СОХРАНЯЕТСЯ ЛИ ТРЕТЕЙСКАЯ ОГОВОРКА ПРИ УСТУПКЕ ТРЕБОВАНИЯ?
Р. БЕВЗЕНКО
Бевзенко Роман, кандидат юридических наук.
Обязательна ли третейская оговорка для цессионария? Что должен предпринять цессионарий, желающий, чтобы спор между ним и должником рассматривал третейский суд, указанный в договоре, породившем приобретенное право? Анализируя судебную практику окружных арбитражных судов и позицию ВАС РФ, автор отвечает на эти и другие вопросы.
Механизм цессии вполне может претендовать на то, чтобы быть признанным одним из самых изученных цивилистических явлений. Однако практика поднимает все новые и новые вопросы, связанные с применением норм гл. 24 ГК РФ, прямых ответов на которые действующая гражданская кодификация не содержит <1>. В числе таких вопросов: в какой суд — государственный или третейский — следует обращаться цессионарию для предъявления иска к должнику по обязательству, возникшему из договора, содержащего третейскую оговорку? Его исследованию и посвящена предлагаемая работа. ——————————— <1> Это вовсе не упрек в адрес ГК РФ — положительно разрешить в законе все мыслимые правовые ситуации, в которых будет действовать та или иная норма, в принципе невозможно.
Предварительно отметим, что изучение означенной проблемы осуществлялось на двух уровнях юридического анализа — догматическом (буква закона и судебная практика его применения) и теоретическом (дух закона). Вероятно, практики удовлетворятся выводами догматической части статьи; но, по нашему глубокому убеждению, предложить объективное решение заявленной проблемы без второй составляющей невозможно.
Возражения против принципа обязательности третейской оговорки
Один из принципов цессионного права заключается в том, что уступаемое право переходит к новому кредитору на тех условиях и в том объеме, в каком оно существовало к моменту перехода права (ст. 384 ГК РФ). Значит ли это, что третейская оговорка является обязательным для цессионария «условием» существования уступаемого права? По мнению Л. А. Новоселовой, возможность принудительной защиты является неотъемлемым элементом субъективного права, и, становясь управомоченным субъектом, цессионарий должен считаться принявшим на себя обязанность соблюдать условия принудительной реализации права <2>. ——————————— <2> Новоселова Л. А. Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг. М., 2003. С. 140 — 141.
Существует и иной взгляд, суть которого сводится к тому, что третейская оговорка представляет собой не материально-правовое соглашение, а процессуальное, поэтому она не может входить в предмет уступки <3>. В. А. Белов считает, что поскольку цедент не отвечает за эксцессы при осуществлении права, то несправедливо возлагать на цессионария бремя соблюдения тех условий, о защите которых договорился цедент <4>. ——————————— <3> См.: Свириденко О. М. Цессия в арбитражной практике // Арбитражная практика. 2001. Спецвып. С. 35 — 36. <4> Белов В. А. Сингулярное правопреемство в обязательстве. М., 2000. С. 250 — 251.
Еще один аргумент, связанный с процессуальным характером третейской оговорки, выдвинут О. Ю. Скворцовым: разбирательство гражданских споров основывается на принципе диспозитивности, что неизбежно предполагает наличие воли на значимые процессуальные действия со стороны лица, заинтересованного в их совершении. Применительно к обсуждаемой проблеме это означает, что признание принципа следования третейской оговорки за уступаемым правом влечет за собой то, что цессионарий оказывается «заложником» чужой воли и вследствие этого не может реализовать свои основные процессуальные права, вытекающие из процессуального принципа диспозитивности <5>. ——————————— <5> Скворцов О. Ю. Третейское разбирательство предпринимательских споров в России. Проблемы. Тенденции. Перспективы. М., 2005.
Таким образом, возражения против обязательности третейской оговорки для цессионария можно свести к двум группам: 1) возражения материально-правового характера и 2) возражения процессуального характера. Обобщить их содержание можно следующим образом. Право на разрешение спора третейским судом не является элементом гражданского правоотношения (в данном случае обязательства). Последнее включает в себя право лица требовать определенного поведения от обязанного лица и корреспондирующую этому праву обязанность должника совершить некие действия либо воздержаться от их совершения. Право на разбирательство спора определенным судом (государственным, третейским и т. п.), или иначе — право на иск, не входит в структуру субъективного гражданского права, а представляет собой самостоятельное право, тяготеющее к сфере публичного права. Процессуальные же права предметом уступки быть не могут (материально-правовое возражение). Вопрос о частноправовом либо публично-правовом характере гражданско-процессуальных прав имеет весьма солидную историю. Сегодня подавляющее большинство процессуалистов говорят о публичном характере процессуальных отношений, так как одной из сторон этих отношений является субъект, наделенный дискреционной властью, — суд. Это в полной мере касается и отношений между участниками третейского разбирательства и третейским судом: они также являются публично-правовыми, поскольку основаны на выполнении третейским судом ряда публичных функций <6>. ——————————— <6> См., например: Гордон В. М. Иски о признании. Ярославль, 1906. С. 78 — 90; Скворцов О. Ю. Проблемы третейского разбирательства предпринимательских споров в России: Автореф. дис. д-ра юрид. наук. СПб., 2006. С. 14.
Дело подведомственно третейскому суду только в случае положительного (явно выраженного) согласия участников третейского разбирательства на разрешение спора третейским судом (п. 1 ст. 5 Федерального закона от 24 июля 2002 г. «О третейских судах в Российской Федерации»). Совершенной натяжкой выглядит предположение о том, что, вступив в отношения с цедентом по поводу приобретения права из договора, содержащего третейскую оговорку, цессионарий тем самым выражает свое согласие с третейской оговоркой. Поэтому распространение третейской оговорки на цессионария противоречило бы основополагающему принципу третейского разбирательства — добровольности подчинения сторон спора третейской юрисдикции (процессуальное возражение).
Позиция арбитражных судов
Судебная практика по изучаемому вопросу неоднородна. В практике Президиума ВАС РФ встречается дело, в котором суд достаточно уверенно высказался о том, что третейская оговорка, помещенная в договор, является обязательной для цессионария, приобретшего требование из этого договора. Суть дела состоит в следующем: между бельгийской и американской компаниями был заключен договор уступки, по которому первая передала последней требование к российскому юридическому лицу, возникшее из договора о предоставлении ссуды (по всей видимости, имеется в виду договор займа); цессионарий предъявил иск к должнику в арбитражный суд. Суды первой и апелляционной инстанций оставили иск без рассмотрения со ссылкой на то, что дело подведомственно третейскому суду. На указанные судебные акты в Президиум ВАС РФ был внесен протест, в удовлетворении которого суд отказал, установив, что по договору о предоставлении ссуды все возникшие из него споры и разногласия должны разрешаться посредством переговоров либо, если спорные вопросы не будут урегулированы мирным путем, в Арбитражном институте при Торговой палате города Стокгольма в соответствии с регламентом этого органа. Цессионарий, предъявляя иск в арбитражный суд, полагал, что арбитражная оговорка как соглашение сторон является самостоятельным, не зависящим от основного договора условием и имеет не материально-правовой, а процессуальный характер и поэтому не могла быть передана ему по договору цессии. ВАС РФ, рассматривая дело в порядке надзора, со ссылкой на ст. 384 ГК РФ указал, что предъявление иска в защиту нарушенных прав представляет собой одну из составных частей содержания права требования, перешедшего к новому кредитору. По мнению суда, сохранение ранее установленного сторонами порядка разрешения споров не ущемляет прав цессионария и позволяет обеспечить надлежащую защиту интересов должника. На этом основании в удовлетворении протеста было отказано <7>. ——————————— <7> Постановление Президиума ВАС РФ от 17.06.1997 N 1533/97.
Позднее это дело было помещено в п. 15 информационного письма Президиума ВАС РФ от 16 февраля 1998 г. «Обзор судебно-арбитражной практики разрешения споров по делам с участием иностранных лиц» (далее — информационное письмо). Аргументация суда в письме была разделена на две части: 1) довод о том, что предъявление иска в защиту нарушенных прав входит в состав уступаемого требования, и 2) довод о том, что оговорка не ущемляет прав цессионария. Далее Суд указал: «Учитывая это <эти два обстоятельства>, арбитражный суд сделал обоснованный вывод о том, что к упоминаемым в ст. 384 ГК РФ условиям, на которых права первоначального кредитора переходят к новому кредитору, может быть отнесено также условие об избрании определенного арбитража для разрешения возможных споров между участниками договора». По всей видимости, это указание следует понимать так: суд, исследуя подобный иск, должен установить, не ущемляет ли третейская оговорка права цессионария. Если продолжить это рассуждение, то получается, что если ущемление прав цессионария будет выявлено, то дело подлежит рассмотрению в арбитражном, а не третейском суде. Практика окружных судов по изучаемому вопросу не столь однозначна. Встречаются дела, в которых суды придерживаются подхода, высказанного ВАС РФ в 1997 г., например, в которых суды выражают мнение об обязательности третейской оговорки для цессионария <8>. ——————————— <8> См., например: Постановления ФАС Северо-Западного округа от 18.07.2001 по делу N А05-2390/01-119/23, от 20.03.2003 по делу N А56-30926/02. В частности, в последнем Постановлении содержится следующее рассуждение: «По договорам от 18.06.2002 и от 20.06.2002 уступалось право требования к предприятию, основанное на кредитном договоре от 06.11.97 N 18/К-97, который содержал третейскую оговорку. Перемена лица в обязательстве не исключает перехода к правопреемнику и тех предусмотренных договором прав и обязанностей праводателя, которые направлены на осуществление и защиту уступленного права».
Вместе с тем существует обширная практика, в которой суды высказывали иную позицию: третейская оговорка связывает должника и цедента, но не имеет значения для цессионария. Например, по одному из дел окружной суд высказался следующим образом: «Автоматический переход к цессионарию обязательств соблюдения третейской оговорки цедента, содержащейся в договорах перевода долга и уступки права требования, произойти не может, так как влечет нарушение процессуальных прав цессионария на защиту своих прав и лишает его возможности самостоятельно определять подсудность соответствующего спора при восстановлении нарушенного права» <9>. ——————————— <9> Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 08.10.2004 по делу N А43-8080/2004-23-220.
Другой окружной суд также высказался в пользу необязательности третейской оговорки для цессионария по делу, где акционерное общество обратилось в арбитражный суд с заявлением об отмене решения третейского суда; в качестве основания для отмены решения заявитель указал на отсутствие между сторонами третейского разбирательства третейской оговорки. В ходе разбирательства было установлено, что третейский суд разрешил спор между цессионарием, приобретшим требование из кредитного договора, содержащего третейскую оговорку, и должником по указанному договору. Суд первой инстанции пришел к выводу, что третейский суд был не вправе рассматривать спор, так как между его сторонами отсутствовало соответствующее соглашение, а предъявление цессионарием иска в третейский суд не может быть квалифицировано как согласие цессионария с имеющейся в кредитном договоре третейской оговоркой. Окружной суд принял эти доводы и в удовлетворении кассационной жалобы на определение арбитражного суда отказал <10>. ——————————— <10> Постановление ФАС Северо-Западного округа от 23.07.2003 по делу N А56-3944/03.
Итак, в судебной практике нашли отражение все высказанные точки зрения на анализируемую проблему — и допускающие связанность цессионария третейской оговоркой, и отрицающие эту связанность (с привлечением как материальных, так и процессуальных возражений).
Пути разрешения конфликта интересов
Вполне очевидно, что в основании противоречий в подходах судов к разрешению обсуждаемой проблемы лежит столкновение двух исключающих друг друга интересов — интереса должника в сохранении юрисдикционного режима, с которым он был согласен при заключении договора, и интереса цессионария, который, приобретая право из договора с третейской оговоркой, тем самым рискует оказаться в нежелательном для него юрисдикционном режиме. Таким образом, преодоление данного конфликта и должно составить разрешение анализируемой проблемы. По мнению Л. А. Новоселовой, обозначенный конфликт интересов может быть снят при помощи принципа неизменности положения должника при уступке, а «вывод цессионария из-под действия третейской оговорки существенно затрагивает положение должника, согласившегося на определенные условия предъявления к нему искового требования» <11>. ——————————— <11> Новоселова Л. А. Указ. соч. С. 141.
Действительно, сохранение положения должника при уступке — это важнейший принцип, основа основ цессии. Однако он касается только материально-правовых отношений, в которых участвует должник, и не может затрагивать его процессуального положения. Право же на рассмотрение дела в суде (право на иск) не является элементом материально-правового положения должника, поэтому указанный принцип на него не распространяется <12>. В. М. Гордон вообще склоняется к мысли о том, что право на иск есть потестативное право, составляющее, по всей видимости, элемент правоспособности. ——————————— <12> Гордон В. М. Указ. соч. С. 95 — 98.
Сохранение третейской оговорки в отношении цессионария можно было бы попытаться обосновать таким соображением: лицо, приобретая право, ознакомилось или должно было ознакомиться с документами, подтверждающими это право (что представляется нормальным образом действий любого разумного цессионария), и потому неизбежно знало или должно было знать о наличии третейской оговорки; если бы цессионария не устраивал режим третейской подведомственности, установленный договором между должником и цедентом, он вполне мог бы отказаться от приобретения права. Поэтому при выборе интереса, подлежащего защите, — интереса должника, рассчитывавшего на действие третейской оговорки при заключении договора, или интереса цессионария, который знал или должен был знать об оговорке, — следует отдать приоритет интересу должника. Однако данный вывод является ошибочным. Во-первых, предположение о том, что цессионарий непременно знает или может знать о третейской оговорке, далеко не всегда соответствует действительности. На практике распространено заключение третейских соглашений посредством составления отдельных документов — вполне вероятно, что недобросовестный цедент по тем или иным причинам не предоставит цессионарию текст третейского соглашения. Если же допустить приведенный случай в качестве исключения из правила обязательности третейской оговорки для цессионария (по принципу «знал или мог знать — не знал и не мог знать»), то получается, что способ защиты приобретенного цессионарием права будет зависеть от добросовестности поведения цедента, т. е. третьего лица, что представляется совершенно несправедливым. Во-вторых, в ряде случаев цессионарий вообще не высказывает свою волю на приобретение права, но приобретает его в силу закона (случаи цессии в силу закона). При этом объяснение сохранения действия третейской оговорки против цессионария тем, что он знал или мог знать о ней, выглядело бы просто абсурдным. В-третьих, соображение, что всякий должник заинтересован в том, чтобы иск против него рассматривался третейским судом, является не более чем предположением. Вполне возможно, что инициатором включения оговорки был кредитор, а должник лишь подчинился этой инициативе, и уступка права из такого договора стала благом для должника. Таким образом, какого-либо общего обоснования сохранения третейской оговорки по отношению к цессионарию на почве его гипотетического знания о ней построить не удается. При разрешении исследуемой проблемы необходимо учитывать, что всякий должник, заинтересованный в стабильности (в том числе и субъектной) собственных договорных связей, может настоять на включении в договор оговорки о запрете уступки требований, возникших в отношении него из этого договора, без его (должника) на то согласия. По всей видимости, это позволит должнику, если он того пожелает, добиваться сохранения третейской подведомственности посредством выдачи своего согласия на уступку в обмен на подтверждение цессионарием силы третейской оговорки. Этот же прием может стать надежной защитой от недобросовестного поведения цедента, в случае если тот намеревается совершить уступку (например, аффилированному лицу) исключительно с целью избежать рассмотрения дела в третейском суде. Итак, очевидно, что интерес должника в сохранении третейской оговорки (если он, конечно, имеется) вполне может быть защищен посредством запрета уступки права без согласия должника, помещенного в договор. Защита этого интереса распространением действия оговорки на всякого цессионария представляется избыточной и существенно затрагивающей процессуальные права цессионария. Следовательно, искомый принцип, который позволит разрешить конфликт интересов должника и цессионария, должен быть сформулирован следующим образом: третейская оговорка не распространяется на цессионария. Однако в практике, помимо ситуаций, когда в неподчинении третейской оговорке заинтересован цессионарий, встречаются и такие, когда цедент уступает право, возникшее из договора, в котором была помещена третейская оговорка, после чего цессионарий предъявляет иск в третейский суд и выигрывает его, а на стадии получения исполнительного листа должник заявляет о незаконности решения третейского суда со ссылкой на то, что кредитор не был участником третейского соглашения <13>. ——————————— <13> Постановление ФАС Северо-Западного округа от 23.07.2003 по делу N А56-3944/03.
Здесь, казалось бы, следует поддержать кредитора, который согласился подчиниться третейской оговорке, хотя и не был ее участником. Но с формально-логической точки зрения возникает явное затруднение: если мы признаем, что оговорка необязательна для цессионария, это означает, что она необязательна и для должника. В противном случае получается какая-то невообразимая и не имеющая рационального юридического объяснения правовая конструкция, состоящая из односторонне обязывающего волеизъявления должника на рассмотрение иска против него в третейском суде и неопределенной фигуры на другой стороне, которая посредством совершения конклюдентного действия (подачи иска в третейский суд) принимала бы это волеизъявление должника. Таким образом, наиболее приемлемым в анализируемой ситуации представляется следующее решение: если цессионарий желает, чтобы его спор с должником исследовался в том третейском суде, который был указан в договоре, породившем приобретенное право, он должен достичь с должником соответствующего соглашения. И только в этом случае третейский суд будет вправе рассматривать спор между цессионарием и должником (к такому же выводу пришел суд по означенному делу).
Итоги
Итак, подытожим результаты изучения проблемы сохранения третейской оговорки в отношениях между должником и цессионарием: — третейская оговорка необязательна для цессионария, так как он не выступает стороной третейского соглашения. Кроме того, право на иск не является элементом материального гражданского права и потому не подчиняется последствиям уступки права; — при уступке права третейская оговорка утрачивает свое действие и в отношении должника, поэтому цессионарий, желающий, чтобы спор между ним и должником рассматривал третейский суд, указанный в договоре, породившем приобретенное право, должен заключить с должником новое третейское соглашение; — интерес должника в том, чтобы иск против него подлежал разбору в конкретном третейском суде, обозначенном в договоре между ним и цедентом, может быть защищен посредством помещения в договор оговорки о запрете уступки без согласия должника. В этом случае должник получает возможность обусловливать свое согласие с уступкой заключением нового третейского соглашения между ним и цессионарием. Сложность проблемы и явная противоречивость подходов различных окружных арбитражных судов к ее разрешению делают насущным обозначение высшей судебной инстанцией своей позиции: либо подтверждение взгляда десятилетней давности <14>, либо (что, безусловно, правильнее) констатация того, что третейская оговорка необязательна для цессионария. Наиболее целесообразным было бы разрешение этой проблемы в готовящемся информационном письме, обобщающем практику ВАС РФ по спорам, связанным с уступкой требований <15>. ——————————— <14> Сегодня нижестоящие суды при разрешении споров, связанных с обсуждаемой проблемой, могут не руководствоваться п. 15 информационного письма, так как этим письмом была обобщена практика рассмотрения споров с участием иностранных лиц и речь в указанном пункте идет об оговорке о передаче дела в международный коммерческий арбитраж. Так что с формальной точки зрения это разъяснение действует только при рассмотрении споров с участием иностранных лиц. <15> См.: проект информационного письма Президиума ВАС РФ «О некоторых вопросах практики применения арбитражными судами отдельных положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации». Доступно на сайте: www. arbitr. ru.
Обсудить статью можно на нашем сайте по адресу: http://www. clj. ru/discussion/conflict/110704.html.
