(Булаевский Б. А.) («Юридическая литература», 2004)
ВОПРОСЫ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ВРЕД, ПРИЧИНЕННЫЙ ТРАНСПОРТНЫМ СРЕДСТВОМ, ЭКСПЛУАТИРУЕМЫМ ПО ДОГОВОРУ
Б. А. БУЛАЕВСКИЙ
Б. А. Булаевский, кандидат юридических наук.
Споры, связанные с возмещением вреда, причиненного в результате эксплуатации транспортных средств, по-прежнему составляют значительную часть в общей массе рассматриваемых судами дел. При этом дела, схожие по обстоятельствам, нередко получают различное разрешение. Особого внимания заслуживают случаи, когда вред причиняется транспортными средствами, управление которыми и техническая эксплуатация которых передаются по договорам. Проиллюстрируем сказанное на примере следующего дела. 9 июля 2001 г., на 25 км Волоколамского шоссе, по вине водителя, управлявшего автомашиной ГАЗ-3102, принадлежавшей Федеральному арбитражному суду Московского округа, произошло дорожно-транспортное происшествие, в результате которого автомашине гражданина Ш. были причинены механические повреждения. Гражданин Ш. обратился в суд с иском к Федеральному арбитражному суду Московского округа о возмещении ущерба. В качестве соответчика по делу был привлечен контрагент Федерального арбитражного суда по договору автотранспортного обслуживания ГУП «Автохозяйство Мэрии г. Москвы» (далее — Автохозяйство), в штате которого состоял водитель автомашины ГАЗ-3102. 30 июля 2002 г. решением Красногорского городского суда Московской области требования Ш. были удовлетворены и с Федерального арбитражного суда Московского округа взыскана денежная сумма в счет возмещения ущерба. 4 февраля 2003 г. определением судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда решение оставлено без изменения, а кассационная жалоба Федерального арбитражного суда Московского округа — без удовлетворения. 21 мая 2003 г., рассмотрев надзорную жалобу Федерального арбитражного суда Московского округа, президиум Московского областного суда отменил решения нижестоящих инстанций и дело направил на новое рассмотрение в Красногорский городской суд. Возлагая ответственность на Федеральный арбитражный суд Московского округа, суд первой инстанции руководствовался лишь тем, что ответчик являлся титульным владельцем транспортного средства. При этом возражения представителя Федерального арбитражного суда Московского округа о необходимости определения вины ответчика в причинении вреда, а также о применении ст. 1068 ГК были отвергнуты ввиду неправильного толкования закона. С данными выводами согласился и суд кассационной инстанции. Отказывая в удовлетворении кассационной жалобы, суд в особенности отметил, что хотя управление транспортным средством и осуществлялось водителем Автохозяйства, владельцем автомобиля по договору оставался Федеральный арбитражный суд Московского округа, который и должен нести ответственность за возможный риск, связанный с эксплуатацией автотранспортного средства. Отменяя решения нижестоящих судов, президиум Московского областного суда указал на неверное применение норм материального права, отмечая, что под владением источником повышенной опасности следует понимать управление функциями транспортного средства, возможность приведения его в движение и непосредственное управление в процессе движения, осуществляемые на законном основании. По этой причине, констатируя факт эксплуатации автомобиля силами Автохозяйства, президиум не согласился с тем, что Федеральный арбитражный суд Московского округа остался владельцем источника повышенной опасности. Одновременно суд указал на необходимость применения ст. 1068 ГК, закрепляющей правила об ответственности юридических лиц и граждан за вред, причиненный их работниками, в силу чего должен быть исследован вопрос о субъекте ответственности за действия водителя. Оценивая решения судов первой и кассационной инстанций, нетрудно заметить, что ни причинная связь между действиями Федерального арбитражного суда Московского округа и наступившим вредом, ни вина ответчика не были установлены, хотя согласно абз. 2 п. 3 ст. 1079 ГК вред, причиненный в результате взаимодействия источников повышенной опасности их владельцам, возмещается на общих основаниях (ст. 1064 ГК). Кроме того, не был надлежаще исследован и вопрос о субъекте ответственности, который при указанных условиях является определяющим. Согласно п. 1 ст. 1079 ГК юридические лица и граждане, деятельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих (в том числе при использовании транспортных средств), обязаны возместить вред, причиненный источником повышенной опасности, если не докажут, что вред возник вследствие непреодолимой силы или умысла потерпевшего. При этом обязанность возмещения вреда возлагается не на всякое юридическое лицо или гражданина, деятельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих, а лишь на тех из них, которые владеют источником повышенной опасности на законном основании. Иными словами, по смыслу ст. 1079 ГК владельцем считается тот, кто эксплуатирует источник повышенной опасности в силу правомочия. Такое понимание статуса субъекта рассматриваемой ответственности общераспространенно и подтверждается материалами Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 апреля 1994 г., N 3 «О судебной практике по делам о возмещении вреда, причиненного повреждением здоровья», согласно которому, «… 19. Под владельцем источника повышенной опасности следует понимать организацию или гражданина, осуществляющих эксплуатацию источника повышенной опасности в силу принадлежащего им права собственности, права хозяйственного ведения, оперативного управления либо по другим основаниям (по договору аренды, по доверенности на управление транспортным средством, в силу распоряжения компетентных органов о передаче организации во временное пользование источника повышенной опасности и т. п.)…». По материалам дела эксплуатация транспортного средства осуществлялась на основании договора, который хотя и не назван в гражданском законодательстве, но не противоречит нормам гражданского права и, следовательно, может быть рассмотрен в качестве основания возникновения гражданских правоотношений. По своей природе данный договор относится к договорам возмездного оказания услуг (глава 39 ГК), поскольку его предметом выступает осуществление за плату одним лицом (исполнителем) для другого (заказчика) определенной деятельности (услуги по управлению и технической эксплуатации транспортных средств заказчика), и полезный эффект деятельности потребляется в момент ее осуществления. При этом специфика оказываемой услуги, связанная с использованием в деятельности исполнителя чужого имущества, предопределяла передачу транспортного средства во владение услугодателю для осуществления эксплуатации. Одновременно соглашением на исполнителя возлагалась обязанность обеспечения сохранности автомобиля. И хотя в соответствии с договором (п. 1.1) право пользования, владения и распоряжения автомобилем оставалось за заказчиком (т. е. за Федеральным арбитражным судом Московского округа), данное обстоятельство само по себе не исключало возможности владения транспортным средством Автохозяйством (услугодателем). Однако суд первой инстанции, а вслед за ним и суд кассационной инстанции истолковали соответствующее условие иначе, посчитав, что единственный владелец транспортного средства — Федеральный арбитражный суд Московского округа и, следовательно, только он и должен нести ответственность за причиненный вред. Вместе с тем правила толкования договоров (ст. 431 ГК) ориентируют правоприменителей устанавливать буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений с учетом сопоставления подлежащего толкованию условия с другими условиями и смыслом договора в целом. Смысл же договора сводился к транспортному обслуживанию (управлению и технической эксплуатации) автомобиля, что само по себе невозможно без его передачи во владение услугодателя. Не следует также забывать, что обозначенный в ст. 1079 ГК перечень оснований владения является открытым, а поименованные в нем основания (право собственности, право хозяйственного ведения или право оперативного управления, право аренды, доверенность на управление транспортным средством, распоряжение соответствующего органа о передаче ему источника повышенной опасности и т. п.) лишь предопределяют круг наиболее вероятных субъектов ответственности. При этом не исключено, что титульными владельцами транспортного средства могут оказаться сразу несколько лиц (собственник и обладатель права хозяйственного ведения, собственник и арендатор, обладатель права оперативного управления и его контрагент по договору, сособственники и т. п.). Однако одновременное наличие у нескольких лиц законных оснований владения вовсе не означает, что все они должны привлекаться к возмещению вреда, причиненного при эксплуатации транспортного средства. К ответственности должен быть привлечен лишь тот из них, кто непосредственно действовал с повышенной опасностью для окружающих. Данное обстоятельство предопределяет рассмотрение всякого законного основания владения лишь как необходимого, но не единственного условия признания лица владельцем источника повышенной опасности. Таким образом, для цели установления субъекта ответственности по ст. 1079 ГК значение должен иметь не только титул владения как таковой, но и то, кто из титульных владельцев фактически осуществлял управление транспортным средством и его техническую эксплуатацию. Акцентирование внимания именно на техническом обслуживании (управление и техническая эксплуатация) не случайно. Применительно к транспортным средствам техническая сторона вопроса оказывается решающей, поскольку именно от качества технического обслуживания зависит степень их опасности при эксплуатации. Для сравнения уместно будет обратить внимание на правила аренды транспортных средств, согласно которым определяющим обстоятельством для возложения ответственности перед третьими лицами за причиненный вред является условие об экипаже. Так, если управление и техническая эксплуатация осуществляются арендодателем (его работником), ответственность несет арендодатель (ст. 640 ГК), если же указанные функции возлагаются на арендатора (работников арендатора), то ответственность несет арендатор (ст. 648 ГК). Следовательно, в зависимости от того, чьими силами осуществляются управление транспортным средством и его техническая эксплуатация, можно ответить на вопрос и о субъекте ответственности за вред, причиненный транспортным средством. При этом, как справедливо отмечается в литературе, подобное распределение обязанностей в договоре аренды транспортного средства обусловлено тем, что использование транспортного средства предполагает квалифицированное управление им и его надлежащее техническое обслуживание с помощью профессионально подготовленного экипажа <*>. ——————————— —————————————————————— КонсультантПлюс: примечание. Монография М. И. Брагинского, В. В. Витрянского «Договорное право. Договоры о передаче имущества» (Книга 2) включена в информационный банк согласно публикации — Статут, 2002 (издание 4-е, стереотипное). —————————————————————— <*> Подробнее см.: Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. М., 2000. С. 504 — 519. (Автор главы — В. В. Витрянский).
В рассматриваемом случае поддержание должного технического состояния транспортного средства и управление им (технический контроль при эксплуатации) осуществлялись Автохозяйством, которое, эксплуатируя автомобиль по договору, владело и пользовалось транспортным средством как инструментом оказания услуг. В свою очередь, Федеральный арбитражный суд Московского округа был лишь субъектом хозяйственного пользования (эксплуатация транспортного средства для целей своей деятельности) и потреблял услуги Автохозяйства, используя транспорт как средство передвижения. Однако эти обстоятельства не были учтены судом при вынесении решения. Между тем характер эксплуатации транспортного средства должен предопределять выводы о субъекте ответственности. Кроме того, в делах подобного рода необходимо учитывать, от имени какой стороны договора в момент причинения вреда осуществлялась эксплуатация (управление) транспортного средства. При этом особого внимания заслуживает правовое положение водителя транспортного средства, который может действовать как от собственного имени, так и от имени организации, работником которой он является. Согласно п. 1 ст. 1068 ГК вред, причиненный работником юридического лица при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей, подлежит возмещению соответствующим юридическим лицом. Вместе с тем применение нормы данной статьи возможно лишь наряду с разрешением вопроса о владельце транспортного средства. Ибо даже тогда, когда, как и в рассматриваемой ситуации, причиненный вред был результатом взаимодействия транспортных средств, в силу чего должен возмещаться на общих основаниях (ст. 1064 ГК), исследование вопроса о владельце транспортного средства не отпадает за ненадобностью. Общие основания указывают лишь на условия привлечения к ответственности (причинная связь, вина причинителя и т. д.), но не меняют ее субъекта. По делам о возмещении вреда, причиненного в результате правомерной эксплуатации транспортного средства, субъектом ответственности не может быть никто другой, кроме его владельца (абз. 2 п. 1 ст. 1079 ГК). Иное понимание соответствующих правил Гражданского кодекса делает бессмысленным существование самого института ответственности за вред, причиненный источником повышенной опасности. Как было установлено, и Автохозяйство, и Федеральный арбитражный суд Московского округа имели законные основания владения транспортным средством. Вместе с тем автотранспортное обслуживание осуществлялось водителями Автохозяйства на основании доверенностей заказчика. Заметим, что управление в силу доверенности прямо отнесено нормами Гражданского кодекса к законным основаниям владения, учитываемым при возложении ответственности за вред, причиненный при эксплуатации транспортного средства. Однако суд, оценив имеющиеся в деле материалы, обоснованно не поставил вопрос о гражданско-правовой ответственности водителя, так как последний не выступал в качестве самостоятельного субъекта правоотношений, реализующего собственные интересы. Наделение его полномочиями по управлению транспортным средством было предопределено существующим договором между Федеральным арбитражным судом Московского округа и Автохозяйством и являлось результатом исполнения Федеральным арбитражным судом Московского округа своих обязанностей по данному договору. При этом водитель не состоял с Федеральным арбитражным судом ни в трудовых, ни в гражданско-правовых отношениях. Сам факт оформления полномочий водителя доверенностью заказчика не повлиял на характер взаимоотношений сторон договора с водителем <*>. В данном случае доверенность играла лишь вспомогательную роль, обеспечивающую реализацию договора, участником которого водитель не был. Отдельного договора водитель с Федеральным арбитражным судом Московского округа не заключал. Но если бы такой договор и существовал, то граждане, выполняющие работу по гражданско-правовому договору, признавались бы работниками организации лишь в том случае, если при этом они действовали или должны были действовать по заданию соответствующего юридического лица и под его контролем за безопасным ведением работ (абз. 2 п. 1 ст. 1068 ГК). Однако в нашем случае выполнение возложенных на водителя обязанностей осуществлялось им по заданию и под контролем Автохозяйства-организации, с которой он состоял в трудовых отношениях. Именно Автохозяйство, а не Федеральный арбитражный суд Московского округа проверяло исправность транспортного средства и допускало его выпуск в рейс. Следовательно, водитель не мог относиться к работникам Федерального арбитражного суда Московского округа, а последний не должен был привлекаться к ответственности за причиненный водителем вред. ——————————— <*> На наш взгляд, для устранения путаницы предпочтительным следовало бы признать оформление полномочий водителя доверенностью Автохозяйства как исполнителя по договору.
Однако, как показывает практика, суды не всегда учитывают характер отношений, существующих на момент причинения вреда между водителем и организацией, владеющей транспортным средством, доверяясь во многом лишь наличию всевозможных доверенностей, договоров и иных подобных форм, в силу чего к ответственности привлекаются ненадлежащие лица. Так, в деле по иску граждан П. и М. к АО «Вышневолоцкое предприятие «Агротранс» (далее — АО) о возмещении вреда, причиненного вследствие дорожно-транспортного происшествия (столкновение транспортных средств по вине водителя, управлявшего автомобилем ответчика), решением Преображенского межмуниципального суда Восточного административного округа г. Москвы в удовлетворении иска было отказано и вся сумма иска взыскана с водителя, которому была передана автомашина по договору аренды без экипажа. Отменяя данное решение, Президиум Московского городского суда справедливо указал на то, что судом не рассматривалась возможность возложения на АО обязанности по возмещению вреда по основаниям, установленным в ст. 1068 ГК. Между тем, как следует из материалов дела, выполняя свои обязанности по гражданско-правовому договору, водитель действовал по заданию и от имени арендодателя (в момент дорожно-транспортного происшествия автомобиль следовал по маршруту, обозначенному в путевом листе, выданном водителю ответчиком; получение груза и расчеты производились от имени АО). Им же была оформлена и документация на выпуске автомобиля в рейс, подтверждающая помимо прочих обстоятельств техническую исправность транспортного средства. В другом деле, по иску гражданина Ю. к ОАО «18 таксомоторный парк» о возмещении ущерба, причиненного вследствие дорожно-транспортного происшествия (столкновение транспортных средств по вине водителя, управлявшего автомобилем ответчика), рассмотренном Нагатинским межмуниципальным судом г. Москвы, напротив, суд первой инстанции обоснованно исходил не из наименования договора (договор аренды без экипажа), заключенного между ОАО «18 таксомоторный парк» и водителем, а из фактического выполнения работ по перевозке пассажиров по заданию и под контролем арендодателя. При этом в подтверждение своей позиции суд сослался на то, что управление автомобилем осуществлялось по путевому листу и лицензионной карточке, выданной арендодателем, который кроме этого производил за свой счет техническое обслуживание автомобиля, проверку спидометрового и таксометрового оборудования, ремонт и замену узлов и агрегатов. Арендатор, в свою очередь, обязан был обслуживать пассажиров по установленным тарифам и выполнять поручения арендодателя по обслуживанию клиентов на основании заказов. Помимо этого, арендатор должен был соблюдать режим труда и отдыха, установленный арендодателем, и по окончании смены сдавать автомобиль в парк. Изучение всего изложенного позволило суду правильно определить субъекта ответственности в лице арендодателя, поскольку водитель действовал как работник таксомоторного парка. При подобных обстоятельствах лицо, управляющее источником повышенной опасности, не должно признаваться его владельцем и как следствие этого, не должно нести ответственности перед потерпевшим. Ответственность перед потерпевшими в таких ситуациях должен нести владелец транспортного средства, от имени которого действовал водитель. Данное положение основывается на правилах ст. 1068 ГК, которые закрепляют ответственность лица за вред, причиненный его работником, как за собственные действия. Возвращаясь к материалам дела по иску к Федеральному арбитражному суду Московского округа, необходимо обратить внимание на еще один аспект правоприменения, а именно: исследование оснований привлечения к ответственности в контексте условий договора. В частности, обосновывая свой отказ по кассационной жалобе, суд ссылался на пункт договора, согласно которому «заказчик несет в установленном законом порядке и случаях ответственность за возможный риск, связанный с эксплуатацией автомобиля как источника повышенной опасности». Однако данное договорное условие нельзя толковать иначе как сохранение законного режима ответственности заказчика, поскольку фраза «…в установленном законом порядке и случаях…» не может означать ничего иного. Необходимо также учитывать, что указанные обстоятельства следовали из существующего договора и связывали лишь участников данного соглашения, но никак не третьих лиц, подчиняющихся императивным нормам о деликтной ответственности. Поэтому, даже если бы в договоре содержалось условие о переложении риска неблагоприятных последствий от эксплуатации автомобиля (а в рассматриваемом договоре подобное условие по грамматическим причинам отсутствовало), то и в этом случае такой договор не мог бы служить основанием для автоматической замены надлежащего ответчика в деле о причинении вреда. В качестве последнего должен выступать лишь владелец транспортного средства (в смысле, придаваемом этому слову ст. 1079 ГК). Случаи, когда обращение с требованием о возмещении вреда может быть адресовано к иным лицам (не владельцам транспортного средства), должны свидетельствовать о существовании особых страховых правоотношений, участниками которых могут быть лишь специализированные организации (страховщики). Федеральный арбитражный суд Московского округа к таковым организациям не относится и в силу своего статуса относиться не может. Вместе с тем основанное на договоре переложение бремени неблагоприятных последствий от эксплуатации транспортного средства вполне допустимо. Однако при этом важно, чтобы положение потерпевшего не ухудшалось.
