НАУЧНОЕ СЛУЖЕНИЕ ТОВАРИЩА ПРОКУРОРА ЯРОСЛАВСКОГО ОКРУЖНОГО СУДА
С. ЕГОРОВ
Егоров С., доцент кафедры Ярославского госуниверситета им. П. Г. Демидова.
Выпускник юридического факультета Московского университета Дмитрий Николаевич Стефановский, занимая должность товарища прокурора Ярославского окружного суда, приступил в 1894 г. к чтению курса уголовного судопроизводства в Демидовском юридическом лицее в звании приват-доцента. Для приобретения этого звания требовалось защитить упрощенного типа диссертацию (pro venia legendi) на совете лицея и прочесть две пробные лекции. В этой связи следует заметить, что действовавший в XIX в. в высшей школе институт приват-доцентуры позволял определять к преподаванию на условиях почасовой оплаты только лиц, соответствующим образом аттестованных, признанных способными к преподавательской деятельности, к «научному сопровождению» учебного процесса. К тому же обладание званием приват-доцента утверждало «почасовика» в определенном научно-педагогическом статусе. Д. Стефановский был намерен после защиты магистерской диссертации полностью посвятить себя научно-педагогической деятельности. Но этому помешала ранняя смерть. Он умер в 1898 г. в возрасте 38 лет. Перу кандидата юридических наук <1> принадлежит только один, но очень значительный, вносящий ценный вклад в теорию уголовного процесса труд «Очерк теории относимости доказательств». Эта работа, имевшая солидный объем, была опубликована в двух номерах «Временника Демидовского юридического лицея». В ней убедительно обосновывается важность законодательного ограничения области исследования, в связи с тем или иным преступлением, строго необходимым кругом факторов и доказательств. Написание труда было продиктовано отсутствием в отечественном уголовно-процессуальном законодательстве надлежащих правил и принципов определения пределов исследования, чем предоставлялась следователю и судье полная свобода усмотрения относительно включаемых доказательств. «Составители отечественного Устава, — пишет он, — почти не коснулись вопроса о пределах исследования; придерживаясь преимущественно французского образца, они ограничивались лишь немногими формальными постановлениями о допустимости доказательств, а вопрос об относимости их, т. е. определении границ исследования, предоставили свободному усмотрению судебных органов». ——————————— <1> Эта степень присуждалась лучшим выпускникам университетов до 1884 г. Только ею обладавшие могли рассчитывать на привлечение к преподаванию в высшей школе.
Упование на мудрость суда — дело весьма рискованное. В сложных ситуациях, нередко возникающих в судебном процессе, подчас трудно принять взвешенное решение. Автор указывает на серьезную опасность, возникающую особенно при рассмотрении дела с участием присяжных, из-за отсутствия заранее установленных границ и принципов исследования. Стороны могут воздействовать на присяжных в сугубо нужном им направлении. В результате внимание присяжных, и без того неустойчивое, намеренно ослабляется, а затем отвлекается в сторону. Подобные приемы переносят дело на зыбкую почву субъективных предубеждений, предрассудков, личных вкусов и капризов и производят, по мнению Кони, извращение уголовной перспективы. Особенно ощутительным является, по мнению автора, полное отсутствие гарантий в законе против допущения таких мнимо доказательных материалов, которые совершенно не имеют никакого отношения к непосредственно решаемому фактическому вопросу, но способны породить замешательство и возбудить страсти. Д. Стефановскому как товарищу прокурора приходилось неоднократно наблюдать возникновение подобных ситуаций в судебных процессах. Поэтому он совершенно убежден в необходимости руководящих принципов, которые настоятельно требовали бы соблюдения логической связи между доказуемым вопросом и средствами доказывания и исключения всего, не имеющего непосредственного отношения к делу. Как на образец, достойный подражания, он указывает на английскую теорию относимости, коренное правило которой гласит, что «доказываемые факты должны стоять в тесной связи с обвинительным пунктом». Ограничение исследования необходимо также в интересах целесообразности и экономии труда. Д. Стефановский связывает с отсутствием строгих законодательных установлений относительно границ исследования нарушения судебной этики, оглашение в процессе разного рода материалов компрометирующего свойства, явно выходящих за рамки обвинения. «Тот факт, что подсудимый пользуется дурной репутацией,- утверждает автор,- не имеет отношения к делу за исключением лишь того случая, когда вопрос о репутации лежит в основе самого дела». Уважение человеческого достоинства подсудимого должно неизменно составлять одну из священных обязанностей суда и всех участвующих в процессе лиц. «Жизнь каждого человека, — развивает эту мысль автор, — имеет свои интимные стороны, обнажение которых бывает для него в высшей степени болезненно. Правосудие должно по возможности уважать человеческое достоинство, судья, подобно врачу и священнику, имеет право разоблачать тело и душу подсудимого лишь в пределах самой строгой необходимости, тем более, что судья отправляет свою обязанность публично». Автор указывает также на недопустимость со стороны прокурора и адвоката всякого рода третирования свидетелей, выспрашивания последних об интимных сторонах их жизни в сомнительных целях ослабления ценности показаний. Затронутые Д. Стефановским вопросы не могут не волновать современного юриста, которого законодательная неразработанность некоторых важных принципов доказательственного права также ставит зачастую в весьма затруднительное положение. Живописание в ходе судебного следствия сугубо интимных сторон жизни подсудимых и третирование свидетелей не столь редкое явление в наши дни. От подобных выходов за пределы допустимого страдают как этическая, так и строго юридическая стороны процесса.
