(Фоков А. П.) («Арбитражный и гражданский процесс», NN 10, 11, 2003)
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ПРАКТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ РАСПОРЯЖЕНИЯ ИМУЩЕСТВОМ, НАХОДЯЩИМСЯ В ОБЩЕЙ ДОЛЕВОЙ И СОВМЕСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ
/»Арбитражный и гражданский процесс», N 10, 2003/
А. П. ФОКОВ
Фоков А. П., кандидат юридических наук.
Наряду с правомочиями владения и пользования в содержание права общей собственности входит правомочие распоряжения имуществом, находящимся в собственности нескольких лиц. В цивилистической литературе широко распространена точка зрения, что только правомочие распоряжения характеризует право собственности как абсолютное, отделяет его от иных вещных и всех обязательственных прав. Данное мнение нельзя признать обоснованным, поскольку правомочие распоряжения имуществом присутствует как в иных вещных правах (в праве пожизненно наследуемого владения — ст. 267 ГК РФ, постоянного пользования — 270 ГК РФ, хозяйственного ведения — п. 2 ст. 295 ГК РФ, оперативного управления — ст. 297, 298 ГК РФ), так и в обязательственных правах на вещь (при аренде — п. 2 ст. 615 ГК РФ, комиссии — п. 1 ст. 990 ГК РФ, агентировании — п. 1 ст. 1005 ГК РФ, доверительном управлении — п. 2 ст. 1012, п. 1 ст. 1020 ГК РФ). На наш взгляд, не само правомочие распоряжения, а его характер может определять то или иное право как право собственности. Правомочие распоряжения в хозяйственном ведении, оперативном и доверительном управлении, аренде производно и зависимо от воли собственника или его интереса, который либо презюмируется (например, при аренде предприятия — ст. 660 ГК РФ), либо устанавливается в полученном согласии, необходимом для совершения сделки (например, при хозяйственном ведении с недвижимыми вещами — п. 2 ст. 295 ГК РФ). Вышеприведенная точка зрения обуславливается неверным пониманием права распоряжения, которое обычно сводится к отчуждению имущества в собственность другому лицу. В цивилистической литературе существует несколько точек зрения на этот счет. В дореволюционной доктрине не было определено право распоряжения как таковое, обычно оно описывалось через его содержание. Д. И. Мейер считал, что «право распоряжения заключается в праве прекращения и разъединения права собственности, разъединения навсегда (речь идет, надо полагать, об отчуждении) или на известное время (временное отчуждение, например аренда). Следовательно, по праву распоряжения, собственник может уничтожить вещь, подвергнуть ее отчуждению, заключить относительно ее ту или иную сделку и т. д.» <1>. Например, К. П. Победоносцев писал, что «право распоряжения есть, …во-первых, право производить в составе вещи всякие изменения соответственно тому или другому назначению или употреблению, по своей воле. Во-вторых, право распоряжения… состоит во власти отчуждать имущество в пределах, законом означенных, и отдавать оное в пользование другому» <2>. Более скупо определение Шершеневича Г. Ф., указывавшего, что «распоряжение дает возможность совершения различных, возмездных и безвозмездных, сделок» <3>. В советский период развития цивилистической мысли ситуация не изменилась. Например, Р. О. Халфина указывает, что описание отдельных основных элементов правомочия распоряжения (совершать сделки, уничтожать вещь, потребляя ее) не может заменить общего определения этого правомочия, однако собственного определения не дает <4>. Генкин Д. М. определил правомочие распоряжения как право собственника своим волевым актом устанавливать те или иные правоотношения с другими лицами по поводу принадлежащих ему вещей <5>. По мнению Д. Ф. Еремеева, распоряжение представляет собой юридически урегулированное общественное отношение между людьми по определению целевого назначения и способа использования продуктов и средств производства, т. е. правомочие собственника совершать по поводу принадлежащих ему вещей сделки по отчуждению, залогу, передаче их в пользование третьим лицам и т. п., а также действия по уничтожению вещей в процессе производительного или личного потребления <6>. С. М. Корнеев в праве распоряжения видел обобщенное выражение множества субъективных прав, принадлежащих собственнику, которые объединяет в обеспеченную и дозволенную законом возможность продать, подарить, сдать внаем или иным образом определить юридическую судьбу своей вещи <7>. Наиболее абстрактным представляется определение А. А. Ерошенко, который считает, что «право распоряжения есть предоставленная законом собственнику возможность устанавливать, изменять и прекращать правоотношения по поводу принадлежащего ему имущества или право собственника определять судьбу своей вещи» <8>. Суммируя вышесказанное, можно сказать, что большинство авторов в праве распоряжения видят либо право совершать с имуществом юридически значимые действия — сделки, либо уничтожать имущество в процессе потребления. Однако недостаток большинства указанных определений заключается в установлении его через перечисление отдельных элементов, а любое определение должно быть обобщающим (абстрактным), что отличает современное право от казусного римского права. На наш взгляд, наиболее приемлема позиция А. А. Ерошенко, поскольку, например, определение Генкина Д. М. содержит указание только на установление правоотношений, однако собственник, порождая (устанавливая) своим волевым актом новое правоотношение, может изменять или прекращать существующее (например, при отчуждении доли в имуществе возникает обязательственное правоотношение продажи, но изменяется право собственности, оно становится долевым). В некоторых случаях акт распоряжения имуществом вообще не устанавливает нового, а только прекращает правоотношение (например, при уничтожении вещей). Поэтому нам представляется более точным определение права распоряжения через обеспеченную законом возможность совершения в своем интересе и по собственной воле действий, влекущих за собой существенное изменение самой вещи (вплоть до перехода ее в иное состояние) либо ее правовой принадлежности, а также предполагающих возможность такой перемены. ——————————— <1> Мейер Д. И. Русское гражданское право: В 2-х ч. Часть 2. По исправленному и дополненному 8-му изд., 1902. М., 1997. С. 19. <2> Победоносцев К. П. Курс гражданского права. Первая часть: Вотчинные права. М., 2002. С. 285. <3> Шершеневич Г. Ф. Курс гражданского права. Тула, 2001. С. 220. <4> См.: Халфина Р. О. Право личной собственности граждан СССР. М., 1955. С. 147. <5> Генкин Д. М. Право собственности в СССР. М., 1961. С. 116. <6> См.: Еремеев Д. Ф. Право личной собственности в СССР. М., 1958. С. 47. <7> См.: Корнеев С. М. Право государственной социалистической собственности в СССР. М., 1964. С. 117. <8> Ерошенко А. А. Личная собственность советских граждан. Краснодар, 1970. С. 92.
Распоряжение и пользование имуществом, равно как право распоряжения и право пользования, тесно связаны между собою, поэтому следует согласиться, что когда собственник сам осуществляет пользование и распоряжение, то вопрос о том, что относится к пользованию, а что к распоряжению, носит отвлеченный характер и практического значения не имеет <*>. Однако это не означает, что в ряде случаев возможно совпадение распоряжения и пользования <**>, поскольку это все-таки самостоятельные правомочия, несмотря на то что выступают элементами одного субъективного права. Поэтому, на наш взгляд, уничтожение потребляемых вещей при использовании их полезных свойств есть пользование, поскольку стоимость утрачиваемого увеличивает стоимость того, для чего осуществляется использование (т. е. происходит смена формы), при обычном же уничтожении потребляемых или непотребляемых вещей осуществляется распоряжение вещью. Также мы считаем, что осуществление права распоряжения возможно не только в форме сделок, но и иных юридических актов, например актов органов государственной и муниципальной власти, влекущих изменение юридической судьбы собственного имущества. Несмотря на то что они являются актами распоряжения имущества такого же собственника, как физическое или юридическое лицо, признавать их сделками оснований нет. Резюмируя вышесказанное, представляется возможным дать собственное определение права распоряжения как установленной законом возможности собственника в своем интересе и по собственной воле актами устанавливать, изменять и прекращать правоотношения по поводу принадлежащего ему имущества. ——————————— <*> См.: Рыбаков В. А., Тархов В. А. Собственность и право собственности. Уфа, 2001. С. 112. <**> См.: Толстой Ю. К. Понятие права собственности // Проблемы гражданского и административного права. Л., 1962. С. 150, 153.
Равно как владение и пользование, характер и содержание правомочия распоряжения имуществом в праве общей собственности определяются особенностями данного вида права собственности, в том числе характером внутренних связей между ее участниками, именуемыми сособственниками. Распоряжение общим имуществом в праве общей долевой и совместной собственности существенно различается, поэтому требует отдельного рассмотрения. В п. 1 ст. 246 ГК РФ закреплено общее правило, что распоряжение имуществом, находящимся в долевой собственности, осуществляется по соглашению всех ее участников. Это означает, что для отчуждения или уничтожения имущества требуется согласие всех сособственников. Несогласие хотя бы одного из сособственников парализует возможность совершения указанных действий, т. е. принцип большинства при решении данных вопросов не применяется. Следует особо отметить, что размер доли в данном случае значения не имеет. Норма, закрепленная в п. 1 ст. 246 ГК РФ, продолжает традицию, установленную еще в римском частном праве. По мнению многих романистов, первоначально каждый из сособственников обладал полной властью над всем общим имуществом, например имуществом семьи (familia), и мог отпустить на волю общего раба <1>; только в отдельных случаях для действительности акта одного из сособственников требовалось выраженное согласие остальных участников общей собственности, например для установления сервитута, который касался не доли в праве, а имущества в целом <2>. В классическую эпоху каждый из общих собственников мог управлять вещью в целом, даже эффективно отчуждать ее и вносить в нее изменения, будучи ограничен правом воспрещения со стороны других участников, причем большинство не имело преимущества над меньшинством и запрещение одного могло пресечь любое нововведение, задуманное остальными (D.8.5.11) <3>. Подобный порядок взаимоотношений сособственников при распоряжении общей вещью приводил к определенным трудностям в имущественном обороте, поэтому многие объединения, основанные на совместной собственности, распадались. В силу потребности объединения имущества для достижения экономического эффекта, Юстиниан принял jus prohibendi и ввел принцип большинства, т. е. большинство совладельцев составляли те из них, которые располагали более 50% доли собственности на предмет. Однако участники общей собственности, оставшиеся в меньшинстве, чьи интересы были ущемлены решением о так сформулированном множестве, могли потребовать выдела или раздела имущества <4>. Впоследствии произошел переход к противоположному режиму: каждый собственник мог свободно совершать те единоличные действия, которые относились лишь к его доле, а вот действия по распоряжению всей вещи он мог совершать лишь с согласия всех других сособственников <5>. ——————————— <1> См.: Дождев Д. В. Римское частное право: Учебник для вузов. М., 2002. С. 442. <2> См.: Хвостов В. М. Система римского частного права: Учебник. М., 1996. С. 233 — 235; Дождев Д. В. Указ. соч. С. 441 — 442. <3> См.: Памятники римского права: Законы XII таблиц. Институции Гая. Дигесты Юстиниана. М., 1997. С. 313. <4> См.: Пухан И., Поленак-Акимовская М. Римское право: Базовый учебник / Под ред. проф. В. А. Томсинова. М., 1999. С. 220 — 221. <5> См.: Чезаре С. Курс римского частного права: Учебник / Под ред. Д. В. Дождева. М., 2000. С. 163; Новицкий И. Б. Основы римского гражданского права: Учебник для вузов: Лекции. М., 2000. С. 99 — 100.
В последующем это правило было рецепцировано германским гражданским законодательством, а затем попало и в российское гражданское право, в котором правило о возможности распоряжения имуществом сособственников только с согласия вначале было сформулировано в ст. 13 главы XVII «О вотчинах» Соборного Уложения Алексея Михайловича 1649 года: «А будет после которого вотчинника вотчина его дана будет детем его, сыновьям двум, или трем человеком вопче, и им тою вотчиною владеть всем, а ни одному без одного тоя вотчины не продать, ни заложить. А будет после отца их останутся многия долги, а оплатитися им от тех долгов, опричь тоя вотчины нечим и для платежу того отцовского долгу похотят они ту вотчину продать, или заложить, и им та вотчина продать, или заложить всем же вопче. А будет большой брат ту вотчину кому продаст или заложит, с меньшими братьями не поговоря, хотя быти один корыстен, а не для платежу отцова долгу, а братия у него в те поры будут малы, а как они будут в возрасте, и они о той отцовской вотчине на того своего большого брата и на купца, кто у него ту отца их вотчину купит, или в заклад возмет, учнут государю бити челом, в указныя в сорок лет, и с суда про то сыщется допряма, что тот их брат ту их вотчину продал, без их ведома, для своего пожитку, а не для платежу отцова долгу и тоя вотчины их жеребьи взяв у того, кому та их вотчина будет продана, или заложена, отдать им, а на большом их брате велеть за те вотчинныя жеребьи по купчей, или по закладной тому, кому те вотчинныя жеребьи проданы, или заложены, доправить деньги сполна, а большаго их брата вотчинному жеребью быти в продаже попрежнему. А будет тот вотчинной жеребей похотят меньшия братия выкупить, и им тот жеребей выкупить по государеву указу, как о том писано выше сего» <*>. Затем данное общее правило нашло отражение и в ст. ст. 546, 555 ч. 1 т. X Свода гражданских законов. Только с согласия всех сособственников имущество, находящееся в общей собственности, могло быть продано, подарено, заложено (т. X, ч. 1, ст. 1632 Свода гражданских законов; т. XI, ч. 2, Устав кредитный, р. VI, ст. 42), отдано в аренду, отчуждено иным образом. Однако в случае убытка от этого для сособственников они были вправе привлечь виновника убытка к ответственности <**>. Следует отметить, что уже тогда в имущественной практике возникала проблема, поскольку посторонние лица, вступающие в сделки с соучастниками, были затруднены в возможности узнать, достигнуто ли общее согласие или нет. Поэтому первоначально Сенатом было высказано мнение, что предмет общей собственности, проданный несколькими соучастниками без согласия других, не подлежит возвращению от покупщика, добросовестно приобретшего вещь. Но постороннее лицо поступает неосторожно, не заручившись согласием всех, и нельзя из-за его неосмотрительности нарушать интересы соучастника, в сделке не участвовавшего и, может быть, не знавшего даже о ней. Впоследствии Сенат изменил свой взгляд на данную проблему и стал признавать подобную сделку недействительной <***>. ——————————— <*> Российское законодательство X — XX веков. Т. 3: Акты Земских соборов. М., 1985. С. 182. <**> См.: Победоносцев К. П. Указ. раб. С. 587. <***> См.: Шершеневич Г. Ф. Курс гражданского права. С. 281.
В первом советском Гражданском кодексе РСФСР 1922 года, учитывая влияние при его подготовке Проекта Гражданского уложения, было установлено, что распоряжение общей собственностью должно производиться по общему согласию всех участников. Однако законодатель допустил и исключение, поскольку при недостижении согласия распоряжение могло осуществляться по большинству голосов (ст. 62) <*>. В Гражданском кодексе РСФСР 1964 года, отчасти под влиянием сложившейся судебной практики, законодатель изменил свою позицию, отказавшись от принципа большинства, тем самым установив необходимость согласия всех сособственников при распоряжении общим имуществом (ч. 1 ст. 117). Вместе с тем практика пошла по пути возможности судебного рассмотрения спора относительно распоряжения общим имуществом при наличии разногласий между участниками общей собственности <**>. ——————————— <*> См.: Новицкая Т. Е. Гражданский кодекс РСФСР 1922 года. М., 2002. С. 62. <**> См.: Иоффе О. С., Толстой Ю. К. Новый Гражданский кодекс РСФСР. Л., 1965. С. 133.
Как было сказано выше, Гражданский кодекс 1995 года действие данного правила сохранил, поэтому распоряжение имуществом, находящимся в долевой собственности, осуществляется по соглашению всех ее участников. Однако в соответствии с действующим законодательством судебное рассмотрение спора, возникшего в связи с распоряжением общим имуществом, не допускается, о чем свидетельствует буквальное толкование норм ч. 1 ст. 246 и ч. 1 ст. 247 ГК. В ч. 1 ст. 247 ГК содержится указание на то, что владение и пользование имуществом, находящимся в долевой собственности, осуществляется по соглашению всех ее участников, а при недостижении согласия — в порядке, устанавливаемом судом; в ч. 1 ст. 246 ГК РФ указания на возможность обращения в суд при недостижении согласия нет. Обе нормы являются императивными, поэтому стороны в соглашении между собой не могут изменить указанного положения, т. е. ограничить возможность обращения в суд за установлением порядка владения и пользования общим имуществом, и наоборот, предусмотреть судебный порядок разрешения спора при отчуждении или уничтожении имущества. Используемый в данных статьях термин «соглашение» необходимо понимать в его первоначальном значении, как согласие сторон, т. е. речь идет не о каком-либо договоре между сособственниками (хотя может сложиться такое впечатление, поскольку в ч. 1 ст. 420 ГК РФ закреплено, что соглашение двух и более лиц об установлении, изменении или прекращении гражданских прав и обязанностей есть договор), а о свободном и совпадающем их волеизъявлении относительно юридической судьбы общего имущества. Данное согласие формализуется либо в участии при заключении договора, когда на стороне отчуждателя (продавца, ссудодателя, арендодателя и т. п.) выступают все сособственники, образуя множественность лиц, либо в выдаче управомочивающих документов, например доверенности на ведение дел одному сособственнику или согласия, оформленного в простой письменной или нотариально удостоверенной формах. Сложность представляют случаи, когда отчуждается движимое имущество одним из сособственников без согласия других участников. Естественно, что приобретатель может и не знать о долевой собственности на указанное имущество. Как было показано выше, дореволюционная практика исходила из признания таких сделок недействительными. В гл. 16 ГК РФ «Общая собственность» этот вопрос специально не урегулирован, поэтому следует руководствоваться положениями гл. 9 ГК РФ «Сделки». В общей норме в ст. 168 ГК РФ закреплено, что сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима, или не предусматривает иных последствий нарушения. Анализ специальных составов недействительных сделок в ГК РФ (ст. ст. 169 — 179) и других нормативно-правовых актов показывает, что они не могут быть применены к нашим случаям. Представляется, что в данном случае будет действовать общая норма ст. 168 ГК РФ, поскольку распоряжение общим имуществом без согласия всех сособственников нарушает требование закона, а именно ч. 1 ст. 246 ГК РФ, поэтому такие сделки следует считать ничтожными. Если распоряжение общим имуществом в долевой собственности требует согласия всех участников общей собственности, то своей долей сособственник вправе распорядиться самостоятельно, т. е. исключительно по своей воле. Подобный порядок был установлен уже в римском частном праве, когда каждый сособственник мог независимо от других отчуждать свою долю, обременять ее узуфруктом или закладывать <*>. ——————————— <*> См.: Дождев Д. В. Римское частное право. С. 441; Пухан И., Поленак-Акимовская М. Указ. раб. С. 148.
В российском законодательстве мы находим упоминание об этом в ст. 14 главы XVII «О вотчинах» Соборного Уложения Алексея Михайловича 1649 года: «А будет после кого умершаго вотчина его дана будет детем его сыновьям двум же или трем человеком вопче, и один из них тоя отцовския вотчины свой жеребей, для своих недостатков, похочет продать, или заложить, и ему тот свой вотчинной жеребей продать или заложить вольно. А будет братия его тоя отцовский вотчины с ним розделити не похотят, и учнут бити челом государю, чтобы государь пожаловал их велел у них за тот брата их вотчинной жеребей взяти брату их деньги, и у них за тот вотчинной жеребей велеть брату их взяти деньги, по оценке, чего та вотчина стоит» <*>. В Своде гражданских законов было закреплено, что каждый соучастник может самостоятельно распорядиться своей долей, т. е. продать, подарить, завещать или заложить ее, но при этом соучастники пользуются правом преимущества. Закон предоставил сособственникам право воспротивиться переходу доли к постороннему лицу, уплатив по оценке стоимость доли. Переход к постороннему лицу возможен был и помимо распоряжения соучастника, например по праву законного наследования или по взысканию (Устав гражданский, ст. 1188), при конкурсе (Устав торговый, ст. 570), но и в этих случаях другим соучастникам было дано право предупредить такой переход уплатой ценности доли <**>. Таким образом, в Своде гражданских законов впервые в национальном законодательстве при распоряжении своей доли было установлено право преимущественного приобретения доли другими участниками общей собственности, которое заключается в том, что при продаже доли в общей собственности постороннему лицу остальные участники имеют право преимущественной покупки ее по цене, за которую она продается, и на прочих равных условиях, кроме случая продажи с публичных торгов. В последующем это правило было закреплено в ст. 64 ГК РСФСР 1922 года, ст. 120 ГК РСФСР 1964 года, ч. 1 ст. 250 ГК РФ. ——————————— <*> Российское законодательство X — XX веков. Т. 3: Акты Земских соборов. М., 1985. С. 182. <**> См.: Шершеневич Г. Ф. Курс гражданского права. С. 281.
Преимущественное право покупки не действует в случае продажи доли с публичных торгов, проводимых при отсутствии на это согласия всех участников долевой собственности в случаях и с соблюдением правил, предусмотренных ч. 2 ст. 255 ГК РФ и другими законодательными нормами. Участник общей долевой собственности может воспользоваться правом преимущественной покупки по действующему законодательству только тогда, когда доля продается постороннему лицу. Продающий может свободно выбрать себе одного из участников и передать ему свою долю. Остальные сособственники не могут претендовать на право преимущественной покупки, хотя бы кто-либо из них и в большей степени нуждался в продаваемой доле для собственных нужд, чем покупатель. В свое время законодательство отдельных союзных республик прямо закрепляло право выбора покупателя из других сособственников, например в ст. 114 ГК УССР было установлено, что, если несколько участников общей долевой собственности изъявили желание приобрести долю в общей собственности, право выбора покупателя предоставляется продавцу. Подобное положение соответствует и сущности преимущественного права, и буквальному толкованию ч. 1 ст. 250 ныне действующего Гражданского кодекса РФ, поскольку, во-первых, в статье прямо содержится указание на то, что сособственники имеют преимущественное право при продаже постороннему лицу, а, во-вторых, преимущество как качество или возможность лица предполагает контрагента, сособственники же равные лица, и никто из них не может быть наделен преимуществом. Установление преимущественного права других лиц связано с особым личным характером взаимоотношений между участниками общей собственности, для которых представляется важным, с кем они «сособствуют».
/»Арбитражный и гражданский процесс», N 11, 2003/
Отношение в цивилистической литературе к праву преимущественной покупки неоднозначное. Например, по мнению М. В. Зимелевой, «существование права преимущественной покупки не может быть оправдано в советском праве ни общими задачами этого института, ни преимуществами для сособственников, ни удобствами оборота», так как при возникновении общей собственности по долям «вокруг общего объекта группируются лица, не стоящие друг к другу в каких-то особых личных отношениях. Каждый из них значительно более заинтересован в возможности свободно продать свою долю в случае, если участие в общей собственности для него почему-либо неприятно или невыгодно, чем в возможности приобрести долю своего сотоварища в случае ее отчуждения…. Право преимущественной покупки неприемлемо для советского права, противоречит принципам и духу социалистического гражданского права» <*>. Таким образом, автор, критикуя данное законодательное установление, объясняет это необычайным осложнением оборота доли в общей собственности. С таким взглядом многие не соглашались, считая, что именно отрицание преимущественной покупки противоречит принципам и духу социалистического гражданского права, поскольку условия оборота должны быть приспособлены к характеру права собственности, а не наоборот <**>. Соглашаясь с данными авторами, мы считаем необходимым изменить правила о преимущественном возмездном приобретении. Поскольку практически все объясняют существование преимущественного права особым характером взаимоотношений между сособственниками, то отказывать в таком праве, когда доля отчуждается одному из участников, просто нелогично. Бесспорно, что при отчуждении для остающихся сособственников значение в первую очередь имеет состав участников их отношения общей собственности, а при отчуждении «своему» он не изменяется, естественно, за выходом продающего. Будучи удовлетворенными неизменностью состава участников, во вторую очередь сособственников интересует характер их права и права других, а в данном случае у одного из них увеличивается доля. Для физических лиц это может и не иметь принципиального значения, поскольку законодатель не обязан способствовать обычной человеческой зависти, но когда речь идет о страховом пуле, консорциуме или финансово-промышленной группе, другим сособственникам может быть невыгодно усиление одного из них. Мы предлагаем дополнить норму ч. 2 ст. 250 ГК РФ, закрепив, что, если желание приобрести долю высказали два или более участника, доля делится между ними пропорционально их долям. Особо заметим, что не в равных долях, а в соответствии с теми, которые у них были, поскольку, если единожды согласиться с неравенством долей, то и в последующем имеющий большую долю вправе сохранять свое первенство. ——————————— <*> 3имелева М. В. Общая собственность в советском гражданском праве // Ученые записки ВИЮН. Вып. 2. 1941. Также см.: Кусиков А. О праве совладельца на преимущественную покупку продающейся доли соучастника // Вестник советской юстиции. 1927. N 23. <**> См.: Братусь С. Н., Утевский Б. И. Рецензия на «Ученые записки Всесоюзного института юридических наук НКЮ СССР», вып. II // Социалистическая законность. 1941. N 3 — 4. С. 23 — 26; Халфина Р. О. Право личной собственности граждан СССР. М., 1955. С. 68; Еремеев Д. Ф. Право личной собственности в СССР. М., 1958. С. 81.
В соответствии со ст. 250 ГК РФ право преимущественной покупки доли действительно при отчуждении по договору купли-продажи и мены. Споры в отношении последнего договора в советской цивилистике велись непрестанно и сейчас не могут быть закончены только в связи с закреплением этого положения в Кодексе, поскольку законодатель мог ошибиться, поддержав данную точку зрения. Многие авторы считали: если сособственник отчуждает долю по договору дарения, мены и т. п. (т. е. по всем сделкам, кроме купли-продажи), когда для отчуждателя имеют решающее значение личные качества приобретателя, другие сособственники преимущественного права не получают <1>. Свою точку зрения они аргументировали невозможностью распространительного толкования ст. 120 ГК РСФСР 1964 года. Среди оппонентов такого мнения можно назвать М. Кириллову, которая считала, что в тех случаях, когда собственник желает произвести обмен своей доли в общем имуществе на другое имущество, которое в состоянии предоставить ему и совладелец, допустимо применение права преимущественной покупки <2>. Следует отметить, что судебная практика до введения в действие ГК РСФСР 1964 года была противоречива. Например, в определении Судебной коллегии по делу Корочковых указано, что ст. 64 относится не только к договору купли-продажи, но и к договору дарения, поскольку владение, пользование и распоряжение общей собственностью имеют место не по желанию отдельных участников общей собственности, а по общему согласию всех участников, а в случае разногласия — по большинству голосов. Исходя из этого, Судебная коллегия признала недействительным договор дарения доли в общей собственности, совершенный одним из участников без согласия другого <3>. Несостоятельность данного судебного решения очевидна, поскольку согласие требуется при отчуждении всего имущества, а не доли. Однако и отчуждение доли не требует согласия других лиц, а может быть произведено, только если участники общей собственности не изъявят воли на приобретение. В этом-то и состоит сущность преимущественного права. Но данная судебная практика отчасти объяснялась и противоречиями в нормативно-правовых актах. Так, обязательность согласия участников общей собственности для действительности договора дарения, совершенного одним из участников в отношении своей доли, подтверждалась Инструкцией НКЮ РСФСР от 3 декабря 1936 г. «О порядке нотариального удостоверения договоров об отчуждении и залоге строений и праве застройки», требовавшей для оформления отчуждения доли строения, находящегося в общей собственности, предоставления доказательств того, что другим совладельцам известно о предстоящей продаже доли и оценке, за которую эта доля продается. Упомянутая Инструкция прямо указывала, что все положения, относящиеся к купле-продаже доли в общем имуществе, относятся также и к другим сделкам в отношении доли в строении, принадлежащем на праве общей собственности (дарению, мене) <4>. Поэтому споры и относительно договора дарения и договора мены были обоснованны <5>. ——————————— <1> См.: Маслов В. Ф. Основные проблемы права личной собственности в период строительства коммунизма в СССР. Харьков, 1968. С. 251; Генкин Д. М. Право собственности в СССР. С. 159 — 160. <2> См.: Кириллова М. Право преимущественной покупки // Советская юстиция. 1965. N 3. С. 16. <3> См.: Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда Союза ССР 1940 г. М., 1941. С. 217 — 218. <4> См.: Финансовое и хозяйственное законодательство. 1937. N 8 — 9. С. 41. < 5> Например, см.: Кнебельман М. Право собственности // Вестник советской юстиции. 1928. N 10/116; Амфитеатров Г. Н. О праве личной собственности // Социалистическая законность. 1945. N 8. С. 15.
В ныне действующем Кодексе этот вопрос прямо решен относительно договора мены. Но как быть с другими возмездными сделками, например с отчуждением по договору ренты? Несмотря на то что упоминания о ней нет в ст. 250 ГК РФ, здесь применима общая норма ч. 2 ст. 246 ГК РФ, устанавливающая необходимость соблюдения правил ст. 250 ГК РФ при возмездном отчуждении доли. Рента, бесспорно, является возмездным договором, поскольку предполагает осуществление рентных платежей. Однако использование правил о преимущественной покупке в данном случае возможно не всегда, а должно зависеть, на наш взгляд, от двух факторов. Во-первых, от характера отчуждения имущества. В соответствии с п. 1 ст. 585 ГК РФ имущество, которое отчуждается под выплату ренты, может быть передано получателем ренты в собственность плательщика ренты за плату или бесплатно. Следует заметить, что это не влияет на возмездность договора ренты, поскольку рентная сумма устанавливается всегда. Однако в ч. 2 этой статьи закреплено, что в случае, когда договором ренты предусматривается передача имущества за плату, к отношениям сторон по передаче и оплате применяются правила о купле-продаже (глава 30), а в случае, когда такое имущество передается бесплатно, правила о договоре дарения (глава 32) — постольку, поскольку иное не установлено правилами главы 33 и не противоречит существу договора ренты <*>. Как видим, правила глав 30 и 32 применяются к отношениям по передаче имущества, определяя возмездный или безвозмездный характер этого. Следовательно, у нас есть все основания считать, что при возмездном отчуждении доли по договору ренты другие сособственники должны наделяться преимущественным правом заключения такого договора. Возмездность такой ренты абсолютна. При безвозмездном отчуждении доли, по сути, происходит как бы дарение, поскольку получатель понимает, что в форме рентных платежей стоимость имущества не будет возвращена. Последнее заявление является уязвимым, поскольку все-таки рента относится к алеаторным (рисковым) сделкам, но, по нашему мнению, может быть учтено в данной ситуации. В любом случае возмездность такой ренты уже относительна. ——————————— <*> Договор ренты является новеллой последней российской кодификации гражданского законодательства, но в практике он использовался широко под видом других договоров — дарения и купли-продажи (более подробно см.: Маслов В. Ф. Договоры с условием пожизненного содержания // Советское государство и право. 1954. N 6; Коняев Н., Круговой В. Договор купли-продажи с условием пожизненного содержания // Советская юстиция. 1974. N 6).
Во-вторых, использование правил о преимущественной покупке должно зависеть от вида договора ренты. Напомним, их три: постоянная и пожизненная рента, пожизненное содержание с иждивением. Поскольку на дарение преимущественное право не распространяется, поскольку оно связано с личным характером взаимоотношений дарителя и одаряемого, то и при ренте следует учитывать эти обстоятельства. На наш взгляд, правила о преимущественной покупке не могут распространяться на договор пожизненного содержания с иждивением, поскольку личность того, кто будет непосредственно или опосредованно осуществлять уход, имеет первостепенное значение для будущего получателя ренты. При пожизненной и постоянной ренте личность будущего плательщика для получателя ренты существенного значения иметь не может. При пожизненной ренте рентная плата (рента) возможна только в денежной форме (ч. 1 ст. 597 ГК РФ), что с личностью не связано (любое денежное обязательство безлично). При постоянной ренте плата возможна как в денежной форме, так и через предоставление услуг или выполнение работ, но права и обязанности по постоянной ренте переходят в порядке универсального правопреемства (при наследовании у физических и реорганизации у юридических лиц), что отрицает личный характер такой ренты. Таким образом, право преимущественной покупки должно распространяться на случаи отчуждения имущества по договорам постоянной и пожизненной ренты, когда первоначально имущество передается за плату, а к такой передаче применяются правила гл. 30 ГК РФ <*>. ——————————— <*> Мы не рассматриваем содержание и порядок заключения такого договора, поскольку это находится за пределами нашего исследования (о самом договоре см.: Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. М., 2001; Ем В. С. Договор ренты и пожизненного содержания с иждивением // Законодательство. 1999. N 5; Цыбуленко З. Рента и пожизненное содержание с иждивением // Российская юстиция. 1997. N 6 — 7; Пахомов А. Купля-продажа с условием пожизненного содержания // Закон. 1998. N 7). —————————————————————— КонсультантПлюс: примечание. Монография М. И. Брагинского, В. В. Витрянского «Договорное право. Договоры о передаче имущества» (Книга 2) включена в информационный банк согласно публикации — М.: Издательство «Статут», 2002 (издание 4-е, стереотипное). ——————————————————————
Теперь целесообразно рассмотреть механизм реализации права сособственника распорядиться своей долей в праве долевой собственности с соблюдением права преимущественной покупки (мены, ренты) других сособственников. Желая произвести отчуждение своей доли и определившись с ценой и прочими условиями отчуждения (например, формой и сроками оплаты) независимо от того, найден ли потенциальный приобретатель, собственник обязан известить своих сособственников о данных условиях в письменной форме. Законом не установлены какие-то особые требования к такому извещению. Это может быть обычное письмо, телеграмма, факс, письмо с извещением. Однако впоследствии могут возникнуть проблемы при доказывании факта извещения, поэтому предпочтительно произвести его при участии нотариуса. В соответствии со ст. 86 Основ законодательства о нотариате передача различных по своему содержанию заявлений является нотариальным действием, которое обеспечивает официальное подтверждение, в нашем случае, факта уведомления сособственников об отчуждении доли в праве общей долевой собственности. Таким образом, передача через нотариуса данного заявления будет являться доказательством выполнения предусмотренных законом требований о соблюдении преимущественного права покупки (ст. 250 ГК РФ). Заявление, которое просят нотариуса передать, представляется ему в количестве экземпляров, соответствующем количеству сособственников, плюс один, который остается у нотариуса. После передачи заявления по просьбе лица, подавшего заявление, ему может быть выдано свидетельство о передаче заявления (ч. 2 ст. 86 Основ), в котором указывается содержание переданного заявления, а также, в необходимых случаях, содержание и дата поступившего ответа на это заявление либо сведения о том, что ответ в установленный срок не поступил. Выдача свидетельства о передаче заявления является самостоятельным нотариальным действием, подтверждающим факт передачи информации определенному лицу. Заявление сособственника может быть передано лично нотариусом лицу, которому заявление предназначено, как по месту жительства, так по месту нахождения (или работы), но обязательно под расписку. Уведомление может быть передано по почте с обратным уведомлением либо с использованием телефакса, компьютерных сетей и иных технических средств. В последнем случае заявление передается вместе с сопроводительным письмом нотариуса, в котором должны быть указаны срок для ответа и адрес, по которому ответ должен быть направлен <*>. ——————————— <*> Более подробно см.: Вергасова Р. И. Нотариат в России: Учебное пособие. М., 2003. С. 294 — 299; Полтавская Н., Кузнецов В. Нотариат. М., 1998. С. 139 — 140.
В случае неполучения ответа по истечении тридцати дней, если отчуждается доля в праве собственности на недвижимое, и десяти дней — на движимое имущество, участник вправе произвести отчуждение постороннему лицу. До окончания указанного срока участник вправе распорядиться своей долей только в том случае, если получит отказ других сособственников. Законодатель прямо не определяет, в какой форме должен быть высказан отказ. Логично предположить, что в письменной, поскольку и извещение осуществляется в такой форме. Мы полагаем, что подобный ответ чрезмерно прямолинеен, ведь сущность извещения заключается в своего рода легитимации действия отчуждающего сособственника, т. е. он получает разрешение продавать свою долю. Как известно, полномочие должно быть выдано в той форме, которая необходима для совершения сделки. Поэтому и отказ от преимущественного права может быть выдан в той же форме, которая требуется для заключения сделки по отчуждению имущества (напомним, что форма может определяться родом имущества или лицами) <*>. В любом случае этот вопрос требует своего законодательного решения, как, например, в отношении отчуждения доли в недвижимом имуществе. В соответствии с п. 1 ст. 24 Федерального закона «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» к заявлению о государственной регистрации могут прилагаться документы, подтверждающие отказ остальных участников долевой собственности от покупки доли и оформленные в органе, осуществляющем государственную регистрацию прав, или нотариально заверенные. В этом случае государственная регистрация права на долю в общей собственности проводится независимо от срока, прошедшего с момента извещения продавцом доли остальных участников долевой собственности. ——————————— <*> Речь идет о том, что, если отчуждается недвижимое имущество, отказ должен быть оформлен в письменной форме, для устных сделок возможен устный отказ. Проблема возникает при коллизии форм с лицами. Например, другим сособственником является физическое лицо, а сделка с таким имуществом между физическими лицами допускается в устной форме, но, если потенциальным покупателем является юридическое лицо, с которым обязательна сделка в письменной форме, в какой же должен быть получен отказ от физического лица? Мы полагаем, что в устной, поскольку преимущественное право касается не приобретателя, а сособственников, поэтому форма отказа должна определяться нормами об участии в гражданском обороте данного лица.
Открытым остается вопрос: какое правовое значение имеет это извещение? Некоторые авторы считают его односторонней сделкой — офертой, которой сособственник предлагает приобрести свою долю другим участникам общей долевой собственности. Например, Э. П. Гаврилов пишет, что «смысл извещения состоит не в том, что продавец извещает остальных участников долевой собственности о намерении продать свою долю третьему лицу, а в том, что он предлагает каждому из остальных участников купить ее у него. Значит, такое извещение является односторонней сделкой — офертой, и последствия его определяются ст. ст. 155, 435 и 436 ГК» <*>. С таким мнением трудно согласиться, поскольку предложение, которое может быть расценено как оферта, должно обладать таким существенным признаком, как направленность, т. е. оно должно выражать намерение лица считать себя заключившим договор с адресатом на указанных в нем условиях в случае положительного ответа <**>. Если из текста извещения явствует, что сособственник предлагает купить другому участнику свою долю по конкретной цене и на конкретных условиях, то возражений у нас нет — это, несомненно, оферта, но она в данном случае не является средством соблюдения преимущественного права. Более того, как уже указывалось выше, в случае предложения купить долю одному из участников другие сособственники преимущественным правом не обладают, поэтому участник вправе произвольно выбрать потенциального покупателя из них. Если оферта направляется всем сособственникам, то такой участник рискует, что в течение тридцати (десяти) дней положительный ответ выразят все сособственники, а он будет нести ответственность перед другими за невозможность исполнить договор перед всеми отозвавшимися, поскольку им он предлагает купить всю долю, а не определенную часть. Поэтому данная конструкция неприемлема для объяснения сущности извещения. Резюмируя вышесказанное, можно заключить, что правовая сущность извещения заключается только в информировании сособственников о желании произвести отчуждение доли, и первый, кто согласится приобрести ее, должен считаться оферентом, а отчуждатель — лицом, обязанным выразить акцепт (условно его можно назвать обязательным акцептантом). ——————————— <*> Гаврилов Э. Преимущественное право покупки // Российская юстиция. 2001. N 2. <**> См.: Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. Изд. 2-е., исправ. М., 1999. С. 196. —————————————————————— КонсультантПлюс: примечание. Монография М. И. Брагинского, В. В. Витрянского «Договорное право. Общие положения» (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации — М.: Издательство «Статут», 2001 (издание 3-е, стереотипное). ——————————————————————
Нарушить право преимущественной покупки возможно только при отчуждении доли в праве общей долевой собственности на движимое имущество, поскольку в соответствии с п. 1 ст. 24 Федерального закона «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» при продаже доли в праве общей собственности постороннему лицу к заявлению о государственной регистрации прилагаются документы, подтверждающие, что продавец доли известил в письменной форме остальных участников долевой собственности о намерении продать свою долю с указанием цены и других условий, на которых продает ее. При отсутствии таких документов регистратор отказывает в государственной регистрации. Он же проверяет соблюдение тридцатидневного срока на ответ сособственников, и если к заявлению о государственной регистрации не приложены документы, подтверждающие отказ остальных участников долевой собственности от покупки доли, регистратор прав обязан приостановить государственную регистрацию до истечения месяца со дня извещения продавцом доли остальных участников долевой собственности, если на день подачи заявления о государственной регистрации такой срок не истек. В случае несоблюдения нормы ст. 250 ГК РФ о преимущественном праве покупки любой другой участник долевой собственности вправе требовать перевода на себя прав и обязанностей покупателя. Тем самым установлен особый случай замены лица в обязательстве, о котором, как ни странно, практически не пишут, рассматривая данный институт гражданского права <1>. Впервые данная норма была установлена в Гражданском кодексе РСФСР 1964 года (ст. 120). В Гражданском кодексе 1922 года в ч. 4 ст. 64 не были определены последствия нарушения права преимущественной покупки, поэтому в судебной практике и, как следствие, в литературе высказывались различные точки зрения. В большинстве случаев считалось, что сособственники приобретают право принудительного выкупа проданной постороннему лицу доли <2>. В других случаях суды выносили решения о необходимости признания сделок с нарушением права преимущественной покупки недействительными, что поддерживалось и в литературе <3>. Однако обе точки зрения не нашли поддержки в ГК РСФСР 1964 года, поскольку установленный ст. 120 перевод прав и обязанностей по договору нельзя рассматривать в качестве принудительного выкупа, когда заключается договор купли-продажи. Перевод является особым случаем замены лиц в обязательствах, однако его не следует путать с уступкой права требования <4>, которая осуществляется по сделке и добровольно (ст. 382 ГК РФ), и переводом долга. В нашем случае переход прав и обязанностей происходит на основании судебного решения, а не по сделке; по аналогии нормы § 1 гл. 24 об уступке применимы, но отождествлять данные случаи нельзя. ——————————— <1> См.: Новоселова Л. А. Изменение лиц в обязательстве (Некоторые теоретические и практические аспекты) // Законодательство. 1996. N 8; Ломидзе О. Уступка права (цессия) // Российская юстиция. 1998. N 5; Крашенинников Е. Допустимость уступки требования // Хозяйство и право. 2000. N 8; Украинский Р. В. Правовая природа перемены лиц в обязательстве // Аудиторские ведомости. 1998. N 10. <2> См.: Судебная практика Верховного Суда СССР. 1951. N 9. С. 31; 1956. N 1. С. 42; Еремеев Д. Ф. Право личной собственности в СССР. С. 81 и след.; Иоффе О. С. Советское гражданское право. Курс лекций. Л., 1958. Т. I. С. 312. <3> См.: Орловский П. Право собственности в практике Верховного Суда СССР // Социалистическая законность. 1944. N 9 — 10. С. 16; Ландкоф С. Н. Основы гражданского права. К., 1948. С. 138; Халфина Р. О. Право личной собственности граждан СССР. С. 71 — 72. <4> См.: Иоффе О. С., Толстой Ю. К. Новый Гражданский кодекс РСФСР. С. 136.
Требовать перевода на себя прав и обязанностей другие сособственники вправе и в тех случаях, когда отчуждающий долю уменьшил цену или изменил прочие условия отчуждения. Размер и характер такого изменения значения не имеют. Подобное правило, кстати, служит препятствием для занижения цены по договору в целях уменьшения налогооблагаемой суммы, поэтому сособственники «вынуждены» продавать доли за реальные суммы, а не указанные в актах инвентаризации. Последнее, о чем необходимо упомянуть, это срок исковой давности. Законом установлен сокращенный срок подачи такого иска в три месяца (п. 3 ст. 250 ГК РФ), однако исчисление его следует вести по общим правилам, т. е. с момента, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права преимущественной покупки отчуждаемой другим участником доли, а не с момента совершения сделки по отчуждению, так как нормами гл. 16 ГК не установлены специальные правила исчисления срока исковой давности (п. 1 ст. 200 ГК РФ). Теперь обратимся к распоряжению имуществом, находящимся в совместной собственности супругов и членов крестьянского фермерского хозяйства. Как характер долевой, так и особенности совместной собственности влияют на осуществление распоряжения общим имуществом, основанного на взаимном доверии и единстве личных и имущественных интересов в семье или крестьянском фермерском хозяйстве. Поскольку в совместной собственности нет долей, каждый из супругов имеет одинаковое право на все имущество в целом, в том числе правомочие распоряжения. Гражданским и семейным законодательством установлена презумпция, что супруг, осуществляющий распоряжение общим имуществом, считается действующим с согласия другого супруга (п. 2 ст. 253 ГК РФ, п. 2 ст. 35 СК РФ). Законодательством не конкретизированы виды сделок, на которые распространяется данная презумпция, поэтому, исходя из общего диспозитивного характера гражданско-правового регулирования общественных отношений, следует считать, что таковыми могут быть любые. Однако в советской цивилистической литературе высказывалась точка зрения об ограничении непоименованного, а следовательно, открытого перечня сделок. Так, М. В. Зимелева писала, что «презумпция согласия супруга на совершение сделок по общему имуществу имеется при осуществлении возмездных сделок и отсутствует — при безвозмездных, так как при возмездном отчуждении вещи общее имущество супругов пополняется соответствующим эквивалентом и, таким образом, обеспечиваются имущественные интересы другого супруга. При безвозмездном отчуждении — соответствующий эквивалент в общее имущество не поступает» <*>. Такая точка зрения не была основана на законе и судебной практике, а являлась предложением по усовершенствованию действующего законодательства. К нашему сожалению, ни в ГК РСФСР 1964 года, ни в ныне действующем гражданском и семейном законодательстве поддержки она не получила. Только при разделе общего имущества суд может отступить от принципа равенства долей, если один из супругов расходовал общее имущество в ущерб интересам семьи (п. 2 ст. 39 СК РФ). Но такое удовлетворение супруг может получить только после раздела, да и дарение в сравнении с расходованием средств на спиртные напитки, наркотические и подобные средства, проигрышами в азартные игры или обычным мотовством является слабым основанием для изменения долей. Поэтому, поддерживая М. В. Зимелеву, считаем целесообразным изменение законодательства по этому вопросу, оставив возможность свободного отчуждения обычных подарков (на сумму не свыше пяти МРОТ). ——————————— <*> Зимелева М. В. Общая собственность в советском гражданском праве. С. 46 — 47.
Данный порядок распоряжения общим имуществом супругов может быть изменен брачным договором, о чем свидетельствует п. 3 ст. 253 ГК РФ: «Каждый из участников совместной собственности вправе совершать сделки по распоряжению общим имуществом, если иное не вытекает из соглашения всех участников». Таким образом, брачный договор является формой замены законного порядка распоряжения общим имуществом на договорный <*>. В брачном контракте стороны могут закрепить правила, касающиеся распоряжения отдельными видами или определенной стоимости имущества. Единственное, что стороны не могут изменить, — это порядок отчуждения недвижимого имущества. Если совершаемая одним супругом сделка подлежит государственной регистрации или нотариальному удостоверению, необходимо ясно выраженное согласие другого на распоряжение имуществом. Такое согласие супруга подлежит нотариальному удостоверению (п. 3 ст. 35 СК РФ), даже если он лично явится к нотариусу или в регистрационную палату, что абсолютно абсурдно и не может не вызвать недоумения. Однако в любом случае отсутствие нотариально удостоверенного согласия не позволит супругу заключить сделку. Соблюдение требования о предварительном согласии супругов на заключение сделки обеспечивается органами, на которые возложена государственная регистрация сделок с недвижимостью, и нотариусами. Если супруг, каким-либо образом сокрыв факт состояния в браке, произведет отчуждение имущества, такая сделка считается оспоримой и может быть признана судом недействительной по заявлению другого супруга в течение года со дня, когда он узнал или должен был узнать о совершении данной сделки (п. 3 ст. 35 СК РФ). Заметим, что при исчислении срока давности началом считается момент, когда лицо узнало или должно было узнать о совершении данной сделки. Некоторые авторы пишут, что «точкой отсчета в данном случае служит момент, когда супруг узнал или должен был узнать о нарушении своего права» <**>. Подобное толкование является расширительным и необоснованным, поскольку момент совершения получения информации о сделке и момент, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права, не всегда совпадают. Правовая безграмотность населения такова, что до сих пор большинство считает: если имущество приобретено на имя одного из супругов, оно является его личным. В настоящий момент независимо от того, знал или не знал супруг о нарушении своего права, срок исковой давности истекает в течение года с момента, когда супруг узнал или должен был узнать о совершении сделки. ——————————— <*> Более подробно о содержании брачного договора см.: Гонгало Б. М., Крашенинников П. В. Брачный договор. Комментарий семейного и гражданского законодательства. М., 2002; Сосипатрова Н. Е. Брачный договор: правовая природа, содержание, прекращение // Государство и право. 1999. N 3; Хазова О. А. Брачный договор: опыт Запада // Дело и право. 1995. N 9. <**> Нечаева А. М. Семейное право: Курс лекций. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2002. С. 128.
В случае с движимым имуществом сделка может быть признана недействительной по требованию супруга по мотивам отсутствия у супруга, отчуждающего общее имущество, необходимых полномочий для этого, но только в том случае, если будет доказано, что приобретатель знал или должен был знать об этом (п. 3 ст. 253 ГК РФ, ч. 2 п. 2 ст. 35 СК РФ). Такая сделка по смыслу данной статьи является оспоримой, поскольку для признания ее недействительной требуется подача иска. В судебной практике такие споры очень сложны, поскольку доказать факт информирования приобретателя практически невозможно. К таковым, пожалуй, можно отнести только случаи существенного занижения цены и особого состояния супруга, при котором он не мог понимать значения своих действий (алкогольное или наркотическое опьянение). Осуществление распоряжения имуществом, находящимся в общей совместной собственности членов крестьянского (фермерского) хозяйства, на практике не вызывает каких-либо затруднений. В соответствии с ранее действовавшим Законом РСФСР «О крестьянском (фермерском) хозяйстве» интересы в отношениях с предприятиями, организациями, гражданами и государственными органами представляет глава крестьянского хозяйства (п. 4 ст. 1). В ст. 10 названного Закона, определяющей права граждан, ведущих крестьянское хозяйство, было установлено, что гражданину, имеющему земельный участок для ведения крестьянского хозяйства в собственности, предоставляется право обменять земельный участок в установленном порядке через Совет народных депутатов, сдать земельный участок или его часть в аренду в случае временной нетрудоспособности, призыва на действительную службу в ряды Вооруженных Сил СССР, поступления на учебу, передать земельный участок по наследству и заложить земельный участок в земельный банк. Как видим, правом отчуждения в собственность земельного участка другим лицам глава или другие члены хозяйства либо доверенное лицо (п. 2 ст. 15) не наделялись. Более того, устанавливался запрет раздела земельного участка (ст. 11). Таким образом, указанные лица были вправе заключать сделки по распоряжению таким имуществом, как насаждения, жилые и хозяйственные постройки, мелиоративные и другие сооружения, продуктивный и рабочий скот, птица, сельскохозяйственная и иная техника и оборудование, транспортные средства, инвентарь и другое имущество, необходимое для осуществления хозяйственной и иной деятельности (п. 1 ст. 14). В соответствии с Федеральным законом «О крестьянском (фермерском) хозяйстве» от 11 июня 2003 г. N 74-ФЗ порядок распоряжения общим имуществом устанавливается соглашением о создании фермерского хозяйства, для которого определение данного порядка является существенным условием (ст. 4 Закона). В нем стороны могут продублировать законный режим совместной собственности членов крестьянского фермерского хозяйства, в соответствии с которым сделка, совершенная главой фермерского хозяйства, считается совершенной в интересах фермерского хозяйства, если не доказано, что эта сделка заключена главой фермерского хозяйства в его личных интересах (п. 3 ст. 8 Федерального закона от 11 июня 2003 г.), либо установить иной порядок, предоставив правомочие распоряжения иным лицам. Данный режим распространяется и на плоды, продукцию и доходы, полученные в результате деятельности крестьянского фермерского хозяйства (п. 3 ст. 257 ГК РФ). Для ведения текущих дел по управлению хозяйством и распоряжению имуществом глава не нуждается в особой доверенности или других специальных полномочиях от его членов. В случае наделения таким правом других лиц им должны быть выданы доверенности или иные управомочивающие документы. Таким образом, только глава крестьянского фермерского хозяйства выступает законным представителем других членов по поводу распоряжения общим имуществом. В остальном режим совместной собственности членов крестьянского фермерского хозяйства тождествен собственности супругов.
