(«Предпринимательское право». Приложение «Бизнес и право в России и за рубежом», 2011, N 3)
КОНЦЕПТУАЛЬНАЯ ОСНОВА РЕФОРМИРОВАНИЯ КОНКУРСНОГО
ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА И ПОСЛЕДСТВИЯ ЕЕ ОТСУТСТВИЯ
М. В. ТЕЛЮКИНА
Телюкина М. В., доктор юридических наук, профессор кафедры гражданского права Правовой академии Минюста РФ.
Институт (по мнению некоторых ученых, формирующаяся либо даже уже сформировавшаяся отрасль права) несостоятельности (банкротства) в Российской Федерации развивается относительно недавно. Исторически сложилось, что в течение многих десятилетий банкротства в нашей экономике, а следовательно и праве, не было и быть не могло, потому что конкурсное право в условиях административно-плановой экономической системы существовать не может. Поэтому в учебниках права советского периода информацию о банкротстве можно было найти только в контексте исследования буржуазных правопорядков, и — за редким исключением (в этом качестве можно отметить работы профессоров Е. А. Васильева, Е. А. Флейшиц) — эта информация носила критический характер. Какая-либо законодательная регламентация отсутствовала абсолютно.
Переход к рыночной экономике произошел — как и многое в нашей стране — неожиданно, и поэтому не был законодательно подготовлен. Отсутствие законодательной базы привело к неконтролируемому стихийному развитию того, что «было разрешено». Причем развитие этого происходило посредством активного использования «того, что не было запрещено». А «не запрещено» было практически все.
Следствием такой ситуации было то, что законодатель был вынужден в экстренном порядке принимать акты, многие нормы которых были направлены на ликвидацию злоупотреблений, уже имеющихся на практике. О концептуальной составляющей, о теоретической, базовой основе законодателю в условиях «дикого рынка» задуматься было некогда. Отдельные правовые институты в некоторой степени «спасало» то, что они развивались и в условиях административно-плановой экономики.
С конкурсным правом ситуация осложнилась отсутствием всякой теоретической базы (существовали, конечно, работы дореволюционных авторов, но их изучение законодателем — процедура малореальная).
Поэтому первый российский Закон 1992 г. «О несостоятельности (банкротстве) предприятий» содержал множество неточностей, противоречий, ошибок, что делало его «условно применимым».
Поскольку Закон 1992 г. был принят в ответ на злоупотребления должников, которые в условиях правового вакуума уводили свои активы от взыскания, то в этом Законе содержались некоторые прокредиторские элементы (назвать его прокредиторским было бы слишком громко).
Закон 1992 г. применялся пять лет, на протяжении которых происходила разработка нового, более совершенного, акта.
Закон 1998 г. какой-либо четкой теоретической основы под собой не имел. Более того, его разработчики задались целью создать новую, наряду с продолжниковой и прокредиторской, систему конкурсного законодательства — нейтральную. То есть Закон 1998 г. хотел сбалансировать интересы должника и кредиторов. Однако на вопрос «как это сделать?» ответить крайне сложно. Наш законодатель поступил проще, не утруждая себя поиском концептуальной основы, — Закон 1998 г. в каких-то вопросах предоставил больше прав должнику, в каких-то — кредиторам. То есть Закон попытался защитить обе стороны; в итоге — обе оказались незащищенными.
Дальнейшее развитие показало, что быстрее и активнее, чем должники, злоупотреблять своими правами начали кредиторы. Итог — массовые захваты бизнеса, переделы собственности, использование института банкротства для достижения целей, абсолютно с банкротством не связанных. Данные негативные явления приобрели международный резонанс. Автору этих строк приходилось выступать в Стокгольмском арбитражном суде, готовить документы для Нью-Йоркского суда — по делам о переделах собственности. Точнее, речь шла о попытках обманутых иностранных инвесторов как-то защитить свои права. Как правило, это не удавалось, так как с точки зрения применимости законодательства все было нормально. А совершенно разумный довод о том, что, например, 90% акций успешного металлургического завода-гиганта никак не могут стоить пятьдесят тысяч рублей (за которые он был совершенно законно продан арбитражным управляющим), естественно, судом не принимался во внимание.
Тем не менее проблемы были очевидны. Однако новый Закон разрабатывался, но — опять как ответ на злоупотребления, безо всякой теоретической концептуальной основы. После того как Президент РФ публично раскритиковал сложившуюся с переделами собственности ситуацию, законодатель в течение кратчайшего срока принял и ввел в действие Закон 2002 г., действующий и поныне. Но изменения, внесенные впоследствии в этот акт, по объему уже превысили первоначальный текст. Достаточно сказать, что за восемь лет Закон реформировался более 15 раз. Причина данного явления во многом состоит именно в отсутствии четкой теоретической базы, концептуальной основы.
В 2002 г., отвечая на злоупотребления со стороны кредиторов, законодатель усилил защиту должника. В итоге о построении нейтральной системы говорить перестали; Закон 2002 г. признали умеренно продолжниковым.
Между тем продолжниковая концепция как таковая в Законе четко не прослеживается. Данная система позволяет сохранить организационно-правовую форму юридического лица-должника, т. е. обеспечивает стабильность субъектов оборота. В этом много плюсов, но много и минусов, главный из которых состоит в том, что стабильность субъектов достигается за счет дестабилизации бизнеса.
Противоположная система — прокредиторская — напротив, исходит из того, что в целях наиболее быстрого и полного удовлетворения требований кредиторов можно пожертвовать стабильностью организационно-правовой формы, продать бизнес, пока он не утратил часть стоимости, раздать деньги кредиторам.
С точки зрения экономического интереса прокредиторская система намного адекватнее, поскольку, как правило, позволяет спасти бизнес, т. е. имущественный комплекс должника, что, в свою очередь, сохраняет клиентелу, имущественные отношения.
Практика применения прокредиторских норм законодательств (в Великобритании — наиболее сильная система) показывает, что бизнес сохраняется в 50 — 75% (по разным данным) ситуаций, в то время как в продолжниковых системах (самая сильная в США) процент спасения бизнеса — от 5 до 15% (по разным данным).
Следовательно, прокредиторская концепция максимально отвечает интересам экономики в целом. Я думаю, что нежелание законодателя учитывать экономическую составляющую при построении конкурсного законодательства и приводит к ряду негативных последствий, злоупотреблений и т. д. Связь конкурсного права и экономики отмечал еще профессор Г. Ф. Шершеневич, и эта связь существенно влияет на практику применения норм конкурсного права.
Думаю, законодателю — хотя в нынешних условиях это и нелегко — следует реформировать конкурсное право, базируясь на концепции максимальной экономической эффективности; только это избавит от необходимости несколько раз в год вносить изменения в Закон «О несостоятельности (банкротстве)» и позволит предотвратить злоупотребления своими правами той стороной, которой они предоставлены.
