ОСОБЕННОСТИ ПРАВОВОГО РЕЖИМА РОССИЙСКОЙ СОБСТВЕННОСТИ ЗА РУБЕЖОМ
С. А. ЛОБАНОВ
Лобанов С. А., заведующий кафедрой международно-правовых дисциплин Института бизнеса и политики, доктор юридических наук.
За рубежом у России находится разнородный состав недвижимого и движимого имущества, право собственности на значительную часть которого перешло в порядке правопреемства СССР и Российской империи <1>. По некоторым оценкам, стоимость такого имущества достигает 500 млрд. долл., однако проблема в том, что оно до конца не инвентаризировано и к тому же значительная часть имущества еще не найдена. При этом существуют пробелы нормативно-правового регулирования вопросов, связанных с правопреемством в отношении рассматриваемых объектов, а также их управлением. Следует оговориться, что за рубежом находится как публичная, так и частная российская собственность, правовой режим этих категорий имеет принципиальные отличия. Так, режим собственности российских физических и юридических лиц за рубежом определяется прежде всего законодательством соответствующего иностранного государства в соответствии с коллизионным принципом места нахождения вещи (lex rei sitae). Правовой режим собственности государства принципиально иной, поскольку по общему правилу она обладает иммунитетом и неприкосновенна, а значит, не может быть принудительно арестована, продана и т. д. В этой связи представляется необходимым остановиться на вопросе об иммунитете государства и его собственности в международном гражданском обороте. ——————————— <1> См.: Сметанин А. В. Правовое регулирование использования федеральной недвижимости, находящейся за рубежом // Адвокат. 2004. N 5.
В доктрине и практике существуют две теории иммунитета иностранного государства: абсолютного иммунитета и функционального иммунитета. Согласно теории абсолютного иммунитета нельзя предъявить иск к иностранному государству, применить к его собственности обеспечительные меры, а также обратить судебное взыскание на его имущество без согласия этого иностранного государства. Теория функционального иммунитета исходит из того, что иммунитет за иностранным государством признается лишь в тех случаях, когда оно осуществляет суверенные функции, то есть действия jure imperium. Если же иностранное государство заключает торговые сделки, эксплуатирует торговый флот, то есть совершает действия jure gestionis, то оно не пользуется иммунитетом. Доктрина абсолютного иммунитета сформировалась из обычной международной нормы, вызванной к жизни необходимостью взаимодействия равных суверенных государств на территории друг друга. Именно независимость, суверенитет государств, их равенство в международных отношениях (par in parem imperium non habet — равный над равным власти не имеет) служили главным обоснованием иммунитета. Сущность же концепции абсолютного иммунитета довольно четко сформулировал английский юрист-международник Л. Оппенгейм: «Ни одно государство не может претендовать на осуществление своей юрисдикции над другими. Поэтому, хотя государства имеют право искать в иностранных судах, к ним, как правило, не могут быть предъявлены иски, если только эти государства по собственной воле не подчиняются юрисдикции означенных судов» <2>. ——————————— <2> Оппенгейм Л. Курс международного права. М., 1948. С. 102.
Заметим, что подход к иммунитету государства как абсолютному долгое время преобладал не только во взглядах ученых, но и в законодательстве, а также судебной практике зарубежных стран. Однако в связи с расширением участия государства во внешнеторговой деятельности данная доктрина постепенно утрачивает свое монопольное положение. В 40 — 50-е годы XX в. зарубежной доктриной были сформулированы основные положения теории функционального иммунитета. Начиная с 70-х годов XX в. законодательные акты, основанные на теории функционального иммунитета, были изданы в Австралии, Аргентине, Великобритании, Канаде, Сингапуре, США, ЮАР. Ряд государств заключили международные договоры, которые в некоторых случаях отказывали в предоставлении иммунитета иностранному государству. В частности, в 1972 г. в рамках Совета Европы была принята Европейская конвенция об иммунитете государств. Следует отметить, что отечественная правовая доктрина вплоть до недавнего времени опиралась на концепцию абсолютного иммунитета государства, и данный подход находил отражение в законодательстве. Начиная с середины 1990-х годов позиция отечественного законодателя по вопросу об иммунитете государства претерпевает изменения. Так, Федеральным законом от 30 декабря 1995 г. «О соглашениях о разделе продукции» было предусмотрено, что Российская Федерация в отношении споров, возникающих из соглашений о разделе продукции, вправе отказаться от юрисдикционного иммунитета. Принятый 30 апреля 1999 г. Кодекс торгового мореплавания РФ не содержит каких-либо норм относительно запрета задержания или ареста государственных российских или иностранных судов. Согласно ст. 1204 части третьей ГК РФ к гражданско-правовым отношениям, осложненным иностранным элементом, с участием государства правила раздела VI ГК РФ применяются на общих основаниях, если иное не установлено законом. Иными словами, к концу XX в. позиция российского законодателя стала склоняться к переходу к теории функционального иммунитета. По всей видимости, такая ситуация вызвана значительными изменениями в жизни нашего государства и общества, проявившими себя в том числе в ликвидации государственной монополии внешней торговли и процессе либерализации внешнеэкономической деятельности. Сказывается и то, что теория функционального (ограниченного) иммунитета получила законодательное закрепление в ряде стран, а также и в международных соглашениях. В обоснование концепции функционального иммунитета приводят теорию «расщепления» государства на два лица в зависимости от того, в какого рода отношениях оно участвует. В соответствии с этой концепцией государство, действующее в силу и на основании своего суверенитета, будет представлять собой субъект властвования. В то же время если государство вступает в отношения невластного характера (например, совершает гражданско-правовую сделку), то оно должно идентифицироваться как юридическое лицо. Между тем не только в советской, но и в современной отечественной доктрине теория «расщепления» подвергается критике. Так, например, выступая против теории «расщепления», В. В. Гаврилов, в частности, отмечает, что государство при помощи национального права самостоятельно устанавливает содержание категории «юридическое лицо» и задает вполне резонный вопрос: кто же в таком случае сможет определить подобный статус для самого государства, если в мире, за редким исключением, не существует надгосударственной юрисдикции? <3> ——————————— <3> См.: Гаврилов В. В. Международное частное право. М., 2000. С. 105.
Данная критика, как представляется, не лишена оснований. С учетом особенностей гражданской правосубъектности государства, специфики его функций вряд ли можно прийти к выводу о том, что происходит «расщепление» государства в зависимости от осуществления им, к примеру, внешнеполитической акции или закупки какого-либо товара. И в первом, и во втором варианте государство выступает не в качестве двух лиц: суверена, носителя власти или казны (фиска), и «купца» (субъекта гражданско-правовых отношений), а как единый субъект, могущий действовать во многих своих ипостасях, не утрачивая присущих ему суверенных качеств. С другой стороны, нельзя не учитывать современные реалии. Поскольку РФ следует принципам абсолютного иммунитета в отношении иностранных государств на своей территории, но не вправе рассчитывать на аналогичный режим в отношении себя на территории иностранных держав, «одностороннее» движение в этом плане достаточно ощутимо. В этой связи уже с середины 1990-х годов велась работа по созданию акта, посвященного иммунитету иностранного государства. Подготовленный одним из российских научных учреждений (Центром частного права при Президенте РФ) проект Федерального закона об иммунитете иностранного государства исходил из признания иммунитета государства, основывающегося на международно-правовой норме, одновременно предусматривая ограничения сферы действия иммунитета иностранного государства и его собственности. В настоящее время принят Государственной Думой в первом чтении проект Федерального закона «Об иммунитете иностранных государств и их собственности», который исходит из концепции функционального иммунитета. Согласно проекту предполагается, что иностранное государство не будет пользоваться в России судебным иммунитетом по ряду категорий споров, в том числе: спорам, возникшим при осуществлении этим государством предпринимательской деятельности; спорам из сделок, совершенных государством не при осуществлении своей суверенной власти; спорам, касающимся участия государства в коммерческих и некоммерческих организациях; спорам, касающимся прав государства на недвижимое имущество в РФ. Применительно к спорам, возникшим при осуществлении государством предпринимательской деятельности, нетрудно предугадать возникновение в суде проблемы, которая заключается в квалификации соответствующих действий государства. Стоит заметить, что и сама постановка вопроса о государстве-предпринимателе носит спорный характер. Применительно же к внешнеэкономической деятельности государства обратим внимание на такой момент. Государство, равно как и иные публичные образования, может принимать участие во внешнеэкономической деятельности посредством создания ориентированных на внешнеторговую и иную внешнеэкономическую деятельность коммерческих организаций и принятия участия в их управлении. Однако при этом публичные образования, в первую очередь государство в лице соответствующих полномочных органов, непосредственно не осуществляют предпринимательскую деятельность. Юридический статус и компетенция органов государства (в том числе во внешнеэкономической сфере) урегулированы не гражданским, а иными отраслями права (конституционным, административным и т. п.); участвуя во внешнеэкономической деятельности, указанные органы имеют не частный (предпринимательский), а публичный (политический или административно-управленческий) интерес. Касаясь непосредственно вопроса внешнеэкономической деятельности, уместно сравнить положения ст. 10 и ст. 11 Федерального закона от 8 декабря 2003 г. N 164-ФЗ «Об основах государственного регулирования внешнеторговой деятельности». Согласно ст. 10 Закона любые российские лица и иностранные лица обладают правом осуществления внешнеторговой деятельности. При этом термины «российские лица» и «иностранные лица» разъясняются в ст. 3 Закона, они не охватывают категории публичных образований. В ст. 11 говорится: «Российская Федерация, субъекты Российской Федерации и муниципальные образования осуществляют внешнеторговую деятельность только в случаях, установленных федеральными законами». Обратим внимание и на то, что согласно действующему законодательству (ст. 126 ГК РФ) государство не несет ответственности за действия своих унитарных предприятий (исключение — федеральные казенные предприятия, по обязательствам которых государство несет субсидиарную ответственность), а последние не отвечают по долгам государства. Соответственно, на имущество унитарных предприятий не распространяется принцип иммунитета государственной собственности. Не меньшую актуальность имеет обозначенная в ст. 127 ГК РФ задача принятия закона, в котором должны найти отражение особенности ответственности Российской Федерации и субъектов Российской Федерации в отношениях, регулируемых гражданским законодательством с участием иностранных юридических лиц, граждан и государств. Практическая необходимость принятия данного закона связана с расширением случаев добровольного отказа органов государства от иммунитета в отношении объектов государственной собственности, находящихся за рубежом. Наглядным примером может служить история с российским долгом швейцарской фирме «Нога». Согласно контракту, заключенному между компанией «Нога» и Правительством РФ в 1992 г., российское государство получило кредит у швейцарской компании «Нога» в форме поставки в Россию продовольствия. Плата за кредит должна была покрываться встречными поставками нефти российскими внешнеторговыми организациями. В кредитном соглашении было установлено, что все споры по соглашению компетентен рассматривать арбитраж в г. Стокгольме в соответствии со швейцарским правом, а также зафиксированы отказ России от иммунитетов в отношении исполнения решения арбитража и обязанность соблюдать такое решение. Поскольку между компанией и российскими поставщиками возникли разногласия, фирма в соответствии с арбитражной оговоркой обратилась в арбитраж, который в 1997 г. удовлетворил ее иск к российскому государству. Следствием этого стали арест счетов российских дипломатических представительств во Франции, попытка арестовать российский парусник «Седов», а также угроза подвергнуть аресту другое российское имущество во Франции. В дальнейшем Россия поставила под сомнение правомерность заключения кредитного соглашения (соглашение от имени РФ было заключено двумя министерствами) и правомерность отказа от иммунитета. Одновременно во французском суде было заявлено, что согласие государства на рассмотрение спора в арбитраже не означает отказа от двух других иммунитетов. В 2000 г. аресты были сняты французским судом. Однако в последнее время наблюдается новый виток процесса, связанного с указанной фирмой. В 2006 г. предприниматель А. Коган выкупил у трех французских банков права требования Noga к России, а впоследствии непосредственным приобретателем данных прав стало Министерство финансов РФ. По словам предпринимателя, речь идет о долге «примерно в 70 млн. долл. США плюс проценты и штрафные санкции». В сумме это должно составить примерно 100 — 120 млн. долл., но описывать конкретные условия сделки Коган отказался <4>. Таким образом, российское государство в лице Минфина будет действовать перед Noga напрямую, а в самом Минфине считают долг перед этой фирмой закрытым. ——————————— <4> См.: Бутрин Д., Егикян С., Шишкин М., Нетреба П. Российский долг пересчитали по швейцарскому курсу // Коммерсантъ. 2008. 16 января.
Однако история с Noga продолжается: швейцарский суд 24 декабря 2007 г. вынес решение по судебному спору, относящееся к арестам российского имущества во Франции. Предметом разбирательства стало требование управления судебного производства Женевы к России выплатить в пользу Noga 1,186 млрд. швейцарских франков плюс 5% годовых просрочки (всего 1,26 млрд. долл. США). Управление судебного производства Женевы ссылалось на договор между Россией и Noga, заключенный 31 июля 2002 г., из условий которого следует требование. Существование и правомочность этого договора Минфин отрицает с 2004 г., а его суть в Минфине не комментируют. По словам А. Когана, договор «был подписан человеком, не имеющим права его подписывать», — неким швейцарским адвокатом, имени которого он «вспомнить не может»; по данным газеты «Коммерсантъ», в переговорах 2002 г. принимал участие позже замминистра финансов С. Сторчак, находящийся ныне в СИЗО «Лефортово» под следствием <5>. Швейцарский суд посчитал соглашение действующим и обратил внимание на оговоренный в нем отказ России от суверенного иммунитета. ——————————— <5> Там же.
Следует также обратить внимание на то, что договор с фирмой, который был заключен в начале 1990-х годов под гарантии Правительства, готовился без участия экспертов Внешэкономбанка, обычного в таких случаях. Поэтому, как отметил эксперт Внешэкономбанка в неофициальной беседе с корреспондентом «Российской газеты», «документ содержит огромное количество лазеек, которые позволяют находить повод для очередных судебных исков… Пока будет жива «Нога», перед Россией будет всегда стоять проблема ареста государственного имущества» <6>, идет ли речь о средствах Стабфонда или просто инвестициях крупных российских компаний с долей государственного участия. В истории с «Нога» (заметим, не только с ней) до сих пор много «темных пятен», а общественности известны только малые детали этой сделки. ——————————— <6> См.: Конищева Т. «Ноге» пригрозили встречным иском // Российская газета. 2008. 16 января.
Принимая во внимание федеративное устройство России, следует несколько слов сказать о возможности распространения иммунитета государства на субъекты РФ и их собственность. В принципе как международные акты (в частности, Конвенция об иммунитете государств 1972 г.), так и практика большинства зарубежных стран (кроме США и Австралии) исходят из признания права на иммунитет только за федеративным государством. Однако федеративное государство — участник упомянутой Конвенции может уведомить Генерального секретаря Совета Европы о том, что автономные единицы, входящие в его состав, могут ссылаться на положения Конвенции, применимые к государствам-участникам, и имеют те же обязательства, что и последние. Однозначно не признается иммунитет за территориальными подразделениями унитарных государств и органами местного самоуправления. Следует заметить, что усилиями руководства страны удалось упорядочить вопрос об органах исполнительной власти, непосредственно управляющих зарубежной собственностью. Ранее управлением федеральным недвижимым имуществом, расположенным за рубежом, занимались многие ведомства, а также десятки подведомственных им предприятий и учреждений, что препятствовало нормальной организации процесса управления объектами загрансобственности. Указ Президента РФ от 23 октября 2000 г. N 1771 «О мерах по улучшению использования расположенного за пределами Российской Федерации федерального недвижимого имущества, закрепленного за федеральными органами исполнительной власти и их представительствами, другими государственными органами Российской Федерации и государственными организациями», уполномочивший только два ведомства работать с госзагрансобственностью (Управление делами Президента РФ и МИД России) и обязавший всех балансодержателей передать свои активы указанным органам, — это, несомненно, шаг вперед. Вместе с тем регламентация вопросов, связанных с публичной собственностью за рубежом, исключительно подзаконными нормативно-правовыми актами выглядит явно недостаточной. С учетом значимости рассматриваемых отношений, а также отмеченных ранее преимуществ законодательного регулирования очевидно, что положения, относящиеся к вопросам управления объектами российской публичной собственности, расположенными за пределами РФ, должны иметь статус норм федерального закона. Следует заметить, что начиная с 1994 г. в Государственной Думе готовились соответствующие законопроекты; всего же было рассмотрено десять альтернативных законопроектов, которые имели отношение к сфере управления загрансобственностью <7>. 17 июня 1998 г. Государственная Дума РФ в ходе рассмотрения проекта Федерального закона «Об управлении собственностью Российской Федерации, находящейся за рубежом» в целях приостановления характерного для начала — середины 1990-х годов неконтролируемого процесса по отчуждению объектов зарубежной собственности приняла Федеральный закон «О временном приостановлении совершения сделок с государственной собственностью, находящейся за пределами территории Российской Федерации». Закон был утвержден Советом Федерации, но все же в итоге был отклонен с мотивацией, что его принятие может парализовать нормальное функционирование российских организаций за рубежом, поскольку совершение ряда сделок, например страхования недвижимости, обязательно по законодательству большинства иностранных государств. ——————————— <7> См.: Гайдаржи С. И. Механизм управления государственной собственностью за рубежом: Дис. … канд. эконом. наук. М., 2003. С. 56.
Приблизительно в то же время был подготовлен проект Федерального закона N 96700131-2 «Об управлении собственностью Российской Федерации, находящейся за рубежом», который также был принят Госдумой и одобрен Советом Федерации, но отклонен Президентом РФ <8>. Отклонение законопроекта было мотивировано в первую очередь тем, что он «не направлен на установление внутригосударственного порядка управления собственностью Российской Федерации, находящейся за рубежом, а претендует на всеобъемлющую регламентацию всего комплекса отношений (государственно-правовых, гражданско-правовых, международно-правовых), касающихся этой собственности. Такой подход вряд ли оправдан, тем более что при этом искажаются нормы Конституции Российской Федерации, касающиеся разграничения предметов ведения Российской Федерации и предметов ведения субъектов Российской Федерации, игнорируются положения статьи 3 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации о том, что нормы гражданского права, содержащиеся в других законах, должны соответствовать Кодексу, регламентируются международно-правовые вопросы, которые не могут быть решены в одностороннем порядке внутригосударственным актом, а подлежат урегулированию международно-правовыми средствами». ——————————— <8> Досье на проект Федерального закона «Об управлении собственностью Российской Федерации, находящейся за рубежом»; письмо N Пр-796 от 23.06.99.
Соглашаясь с тем, что представленный законопроект не был совершенным (впрочем, данное замечание можно отнести к значительной части законопроектов), было бы ошибкой, на наш взгляд, в принципе отказываться от дальнейшей разработки подобного закона. В рамках работы над Федеральным законом об управлении публичной собственностью целесообразно предусмотреть отдельный раздел, где указать: объекты федеральной государственной собственности, расположенной за рубежом; субъектов, управляющих этой собственностью, и их компетенцию; специфику возникновения, прекращения и перехода прав, а также принципиальные вопросы защиты, поиска и учета такого рода объектов. По всей видимости, данный раздел должен включать не только нормы «прямого действия», называемые также материально-правовыми, но и коллизионные нормы, отсылающие к праву иностранных государств. Немало трудностей на пути реализации Россией своих прав в отношении собственности бывшего СССР. Напомним, между бывшими союзными республиками была достигнута договоренность о том, что РФ как государство — продолжатель СССР принимает на себя все права на движимую и недвижимую собственность бывшего СССР, находящуюся за рубежом, а также выполнение всех обязательств по погашению государственного долга СССР. Такое положение было закреплено Указом Президента РФ от 8 февраля 1993 г. N 201 «О государственной собственности бывшего Союза ССР за рубежом». МИД Украины оспорило данное решение со ссылкой на то, что оно противоречит нормам международного права. Исходя из сложившейся ситуации, Россия предложила так называемый нулевой вариант, по которому государства — республики бывшего СССР передают, а Российская Федерация принимает на себя обязательства по выплате доли этих государств во внешнем долге бывшего СССР по состоянию на 1 декабря 1991 г. в обмен на долю этих государств-республик в активах по состоянию на 1 декабря 1991 г. Позиция Российской Федерации состояла в том, что платежи по внешнему долгу и вступление в права собственности на имущество бывшего СССР за рубежом находятся в одной логической цепи. Отсюда ставились задачи: в кратчайшие сроки разработать нормативную базу правопреемства и управления зарубежными активами, оформить права Российской Федерации на зарубежную собственность бывшего СССР и начать сбалансированно обслуживать внешний долг. Однако вопрос оформления прав России на имущество бывшего СССР до сих пор до конца не решен. Было заключено всего 8 отдельных Соглашений с государствами — бывшими союзными республиками, регламентирующих отношения по поводу владения загрансобственностью и погашения внешних долгов. В результате сложилась своеобразная ситуация: в 16 странах недвижимость по-прежнему числится за Советским Союзом со всеми вытекающими из этого факта последствиями. Особую позицию занимает Украина, которая хотя и подписала соответствующее Соглашение о нулевом варианте, однако до сих пор его не ратифицировала. В этой связи объекты недвижимости в таких странах, как Австрия, Болгария, Индия, Польша, Франция, ФРГ, Чехия, и других остались не перерегистрированными. В результате, как отмечают исследователи, сохраняется опасность инициирования этими странами процедуры лишения дипломатического иммунитета в отношении ряда объектов российской собственности и, как следствие, обращения на него исков и утраты имущества. Ситуация парадоксальна: Россия не вступила во владение всей зарубежной собственностью бывшего СССР, но вместе с тем обслуживает весь внешний долг бывшего СССР, в том числе в части, приходящейся на Украину и другие государства — бывшие союзные республики, с которыми у России не урегулированы вопросы собственности и внешнего долга. Заметим, что на территории Украины расположено большое количество принадлежащих российским организациям объектов социальной сферы (санаториев, домов отдыха и т. п.). Позиция Украины состоит в том, что между компетентными государственными органами двух стран — Федеральным агентством по управлению федеральным имуществом и Фондом государственного имущества Украины — должен быть подписан протокол о признании права собственности на конкретный объект. До этого момента спорное имущество является общегосударственной собственностью Украины <9>. Стоит обратить внимание на то, что данное утверждение базируется на ст. 11 Соглашения между РФ и Украиной о взаимном признании прав и регулировании отношений собственности от 15 января 1993 г., в соответствии с которой правовой статус ранее созданных предприятий, признанных на основе этого Соглашения собственностью одной Стороны и расположенных на территории другой Стороны, определяется в соответствии с законодательством Стороны, на территории которой находятся предприятия, и оформляется протоколами между органами Сторон, уполномоченными распоряжаться государственным имуществом. ——————————— <9> См.: Костин И. Защита российской собственности за рубежом // ЭЖ-Юрист. 2005. N 42.
Постановлением Кабинета министров Украины от 5 мая 1995 г. N 316 «Об управлении имуществом, которое является общегосударственной собственностью и расположено на территории Автономной Республики Крым» утвержден Перечень расположенных на территории АР Крым предприятий, учреждений и организаций, основанных на «общегосударственной собственности», которые относятся к сфере управления министерств, других органов государственной исполнительной власти. Причем в этом Перечне присутствуют объекты, спорность статуса которых признается самим Кабинетом министров Украины <10>. ——————————— <10> Там же.
Схема передачи объектов бывшего СССР в собственность Украины выглядит следующим образом. Кабинет министров Украины издает распоряжение о передаче конкретного имущественного комплекса в сферу управления того или иного органа государственной исполнительной власти. Последний принимает объект и издает акт индивидуального действия о создании комиссии по приемке объекта социальной сферы. Одновременно учреждается государственное коммерческое предприятие и назначается руководитель. При этом официальная информация о такого рода передаче не публикуется. В этой ситуации, как считают практикующие юристы, наиболее логичным видится предъявление иска на основании ст. 392 Гражданского кодекса Украины «Защита права собственности» <11>. В соответствии с данной нормой собственник имущества может предъявить иск о признании права собственности, если это право оспаривается или не признается другой стороной. Предъявляя подобный иск, необходимо доказать, что строительство объекта социальной сферы осуществлялось за счет средств предприятия или организации республиканского (РСФСР), и прежнего союзного, подчинения, расположенного на территории России. Необходимо руководствоваться нормами книги третьей «Право собственности и другие вещные права» Гражданского кодекса Украины от 16 марта 2003 г. и ст. 4 Соглашения. Ссылка украинских властей на то, что рассмотрение споров, предметом которых является имущество, на которое распространяется действие Соглашения, в судах невозможно, выглядит несостоятельной, поскольку в соответствии со ст. 124 Конституции Украины судам в Украине подсудны все правоотношения, возникающие на ее территории. ——————————— <11> Там же.
Разумеется, защита имущественных прав государства в отношении собственности, расположенной за рубежом, не должна ограничиваться судебными средствами. Не следует забывать, что международное право располагает обширным арсеналом правовых средств для разрешения межгосударственных споров, в том числе имущественного характера. Перечень указанных средств, содержащийся в Уставе ООН и других международно-правовых актах, не является исчерпывающим, в него входят переговоры и различные виды средств так называемой согласительной процедуры. Следует также учитывать, что фактические владельцы объектов зарубежной собственности, как российские, так и иностранные, могут оспаривать права Российской Федерации на собственность бывшего СССР на основании положений гражданского законодательства иностранных государств о приобретательской давности. К примеру, по законам Франции фактический владелец недвижимого имущества, вступивший во владение на основании юридического акта, становится собственником по истечении 10 лет (в отдельных случаях — 20 лет); в отношении движимого имущества установлен 3-летний срок приобретательской давности. В ФРГ и Швейцарии не может быть оспорена запись фактического владельца недвижимости в поземельную книгу по истечении 30 лет; в отношении движимого имущества добросовестный владелец становится собственником по истечении 10 лет. В Великобритании и других странах англосаксонской правовой семьи приобретение права собственности по приобретательской давности применяется только к недвижимому имуществу и требует 12-летнего добросовестного владения. Кроме того, в зарубежных правовых системах существуют ограничения для истребования собственности из чужого незаконного владения: имущество может быть истребовано собственником лишь у недобросовестного владельца, т. е. у лица, которое противозаконными методами завладело имуществом. Нетрудно заметить, что вероятность оформления прав на такие объекты собственности бывшего СССР с каждым годом снижается, а риск ее утраты, соответственно, возрастает. В этой связи меры, связанные с совершенствованием нормативно-правовых основ управления расположенной за рубежом российской собственностью и оформления на нее прав, должны подкрепляться мерами организационного характера, направленными на поиск объектов т акой собственности. Очевидна также необходимость усиления противодействия коррупции, масштабы и характер которой, в том числе во внешнеэкономической сфере, не просто препятствуют модернизации России, но, без преувеличения, угрожают национальным интересам.
