(Добрачев Д. В.) («Арбитражный и гражданский процесс», 2003, N 9)
РОЛЬ СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ В СОВРЕМЕННОМ АРБИТРАЖНОМ ПРОЦЕССЕ
Д. В. ДОБРАЧЕВ
Д. В. Добрачев, юрист.
В настоящее время не вызывает сомнений следующее суждение В. В. Витрянского, высказанное в начальный период действия ГК РФ: «от того, насколько точно и правильно будут применяться новые гражданско-правовые нормы в судебной практике, во многом будет зависеть в целом успех (или неуспех) Гражданского кодекса» <*>. ———————————— <*> Витрянский В. В. Новый Гражданский кодекс и суд // Хозяйство и право. 1997. N 6.
Все чаще и чаще при рассмотрении гражданских дел мы слышим следующие словосочетания: «по данному вопросу уже сложилась судебная практика; высказанная позиция противоречит судебной практике; аналогичная судебная практика отсутствует» и тому подобные выражения. В целях правовой аргументации мы постоянно ссылаемся в подтверждение или опровержение определенных правовых позиций на положения судебной практики. Наличие по рассматриваемому судебному делу определенной арбитражной практики во многом предопределяет позицию судьи при вынесении аналогичного судебного акта. Практически во всех электронных правовых базах данных присутствует практика ВАС РФ и практика окружных судов. Обсуждение различных вопросов судебной практики занимает значительное место и в юридических научных журналах. Нельзя не замечать то влияние на сферу правового регулирования имущественного оборота, которое оказали содержащиеся в Постановлениях Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации выводы по практике применения ответственности за исполнение денежных обязательств (проценты по ст. 395 ГК РФ), уменьшения размера неустойки (ст. 333 ГК РФ), недействительности сделок (возможность предъявления исков о признании ничтожной сделки недействительной) и т. д. Таким образом, в современном арбитражном процессе возникла острая необходимость в изучении такого многогранного правового явления, каким является судебная практика. Возникла потребность оценить роль судебной практики в современной российской правовой системе, выработать критерии и параметры ее динамики, рассмотреть позиции ученых, исследовавших данное правовое явление. Закон, понимаемый как ответ на вопрос, обращенный к правоприменителю, не может не содержать пробелов. Всему миру стали известны слова Председателя Верховного Суда США в 1930 — 1941 гг. Чарльза Эванса Хьюза: «Мы все подчинены Конституции, а Конституция — это то, что говорят судьи». Нечто подобное отмечено и в годовом отчете Федерального верховного суда Германии за 1996 г.: «Никто из юристов не сомневается в том, что во все времена действующее право являло собой смесь законодательных норм и судейского права, и что последнее, воплощаясь в судебных решениях, никогда полностью не совпадало с положениями законодательства. Обсуждению подлежит лишь вопрос о границах судейского права, но не о его существовании» <*>. ———————————— <*> Зеккер Ф. Ю. Общие основы частного права / Проблемы гражданского и предпринимательского права Германии. М., 2001. С. 26 — 27.
Краткий сравнительный анализ законодательного и судебного развития норм ГГУ, начиная с 1900 г., ясно указывает, что судья не только заполняет изначально содержащиеся в тексте ГГУ лакуны, разрабатывает собственные подходы к тем вопросам, появление которых законодатель исторически не мог предвидеть (вторичные лакуны), но и не боится заново переоценивать суть проблем, относительно которых у законодателя имелось однозначное решение, если оно не соответствует современным социальным воззрениям и представлениям о справедливости, не несет в себе «духа» нового конституционного строя. И организация судопроизводства, и система правоприменения должны обеспечивать процесс постоянного сопоставления новых решений с целевыми установками действующих законов при критическом рассмотрении последних. Мышление, ориентированное на законодательную цель, не означает, что правоприменитель вершит правосудие, основываясь на субъективном, беспринципном представлении о справедливости; оно предполагает, что решения судьи должны органично вписываться в функционирующую общую систему действующей юстиции <*>. ———————————— <*> Зеккер Ф. Ю. Указ. соч. С. 17 — 18.
Как отмечает И. В. Решетникова, в настоящее время в странах состязательной системы правосудия наблюдается тенденция возрастания роли закона, а в континентальной системе — роли судебного прецедента <*>. ———————————— <*> Решетникова И. В. Доказательственное право в российском гражданском судопроизводстве: Автореф. Дис. … д-ра юрид. наук. Екатеринбург. 1997. С. 26.
По мнению В. Ф. Яковлева, в современном мире роль судебного прецедента, с одной стороны, меняется, с другой стороны, возрастает. Происходит быстрое сближение двух правовых систем — систем, покоящихся на судебном прецеденте и систем, покоящихся на законе, на статутном праве. В США и в Англии в значительной степени прецеденты, ранее сложившиеся, вытесняются статутными положениями, положениями законов, особенно на федеральном уровне, скажем, в США, а с другой стороны, в Европе, например, в Германии, в германской правовой системе роль прецедентов возрастает. Судьи теперь выступают не только в роли говорящего закона, но и в роли сотворца права, т. е. участвуют не в создании законов, но в создании и формировании того, что называется правом. Это общая тенденция в мире. Отсюда повышается роль деятельности судов и значение их деятельности для формирования правовой системы <*>. ———————————— <*> Стенограмма научно-практической конференции «Гражданское законодательство России на современном этапе: проблемы и пути развития» от 14 февраля 2002 г. // www. privlaw. ru/ — сайт Исследовательского центра частного права.
Данная тенденция не могла не отразиться и на нашей правовой системе, относящейся к романо-германской правовой семье, в основе которой лежат принципы римского права. Между тем уже со времен Древнего Рима в романо-германской правовой системе, в том числе и в российской, несмотря на отсутствие правовой нормы об общеобязательной силе судебного решения для последующих судебных дел, проводятся попытки использовать судебную практику в качестве источника права, продиктованные поисками наиболее эффективного механизма правового регулирования общественных отношений. Хотя, по мнению Д. В. Дождева, роль судебной практики в развитии римского права была незначительной. Уже в риторских сочинениях эпохи Республики iudicatum (судебное решение) называется, наряду с другими источниками права, среди средств доказательства, которыми пользовались адвокаты в судах. Внимание к судебным решениям было характерно для юрисконсультов эпохи Республики (Cic., de orat., 1, 40, 184, Gell., 6, 15,1), особенно среди ораторов (Cic., de inv., 1, 30, 48; 2, 22, 67; 2, 54, 162; de orat., 1, 45, 198; Rhet., ad Herenn., 1, 14, 24), которые надеялись таким образом — в отсутствие других решающих обстоятельств — убедить суд вынести решение по аналогии с предыдущим (Boeth. ad Cic. Top., 5, 28: «quarum exemplo ceterae quoqie iudicantur» — «по примеру которого выносились бы и остальные решения»). Однако решение суда по нестандартному вопросу не связывало другие суды на будущее. Автор риторики «Ad Herennium» («К Гереннию») I в. до н. э. сетует, что решения судов при одинаковом составе дела часто различаются <*>. ———————————— <*> Дождев Д. В. Римское частное право. М., 2000. С. 112 — 113.
Как в начале XX века отмечал Г. Ф. Шершеневич, особое значение имеет у нас толкование кассационных департаментов Сената ввиду того, что решения и определения их, которыми разъясняется точный смысл законов, публикуются во всеобщее сведение, для руководства к единообразному истолкованию и применению их (Устав гражданский, ст. 815). Обязательная сила данного Сенатором толкования распространяется только на тот случай, который подал повод к кассации и в отношении того суда, куда дело передано Сенатом (Устав гражданский, ст. 813). Опубликование решений Сената имеет важное значение в том смысле, что силой своего нравственного авторитета они могут склонять все суды Империи к однообразному пониманию и применению законов и тем самым устранять разногласие, столь вредное для твердости бытовых отношений. С этой точки зрения кассационные решения могут иметь такое же значение источников права, как и наука, т. е. они убеждают в правильности своего толкования, но обязательная сила им чужда. Однако Сенат идет далее и придает своим решениям не только нравственное, но и юридическое значение, предполагая их обязательность для судов на будущее время, т. е. придает им силу закона. Исходя последовательно из взгляда на кассационное решение как на закон, Сенат находит, что толкование закона, несогласное с последовавшими уже разъяснениями Сената, составляет само по себе повод в кассации (кас. реш. 1870, N 1598). Но нигде в нашем законодательстве не признано за Сенатом права издавать законы, его нельзя открыть и в ст. 815 Устава гражданского <*>. ———————————— <*> Шершеневич Г. Ф. Курс гражданского права. Тула. 2001. С. 66 — 67.
Как указывает Ян Шапп, положения закона находят свою интерпретацию в многочисленных судебных решениях. В основном публикуются решения федеральных судов и верховных судов земель. Хотя судебные решения имеют правовое действие лишь в отношении участвующих в соответствующем процессе лиц, авторитет верховных судов позволяет таким решениям стать своеобразной направляющей нитью для будущей судебной практики. Такие решения определяют типы случаев, которые затем будут служить в качестве ориентира для последующей деятельности судов. В особенности это касается обобщающих положений, которыми верховные суды предваряют свои решения. В них ясно видно соединение правовой идеи и отдельного случая в типе случаев <*>. ———————————— <*> Шапп Я. Основы гражданского права Германии. М., 1996. С. 10.
Приведем лишь два примера в подтверждение уже упомянутого колоссального значения в современном российском арбитражном процессе судебной практики. Например, согласно ст. 333 гл. 23 ГК РФ «Обеспечение исполнения обязательств» суд вправе уменьшить неустойку, если подлежащая уплате неустойка явно несоразмерна последствиям нарушения обязательства. Итак, право на уменьшение размера неустойки содержится в самом законе. В пункте 1 ст. 395 гл. 25 ГК РФ «Ответственность за нарушение обязательств» установлено, что за пользование чужими денежными средствами «подлежат уплате проценты на сумму этих средств». Проценты, исчисленные надлежащим образом, подлежат, как определено в ст. 395, уплате должником кредитору, и ни в одной статье Кодекса ничего не говорится о возможности их уменьшения, как это имеет место в отношении неустойки согласно ст. 333. Между тем согласно п. 7 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 8 октября 1998 г. N 13/14 (в ред. Постановления Пленума Верховного Суда РФ N 34, Пленума ВАС РФ N 15 от 04.12.2000) «О практике применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами»: «если определенный в соответствии со статьей 395 Кодекса размер (ставка) процентов, уплачиваемых при неисполнении или просрочке исполнения денежного обязательства, явно несоразмерен последствиям просрочки исполнения денежного обязательства, суд, учитывая компенсационную природу процентов, применительно к ст. 333 Кодекса вправе уменьшить ставку процентов, взыскиваемых в связи с просрочкой исполнения денежного обязательства». Таким образом, указанные судебные инстанции приравняли проценты за пользование чужими денежными средствами к неустойке. Хотя среди перечисленных в ст. 12 ГК РФ способов защиты гражданских прав отсутствует такой способ, как признание ничтожной сделки недействительной, в Постановлении Пленумов Верховного Суда РФ N 6 и Высшего Арбитражного Суда РФ N 8 от 1 июля 1996 г. «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» (п. 32) указано, что ГК не исключает возможности предъявления исков о признании ничтожной сделки недействительной. Поэтому такие требования могут быть предъявлены в суд в сроки, установленные п. 1 ст. 181 ГК РФ, и подлежат рассмотрению судом в общем порядке по заявлению любого заинтересованного лица. Между тем в юридической литературе нет единого мнения в определении понятия «судебная практика». Судебную практику отождествляют то с понятием прецедента, то с постановлениями Пленума соответствующих высших судов, то с любым судебным решением вообще. Рассмотрим некоторые из известных определений интересующего нас термина. По мнению С. Н. Братусь и А. Б. Венгерова, судебная практика как итог судебной деятельности есть результат толкования норм права в процессе их применения судом при разрешении конкретных дел. Эти результаты раскрывают и углубляют содержание применяемой нормы, конкретизируют ее в форме определенных положений своеобразного нормативного характера — правоположений. Судебная практика представляет собой единство: а) того вида судебной деятельности по применению правовых норм, который связан с выработкой правоположений на основе раскрытия смысла и содержания применяемых норм, а в необходимых случаях их конкретизации и детализации; б) специфического результата, итога этой деятельности самих правоположений. К судебной практике, в таком случае, следует относить и Постановления Пленума Верховного Суда РФ <*>. ———————————— <*> Братусь С. Н., Венгеров А. Б. Понятие, содержание и форма судебной практики. М., 1975. С. 16 — 17.
Между тем В. Ю. Соловьев указывает, что трудно согласиться и с позицией С. Н. Братуся и А. Б. Венгерова, которая, по сути, сводится к утверждению, что судебная практика — это только судебная деятельность, связанная с выработкой правоположений, и не более того. Названные авторы решительно отвергают мысль, что к судебной практике может относиться любое решение суда или даже сумма решений по конкретной группе дел, если оно не формирует новое правовое понятие. Однако вряд ли стоит изымать из судебной практики целый массив, порой весьма значительный, судебных решений, которые состоят в простом применении ясного и четкого закона. Ведь довольно непросто найти тот критерий, по которому согласно позиции А. Б. Венгерова одно судебное решение относится к судебной практике, а другое нет. Для кого-то и «простое» применение закона вызывает вопросы и неясности (потому-то спор и доходит до суда) <*>. ———————————— <*> Соловьев В. Ю. Понятие судебной практики // Законодательство и экономика. 2002. N 12. С. 33.
Н. Д. Егоров понимает судебную практику как «многократное единообразное решение судами одной и той же категории дел» <*>. ———————————— <*> Гражданское право / Под ред. А. П. Сергеева и Ю. К. Толстого. М., 1996. Ч. I. С. 36.
В. М. Жуйков рассматривает судебную практику по гражданским делам как «деятельность судов по применению законодательства при рассмотрении конкретных гражданских дел и как использование опыта и результатов этой деятельности» <*>. ———————————— <*> Жуйков В. М. Предисловие // Роль судебной практики в правоприменительном процессе: Судебная практика по гражданским делам (1993 — 1996 гг.). М., 1997. С. 5.
В. Ю. Соловьев, обобщив позиции различных ученых по данному вопросу, сформулировал следующие выводы. В действующем российском законодательстве нет определения понятия судебной практики, хотя сам термин встречается неоднократно. Используется формула разъяснения по вопросам судебной практики, в которой заложена возможная раздельная трактовка исследуемых феноменов: с одной стороны, сама судебная практика, с другой — разъяснения высших судов по ее вопросам. В научной литературе имеются определения судебной практики, по-разному представляющие объем данного понятия. В узком смысле судебная практика рассматривается как результат деятельности судебных органов в виде устоявшейся линии по разрешению определенной категории дел. В более широком плане понятие судебной практики связывают не только непосредственно с судебной деятельностью, но и с эффективностью норм гражданского, уголовного, гражданско-процессуального, уголовно-процессуального законодательства <*>. ———————————— <*> Соловьев В. Ю. Указ. соч. С. 33.
Проанализировав различные точки зрения в отношении понятия судебной практики, С. К. Загайнова делает вывод, что одни ученые рассматривают в качестве судебной практики все судебные решения всех судебных инстанций, в том числе и Постановления Пленума Верховного Суда РФ (С. С. Алексеев, А. В. Циховский), хотя некоторые ученые (К. И. Комисаров) весьма условно относят руководящие разъяснения Пленума к судебной практике. Другие же ограничивают судебную практику только теми судебными решениями, руководящими разъяснениями высших судебных инстанций, которые формулируют правоположения (С. Н. Братусь, А. Б. Венгеров, В. М. Жуйков, А. М. Гурвич) <*>. ———————————— <*> Загайнова С. К. Судебный прецедент: проблемы правоприменения. М., 2002. С. 67.
Как отмечается в юридической литературе, на протяжении многих лет в теории права нерешенным является вопрос о соотношении правотворчества и правоприменения в деятельности судебных органов, в том числе открытым остается и вопрос о том, что является ли судебная практика только областью правоприменения или же, помимо правоприменительных функций, ей свойственны и правотворческие функции, вследствие чего судебная практика рассматривается как источник права <*>. ———————————— <*> Там же. С. 67.
В зависимости от ответа на постановленный вопрос можно выделить две позиции. Одни авторы считают судебную практику источником права и даже выдвигают предложения законодательно закрепить ее в качестве таковой (С. Н. Братусь, А. Б. Венгеров, А. В. Циховский, В. В. Ярков, И. В. Решетников, Г. А. Жилин, В. М. Жуйков, Л. С. Самсонова, Р. З. Ливщиц и др.). Другие же, не отрицая роли судебной практики в формировании законодательства, не рассматривают ее в качестве источника (С. С. Алексеев, К. И. Комиссаров, Т. А. Савельева, А. Т. Боннер, В. В. Лазарев, М. К. Треушников, Я. Ф. Фархтдинов) <*>. ———————————— <*> Там же. С. 68.
Необходимо обратить внимание на то, что рассматривают судебную практику в качестве источника права, прежде всего, именно такие авторитетные практики, как В. Ф. Яковлев, В. М. Жуйков. И это объясняется, прежде всего, общей тенденцией возрастания роли прецедентов в судебных системах романо-германской правовой семьи, интеграцией российской правовой системы в общеевропейское правовое пространство, востребованностью в таком качестве судебной практики в современной судебной системе России, необходимостью поиска наиболее совершенного механизма правового регулирования. Так, по мнению В. Ф. Яковлева, судебная практика вообще и арбитражных судов в частности в настоящее время совершенно определенно является источником гражданского права. <*> ———————————— <*> Стенограмма научно-практической конференции «Гражданское законодательство России на современном этапе: проблемы и пути развития» от 14 февраля 2002 г. //www. privlaw. ru/ — сайт Исследовательского центра частного права.
При применении нового гражданского законодательства в России необходимо было оперативно отвечать на те вопросы, которые практика ставила очень остро, а законодатель не отвечал на них, не успевал отвечать. Как отметил В. Ф. Яковлев: «мы столкнулись здесь с массой вопросов и вынуждены были на эти вопросы отвечать, поскольку законодатель впрямую на них не ответил. Следовательно, заниматься созданием всего того, что я называю прецедентом, т. е. вырабатывать какие-то правоположения» <*>. ———————————— <*> Там же.
По мнению В. Ф. Яковлева, появление прецедента в нашей правовой системе обусловлено следующими факторами. Экономические преобразования были настолько молниеносны, что за ними законодатель не поспевал никак. В это время законодательство было еще где-то там далеко позади. Это — один фактор. Второй фактор — в это время, в период преобразования, роль права резко возросла. Если раньше наша экономика управлялась индивидуальными актами, плановыми актами, то после разрушения этой системы индивидуального планового регулирования остался один регулятор — это право. Право, которое в полной мере в обновленном виде отсутствовало. Это было одним из чрезвычайно важных факторов, повысивших роль судебной практики <*>. ———————————— <*> Там же.
Как указывает В. Ф. Яковлев, «у нас были и имеются правовые основания для того, чтобы в практике правоположения вырабатывали и дополняли то, что создает закон, и служили бы составной частью того, что вообще называется правовой системой». Во-первых, мы всегда допускали и признавали необходимость судебного толкования (систематического, исторического). В этом смысле большое значение имеет толкование распространительное или ограничительное. Мы никогда не могли отказаться и не отказываемся от аналогии закона, аналогии права. Аналогия права — это формирование судом правоположений, основанных на принципах права в тех случаях, когда нет прямых норм или даже сходных институтов, которые регулировали бы данные институты <*>. ———————————— <*> Там же.
В. Ф. Яковлев отмечает, что прецедент как устойчивое и общепризнанное правоположение, созданное судами, сегодня в нашей системе существует и работает, причем эти правоположения не создаются только высшими судами, они создаются судебной системой в целом. Дела рассматриваются по первой инстанции, внизу, именно там возникает необходимость в выработке этих правоположений. Как говорил Чайковский, музыку-то создает народ, а композиторы ее только аранжируют. Так вот я думаю, что и здесь происходит то же самое, прецеденты создаются всей судебной системой, но аранжировка идет, конечно, в высших судах. И только после того, как эти правоположения «прошли обкатку» в высших судах, после того, как они становятся общеизвестными, общепризнанными и ими начинают руководствоваться, хотя, строго говоря, они не являются обязательными, вот тогда только выработанные судебной практикой правоположения действительно становятся прецедентом, начинают выполнять регулирующую роль. Совершенно ясно, что основными источниками таких прецедентов являются постановления Пленумов. Мы вступили на путь принятия совместных Постановлений Пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда <*>. ———————————— <*> Там же.
Как указывает В. М. Жуйков, опубликованная практика Верховного Суда СССР и Верховного Суда РСФСР официально не могла рассматриваться в качестве источника права и ссылки на нее в судебных решениях недопустимы, поскольку в нашей стране институт судебного прецедента не признается, однако она фактически всегда учитывалась нижестоящими судами в качестве ориентира в вопросах применения и толкования права, устранения пробелов в нем, применения аналогии закона или аналогии права <*>. ———————————— <*> Жуйков В. М. Судебная защита прав граждан и юридических лиц. М., 1997. С. 145.
Устранение пробелов в праве путем применения аналогии закона или аналогии права, по мнению В. М. Жуйкова, одна из важнейших функций судебной практики, определяющая ее особую роль в правовой системе государства <*>. ———————————— <*> Там же. С. 145.
Как справедливо отмечает В. М. Жуйков, пробелы в праве были, есть и будут всегда, как бы законодатель ни хотел и ни умел принимать необходимые законы, поскольку предусмотреть все отношения, которые нуждаются в законодательном регулировании, просто невозможно. В отдельные исторические периоды даже такое стабильное и хорошо разработанное законодательство, в котором пробелов может быть немного, начинает кардинально обновляться, что неминуемо влечет значительное возрастание количества пробелов, а иногда и образование правового вакуума в регулировании даже очень важных отношений. В такой ситуации роль судебной практики в целом и как источника права, в частности, значительно возрастает <*>. ———————————— <*> Там же. С. 147.
По мнению В. М. Жуйкова, выполняя свои обязанности, основываясь на изложенных выше положениях, восполняя пробелы и разрешая противоречия в законодательстве, суды в настоящее время просто вынуждены (создавать) творить право <*>. ———————————— <*> Там же. С. 151.
Подводя итоги роли судебной практики в современной правовой системе РФ, ее влияния на реализацию права на судебную защиту и институт подведомственности юридических дел, В. М. Жуйков пришел к следующим выводам: 1) судебная практика является составной частью правовой системы РФ и играет в ней важную, активную роль; 2) судебная практика, закрепленная в некоторых постановлениях Пленума Верховного Суда РФ, является источником права; 3) судебная практика, выраженная в официально опубликованных постановлениях Верховного Суда РФ по конкретным делам (определениях Судебных коллегий, постановлениях президиума), фактически также зачастую является источником права и учитывается при разрешении ими дел; 4) было бы правильным официально признать судебную практику Верховного Суда РФ по конкретным делам источником права, придав решениям Верховного Суда РФ, имеющим принципиально важное значение, силу прецедента и допустив право судов РФ ссылаться на них в своих решениях <*>. ———————————— <*> Там же. С. 188 — 189.
Как уже указывалось выше, данная проблема характерна не только лишь для российской правовой системы, а отражает тенденции, характерные для континентальной системы права в целом. Так, в решении от 14 февраля 1973 г. Федеральный Конституционный суд Германии указал, что судейская деятельность не сводится только к познанию и выражению воли законодателя. Цели правосудия могут требовать от судьи выявления и реализации в его решениях принципов, имманентных конституционному правопорядку, но не нашедших отражения в тексте писаных законов. Судья не должен учинять произвола, его решения должны основываться на рациональной аргументации. Становится очевидным, что писаный закон не выполняет своей функции — справедливо разрешать юридические проблемы. В таком случае решения судьи ликвидируют этот пробел, сообразуясь со здравым смыслом и «общими представлениями о справедливости». Задачи и полномочия в сфере правотворчества — но всегда в рамках конституции — никогда не будут оспариваться судьями… Верховные суды признавали это с самого начала… Федеральный конституционный суд признавал это всегда <*>. ———————————— <*> Зеккер Ф. Ю. Указ. соч. С. 30 — 31.
Как указывает профессор Ф. Ю. Зеккер, законодатель сам предписал верховным судебным органам Федерации развивать и совершенствовать право (например, абз. 132 Закона о судоустройстве) <*>. ———————————— <*> Там же. С. 31.
Таким образом, потребности выработки эффективного механизма правового регулирования общественных отношений в современном гражданском обществе как в европейских странах, так и в России неотвратимо диктуют поиски соответствующего правового инструментария. Все изложенное заставляет задуматься, насколько правомерно абсолютное отрицание роли судебной практики в качестве источника права, способствующего разъяснению и устранению неясных и противоречивых положений закона. На проблему признания судебной практики в качестве источника права оказывает большое влияние интеграция стран континентальной системы права, вместе с ними и Российской Федерации, в различные европейские межгосударственные структуры, в том числе и признание юрисдикции Европейского Суда по правам человека. Рассматривая проблему интеграции германского гражданского права в общеевропейскую правовую систему, профессор Ф. Ю. Зеккер отметил, что интерпретация норм германского гражданского права, в течение ста лет сохранявшего эффективность благодаря актуализированному толкованию и совершенствованию судебной практики, не должна углублять существующие расхождения с другими европейскими системами, но по возможности сглаживать их. Было бы полезно избегать толкований, уводящих национальное право в сторону от развивающихся принципов европейского частного права; желательно установить такой порядок судейского нормотворчества, который бы подталкивал к выбору решения в русле общеевропейской правовой культуры и одновременно исключал ограничения, неприемлемые для других правовых систем <*>. ———————————— <*> Там же. С. 29 — 30.
Российская Федерация в полном объеме с 1996 года стала членом Совета Европы, а с момента ратификации Российской Федерацией Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и вступления ее в силу для Российской Федерации (5 мая 1998 г.) также в полном объеме подпадает под юрисдикцию Европейского Суда по правам человека. Это, прежде всего, требует корректировки нашего законодательства с тем, чтобы оно ни при каких обстоятельствах не расходилось с Европейской конвенцией, со стандартами Совета Европы. Как справедливо отметил Уполномоченный Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П. А. Лаптев, также необходимо, чтобы наша судебная практика не расходилась с прецедентным правом Европейского Суда по правам человека. Любое дело, возбужденное против Российской Федерации в Европейском Суде по правам человека, проходит через нашу внутреннюю судебную процедуру. Поэтому судьи, начиная с районного звена и кончая Верховным Судом и Высшим Арбитражным Судом России, несут колоссальнейшую ответственность <*>. ———————————— <*> Лаптев П. А. Нельзя забывать, что Россия — часть европейского правового пространства (изложение доклада Уполномоченного Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П. А. Лаптева на V Всероссийском съезде судей) // «Российская юстиция». 2001. N 3. С. 5.
Как указывает П. А. Лаптев, сейчас мы столкнулись с тем, что в Европейском Суде по правам человека создаются прецедентные международно-правовые нормы. С 5 мая 1998 г. мы перешли в новую правовую систему, и надо исходить из этого. Наука наша должна идти вперед. Пора, наконец, пересмотреть устаревшее в теории права, перестать вычеркивать прецедент из источников права, которые применяются судами Российской Федерации <*>. ————————— ———- <*> Лаптев П. А. Указ. соч. С. 6.
Итак, в нашей правовой системе сложилась парадоксальная ситуация, когда официально в нормах позитивного права прецедент отсутствует, вместе с тем в практической судебной деятельности никто не отрицает фактически колоссальное правовое значение судебной практики. В поддержку признания судебной практики в качестве источника права высказываются и другие ученые. Так, по мнению И. Решетниковой, концепция судебного прецедента как источника правового регулирования является весьма плодотворной. Сфера гражданско-правовых отношений «обречена» быть прецедентной, поскольку «за определенными рамками конкретизации закон рискует превратиться в трудно понимаемый даже специалистами свод казусов» <*>. ———————————— <*> Решетникова И. В. Судебная реформа в сфере гражданской юрисдикции // Хозяйство и право. 1997. N 3. С. 67.
По мнению В. Слесарева и А. Измайлова, прецедент как общее явление не является непременной принадлежностью какой-то одной правовой доктрины, поскольку в своих общих признаках допустим и в российском праве, стоит лишь отказаться от психологического бремени неприятия самого термина. <*> ———————————— <*> Слесарев В., Измайлов А. Вопросы прецедента в российском праве // Коллегия. 2001. N 1. С. 12.
Вместе с тем по вопросу признания судебной практики в качестве источника права рядом ученых выдвигается и иная точка зрения. Так, В. В. Сорокин, обобщая свою позицию по данному вопросу, делает вывод о том, что можно признать нормотворческое значение актов высших судебных инстанций, активно издаваемых в переходный период. Судебная же практика самостоятельным источником права рассматриваться не может, поскольку в переходное время она лишь воспроизводит общепринятые положения правовой доктрины. <*> ———————————— <*> Сорокин В. В. Судебная практика как источник права: за и против // Сибирский юридический вестник. 2002. N 3. С. 12.
По мнению С. К. Загайновой, судебная практика, к которой относятся и решения высших судебных инстанций, решения областных (краевых) республиканских судов, — это результат правоприменения. Правоприменение оканчивается вынесением судебного решения, которое является актом индивидуального регулирования общественных отношений <*>. ———————————— <*> Загайнова С. К. Указ. соч. С. 128.
Как указывает С. К. Загайнова, преодоление пробелов посредством аналогии, субсидиарного применения права состоит в распространении действующего закона, права на такие случаи, которые непосредственно законом не предусмотрены, но находятся в сфере регулирования права. Суд или иной правоприменительный орган не создает новую норму права, как полагают некоторые авторы, хотя бы даже и в своем сознании. Суд на основе действующего права создает индивидуальное предписание — правило для данного случая, которое юридической нормой не является. Таким путем «заделывается» пробел в законодательстве при решении конкретного дела <*>. ———————————— <*> Там же. С. 122.
Как отмечает С. К. Загайнова, в нашей системе вышестоящий суд не формулирует новой нормы, он занимается правоприменением, совершает логическую операцию, распространяя действие конкретных норм на фактические обстоятельства рассматриваемого дела. Аналогичный процесс осуществляется в нижестоящих судебных инстанциях. Так у нас достигается единообразие судебной практики <*>. ———————————— <*> Там же. С. 136.
Возникает закономерный вопрос. Кто в настоящее время формирует судебную практику? Только Высший Арбитражный Суд РФ и окружные суды, либо в этом процессе участвуют также и суды первой и апелляционной инстанций? Такая постановка данного вопроса обусловлена тем обстоятельством, что чрезвычайная загруженность арбитражных судов субъектов РФ, по мнению некоторых судей, не позволяет им специально заниматься деятельностью по формированию судебной практики, и их основная задача при принятии судебных актов — следовать воли вышестоящих инстанций. Указанная позиция, по сути, лишает их права по своему судебному усмотрению (естественно, в рамках закона и обстоятельств дела) определять смысл той или иной нормы, значительно обедняет содержание их судебной деятельности, делает их «механическими винтиками» в судебно-правовой «машине». По нашему мнению, в формировании судебной практики в той или иной мере принимают участие все судебные инстанции системы арбитражных судов РФ. Степень данного участия в настоящее время обусловлена той ролью, которую выполняет та или иная судебная инстанция в системе арбитражных судов России. В. Ф. Яковлев обращает внимание на то, что теперь повышается роль каждой из четырех судебных инстанций и каждая из них должна выполнять свою роль качественно и до конца, а вышестоящие инстанции не должны подменять нижестоящие. Первая инстанция — подготовка дела и вынесение законного и обоснованного решения. Вторая инстанция — устранение всех огрехов, допущенных по факту и по праву судом первой инстанции. Третья инстанция является завершающей, она должна уже полностью устранять юридические ошибки, допущенные судами. А уж роль Высшего Арбитражного Суда — это обеспечение единообразия судебной практики <*>. ———————————— <*> Яковлев В. Ф. О ходе реализации Федеральной целевой программы развития судебной системы России на 2002 — 2006 годы, итогах работы в 2002 году и новых задачах системы арбитражных судов (Доклад Председателя Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации В. Ф. Яковлева на совещании председателей арбитражных судов 19 февраля 2003 г.) // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2003. N 4. С. 16.
Усиление роли судебной практики в арбитражном процессе нашло отражение и в новом Арбитражном процессуальном кодексе Российской Федерации. Так, в пункте 4 статьи 170 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации указано, что в мотивировочной части решения могут содержаться ссылки на постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации по вопросам судебной практики. Поскольку с принятием нового Арбитражного процессуального кодекса РФ контроль за вопросами права в системе арбитражных судов сосредотачивается в окружных судах, необходимо качественное улучшение в них деятельности по обобщению и анализу судебной практики. Обобщение судебной практики и анализ статистических показателей неизбежно отражают состояние законности в работе организаций, выявляют определенные закономерности, проблемы и тенденции в хозяйственной деятельности региона. Основы данной деятельности были заложены еще с момента принятия Арбитражного процессуального кодекса РФ 1995 года. Как справедливо отмечает А. Кожемяко, конечной кассационной «сверхзадачей» является создание для других дел прецедента, служение единству и постоянству правоприменительной практики на территории судебного округа, а значит, и государства<*>. ———————————— <*> Кожемяко А. Надзорная инстанция — лишнее звено в арбитражном процессе // Российская юстиция. 2001. N 7. С. 5.
В условиях интенсивной динамики развития российского законодательства нужна постоянная, кропотливая работа по анализу арбитражной практики на предмет соответствия ее действующему законодательству. В современных российских условиях судьи, помощники судей при подготовке дела к рассмотрению в судебном заседании наряду с подборкой нормативных актов подбирают и практику их применения в Высшем Арбитражном Суде РФ, федеральных арбитражных судах округов. Вместе с тем нередки ситуации, когда аналогичная судебная практика отсутствует, либо она носит противоречивый характер. Для рассмотрения вышеуказанных вопросов, например, в Федеральном арбитражном суде Северо-Кавказского округа еженедельно проводятся оперативные семинары-совещания и заседания Президиума Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа, на которых рассматриваются наиболее проблемные вопросы судебной практики и вырабатываются рекомендации по их разрешению, оформляемые в Постановлениях Президиума Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа. При подготовке к оперативным семинарам-совещаниям и заседаниям Президиума Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа изучается практика Высшего Арбитражного Суда РФ, федеральных арбитражных судов округов, научная литература и периодические публикации. Такое оперативное реагирование на нужды повседневной судебной деятельности весьма похвально, так как в условиях коллективного обсуждения наиболее проблемных вопросов судебной практики позволяет избежать ошибок при принятии судебных актов, выработать единую позицию в применении закона. Вместе с тем возникает закономерный вопрос об обязательности для судьи сформированной в том или ином суде позиции, выработанной при таком обсуждении проблемных вопросов судебной практики, с учетом конституционного принципа о независимости судьи и подчинению только закону. На наш взгляд, необходимость единообразного толкования закона и реальных рычагов контроля за законностью принимаемых судебных актов диктует целесообразность общеобязательного характера такой позиции. В качестве критерия такого контроля и выступает единообразие судебной практики. И поэтому неслучайно в настоящее время с принятием нового АПК РФ одним из оснований к отмене или изменению судебного акта в надзорной инстанции является нарушение единообразия в толковании и применении арбитражными судами норм права (статья 304 Арбитражного процессуального кодекса РФ). С принятием нового Арбитражного процессуального кодекса РФ окружные суды являются, по существу, завершающей судебной инстанцией, а основная задача Высшего Арбитражного Суда в настоящее время — это обеспечение единообразия судебной практики. В Федеральном арбитражном суде Уральского округа для избежания дальнейших судебных ошибок специалисты отдела обобщения практики ежеквартально готовят аналитические справки о причинах отмены судебных актов Федерального арбитражного суда Уральского округа в надзорной инстанции. Причины отмены судебных актов изучаются на совещаниях судей. В целях формирования в суде единообразной правоприменительной практики учитываются и систематизируются постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда по конкретным делам. Одной из основных функций отдела обобщения практики является изучение и обобщение судебной практики Федерального арбитражного суда Уральского округа. Главное направление деятельности — формирование единой судебной практики в округе <*>. ———————————— <*> Стоякин Г. Я. Организация работы по обобщению судебной практики в Федеральном арбитражном суде Уральского округа // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2000. N 8. С. 85 — 86.
В Федеральном арбитражном суде Северо-Кавказского округа судьями совместно с помощниками судей, специалистами отдела статистики, учета законодательства и анализа арбитражной практики за каждое полугодие проводятся кассационные обобщения по анализу судебной практики Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа по определенным категориям споров (обобщения практики применения споров по договорам купли-продажи, в том числе поставки; практика разрешения дел по договорам аренды недвижимости). Для всестороннего и полного рассмотрения тех или иных проблемных вопросов арбитражной практики, не ограничиваясь определенной категорией споров, в Федеральном арбитражном суде Северо-Кавказского округа проводятся тематические обобщения судебной практики (обобщения по практике применения статьи 10 ГК РФ, обобщения по практике применения споров, связанных с недействительностью сделок). Тематические обобщения позволяют в комплексе изучить те или иные проблемы судебно-арбитражной практики, выявить общие подходы, характерные для различных категорий споров. При выработке судебной практики, при оценке судебного акта с точки зрения правильности либо неправильности, сформированной в ней позиции в обобщении практики, безусловно, должны строго соблюдаться этические нормы. При обсуждении правовых проблем, критики противоположной точки зрения необходимо помнить слова одного из основателей русской логической школы С. И. Поварнина о том, что ложная мысль в большинстве случаев ложна только отчасти. С древних времен указывается на это — но без особенной пользы. «Я думаю, нет спора — говорит Влад. Соловьев — что всякое заблуждение, о котором стоит говорить, содержит в себе несомненную истину и есть лишь более или менее глубокое искажение этой истины; ею оно держится, ею привлекательно; ею опасно и через нее же только оно может быть, как следует понятно, оценено и окончательно опровергнуто». (Идея сверхчеловека). Это надо помнить. Но не следует забывать и того, что и большинство «истин», выходящих за пределы простого, обычного опыта, тоже не «чистые истины», что в них есть тоже примесь заблуждения, большего или меньшего, которого мы оценить теперь не в силах. Оценят другие, оценят потомки. И мысль об этом должна постоянно смягчать самоуверенность и узость нашего мышления и способствовать тому, чтоб относиться ко всем взглядам, даже совершенно противоположным, с полным вниманием и без пренебрежения… Надо ясно сознать, что человеческое знание творится и идет вперед путем необычайно сложного процесса борьбы мнений, верований, убеждений. То, во что мы лично верим, — только часть борющихся сил, из взаимодействия которых вырастает величественное здание человеческой культуры. Все они необходимы, и борьба их, честный спор между ними, необходимы, и если владычествует одна из них, подавив остальные и затушив споры и борьбу — настает величайший враг движения вперед: спокойствие застоя. Это — смерть умственной жизни <*>. ———————————— <*> Поварнин С. И. Спор. О теории и практике спора. М., 2002. С. 47.
Примером такой высокой культуры дискуссии, борьбы различных точек зрения на решение правовых проблем в арбитражном процессе является публикация в N 2(6)/99 журнала «Арбитражные споры» Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа в полном объеме обобщения споров, связанных с государственной регистрацией прав на недвижимое имущество и сделок с ним. Публикуемое обобщение судебной практики по рассмотрению споров, связанных с государственной регистрацией прав на недвижимое имущество и сделок с ним, было обсуждено и рекомендовано к печати на совещании судебной коллегии по рассмотрению споров, возникающих из гражданских и иных правоотношений Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа. Вместе с тем один из его разделов, касающийся регистрации договоров аренды недвижимости, при обсуждении был исключен из текста, так как изложенная в нем правовая позиция не разделялась большинством судей коллегии. Тем не менее в Федеральном арбитражном суде Северо-Западного округа сочли возможным и необходимым опубликовать и этот фрагмент и вынести на обсуждение изложенную в нем точку зрения <*>. ———————————— <*> Стрелов И. М. Вопросы и противоречия. (Комментарий к статье «Споры, связанные с государственной регистрацией прав на недвижимое имущество и сделок с ним», N 2(6)/ 99) // Арбитражные споры. 1999. N 2 (6). С. 18.
Повышение роли кассационной инстанции предопределило практически повсеместное создание Научно-консультативных советов при окружных судах. Например, в Федеральном арбитражном суде Уральского округа приказом председателя от 8 октября 1999 г. создан Научно-консультативный совет. В его состав вошли представители всех восьми арбитражных судов Уральского округа, ученые Уральской государственной юридической академии, представители регионального Центра экономических экспертиз «Налоги и Финансовое Право». Согласно Положению Научно-консультативный совет разрабатывает рекомендации и заключения по материалам анализа и обобщения практики применения арбитражными судами Уральского округа законов и иных нормативных правовых актов, по предложениям о совершенствовании законов и иных нормативных правовых актов, а также по иным вопросам правового характера, возникающим в деятельности судов. Заседания совета проводятся один раз в квартал. На состоявшихся заседаниях совета были выработаны рекомендации по ряду вопросов, касающихся недействительности сделок и правовых последствий недействительности сделок, применения Федерального закона «Об исполнительном производстве», особенностей доказывания при рассмотрении дел о налоговых правонарушениях <*>. ———————————— <*> Стоякин Г. Я. Организация работы по обобщению судебной практики в Федеральном арбитражном суде Уральского округа // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2000. N 8. С. 88.
Между тем судебная практика по тем или иным вопросам не есть что-то застывшее, раз и навсегда данное. В современных российских условиях изменения судебной практики носят достаточно динамичный характер. Проследить данную динамику, классифицировать ее основания, значит, показать некоторые важнейшие аспекты данного многогранного правового явления. В результате анализа различной судебной практики арбитражных судов можно выделить три группы оснований изменения или пересмотра арбитражной практики: 1) принятие, изменение либо отмена закона или нормативного правового акта, на основе которого сформировалась судебная практика; 2) изменение толкования положений закона или нормативного правового акта Высшим Арбитражным Судом Российской Федерации, федеральным арбитражным судом округа. Такое изменение возможно в результате обсуждения и анализа судебной практики применения правовых норм на заседаниях Президиума ВАС РФ и Президиумов окружных судов с участием ведущих ученых; публикаций в периодических журналах и научной литературе; в результате деятельности научно-консультационных советов при арбитражных судах. 3) принятие постановления Конституционным Судом РФ, в котором дается отличное от действующей судебной практики конституционное истолкование подлежащих применению правовых норм. В качестве примера первого основания изменения или пересмотра арбитражной практики можно привести новую редакцию от 7 августа 2001 г. N 120-ФЗ Федерального закона «Об акционерных обществах», в который были внесены существенные изменения и дополнения. Они вступили в силу с 1 января 2002 года. К числу важных и вызывающих серьезные правовые последствия следует отнести изменение квалификации крупных сделок, совершенных с нарушением требований, установленных Федеральным законом «Об акционерных обществах». Согласно ст. ст. 78 и 79 Федерального закона в старой ред. 1995 г. они рассматривались как ничтожные и являлись недействительными независимо от признания их таковыми судом (ст. ст. 166, 168 ГК РФ). Федеральный закон от 7 августа 2001 г. устанавливает, что крупная сделка, совершенная с нарушением требований ст. 79 Закона, может быть признана недействительной по иску общества или акционера (п. 6), т. е. относится к оспоримым. Указанная новелла повлекла и изменение судебной практики. По словам В. Ф. Яковлева, с принятием нового АПК предстоит большая работа по обновлению постановлений Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ о рассмотрении дел в судах первой, апелляционной, кассационной и надзорной инстанций, а также по внесению изменений и дополнений в действующие постановления Пленума <*>. ———————————— <*> Яковлев В. Ф. О ходе реализации Федеральной целевой программы развития судебной системы России на 2002 — 2006 годы, итогах работы в 2002 году и новых задачах системы арбитражных судов // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2003. N 4. С. 11.
В качестве второго основания изменения или пересмотра арбитражной практики можно привести следующий пример. Как отмечает Б. М. Сейнароев, Высший Арбитражный Суд Российской Федерации как надзорная инстанция придает важное значение обеспечению единообразия практики разрешения споров во всех арбитражных судах, ее стабильности. Но это не означает, что сложившаяся по тому или иному вопросу судебная практика является догмой, которая не может быть изменена или пересмотрена надзорной инстанцией при наличии к тому оснований <*>. ———————————— <*> Сейнароев Б. М. Судья — главное звено в судебной системе // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. Специальное приложение «10 лет арбитражным судам Российской Федерации». 2002. С. 50.
Например, длительное время арбитражная практика отрицательно относилась к возможности уступки требований (цессии) из длящихся обязательств (энергоснабжение, газоснабжение и др.). Для корректировки практики по вопросу уступки требований (цессии) из длящихся обязательств потребовалось значительное время, изучение практики арбитражных судов регионов, обсуждение вопроса на заседании Научно-консультативного совета при Высшем Арбитражном Суде Российской Федерации с участием судей, ведущих ученых страны, а также неоднократное обсуждение Президиумом ВАС РФ. В результате принято Постановление Президиума ВАС РФ от 09.10.01 N 4215/00 по следующему спору. Согласно договору об уступке требования предприятие (поставщик), являясь стороной по договору на поставку газа и кредитором покупателя, уступило третьему лицу — закрытому акционерному обществу право требования с ответчика части задолженности, составляющей 20 млн. рублей. Признание рассматриваемого договора цессии ничтожной сделкой суд кассационной инстанции мотивировал тем, что на момент совершения цессии основное обязательство не прекратилось, за цедентом сохранилось обязательство по поставке газа до конца срока действия договора. Из материалов дела следовало, что предметом цессии является не весь комплекс двусторонних обязательств по газоснабжению (длящееся обязательство), а конкретное требование поставщика оплатить поставленный газ за определенный расчетный период. Уступка требования, возникшего в рамках длящегося договорного обязательства, возможна при условии, если уступаемое требование является бесспорным, возникло до его уступки и не обусловлено встречным исполнением. Предприятие-поставщик, поставив покупателю газ на конкретную сумму, в принципе, вправе, не выходя из договора газоснабжения, уступить данное денежное требование третьему лицу с соблюдением условий, установленных статьей 388 ГК РФ. Это принципиально новый вывод по спорам данной категории. В качестве примера третьего основания изменения или пересмотра арбитражной практики можно привести Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 12 марта 2001 г. N 4-П по делу о проверке ряда положений Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», касающихся возможности обжалования определений, выносимых арбитражным судом по делам о банкротстве, иных его положений, статьи 49 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций», а также статей 106, 160, 179 и 191 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом арбитражного суда Челябинской области, жалобами граждан. В пункте 1 резолютивной части Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 12 марта 2001 г. N 4-П признаны не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 46 (части 1 и 2) и 55 (часть 3), пункт 3 статьи 55 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» в части, устанавливающей правило, в соответствии с которым не могут быть обжалованы определения арбитражного суда, предусмотренные в пункте 4 статьи 46, пункте 1 статьи 55, пункте 4 статьи 63 и пункте 5 статьи 75 названного Федерального закона. В пункте 2 резолютивной части указанного Постановления от 12 марта 2001 г. N 4-П признана не соответствующей Конституции Российской Федерации, ее статьям 46 (части 1 и 2), 55 (часть 3) и 123 (часть 3), статья 56 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», поскольку она позволяет вводить на стадии возбуждения производства по делу о банкротстве наблюдение на основании заявления о признании должника банкротом без предоставления должнику возможности своевременно заявить свои возражения и не предусматривает право должника обжаловать определение о принятии заявления о признании должника банкротом, которым в отношении него вводится наблюдение. Конституционное истолкование ряда норм Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», данное Конституционным Судом Российской Федерации в Постановлении от 12 марта 2001 г. N 4-П, немедленно повлияло на изменение судебной практики. Например, Федеральным арбитражным судом Западно-Сибирского округа по делу N Ф04/3255-372/А27-2001 от 24 октября 2001 года сделаны следующие выводы. Из материалов дела видно, что агентство СибМТО ФСФО России в Томской области обратилось в арбитражный суд с заявлением о признании несостоятельным (банкротом) ОАО. Определением Арбитражного суда Томской области от 05.04.2001 указанное заявление принято к производству и назначено к судебному разбирательству на 13.06.2001. Решением этого же суда от 13.06.2001 должник — ОАО — признан несостоятельным (банкротом) и в отношении его открыто конкурсное производство. При повторном рассмотрении дела суд апелляционной инстанции установил, что вопрос о введении процедуры наблюдения судом первой инстанции не обсуждался, вывод суда первой инстанции о необходимости признания ОАО «Орехово» банкротом основан только на факте наличия у него неисполненных обязательств перед бюджетом и внебюджетными фондами. Оставляя постановление апелляционной инстанции без изменения, кассационная инстанция указала, что судом апелляционной инстанции правильно отмечено, что возбуждение производства по настоящему делу и рассмотрение его по существу, без введения процедуры наблюдения, противоречит Постановлению Конституционного Суда Российской Федерации от 12.03.2001 N 4-П. Суд кассационной инстанции считает, что вывод суда апелляционной инстанции о направлении дела на новое рассмотрение следует признать правомерным, поскольку введение процедуры наблюдения согласно Федеральному закону «О несостоятельности (банкротстве)» производится только после получения судом от должника разъяснений и возражений на заявление о банкротстве. Влияние Конституционного Суда РФ на формирование судебной практики обусловлено занимаемым им местом в системе органов судебной власти. О том, что данное Конституционным Судом РФ конституционное истолкование подлежащих применению норм является общеобязательным для судов, неоднократно подчеркивал Конституционный Суд РФ в своих судебных актах. Например, в Определении Конституционного Суда Российской Федерации от 20 февраля 2002 г. N 48-О по жалобе гражданина Щепачева Виталия Александровича на нарушение его конституционных прав пунктами 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации Конституционный Суд РФ указал, что в соответствии с правовыми позициями, изложенными Конституционным Судом РФ в Постановлениях от 25 апреля 1995 года по делу о проверке конституционности частей первой и второй статьи 54 Жилищного кодекса РСФСР и от 25 января 2001 года по делу о проверке конституционности пункта 2 статьи 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации, суд общей юрисдикции или арбитражный суд, на основании статьи 120 Конституции Российской Федерации самостоятельно решая вопрос о том, подлежит ли та или иная норма применению в рассматриваемом им деле, уясняет смысл нормы, т. е. осуществляет ее казуальное толкование, с тем чтобы не допустить произвольного ее применения, ведущего к нарушению конституционного принципа равенства всех перед законом и судом. Вместе с тем, в судебной практике должно обеспечиваться конституционное истолкование подлежащих применению норм. Выявление же конституционного смысла действующего права относится к компетенции Конституционного Суда РФ, а данное им истолкование, как это вытекает из части второй статьи 74 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» во взаимосвязи с его статьями 3, 6, 36, 79, 85, 86, 87, 96 и 100, является общеобязательным, в том числе для судов. В Постановлении Конституционного Суда РФ от 21 апреля 2003 г. N 6-П по делу «О проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан О. М. Мариничевой, А. В. Немировской, З. А. Скляновой, Р. М. Скляновой и В. М. Ширяева» Конституционный Суд Российской Федерации постановил признать не противоречащими Конституции Российской Федерации содержащиеся в пунктах 1 и 2 статьи 167 ГК Российской Федерации общие положения о последствиях недействительности сделки в части, касающейся обязанности каждой из сторон возвратить другой все полученное по сделке, поскольку данные положения — по их конституционно-правовому смыслу в нормативном единстве со статьей 302 ГК Российской Федерации — не могут распространяться на добросовестного приобретателя, если это непосредственно не оговорено законом. Конституционно-правовой смысл положений пунктов 1 и 2 статьи 167 ГК Российской Федерации, выявленный Конституционным Судом Российской Федерации в настоящем Постановлении, является общеобязательным и исключает любое иное их истолкование в правоприменительной практике. Как справедливо отмечает Б. М. Сейнароев, новая судебная практика прежде, чем стать ей таковой, проходит важные стадии анализа применительно к подлежащим применению нормам материального права, существу правоотношения, фактическим обстоятельствам дела, обычаю делового оборота и т. д. В этой деятельности главной фигурой является судья, участвующий в осуществлении правосудия <*>. ———————————— <*> Сейнароев Б. М. Судья — главное звено в судебной системе // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. Специальное приложение «10 лет арбитражным судам Российской Федерации». 2002. С. 52.
По нашему мнению, необходимо также создание надлежащих условий для наиболее полного сбора и всестороннего анализа судьей текущей арбитражной практики. Это и активное привлечение к этому процессу помощников судьи, и, конечно, выходящее на первый план, соответствующее информационное обеспечение данной деятельности. Как указывает В. Ф. Яковлев, задачи информатизации деятельности арбитражных судов также приобретают еще большее значение в связи с принятием нового АПК, поскольку отныне Высший Арбитражный Суд как надзорная инстанция в основном ограничивается формированием единства судебной практики на уровне кассационных инстанций. Поэтому во всех окружных арбитражных судах необходимо иметь банк данных не только своих собственных решений, но также постановлений остальных окружных судов. Эта задача становится для нас чрезвычайно важной. В связи с этим все более очевидной и настоятельной становится необходимость создания единой федеральной автоматизированной информационно-коммуникационной системы арбитражных судов <*>. ———————————— <*> Яковлев В. Ф. О ходе реализации Федеральной целевой программы развития судебной системы России на 2002 — 2006 годы, итогах работы в 2002 году и новых задачах системы арбитражных судов // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2003. N 4. С. 13.
Как справедливо отмечает В. Ф. Яковлев, эффективность отправления правосудия в системе арбитражных судов зависит в немалой степени от качества применяемых законодательных актов <*>. ———————————— <*> Яковлев В. Ф. Влияние арбитражной практики на совершенствование законодательства // Российская юстиция. 1999. N 6. С. 10.
Несомненно, что существует определенная взаимозависимость между арбитражной практикой и положениями закона. Между тем современную ситуацию с законотворчеством никак нельзя назвать удовлетворительной. Все это не может не отразиться и на судебной практике, которая нередко ставится законодателем в правовой тупик, не имея возможности должным образом компенсировать недостатки того или иного закона. Как отмечается в докладе Председателя Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации В. Ф. Яковлева, на совещании председателей арбитражных судов 19 февраля 2003 г. перед Высшим Арбитражным Судом стоит задача по подготовке Постановления Пленума «О некоторых вопросах, связанных с введением в действие Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)». Здесь уже выявилось немало проблем, но главная проблема состоит в том, что под этот Закон должно быть принято более 30 постановлений Правительства. Без этого закон должным образом не работает. Поэтому возникают сложные проблемы при применении его положений, в частности положений о банкротстве отсутствующего должника, потому что в соответствии с пунктом 2 статьи 227 Закона о банкротстве заявление о признании отсутствующего должника банкротом подается уполномоченным органом только при наличии средств, необходимых для финансирования процедур банкротства, а порядок и условия финансирования процедур банкротства в отношении отсутствующих должников, в том числе и размер вознаграждения конкурсного управляющего, определяются Правительством Российской Федерации. В арбитражные суды поступила тысяча заявлений о банкротстве в отношении отсутствующих должников при отсутствии сведений о таком финансировании. Что прикажете делать? Разве можно суды ставить в такое положение? В связи с этим арбитражные суды не могут принять решение о признании отсутствующего должника банкротом и вынуждены откладывать рассмотрение дел в ожидании принятия этих нормативных актов <*>. ———————————— <*> Яковлев В. Ф. О ходе реализации Федеральной целевой программы развития судебной системы России на 2002 — 2006 годы, итогах работы в 2002 году и новых задачах системы арбитражных судов // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2003. N 4. С. 16.
Предпринятый анализ роли судебной практики в современном арбитражном процессе в теоретическом плане показывает сложность и неоднозначность данного правового явления в российской правовой системе, необходимость его внимательного изучения для правильного применения в практической деятельности. Вместе с тем процесс заимствования российским правом моделей, апробированных в условиях рыночной экономики других стран, в целом следует оценивать положительно. Данный процесс характерен не только лишь для российской правовой системы, а отражает тенденции, характерные для континентальной системы права в целом. Он, несомненно, способствует гармонизации российской правовой системы с правопорядками стран мирового сообщества.
