Недолгое существование Федерального закона от 25.07.2002 N 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» уже породило различного рода трудности правоприменения. В данной статье на примере частного случая рассмотрены проблемы конфискации религиозной литературы, признанной экстремистской.
Библия как источник экстремизма
На сайте одной из религиозных организаций описана история с конфискацией религиозной литературы, признанной экстремистской. Дело дошло сначала до мирового судьи, а потом и до судебного процесса. Что же произошло? В октябре 2010 года старший помощник прокурора Заволжского района г. Твери, явившись в дом к 71-летней Екатерине Семеновой (здесь и далее имена изменены), без ее согласия изъял всю имеющуюся у нее духовную литературу, а это 471 наименование брошюр, журналов и книг, включая Библию. Полагаем, что такое грубое вмешательство в право собственности и свободу вероисповедания должно было иметь весьма веские основания. Женщина, которая по состоянию здоровья не может выходить из дома, была лишена единственной возможности доступа к богослужебным текстам. Причем это лишение было применено не потому, что она приготовила данную литературу для распространения, и не потому, что занималась экстремистской деятельностью. Просто прокурор имел ярко выраженное желание привлечь другую пенсионерку за «массовое распространение экстремистских материалов». Именно изъятая литература была представлена как вещественное доказательство в деле против Любови Барановой. Прокурор указал, что она «распространяла» всю эту литературу Семеновой, причем в течение нескольких месяцев. Мировой судья постановил наложить на Баранову штраф в 1000 руб., а всю изъятую богослужебную литературу — включая Библию! — конфисковать и уничтожить. Данное постановление было обжаловано в судебном процессе. Тут надо сделать оговорку. Поскольку в этом материале мы будем многократно ссылаться на различные примеры судебной практики, в случаях, когда речь будет идти именно о процессе «Баранова против мирового судьи», мы будем писать «СУД» прописными буквами. Итак, продолжим. Жалоба Барановой была удовлетворена лишь частично. Федеральный судья согласился с правильностью принятия конфискационных мер, указав, что «в силу ст. 3.7 КоАП РФ, Постановления и Определения Конституционного Суда РФ, которыми допускается за совершение административного правонарушения конфискация орудий или предметов, не принадлежащих нарушителю на праве собственности, мировой судья пришел к правильному выводу о конфискации литературы, поскольку одновременно с решением о признании информационных материалов экстремистскими судом принимается решение об их конфискации». То есть СУД понимал, что конфисковывалось не имущество правонарушителя, а собственность лица, не привлекаемого к административной ответственности и не являющегося участником административного дела. По всей видимости, СУД все же осознавал проблему конфискации имущества, не принадлежащего нарушителю, и проблему вынесения судебного решения о правах и обязанностях лица, не привлеченного к делу, и потому сделал ссылку на Постановление и Определение Конституционного Суда РФ. В то же время СУД не указал реквизитов решений КС РФ, по всей видимости, понимая, что решений, совпадающих по фабуле дела, нет. Может быть, СУД имел в виду Постановление КС РФ от 14.05.1999 N 8-П? Или судья ссылался на Определение КС РФ от 27.11.2001 N 202-О? Данные документы хотя и не совпадают полностью по фабуле дела, но использовались и другими судами для оправдания конфискации орудий или предметов, не принадлежащих нарушителю на праве собственности (Решение Арбитражного суда Свердловской области от 19.05.2010 N А60-13600/2010, Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 03.11.2010 N А40-101210/10-130-584 и др.).
Применять — не применять
ФАС ДО в Постановлении от 12.05.2003 N Ф03-А51/03-1/968 указал, что Постановление КС РФ N 8-П не применимо к отношениям, не урегулированным ст. 29 КоАП РСФСР, а также п. 2 ст. 235, ст. 243 ГК РФ, ч. 1 ст. 380 Таможенного кодекса РФ по делам о таможенных правонарушениях, поскольку применение административной ответственности по аналогии запрещено. В данном Постановлении ФАС ДО признал обоснованным исключение из акта описи конфискованного имущества в связи с тем, что истец, являющийся собственником имущества, не совершал административного правонарушения, по факту которого вынесено Постановление Петропавловского городского суда Камчатской области от 13.04.2001 о конфискации. На наш взгляд, позиция ФАС ДО более правильная. Необходимо отметить, что в Постановлении КС РФ от 25.04.2011 N 6-П также говорится о том, что правовая позиция, изложенная в Постановлении КС РФ N 8-П, не может автоматически распространяться на всю сферу административно-деликтных отношений. Безусловно, мы не можем упрекнуть СУД за неприменение правовых позиций, изложенных в Постановлении КС РФ N 6-П, поскольку оно было оглашено более чем через месяц после рассмотрения дела федеральным судьей. В то же время важно отметить следующее. В Постановлении N 6-П КС РФ указал, что положения ч. 2 ст. 8.28 КоАП РФ в той мере, в какой они во взаимосвязи с ч. 1 ст. 3.7 КоАП РФ вопреки требованиям ч. 1 ст. 46 и ч. 2 ст. 54 Конституции РФ допускают в качестве административного наказания конфискацию орудия совершения административного правонарушения у собственника этого имущества, не привлеченного к административной ответственности и не признанного в законной процедуре виновным в совершении данного административного правонарушения, в нарушение ч. 3 ст. 55 Конституции РФ несоразмерно ограничивают право частной собственности, гарантированное ч. ч. 1 и 3 ст. 35 Конституции РФ. Причем если Постановление КС РФ N 6-П было оглашено уже после вынесения рассматриваемого судебного акта, то правовые позиции, раскрывающие содержание конституционного права на судебную защиту, сформулированные, в частности, в Постановлениях от 03.05.1995 N 4-П (по делу о проверке конституционности ст. ст. 220.1 и 220.2 УПК РСФСР), от 16.03.1998 N 9-П (по делу о проверке конституционности ст. 44 УПК РСФСР и ст. 123 ГПК РСФСР), от 17.11.2005 N 11-П (по делу о проверке конституционности ч. 3 ст. 292 АПК РФ), должны были быть известны СУДУ. В названных Постановлениях КС РФ разъяснил, что право на судебную защиту относится к основным неотчуждаемым правам и свободам и одновременно выступает гарантией всех других прав и свобод, в силу ч. 3 ст. 56 Конституции РФ оно не может быть ограничено ни при каких обстоятельствах. Право на судебную защиту предполагает конкретные гарантии эффективного восстановления в правах посредством правосудия, отвечающего требованиям справедливости. Из статьи 46, а также из ч. 1 ст. 19, ч. 1 ст. 47, ч. 3 ст. 123 Конституции РФ следует, что конституционное право на судебную защиту — это не только право на обращение в суд, но и возможность получения реальной судебной защиты в форме восстановления нарушенных прав и свобод в соответствии с законодательно закрепленными критериями, которые в нормативной форме (в виде общего правила) предопределяют, в каком суде и в какой процедуре подлежит рассмотрению конкретное дело. Это, в свою очередь, позволяет суду (судье), сторонам, другим участникам процесса, а также иным заинтересованным лицам избежать правовой неопределенности в этом вопросе.
Дайте гарантии!
КС РФ в Постановлениях РФ от 20.02.2006 N 1-П и от 21.04.2010 N 10-П указал на обязанность РФ как правового государства создать эффективную систему гарантирования защиты прав и свобод человека и гражданина посредством правосудия. Неотъемлемым элементом нормативного содержания права на судебную защиту, имеющим универсальный характер, является правомочие заинтересованных лиц, в том числе не привлеченных к участию в деле, на обращение в суд за защитой своих прав и свобод, нарушенных неправосудным судебным решением. Разрешение судом вопроса о правах и обязанностях лиц, не привлеченных к участию в деле, не позволяет считать судебное разбирательство справедливым и не обеспечивает каждому в случае спора о его гражданских правах и обязанностях право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, закрепленное в ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция). Лицо, не привлеченное к участию в деле, в отношении которого вынесено судебное решение, нарушающее его права и свободы либо возлагающее на него дополнительные обременения, во всяком случае должно располагать эффективными средствами восстановления своих нарушенных прав, как того требует ст. 13 Конвенции. На этом основывается в своей практике Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ), который неоднократно указывал, что данная статья гарантирует доступность на национальном уровне средств правовой защиты для осуществления материальных прав и свобод, установленных Конвенцией, независимо от того, в какой форме они обеспечиваются в национальной правовой системе. Средства правовой защиты должны быть эффективными в том смысле, что они должны предотвращать предполагаемое нарушение или его прекращать, равно как и предоставлять адекватную компенсацию за уже произошедшее нарушение (Постановления ЕСПЧ от 26.10.2000 по делу «Кудла (Kudla) против Польши», от 30.11.2004 по делу «Кляхин (Klyakhin) против Российской Федерации», и др.). Безусловно, данные правовые позиции могли быть применены в рассматриваемой ситуации, поскольку решение о конфискации имущества лица, не привлеченного к рассмотрению дела, будет актом, вынесенным о правах и обязанностях лица, не привлеченного к рассмотрению дела. Но решением судьи Центрального районного суда г. Твери от 18.03.2011 постановление мирового судьи было не отменено, а лишь изменено с указанием, что из изъятых 471 экземпляра литературы только 38 экземпляров печатных материалов признаны экстремистскими и включены в федеральный список. Федеральный судья оставил в перечне подлежащей конфискации и уничтожению литературы лишь информационные материалы, находящиеся в федеральном списке экстремистских материалов, а также оставил в силе наказание в виде штрафа. Не согласившись с судебными актами, Баранова подала надзорную жалобу. Тверской областной суд в Постановлении от 18.10.2011 в порядке надзора отменил вступившее в силу постановление о привлечении Любови Барановой, исповедующей религию Свидетелей Иеговы, к ответственности по ст. 20.29 КоАП РФ, производство по делу было прекращено в связи с отсутствием в действиях Барановой состава административного правонарушения. В то же время решение о конфискации осталось в силе. Из текста Постановления председателя Тверского областного суда от 18.10.2011 видно, как суд решил проблему конфискации информационных материалов у лица, не привлеченного к рассмотрению дела: он просто указал, что литература была изъята у лица, привлекаемого к ответственности, — у Барановой, то есть просто изменил обстоятельства дела… Здесь, пожалуй, комментарии излишни. Факт конфискации информационных материалов при том, что дело об административном правонарушении прекращено, порождает вопросы о правомерности такой конфискации. Очевидно, что отсутствие состава правонарушения является правопрепятствующим юридическим фактом, не допускающим применения конфискационной санкции. По всей видимости, суд несколько спутал конфискацию с чем-то другим. Например, изъятие из незаконного владения лица, совершившего административное правонарушение, орудия совершения или предмета административного правонарушения, изъятых из оборота и на этом основании подлежащих обращению в собственность государства или уничтожению, не является конфискацией (п. 3 ст. 3.7 КоАП РФ). Отнесение литературы к экстремистским материалам, конечно, означает ограничение таких материалов в обороте и запрет на совершение с ними сделок, однако закон не предусматривает их изъятие, когда лицо, ими владеющее, не предназначает их для распространения и не совершает соответствующих правонарушений. Полагаем, что законодатель в Федеральном законе от 25.07.2002 N 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» обоснованно установил конфискацию как санкцию к правонарушителю, что в полной мере соответствует положениям ч. 3 ст. 55 Конституции РФ о том, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Правоприменитель, безусловно, не может выходить за пределы норм, устанавливающих ответственность, и расширительно их толковать, подменяя законодателя. Вышеприведенный анализ был осуществлен на примере административного дела, однако мы не видим никаких причин для того, чтобы при рассмотрении вопросов о конфискации при рассмотрении гражданского дела были применены другие подходы. Конфискация и в гражданском деле не перестает быть санкцией, применяемой только к виновному лицу, «лично совершившему правонарушение… юридическая ответственность — последствие правонарушения» <1>. ——————————— <1> Баранов В. М. Теория юридической ответственности. Н. Новгород.
Должная правовая процедура зависит не от того, в каком судебном порядке рассматривается вопрос конфискации, а от ее юридической природы как меры публично-правовой ответственности.
