причинам он не может применить такой объект интеллектуальной собственности по прямому назначению (посредством размещения на товарах, этикетках и упаковках, указания на документации, связанной с введением товаров в гражданский оборот, включения в предложения о продаже товаров, о выполнении работ, об оказании услуг, а также в объявления, вывески и в рекламу, размещения в сети Интернет, в том числе в доменном имени и при других способах адресации) без обнародования и соответствующего использования изображения гражданина. Носитель изображения, зафиксированного в охраняемом результате интеллектуальной деятельности или средстве индивидуализации, так же как и обладатель объекта интеллектуальной собственности, может испытывать потребность в обнародовании, распространении собственного изображения, популяризации и коммерциализации личной внешности, однако с его стороны, напротив, вполне объяснима и возможная заинтересованность в том, чтобы сохранить запечатленный образ в секрете. Например, конкретное изображение может быть объективно неудачным или просто не нравиться изображенному лицу; оно может фиксировать гражданина в неприглядном виде, неподходящей компании или обстановке. В любом случае физическое лицо должно иметь возможность осуществлять общественно полезную деятельность, не боясь, что его с кем-нибудь перепутают, присвоив его заслуги другому лицу, или, напротив, приписав ему чужие недостатки; гражданин должен быть уверен, что никто не сможет без его согласия «зарабатывать» на его изображении [1]. Интересы изображенных лиц законодательно обеспечиваются правилом ст. 152.1 ГК РФ <1> о том, что обнародование и дальнейшее использование изображения гражданина (в том числе его фотографии, а также видеозаписи или произведения изобразительного искусства, в которых он изображен) допускаются только с согласия этого гражданина. Кроме того, в отношении изображений граждан, включаемых в средства индивидуализации, предусмотрена норма подп. 2 п. 9 ст. 1483 ГК РФ, согласно которой не могут быть зарегистрированы в качестве товарных знаков обозначения, тождественные имени, псевдониму или производному от них обозначению, портрету или факсимиле известного в Российской Федерации на дату подачи заявки лица, без согласия этого лица или его наследника (было справедливо отмечено то обстоятельство, что в подп. 2 п. 9 ст. 1483 ГК РФ рассматривается столкновение права на товарный знак с правом на портрет именно как с личным правом гражданина на изображение по ст. 152.1 ГК РФ [2]). ——————————— <1> Статья 152.1 введена в гл. 8 ГК РФ Федеральным законом от 18 декабря 2006 г. N 231-ФЗ «О введении в действие части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации» // СЗ РФ. 2006. N 52 (ч. 1). Ст. 5497.
Получается, что если интерес изображенного гражданина по направленности не совпадает с интересом обладателя, включающего изображение результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации, удовлетворение последнего, по существу, может быть практически полностью блокировано (с учетом некоторых изъятий, установленных в подп. 1 — 3 ст. 152.1 ГК РФ исходя из того, что обнародование и дальнейшее использование изображения конкретных граждан могут обусловливаться публичными нуждами, представлять собой минимальное вторжение в интимную сферу изображенных или имущественно компенсироваться). Следует согласиться с утверждением, что восстановление на уровне Общей части ГК РФ в усовершенствованном виде права гражданина на собственное изображение (ст. 152.1 ГК РФ) явилось принципиально важной новеллой, обеспечившей улучшение регулирования личных неимущественных отношений и защиты личных неимущественных прав [3]. В отличие от ранее действовавшей нормы ст. 514 ГК РСФСР, охранявшей право на внешний облик в усеченном виде (не допускалось без согласия изображенного лица, а после его смерти — согласия его детей и пережившего супруга опубликование, воспроизведение и распространение лишь произведения изобразительного искусства, в котором задействовано изображение данного лица <2>), действующее законодательство позволяет изображенному гражданину дозволять или воспрещать обнародование и дальнейшее использование собственного изображения в качестве элемента любого объекта интеллектуальной собственности. Соответственно, исключительное право на любой результат интеллектуального труда (или средство индивидуализации) ограничивается необходимостью соблюдать режим использования включенного в него личного изображения, установленный носителем данного изображения. ——————————— <2> Предлагавшееся в советской литературе расширительное толкование данной нормы [4] явно не согласуется с положениями действующей ст. 1 ГК РФ, которая допускает ограничения гражданских прав исключительно на основании закона.
Однако лаконичность указанной формулировки ст. 152.1 ГК РФ при отсутствии конкретизирующих ее положений в разд. VII ГК РФ о правах на результаты интеллектуальной деятельности (содержание подп. 2 п. 9 ст. 1483 ГК РФ к числу существенных «помощников» ст. 152.1 ГК РФ явно не относится) порождает известную сложность толкования и ставит ряд вопросов о выборе наиболее эффективного варианта гармонизации интересов обладателей объектов интеллектуальной собственности и изображенных в них граждан. Представляется, что с научной и практической точек зрения сегодня одним из наиболее значимых является вопрос о том, допустимо ли выражение согласия гражданина на обнародование и дальнейшее использование изображения дифференцированно, а именно с указанием определенных правообладателем временных, территориальных или иных границ использования, с взиманием платы за отдельные способы использования и т. п. Упомянутая ст. 514 ГК РСФСР, защищавшая интересы лиц, запечатленных в произведениях изобразительного искусства, указывала на недопустимость «…опубликования, воспроизведения и распространения…» произведений изобразительного искусства, в котором изображено другое лицо. Такая формулировка позволяла ученым утверждать о том, что изображенное лицо может реализовать все предоставленные ему законом права как одновременно, так и по отдельности, например, согласившись на опубликование произведения, выдавать разрешения на каждое его последующее воспроизведение и распространение дополнительно [5]. После введения в текст ГК РФ нормы ст. 152.1 в литературе было высказано мнение о том, что данная норма позволяет дифференцированно формулировать гражданину объем разрешенных действий с изображением и выражать соответствующее согласие в разных формах: «согласен на обнародование своего изображения в картине (фотографии, видеоклипе, фильме, телепередаче и т. п.) и дальнейшее использование любым способом», «согласен на использование своей фотографии в плакате в течение 10 лет», «согласен на использование своего изображения в фильме, но против использования в рекламе» и т. п. [6]. Действительно, вполне резонно желание гражданина ограничить возможности использования его образа, зафиксированного в каком-либо объекте интеллектуальной собственности, не в полном объеме, а частично, очертив рамки определенного им приемлемого информационного контекста. Допустим, гражданин дает согласие на использование своего изображения на обложке журнала о спорте, однако он явно против того, чтобы это же изображение размещалось в рекламе алкогольной продукции, вызывающей нежелательную для гражданина ассоциативную связь между его личностью и рекламируемыми товарами. С точки зрения лица, испрашивающего согласие гражданина на использование его облика, также легко представить интерес в получении возможности лишь частичного вторжения в сферу интересов изображенного. Например, создатель компьютерной игры (предположим, футбольного симулятора) в стремлении привлечь к собственной разработке максимальное число пользователей за вознаграждение приобретает согласие известных спортсменов (как правило, не упускающих возможность извлечь выгоду из своей известности) на использование изображения их внешности со строго определенной целью — создание аватаров игроков, и ему явно не за чем переплачивать за возможность применения изображения в каких-либо иных целях. Некоторые сомнения в правильности такого подхода могут возникнуть, если вспомнить, что законодатель признает внешний облик в качестве принадлежащего гражданину от рождения неотчуждаемого и непередаваемого нематериального блага, подлежащего абсолютной защите (ст. 150 ГК РФ). Напрашивается мысль о том, что дробление права на изображение на отдельные составляющие и предоставление их третьим лицам, в том числе и на возмездной основе, представляют собой недопустимые (ничтожные) сделки, опосредующие отчуждение или передачу в пользование неотчуждаемого нематериального блага. Рассуждая таким образом, можно прийти к отрицательному ответу на поставленный вопрос. В частности, исходя из того, что личное нематериальное благо гражданина ни прямо, ни косвенно не может быть предметом договора, было рассмотрено согласие гражданина на умаление (деформацию) того или иного нематериального блага (включая право на изображение) исключительно как односторонний акт, не могущий быть обусловленным выплатой какого-либо вознаграждения [7]. Представляется, что приведенные сомнения не имеют достаточно веских оснований. До тех пор пока добровольно разрешаемое правообладателем вторжение в личную сферу последнего не пересекает прямые законодательные запреты и не нарушает нравственные принципы общества, изображение гражданина вполне может быть предметом договорного регулирования. Это следует как из общего принципа свободы договора (ст. 1 ГК РФ), так из специальных нормативных установлений и складывающейся судебной практики. В частности, в соответствии со ст. 53 Закона РФ от 9 октября 1992 г. N 3612-1 «Основы законодательства Российской Федерации о культуре» предприятия, учреждения и организации могут изготавливать и реализовывать продукцию (в том числе рекламную) с изображением (воспроизведением) объектов культуры и культурного достояния, деятелей культуры при наличии официального разрешения владельцев и изображаемых лиц, при этом плата за использование изображения устанавливается на основе договора. В свою очередь, суды в целом позитивно воспринимают практику заключения не предусмотренных законом непоименованных соглашений, предметом которых выступает приобретение разрешения на использование изображения за плату <3>. В литературе высказана заслуживающая внимания позиция о том, что согласие на использование фотографического (или иного) изображения может быть выражено гражданином в трудовом договоре [8]. ——————————— <3> См.: Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 13 марта 2008 г. N Ф08-1048/08; Определение судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 24 июня 2010 г. N 33-15630.
Очевидно, здесь следует принять во внимание тезис о том, что внешний облик гражданина и его изображение не являются тождественными, причем последнее представляет собой некий информационный объект, приобретающий отдельный (от облика) правовой режим, подразумевающий право обладателя на использование и распоряжение [9]. Конечно, используя изображение облика гражданина как информационный объект, пользователь неминуемо воздействует на облик как на нематериальное благо, но становится еще более очевидным то, что говорить о принципиальной неотчуждаемости права на изображение, по существу, нельзя. Вообще, не настолько уж неразрывно личные права связаны с личностью своего носителя [10]. Сложившаяся к настоящему времени судебная практика подтвердила правомерность указанных суждений о допустимости выражения (на договорной основе или в порядке одностороннего волеизъявления) дифференцированного согласия гражданина на обнародование и использование собственного изображения. Например, в споре с крупным медиа-холдингом гражданка, принявшая участие в фотосессии и давшая согласие на использование фотографий в конкретном журнале, добилась судебного запрета на иное использование и распространение записи с ее изображением, зафиксированным во время фотосъемки <4>. ——————————— <4> См.: Определение судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 4 апреля 2012 г. N 33-9880.
В другом деле суд обратил внимание на то, что способы правомерного использования изображения гражданина могут быть различными: изображение может использоваться как в неизменном виде (формате), так и в другом масштабе или цвете, с нанесением на товары, с включением в композицию товарного знака или знака обслуживания и т. п. Исходя из этого суд заключил, что согласие на обнародование и использование изображения, предоставляемое гражданином, является по своей природе гражданско-правовой сделкой и может содержать ряд условий, в частности условие о сроке, на который согласие дается, условие ограничения или перечисления способов использования изображения (например, исключительно в рекламе или, напротив, лишь путем нанесения изображения на тот или иной товар и др.), условие о территориальных пределах допустимого использования изображения тем или иным способом <5>. ——————————— <5> См.: Определение судебной коллегии по гражданским делам Санкт-Петербургского городского суда от 5 октября 2010 г. N 13679.
Таким образом, можно заключить, что действующее законодательство позволяет гражданину в отношении собственного изображения, в частности: выразить согласие на обнародование и последующее использование в порядке одностороннего волеизъявления либо на основании соглашения с пользователем; выдать согласие только на обнародование; обусловить разрешенное использование определенными сроками; оговорить территориальные пределы допустимого использования; предусмотреть определенные цели использования (благотворительные, просветительские и др.); определить возможную материальную форму (конкретные материальные носители) экземпляров; ограничить количество разрешенных к изготовлению экземпляров; разрешить использование в двухмерных или в трехмерных объектах; согласовать или воспретить все или некоторые способы редактирования (ретуширование, цветокоррекция и др.); ограничить разрешенное использование одним или несколькими способами либо запретить отдельные способы использования; сформулировать рамки приемлемого информационного контекста (фон, сфера) использования. Не следует исключать также выступающие, по существу, сделками волеизъявления гражданина об использовании его изображения под отлагательным или отменительным условием (ст. 157 ГК РФ). Кроме того, заметим, что замена терминов «опубликование», «воспроизведение» и «распространение» (по тексту ст. 514 ГК РСФСР) более общими терминами «обнародование» и «использование» (по тексту ст. 152.1 ГК РФ) не устраняет допустимость дифференцированной или поэтапной реализации каждой из более мелких возможностей. Как было верно отмечено, в субъективное право гражданина на собственное изображение должны быть включены также и правомочия изготовления собственного изображения, предоставления такой возможности третьим лицам, использования изображения, запрещения его использования третьими лицами в коммерческих либо противоправных целях, а также запрещения искажать собственное изображение [10]. Важно отметить и то, что если в согласии гражданина присутствует какое-либо уточнение по объему, форме, цели и иным параметрам использования изображения (или такие ограничения прямо вытекают из запроса, в ответ на который выдавалось согласие), должно презюмироваться отсутствие согласия в остальной части. Весьма показательный в рассматриваемом аспекте случай произошел с известным челябинским театральным актером Андреем Торховым. Приняв участие в съемках рекламного ролика, направленного на продвижение минеральной воды «Озерская», актер, очевидно, выдал разрешение на использование его образа в материалах, связанных исключительно с этой минеральной водой. Поэтому вполне резонно актер воспринял как нарушение своих законных интересов последующее использование кадра из ролика с его изображением в рекламе не воды, а водки с одноименным названием <6>. ——————————— <6> См.: Калинина Н. Даешь актерам авторские права! // http://chelyabinsk. ru/text/news/13951.html (дата обращения: 14.01.2013).
Однако если согласие изображенного испрашивалось и выдавалось в абстрактной (общей) форме, то, вопреки мнению некоторых юристов [11], следует считать дозволенным любое использование изображения, не нарушающее иных прав и законных интересов гражданина, а не только укладывающееся в четко не установленные рамки, которые соответствовали фактической ситуации. Изложенный подход к ответу на вопрос, поставленный в названии настоящей статьи, соответствует целям гражданско-правового гармонизирующего воздействия. Посредством такой реализации дозволительно-диспозитивной направленности гражданско-правового регулирования обеспечивается возможность в каждом конкретном случае диспозитивно (индивидуально) обеспечить разумный баланс юридической защищенности интересов каждого участника соответствующих отношений. Кроме того, повышается степень правовой определенности регулирования. Вопреки высказанному соображению о нецелесообразности допущения поэлементной реализации гражданином права на собственное изображение в связи с возникновением почвы для злоупотребления правом со стороны данного гражданина [7] модель правомерного поведения, напротив, максимально конкретизируется, и, как следствие, значительно минимизируются (если не исключаются) предпосылки к злоупотреблению правом как со стороны носителя запечатленного образа, так и со стороны субъекта исключительного права на объект, содержащий этот образ.
Список литературы
1. Белов В. А. Занимательная цивилистика // Законодательство. 2003. N 6. С. 6 — 14. 2. Гаврилов Э. П. Обозначения, не охраняемые как товарные знаки: комментарий к статье 1483 ГК РФ // Патенты и лицензии. 2008. N 1. С. 3 — 15. 3. Медведев Д. А. Гражданский кодекс России — его роль в развитии рыночной экономики и создании правового государства (доклад 25 апреля 2007 г.) // Вестник ВАС. 2007. N 7. С. 5 — 15. 4. Комментарий к Гражданскому кодексу РСФСР / Под ред. С. Н. Братуся, О. Н. Садикова. М.: Юрид. лит., 1982. С. 614. 5. Погуляев В., Тулубьева И. Право на изображение // Интеллектуальная собственность. Авторское и смежные права. 2003. N 1. С. 39 — 45. 6. Малеина М. Н. Использование в рекламе изображения гражданина: правовые основания и последствия // Закон. 2007. N 10. С. 21 — 26. 7. Кратенко М. В. Действия по «распоряжению» личными нематериальными благами: понятие, виды и пределы осуществления // Законы России: опыт анализ, практика. 2008. N 1. С. 60 — 65. 8. Гусов К. Н., Шевченко О. А. Спортивное право. Правовой статус спортсменов, тренеров, спортивных судей и иных специалистов в области физической культуры и спорта. 2-е изд. М.: Проспект, 2011. 9. Толстой В. С. Личные неимущественные правоотношения. М.: Изд-во Академии повышения квалификации и профессиональной переподготовки работников образования, 2009. 10. Белов В. А. Гражданское право: Особенная часть: Учебник. М.: Центр ЮрИнфоР, 2004. 11. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть первая: Учеб.-практич. комментарий / Под ред. А. П. Сергеева. М.: Проспект, 2010 (автор комментария — Т. А. Терещенко).
