(Булаевский Б. А.) («Журнал российского права», 2010, N 11)
КЛАССИФИКАЦИЯ ПРАВОВЫХ ПРЕЗУМПЦИЙ <*>
Б. А. БУЛАЕВСКИЙ
——————————— <*> Bulaevsky B. A. Classification of legal presumptions.
Булаевский Борис Александрович — ведущий научный сотрудник отдела гражданского законодательства и процесса ИЗиСП, кандидат юридических наук, доцент.
В статье наряду с отдельными традиционными классификациями презумпций (предположений) в праве приводятся авторские классификации презумпций по различным основаниям.
Ключевые слова: предположения в праве, правовые презумпции, классификация.
Author’s classifications of the presumptions on various grounds, along with some traditional classification of presumptions (assumptions) in law are presented in the article.
Key words: assumptions in law, legal presumptions, classification.
Вопрос классификации правовых презумпций получил в специальной литературе весьма широкое освещение. Однако тот факт, что само понятие презумпции до настоящего времени остается дискуссионным, позволяет обращаться к данному вопросу снова и снова. В данной статье не преследуется цель рассмотреть все упоминаемые в специальной литературе классификации, имеющие отношение к презумпциям. Предлагается анализ лишь тех из них, которые позволяют отграничить презумпции от иных конструкций, основанных на предположениях, а также делают возможным выгодно представить свойства презумпций и особенности их проявления при регулировании общественных отношений. Предположения praesumtiones juris, praesumtiones juris et de jure и praesumtiones hominis. Несмотря на широкое распространение предположений в праве и их многовековую историю <1>, древнейшей из известных классификаций предположений (презумпций) в праве является разделение, осуществленное средневековыми юристами <2>. В соответствии с этой классификацией предположения (презумпции) подразделяются на три категории: 1) praesumtiones juris; 2) praesumtiones juris et de jure; 3) praesumtiones hominis <3>. Первые и вторые презумпции установлены законом, однако предположение praesumtiones juris <4> может быть опровергнуто представлением доказательств противного, а предположение praesumtiones juris et de jure всегда обязательно для суда, и противное не может быть доказываемо. Третья категория презумпций — так называемые общечеловеческие предположения — охватывает собой предположения, которые могут быть сделаны судом по внутреннему убеждению, в соответствии с обстоятельствами конкретного дела. ——————————— <1> Как отмечает З. М. Черниловский, предположения (презумпции) появились много раньше римского права и самой латыни (см.: Черниловский З. М. Презумпции и фикции в истории права // Советское государство и право. 1984. N 1. С. 98). <2> См. об этом: Анненков К. Опыт комментария к Уставу гражданского судопроизводства. Т. II. § 13. СПб., 1880. С. 545. <3> См., например: Мейер Д. И. О юридических вымыслах и предположениях, о скрытых и притворных действиях. Казань, 1854. Оршанский И. О законных предположениях и их значении // Журнал гражданского и уголовного права. 1874. Кн. 4 (июль — август). С. 6 — 7. <4> В некоторых источниках предположения praesumtiones juris именуются praesumtiones juris tantum (от лат. tantum — только) (см., например: Анненков К. Указ. соч. С. 545). По всей видимости, это связано со стремлением выделить данные презумпции в общей массе так называемых законных предположений. В противопоставление этому praesumtiones juris et de jure — «техническое» название законных предположений, которые исключают самое доказательство противного (см.: Мейер Д. И. Указ. соч. С. 115). Добавление «de jure» здесь указывает на особенность — повышенную обязательность таких презумпций, исключающую их опровержение. Собственно, в этом и состоит основное разграничение между praesumtiones juris и praesumtiones juris et de jure (см., например: Латинская юридическая фразеология / Сост. Б. С. Никифоров. М., 1979. С. 136, 202). Однако это не более чем авторская попытка объяснения одного из возможных значений особого фразеологического материала.
Появлению данной классификации в правовой системе континентальной Европы во многом способствовали преобразовательные процессы в юриспруденции, и прежде всего постепенное притеснение судейского усмотрения четкими положениями законов <5>. ——————————— <5> Особое развитие права стран англо-американской правовой семьи не послужило преградой для распространения данной классификации в Англии и в США (см.: Кейлин А. Д. Судоустройство и гражданский процесс капиталистических государств: В 2 ч. Часть вторая: Гражданский процесс. М., 1958. С. 249; Кенни К. Основы уголовного права / Пер. с англ. В. И. Каминской; Под ред. Б. С. Никифорова. М., 1949. С. 368 — 375.
Тем не менее периодически возобновляемая «борьба за власть» между судейским усмотрением и императивными предписаниями законов еще не раз порождала дискуссии о состоятельности названной классификации. В отдельные периоды предлагалось даже возвести все существующие презумпции в степень так называемых praesumtiones hominis <6>. ——————————— <6> См., например: Муромцев С. О консерватизме римской юриспруденции. Опыт по истории римского права. М., 1875. С. 100.
По мере развития учения о предположениях в праве оценка указанной классификации все более связывалась с пересмотром выделяемых категорий презумпций: сначала — применительно к предположениям praesumtiones juris et de jure, а несколько позже — применительно к общечеловеческим предположениям praesumtiones hominis. В итоге наиболее распространенной точкой зрения стала та, в соответствии с которой нормальными презумпциями следовало считать лишь praesumtiones juris, допускавшие опровержение <7>. Вместе с тем сохранившие свое значение в праве praesumtiones juris et de jure и praesumtiones hominis <8> продолжают вызывать дискуссии по вопросу классификации презумпций (а точнее сказать, по вопросу классификации предположений в праве <9>). Отчасти живучесть этой классификации обусловлена еще и тем, что бытует мнение, будто бы учение о юридических презумпциях (за изъятием praesumtiones juris et de jure) становится общим учением о диспозитивных нормах, а учение о praesumtiones juris et de jure — учением о принудительных (императивных) нормах <10>. ——————————— <7> См.: Энциклопедический словарь. Т. XXV. СПб., 1898. С. 52. <8> См., например: ст. 1349 — 1353 Гражданского кодекса Франции; ст. 1 швейцарского Гражданского кодекса в части юридической силы правил, формируемых судом; ст. 2727 — 2729, 2954 — 2957 Гражданского кодекса Италии; ст. 2846 — 2849 Гражданского кодекса Квебека. <9> Следует согласиться с И. С. Перетерским в том, что точным переводом латинского прототипа «praesumptio» и французского заимствования «presomption» является слово «предположение», а не «презумпция», как иногда говорится в русской юридической литературе (см.: французский Гражданский кодекс 1804 года / Пер. И. С. Перетерского. М., 1941. С. 299). <10> См.: Энциклопедический словарь. Т. XXV. С. 53.
Однако справедливости ради следует отметить, что постепенно дискуссия по вопросу классификации презумпций сводится к разграничению так называемых законных презумпций (собственно, другими они и не могут быть). При этом все убедительнее звучат суждения об исключении из числа презумпций конструкций хотя и основанных на предположении, но не допускающих опровержения их действия в конкретных отношениях. Презумпции опровержимые (условные) и неопровержимые (безусловные) <11>. Данная классификация относится к одной из наиболее известных и обсуждаемых среди юристов и во многом обусловлена ранее указанной классификацией так называемых законных презумпций (предположений) на praesumtiones juris и praesumtiones juris et de jure. ——————————— <11> В работе Р. Саватье можно обнаружить упоминание и о «почти неопровержимых презумпциях» (см.: Саватье Р. Теория обязательств (юридический и экономический очерк) / Пер. с фр. Р. О. Халфиной. М., 1972. С. 292). Однако приведенный в указанной работе пример иллюстрирует особую форму взаимодействия различных юридических конструкций и не имеет, по нашему мнению, отношения к рассматриваемой классификации.
Придерживаясь точки зрения, что презумпция по своей природе опровержима, так как в ее основу положено предположение и обусловленная им возможность иного, считаю допустимым вести речь о рассматриваемой классификации применительно не только к презумпциям, но и ко всем иным юридическим конструкциям, основанным на предположении возможного. Полагаю, что и раньше, и сейчас при упоминании так называемых неопровержимых презумпций в праве, по сути, идет речь об особой правовой конструкции, основанной, как и презумпция, на предположении. Использование же слова «презумпция» представляет собой не более чем дань традиции. Неопровержимые конструкции <12>, основанные на предположении, презумпциями именоваться не должны. Это в полной мере относится и к так называемым неопровержимым презумпциям — юридическим конструкциям, неопровержимым искусственно, как правило, в угоду публичному порядку (выражаясь широко распространенной терминологией прошлых лет, в интересах господствующего класса). Если опровержение презумпции не соответствует интересам господствующего класса, то законодатель при правовом закреплении не устанавливает возможности ее опровержения. Этим прежде всего и объясняется наличие неопровержимых презумпций в праве <13>. ——————————— <12> На самом деле конструкция как таковая не опровергается. Решается лишь вопрос о возможности ее применения в конкретных отношениях. Для опровержимых конструкций такая возможность изменчива (конструкция может не применяться), а для неопровержимых — постоянна (конструкция применяется во всех случаях). <13> См.: Бабаев В. К. Презумпции в советском праве. Горький, 1974. С. 15.
При этом не исключается, что со временем так называемая неопровержимая презумпция по воле законодателя может стать полноценной презумпцией, сущностной характеристикой которой является возможность ее опровержения <14>. ——————————— <14> Возможность трансформации неопровержимых презумпций в истинные презумпции является одним из аргументов в подтверждение их отличия от фикций, конструируемых также на основании предположения.
Наиболее ярким примером так называемых неопровержимых презумпций является презумпция знания закона <15>, основанная в Российской Федерации на положениях ч. 2 и 3 ст. 15 Конституции РФ. Несмотря на то что многими она воспринимается исключительно как неопровержимая, существуют мнения и о ее опровержимости. Так, М. С. Строгович, признавая, что в уголовном процессе действуют всего три презумпции: презумпция знания закона, презумпция истинности вступившего в законную силу приговора суда и презумпция невиновности, полагал, что все они опровержимые презумпции <16>. Аналогичный подход, указывающий на то, что в исключительных случаях презумпция знания закона является опровержимой, можно обнаружить в коллективной монографии по проблемам судебного права <17>. К выводу о том, что презумпция знания закона является опровержимой, приходит и Э. Н. Нагорная, которая основывает свое утверждение на правилах ст. 111 НК РФ <18>. ——————————— <15> З. М. Черниловский утверждает, что данная презумпция, по всей вероятности, появилась первой из всех презумпций (см.: Черниловский З. М. Указ. соч. С. 98). <16> См.: Строгович М. С. Учение о материальной истине в уголовном процессе. М., 1947. С. 202. <17> См.: Проблемы судебного права / Под ред. В. М. Савицкого. М., 1983. С. 196. <18> См.: Нагорная Э. Н. Бремя доказывания в налоговых спорах. М., 2006.
Критерием истинности, как известно, является практика. И здесь, при внимательном изучении, не все оказывается однозначно. В разные времена в правоприменительной практике находилось место отдельным исключениям из общего порядка, когда данная презумпция опровергалась либо в силу закона, либо в силу объективных обстоятельств. Такие исключения можно обнаружить и в римском праве <19>, и в отечественной правоприменительной практике прошлых лет <20>. Да и в наши дни презумпция знания закона нередко работает избирательно. Особенно остро это проявляется при применении законодательства в сфере предпринимательской деятельности, связанного с использованием различных договорных конструкций, минимизацией налогового бремени, вопросами реорганизации и ликвидации хозяйствующих субъектов. Обращаясь к соответствующей правоприменительной практике, несложно обнаружить примеры судебных решений, основанных на различном толковании законов. Закономерность вопроса о качестве закона тем не менее не устраняет действие рассматриваемой презумпции. ——————————— <19> Подробнее об этом см.: Барон Ю. Система римского гражданского права. Вып. первый. Книга I. Общая часть / Пер. Л. Петражицкого. 2-е изд. М., 1898. С. 34. <20> См., например: Информация о Постановлении Пленума Верховного Суда СССР по делу Зорина // Социалистическая законность. 1942. N 9. С. 29.
Полагаю, что, обладая огромным регулирующим ресурсом, неопровержимая конструкция, основанная на предположении знания закона, должна сохраняться в праве. Вместе с тем искусственная неопровержимость этой и подобных ей презумпций вполне преодолима в праве. Следовательно, исключения из правила о неопровержимости допустимы, но они в обязательном порядке должны быть поименованы в законе. Применительно к рассматриваемой презумпции среди таких исключений могли бы быть указаны случаи невозможности ознакомления с содержанием закона в силу физических недостатков (например, слепота) или иных отклоняющихся от нормы состояний (длительное бессознательное состояние), а также случаи неизвестности лицу закона по независящим от него обстоятельствам (длительное нахождение в изоляции — плен и т. п.) <21>. ——————————— <21> В римском праве, кроме того, было известно правило, в соответствии с которым заблуждение в праве прощалось каждому, если речь шла о предотвращении так называемого положительного вреда (см.: Барон Ю. Указ. соч. С. 34).
Таким образом, вопрос о знании закона во многом должен предопределяться вопросом о доступе к закону. Чем разнообразнее будут формы воспроизведения закона, тем доступнее будет и сам закон, тем вероятнее будет знание закона всеми. Вместе с тем даже самые разнообразные формы воспроизведения законов не в состоянии обеспечить фактическое знание закона абсолютно всеми. Именно поэтому и следует допускать исключения из правил, основанных на презумпции знания закона. В качестве альтернативы исключениям можно прибегнуть к мерам превентивного характера, которые весьма широко применяются в отдельных областях права. Так, в налоговом законодательстве предусматривается возможность получения от уполномоченных органов государственной власти (уполномоченных должностных лиц этих органов) разъяснений нормативных положений о порядке исчисления, уплаты налога (сбора) или по иным вопросам применения законодательства о налогах и сборах. При этом не имеет значения, адресовано ли разъяснение непосредственно налогоплательщику, являющемуся участником спора, или неопределенному кругу лиц. Следование таким разъяснениям является обстоятельством, исключающим вину лица в совершении налогового правонарушения (подп. 3 п. 1 ст. 111 НК РФ) <22>. ——————————— <22> См.: п. 35 Постановления Пленума ВАС РФ от 28 февраля 2001 г. N 5 «О некоторых вопросах применения части первой Налогового кодекса Российской Федерации».
Наряду с презумпцией знания закона отечественному праву известны и другие примеры подобных конструкций (например, презумпция неответственности <23>, устанавливаемая в отношении лиц, не достигших необходимого по закону возраста (ст. 2.3 КоАП РФ, п. 3 ст. 28 ГК РФ, ст. 20 УК РФ); презумпция времени смерти, которая находит свое проявление в правилах о коммориентах (п. 2 ст. 1114 ГК РФ); презумпция взаимозависимости субъектов правоотношений (ст. 20 НК РФ); презумпция достоверности сведений реестра (ст. 5 Федерального закона от 8 августа 2001 г. N 129-ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей»)). ——————————— <23> В. А. Ойгензихт, прямо не отрицая существование такой презумпции, резонно обращает внимание на то, что презумпция только тогда может считаться правовой, когда предположение составляет само содержание правовой нормы, а не является только мотивом ее установления (см.: Ойгензихт В. А. Презумпции в советском гражданском праве. Душанбе, 1976. С. 21). Однако полагаем, что при закреплении презумпции неответственности предположение не только является мотивом ее установления, но и непосредственно включается в содержание презумптивной нормы. И лишь публичный интерес не дает развиться данной конструкции в полноценную презумпцию. В качестве подтверждения своих слов приведем положения Гражданского кодекса ЧССР (§ 422) о том, что «несовершеннолетний или душевнобольной отвечает за причиненный им вред, если он способен руководить своими действиями и понимать их значение» (см.: Гражданский кодекс ЧССР. Закон от 26 февраля 1964 г. / Пер. с чеш. Л. А. Трахтенгерц. М., 1966. С. 151).
Все они, равно как и презумпция знания закона, лишь искусственно неопровержимы. Решение вопроса об исключениях для них либо преодолении их неопровержимости иными мерами является предметом самостоятельного исследования, основанного на глубоком познании свойств таких конструкций и природы отношений, в рамках которых они применяются. Презумпции материальные (материально-правовые) и процессуальные (процессуально-правовые). Данная классификация во многом предопределена разграничением отраслей права на материальные и процессуальные. Специальные цели той или иной отрасли права являются особыми ориентирами для всех правовых средств соответствующей отрасли (в том числе и презумпций). Обслуживая общую цель, каждое правовое средство отрасли права органично вписывается в ее систему. Получая закрепление в корреспондирующем с отраслью права законодательстве, правовое средство вполне обоснованно может именоваться отраслевым <24> и, как следствие, материально-правовым или процессуальным <25>. Собственно, этим можно и ограничить рассмотрение вопроса о процессуальной либо материальной природе презумпций. ——————————— <24> Этим, в частности, можно объяснить существование так называемых отраслевых презумпций, хотя очевидно, что для характеристики последних простого указания на закрепление в том или ином законодательстве явно недостаточно. <25> За незначительными расхождениями данный подход характерен для суждений многих авторов (см., например: Бабаев В. К. Указ. соч. С. 54; Кузнецова О. А. Презумпции в гражданском праве. 2-е изд. СПб., 2004. С. 112 — 122. Сериков Ю. А. Презумпции в гражданском судопроизводстве / Науч. ред. В. В. Ярков. М., 2008. С. 40).
Вместе с тем рассматриваемая классификация тесным образом связана с вопросом о материально-правовом и процессуальном значении презумпций. Невозможно представить себе презумпцию, которая одновременно была бы презумпцией материального и процессуального права, однако возможно вести речь о презумпциях, имеющих не только материально-правовое, но и процессуальное значение. Следует согласиться с В. А. Ойгензихтом в том, что «норм, которые дают основание к признанию наличия одновременно и материально-правовой, и процессуальной презумпций, немало, но это не тождественные, а различные презумпции, это не разные аспекты одной презумпции, а разные стороны одной нормы, вызвавшей к жизни две разных презумпции» <26>. ——————————— <26> Ойгензихт В. А. Указ. соч. С. 28.
На наш взгляд, презумпция может иметь материально-правовое и процессуальное значение только как элемент содержания презумптивной нормы, определяющей порядок и условия применения презумпции. Материально-правовое значение проявляется всякий раз, когда встает вопрос о восполнении в конкретных отношениях недостающего юридически значимого явления его моделью. При этом не принципиально, идет ли речь о материально-правовых или процессуальных нормах <27>. ——————————— <27> На данное обстоятельство обоснованно указал В. К. Бабаев (см.: Бабаев В. К. Указ. соч. С. 55).
Процессуальное же значение проявляется в связи с порядком применения презумпций при определении подлежащих доказыванию обстоятельств и распределении бремени их доказывания между заинтересованными лицами. Презумпции прямые и косвенные. Деление презумпций на прямые и косвенные предопределено различием в формах выражения (способах закрепления) презумпций в правовых нормах. Данная классификация хотя и не всегда прямо обозначается, тем не менее осуществляется многими исследователями <28>. Ценность этой классификации проявляется в предоставлении богатства приемов выражения презумпций в правовых нормах. ——————————— <28> См., например: Каминская В. И. Учение о правовых презумпциях в уголовном процессе. М.; Л., 1948. С. 3; Бабаев В. К. Указ. соч. С. 17.
Не секрет, что в нормах права прямое обозначение юридических конструкций презумпциями — явление не очень распространенное. В федеральных законах (не считая законов о внесении изменений и дополнений) такие случаи единичны (презумпция невиновности — ст. 1.5 КоАП РФ, ст. 14 УПК РФ, ст. 315 Кодекса торгового мореплавания РФ; презумпция согласия на изъятие органов и (или) тканей — ст. 8 Закона РФ от 22 декабря 1992 г. N 4180-1 «О трансплантации органов и (или) тканей человека»; отдельные презумпции в качестве принципов некоторых видов деятельности — абз. 9 ст. 3 Федерального закона от 10 января 2002 г. N 7-ФЗ «Об охране окружающей среды» и др.). Да и в остальных нормативных актах подобные примеры скорее исключения. Среди причин такого состояния дел в первую очередь следует указать на недостаточную разработанность общей теории правовых презумпций и отсутствие единообразного понимания презумпций. Как следствие, крайне осторожное использование специальной терминологии в нормативных актах. Кроме того, трудности обусловлены поиском лаконичного выражения сути отдельных презумпций. В правовых нормах прямые презумпции чаще выражаются без использования слова «презумпция». Наиболее яркими примерами иного выражения презумпций могут служить такие слова, как «предполагается», «признается», «считается». Вместе с тем, как справедливо отмечает О. А. Кузнецова, подобные слова не всегда указывают на презумпцию <29>. Необходимым сопровождением названных и подобных им слов, как правило, является указание на возможность опровержения предположения, лежащего в основе презумпции. Это достигается использованием таких выражений, как «пока не доказано обратное», «если не доказано иное», «если докажет… (иное)» и др. ——————————— <29> См.: Кузнецова О. А. Указ. соч. С. 105.
Среди широко известных презумпций прямыми являются, например: в семейном праве — презумпция отцовства (п. 2 ст. 48 СК РФ), презумпция согласия супруга на сделку по распоряжению общим имуществом другим супругом (п. 2 ст. 35 СК РФ, п. 2 ст. 253 ГК РФ); в гражданском праве — презумпция смерти (ст. 45, 46 ГК РФ), презумпция прекращения обязательства при нахождении у должника долгового документа (абз. 2 п. 2 ст. 408 ГК РФ), презумпция вины причинителя вреда (п. 2 ст. 1064 ГК РФ), презумпция принятия наследства (п. 2 ст. 1153 ГК РФ), презумпция авторства (ст. 1257 ГК РФ); в налоговом праве — презумпция соответствия цены, принимаемой для целей налогообложения, уровню рыночных цен (п. 1 ст. 40 НК РФ), презумпция невиновности (п. 6 ст. 108 НК РФ). Косвенные презумпции, как и прямые, — это презумпции из закона (в противном случае их нельзя было бы именовать презумпциями). Однако устанавливаются они не по внешним «ориентирам» в виде знаковых слов и выражений, а путем толкования закона. Отрицать их существование бессмысленно <30>. ——————————— <30> Существует даже мнение, что косвенных презумпций значительно больше, чем прямых (см., например: Веденеев Е. Ю. Роль презумпций в гражданском праве, арбитражном и гражданском судопроизводстве // Государство и право. 1998. N 2. С. 46; Ильина О. Ю. Проблемы интереса в семейном праве Российской Федерации. М., 2007).
Так, например, широко известна презумпция конституционности нормативных актов. При этом она устанавливается путем толкования нескольких положений Конституции РФ. Среди них: положения о верховенстве Конституции РФ на всей территории РФ (ч. 2 ст. 4), об иерархии нормативных актов (ст. 76) и о полномочиях Конституционного Суда РФ в части разрешения дел о соответствии федеральных законов и иных нормативных актов Конституции РФ (ст. 125). В числе наиболее важных косвенных презумпций следует указать презумпцию морального вреда при причинении вреда здоровью. Данная презумпция также прямо не указывается в качестве таковой в законе, однако она может быть установлена при его толковании (прежде всего исходя из понимания морального вреда как физических или нравственных страданий — ст. 151 ГК РФ). На существование данной презумпции, в частности, указывает Пленум ВС РФ в Постановлении от 26 января 2010 г. N 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина», где отмечается, что, «поскольку потерпевший в связи с причинением вреда его здоровью во всех случаях испытывает физические или нравственные страдания, факт причинения ему морального вреда предполагается» (п. 32) <31>. ——————————— <31> Следует, однако, заметить, что, сопровождая суждение о предположении указанием на испытываемые гражданином физические или нравственные страдания во всех случаях причинения вреда здоровью, Пленум ВС РФ, по сути, задает ориентир на невозможность опровержения такого предположения. Для устранения выявленной несогласованности необходимо уточнить формулировку пункта в части вероятности физических и нравственных страданий, что будет в большей степени соответствовать нормальному ходу событий при причинении вреда здоровью, а также природе презумпций, которые опровержимы по своей сути.
Классификация презумпций по объекту предположения. Рассматривая правовые презумпции как модели юридически значимых явлений, необходимо иметь представление о круге подобных явлений. Традиционное понимание под такими явлениями многочисленных фактов окружающей действительности не вызывает возражений. Однако это вовсе не означает, что правовые презумпции могут подменять собой лишь юридические факты (как основания возникновения, изменения и прекращения правоотношений). Фактами окружающей действительности наряду с юридическими фактами в полной мере можно считать и факты существования определенных правоотношений (при детализации — факты существования элементов отдельных правоотношений), и факты субъективного отношения участников правоотношений к определенному поведению и его последствиям <32>. ——————————— <32> Сразу оговоримся, что в рамках данной статьи не ставится цель обозначить все многообразие таких фактов. Например, Ю. А. Сериков к объектам предположения относит факты, состояния и правоотношения (см.: Сериков Ю. А. Указ. соч. С. 24). Наша цель — показать возможное направление исследования презумпций с учетом особенностей восполняемых ими юридически значимых явлений.
Допуская, что право в своей динамике есть уникальное соединение фактов, а «выпадение» одного из них может негативным образом сказаться на эффективности многих правовых процессов, можно утверждать, что презумпции как правовые средства восполнения недостающих фактов в состоянии заменить почти все юридически значимые явления. Вместе с тем столь широкие горизонты применения презумпций едва ли достижимы (по крайней мере в условиях современного состояния разработанности теории правовых презумпций). Тем не менее даже при элементарном структурировании механизма правового регулирования по схеме «правовая норма — юридический факт — правоспособность — юридический факт — правоотношение» несложно допустить применение презумпций не только для восполнения недостающих юридических фактов. Так, презумпция равенства долей супругов в их общем имуществе (ст. 39 СК РФ) с очевидностью имеет объектом предположения не юридический факт, а вполне конкретное правоотношение между сособственниками. Отступление от равенства долей возможно, в частности, если будет доказано, что другой супруг не получал доходов по неуважительным причинам или расходовал общее имущество в ущерб интересам семьи. В качестве примера иного объекта предположения можно привести широко известную презумпцию вины причинителя вреда. Здесь соответствующим объектом будет юридически значимое отношение лица к своему поведению и его последствиям, не отождествляемое ни с юридическим фактом (причинением вреда), ни с правоотношением (обязательством по возмещению вреда). Попытки классификации презумпций по объекту предположения можно обнаружить и в ранее проведенных исследованиях. Так, по замечанию И. Оршанского, Буркгард, разграничив область законных презумпций от других схожих правовых явлений, различал в презумпциях две главные группы: praesumtiones facti и praesumtiones voluntatis. К первым он относил все те случаи, когда закон предписывал от существования одного факта заключать о том, что совершился другой факт, имеющий влияние на спорное правоотношение (например, правила римского права относительно так называемого права коммориента). Ко второй группе он относил все случаи определения законом неясно выраженной или вовсе не выраженной воли частного лица на основании предположения о том, что воля эта, если бы она была прямо выражена, разрешила бы данный вопрос именно в этом, а не в другом смысле <33>. По нашему мнению, у классификации Буркгарда имеется один недостаток: она проведена без соблюдения правила о единстве классификационного основания. Тем не менее сама попытка выделения особой группы юридически значимого явления, особого объекта предположения (выражения воли), заслуживает одобрения. ——————————— <33> См.: Оршанский И. Указ. соч. С. 13. И. Оршанский анализирует исследование: Burckhard H. Die civilistischen Praesumtionen. Weimar, 1866.
На наш взгляд, выделение классификации презумпций по объекту предположения имеет большое значение для исследования правовых презумпций. Восполняя отсутствие различных объектов, презумпции обогащаются новыми функциями, что, в свою очередь, позволяет глубже познавать сами презумпции, их природу и свойства. Классификация презумпций по основному назначению в охране интересов участников пра воотношений. Ценность правовых презумпций не ограничивается простым восполнением недостающих юридически значимых явлений. Восполнение любого такого явления непременно отражается на балансе интересов участников соответствующих правоотношений. При этом как неодинакова роль восполняемых явлений в механизме правового регулирования, так неодинакова и роль презумпций, восполняющих эти явления. В одних случаях требуется акцентировать действие презумпции на признании определенного интереса (такова, например, основная роль презумпции авторства и презумпции отцовства), в других — действие презумпции ориентировано на беспрепятственную реализацию интересов (таково, в частности, основное назначение презумпции добросовестности); в иных — на обеспечение интересов (например, презумпция вины как средство обеспечения интересов потерпевшего); наконец, еще одна сторона действия презумпций связана с защитой интересов (например, презумпция невиновности, установленная в интересах подозреваемого в совершении преступления). Выделение в приведенных примерах наиболее важных направлений действия презумпций нисколько не умаляет значение иного их действия. Вместе с тем возможность выделения основного назначения отдельно взятой презумпции позволяет классифицировать все презумпции на: презумпции, приоритетно направленные на признание интересов; презумпции, приоритетно направленные на реализацию интересов; презумпции, приоритетно направленные на обеспечение интересов; презумпции, приоритетно направленные на защиту интересов. Практическая значимость данной классификации существенна. Ее применение не только облегчает достижение баланса между интересами участников правоотношений, но и раскрывает перспективы эффективного применения вновь вводимых презумпций, позволяя выбирать оптимальную модель регулирования соответствующих отношений. Подводя итог, следует признать, что из предложенных в данной статье классификаций непосредственно относящимися к классификации презумпций являются: классификация по объекту предположения, классификация по основному назначению в охране интересов участников правоотношений, классификация презумпций на прямые и косвенные, а также деление всех презумпций на материальные и процессуальные. Две другие классификации (по критерию опровержимости и деление презумпций на praesumtiones juris, praesumtiones juris et de jure и praesumtiones hominis) охватывают более широкий круг юридических конструкций, основанных на предположениях.
Библиографический список
Анненков К. Опыт комментария к Уставу гражданского судопроизводства. Т. II. § 13. СПб., 1880. Бабаев В. К. Презумпции в советском праве. Горький, 1974. Барон Ю. Система римского гражданского права. Вып. первый. Книга I. Общая часть / Пер. Л. Петражицкого. 2-е изд. М., 1898. Веденеев Е. Ю. Роль презумпций в гражданском праве, арбитражном и гражданском судопроизводстве // Государство и право. 1998. N 2. Ильина О. Ю. Проблемы интереса в семейном праве Российской Федерации. М., 2007. Каминская В. И. Учение о правовых презумпциях в уголовном процессе. М.; Л., 1948. Кейлин А. Д. Судоустройство и гражданский процесс капиталистических государств: В 2 ч. Часть вторая. Гражданский процесс. М., 1958. Кенни К. Основы уголовного права / Пер. с англ. В. И. Каминской; Под ред. Б. С. Никифорова. М., 1949. Кузнецова О. А. Презумпции в гражданском праве. 2-е изд. СПб., 2004. Латинская юридическая фразеология / Сост. Б. С. Никифоров. М., 1979. Мейер Д. И. О юридических вымыслах и предположениях, о скрытых и притворных действиях. Казань, 1854. Муромцев С. О консерватизме римской юриспруденции. Опыт по истории римского права. М., 1875. Нагорная Э. Н. Бремя доказывания в налоговых спорах. М., 2006. Ойгензихт В. А. Презумпции в советском гражданском праве. Душанбе, 1976. Оршанский И. О законных предположениях и их значении // Журнал гражданского и уголовного права. 1874. Книжка 4 (июль — август). Проблемы судебного права / Под ред. В. М. Савицкого. М., 1983. Саватье Р. Теория обязательств (Юридический и экономический очерк) / Пер. с фр. Р. О. Халфиной. М., 1972. Сериков Ю. А. Презумпции в гражданском судопроизводстве / Науч. ред. В. В. Ярков. М., 2008. Строгович М. С. Учение о материальной истине в уголовном процессе. М., 1947. Черниловский З. М. Презумпции и фикции в истории права // Советское государство и право. 1984. N 1. Энциклопедический словарь. Т. XXV. СПб., 1898. Юдельсон К. С. Избранное: Советский нотариат. Проблема доказывания в советском гражданском процессе. М., 2005.
