(Ростокинский А. В.) («Российский следователь», 2013, N 13)
ХЕДХАЙТЕРЫ <1>: МАНЬЯКИ ИЛИ ЭКСТРЕМИСТЫ? <*>
А. В. РОСТОКИНСКИЙ
——————————— <1> От англ. «охотники за головами». <*> Rostokinskij A. V. Hedhayters: maniacs or extremists?
Ростокинский Александр Владимирович, профессор кафедры уголовно-правовых дисциплин юридического факультета ГБОУ ВПО «Московский городской педагогический университет», доктор юридических наук, доцент.
В представленной статье автор делает попытку осмысления тенденции расширительного применения норм УК РФ в части противодействия экстремизму. Анализирует обстоятельства, способствующие такому правоприменению, и формулирует некоторые прогнозы развития правоприменительной практики в этой сфере.
Ключевые слова: экстремизм, преступления вражды и ненависти, социальная группа.
In presented article the author does attempt of judgment of a tendency of broad application of standards of the Criminal Code of Russian Federation regarding counteraction to extremism. Analyzes the circumstances promoting such right application and formulates some forecasts of development of law-enforcement practice in this sphere.
Key words: extremism, hostility and hatred crimes, social group.
Новым, но вполне прогнозируемым явлением при выявлении преступлений экстремистской направленности стало вменение соответствующих статей лицам, обвиняемым в совершении нескольких убийств, в том числе совершенных серийно. Примерами подобного рода стало обвинение в экстремизме Д. Виноградова, расстрелявшего коллег в Москве, а также Н. Лыткина и А. Ануфриева, обвиняемых в шести убийствах и девяти покушениях на убийства в Иркутском академгородке <2>. ——————————— <2> Рузанова Н., Дементьева Е. Охотники за головами // Российская газета. 2013. N 79(6055). С. 22 — 23.
С одной стороны, нормы о «возбуждении ненависти и вражды… по признаку принадлежности к какой-либо социальной группе» сформулированы в действующем законодательстве таким образом, что охватывают и любое публичное заявление о своих взглядах и убеждениях. С другой стороны, отдание определения социальной группы на усмотрение правоприменителя неизбежно привело и не могло не привести к открытию таких экзотических групп, как «Правительство Российской Федерации», «представители власти и руководители предприятий» <3>, а теперь и «человечество» в целом. В самом деле, Д. Виноградов, отправляясь убивать коллег вследствие затяжного личного конфликта, много выпил и выложил в сети Интернет некий текст. В нем убийца сравнивал человечество с паразитарным образованием на Земле, годным лишь для удобрения. Фигуранты иркутского дела так хотели прославиться, что даже вступали в переписку с потерпевшими и снимали свои преступления на аудио-видео, чтобы потом выложить записи в Сети. На чем и попались. При этом примером для подражания у них были серийные убийцы, 19-летние днепропетровские маньяки, на счету которых 21 жертва. ——————————— <3> Ростокинский А. В. Еще раз о социальных группах в «преступлениях ненависти» (hate crimes) // Журнал научных публикаций аспирантов и докторантов. 2011. N 5.
Может быть, каждый серийный убийца на самом деле является скрытым экстремистом, испытывающим ненависть к некоторой группе людей, объединенных специфическими признаками, по которым он и выбирает жертву? Может быть, давно пора пересмотреть приговоры, вынесенные Ряховскому и Пичужкину, убивавшим, по их словам, «женщин легкого поведения», а заодно вменить ст. 282 УК РФ и всем террористам, в действиях которых социально-политические и/или религиозно-националистические мотивы выступают еще более явно и последовательно? Для ответа на эти и некоторые другие вопросы целесообразно обратиться к криминологическим признакам серийных убийц и их мотивации. Еще в 70-е годы XX в. эксперт ФБР Роберт Реслер определил серийного убийцу как «преступника, который совершает более трех убийств за более чем 30 дней, с периодами эмоционального охлаждения, причем мотивация убийств чаще всего базируется на достижении психологического удовлетворения», при этом у каждого такого убийцы есть свой индивидуальный «почерк», не похожий на других. Это касается и выбора оружия, места преступления, жертвы, способа убийства, времени суток и ряда других факторов. По устойчивым сочетаниям данных признаков Р. Реслер выделил два основных типа серийных убийц: организованные несоциальные и дезорганизованные асоциальные <4>. Организованный несоциальный тип серийного убийцы характеризуется высоким интеллектом (интеллект Эдмунда Кемпера, одного из таких убийц, равнялся 150 пунктам IQ), высоким локусом контроля, вплоть до способности прекратить убийства на время при возникновении опасности, социопатией при педантичном показном следовании нормам и традициям своей социальной группы, включая наличие семьи, успешной карьеры и т. п. Он имеет определенный образ жертвы, особенность во внешности, в одежде, вплоть до цвета ногтей, чулок, аксессуаров и т. п., а также предполагаемой виктимности. Это предоставляет полиции возможность использовать подставных «жертв», «ловить на живца». Часто связывает жертву либо покоряет ее с помощью устрашения или манипулирования (Тодор Банди, С. А. Головкин, А. Р. Чикатило). Нередко подобные преступники общительны, обладают внешней привлекательностью, обаянием. При этом они заранее планируют преступление, продумывают детали, способы сокрытия улик, избавления от трупа, нередко и свою линию защиты на случай задержания. Элементом совершения преступления выступает некий ритуал, затягивание мучений жертвы, пытки, некрофильские акты, придание трупу определенного положения (как у Роберта Берделлы) и т. п. ——————————— <4> URL: http://www. serial-killers. ru/materials/o-nekotoryx-osobennostyax-lichnosti-serijnogo-seksualnogo-ubijczy. htm (дата обращения: 23.05.2013).
Ничего подобного, кроме внешней социализированности, мы не встречаем ни у юриста Д. Виноградова, ни у Н. Лыткина и А. Ануфриева, едва достигших на момент совершения преступлений 18-летнего возраста. Тогда как основная часть их социальной активности реализовывалась в сетевых сообществах («зеленые» — у Виноградова, «мизантропы» — у Ануфриева). Попытки обретения статуса в «офлайне» ограничивались работой, участием в волонтерской программе и обучением стрельбе (Виноградов) либо неудачными и травматичными попытками вступления в скин-сообщество с последующими планами переезда в мегаполис (Лыткин, Ануфриев). Немногим более продуктивно сопоставление признаков личности обвиняемых с признаками дезорганизованного асоциального типа серийного убийцы. Данный тип характеризуется низким (ниже среднего) интеллектом, часто — умственной отсталостью, психическими патологиями. Вследствие затрудненной социализации он обычно презираем или отвергаем ближайшим окружением (Д. Виноградов лечился у психиатра, третировался сотрудниками, ранее имел травмы головы, Лыткин и Ануфриев также становились жертвами мобинга и наблюдались у школьного психиатра) и социально дезадаптирован. Такой тип убийц не может наладить контакты с людьми, особенно же с противоположным полом, как правило, ввиду отсутствия примера отца и/или жесткого воспитания (все трое осужденных выросли в неполных семьях), имеет выраженные «странности» поведения, не склонен к порядку в одежде и не поддерживает порядок в жилище. Такие лица нередко совершают преступление спонтанно, не продумывают детали убийства, не стараются уничтожить улики. Убивают недалеко от места жительства или работы (это характерно для всех трех осужденных преступников. Д. Виноградов явно недооценил возможность сопротивления лиц, получивших ранения, а Н. Лыткин даже не пытался спрятать от родных видеокамеру с записями убийства и расчленения трупа). Если у Д. Виноградова жертвы были персонализированы, а сами его действия — кроме размещения признаний в ненависти к человечеству — описываются в категориях мести коллегам (некоторым он дал убежать из кабинета, прежде чем открыл огонь), то жертвы иркутских «молоточников» были деперсонализированы. Однако Лыткин и Ануфриев осмысливали преступления, что характерно для маньяков, вели дневники. Три первые записи: «14 ноября Настя (не сдохла). 24 ноября Просто тетка (не сдохла). 1 декабря Даня (сдох)». У следствия имелась информация о планировании убийства бывшего одноклассника Н. Лыткина, возможно, из мести за прежние школьные обиды <5>. Также, как уже отмечалось, данные лица хранили аудио — и видеозаписи совершенных преступлений и даже вступали в переписку с несостоявшимися жертвами, интересовались их ощущениями, следили за сообщениями СМИ. Здесь весьма кстати приходятся лозунги и мотивировки различных маргинальных сообществ, широко представленных в сети Интернет. Сохранение «трофеев» и стремление к повторному переживанию экстатических ощущений, связанных с насилием, характеризуют именно сексуальных маньяков <6>, а не лиц, стремящихся к насильственному изменению конституционного строя РФ, дискриминации или геноциду какой-либо части населения. ——————————— <5> Цит. по: Российская газета. 2013. N 79(6055). С. 22. <6> Хамуков А. В. Серийные сексуальные убийства: криминологический анализ: Дис. … канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 1997. С. 34 — 36.
Известный российский криминолог профессор Ю. М. Антонян, описывая личность маньяка Головкина, отмечал избегание общения с женщинами и полное банкротство в межполовых отношениях. Тогда как физические страдания и мучения детей доставляли садисту огромное наслаждение, ибо он полностью господствовал над ними. Предварительное обдумывание деталей пыток приносило ему «радость, уважение к себе», утверждение в собственных глазах. Убийства приносили Головкину двойное удовлетворение, во-первых, сексуальное, которое он получал при виде мучений потерпевших, их расчленении и созерцании отрезанных частей тел, во-вторых, психологическое. Насилуя, медленно убивая, заставлял страдать свои жертвы, тем самым мстя своим смертельным врагам — не мальчишкам и подросткам, которые раньше обижали его, а мальчишкам вообще, что свидетельствует о построении некоего обобщенного образа, страшно им ненавидимого. Значит, он не умел дифференцировать людей, и уже это одно значительно снижало в его глазах ценность конкретной человеческой жизни, способствовало ее насильственному лишению. Месть и самоутверждение — главный мотив его сверхжестоких преступлений <7>. По нашему мнению, сказанное в полной мере характеризует и мотивацию иркутских «молоточников», включая полную деперсонализацию жертв («просто тетка»). ——————————— <7> Цит. по: URL: http://www. serial-killers. ru/karts/golovkin. htm (дата обращения: 23.05.2013).
Впрочем, по мнению профессора А. О. Бухановского, «история болезни» серийных убийц развивается по почти одинаковой схеме, а агрессивное поведение складывается поэтапно. Есть группа высокого риска, к которой относятся подростки и взрослые, люди с аномальным дезорганизованным характером, у которых затруднена общая и межполовая коммуникации, мужчины с заниженной самооценкой и комплексной неполноценностью. Именно у лиц высокого риска возникает склонность к жестокому поведению. Чтобы садизм прочно вошел в жизнь ребенка, необходима острая реакция с эмоциональным или сексуальным возбуждением, которая запечатлевается в его мозгу на всю жизнь. «Отпечатывание…» называется импринтингом <8>. ——————————— <8> Бухановский А. О., Бухановская О. А. Психические расстройства у серийных сексуальных преступников. Ростов н/Д: Феникс, 2003. С. 239 — 242.
Возможно, деяния указанных осужденных характеризовались каким-то особенным сочетанием мотивов, в которых доминировали межобщинная вражда и ненависть, а само совершение убийств убийцы использовали как способ терроризирования некой части населения. Напротив, ненависть к человечеству в целом формально исключает возбуждение вражды и ненависти к какой-либо его части, так как не понятно, кто же должен выступить потенциальным «союзником», у кого возбуждаются нехорошие чувства. С другой стороны, сочетание различных мотивов у серийных убийц — далеко не редкое явление. На выявлении доминирующих мотивов даже построена еще одна их классификация, которая включает: 1) «гедонистов», которые рассматривают убийство как способ удовлетворения своих потребностей, видят в жертве объект, необходимый для того, чтобы доставить наслаждение. Различаются три подтипа подобных преступников, обычно представленных в разных сочетаниях: сексуальные, хулиганствующие («дестроеры» — по способу совершения посягательств Лыткин и Ануфриев могут быть включены в данную подгруппу), корыстные («меркантильные»); 2) «властолюбцы», стремящиеся к длительному доминированию, контролю над жертвой, в отличие от гедонистов ими движет не похоть, но стремление обладать жертвой; 3) «визионеры», совершающие убийства в состоянии ограниченной вменяемости, слышат голоса, видят галлюцинации и т. п.; 4) «миссионеры», убивающие ради какой-то определенной цели, обычно «улучшения мира», изменения общества в соответствии со своими извращенными представлениями, с учетом которых осуществляется выбор частично персонифицированных жертв из числа проституток, гомосексуалистов, наркоманов, иноверцев и т. п. Таким образом, дополнительная квалификация действий серийных убийц и лиц, совершивших групповые убийства на фоне длительного межличностного конфликта, как проявлений экстремизма, выглядит излишней и необоснованной. Подобная оценка действий виновных не только искажает криминальную статистику, ведет к умножению выявленного «экстремизма», но и используется для обоснования криминологически необоснованных государственно-правовых мер вроде восстановления смертной казни или контроля доступа в Интернет. Как будто опасение казни остановило Чикатило, Головкина и многих им подобных лиц, а свои мотивировки все они «скачали» с некоего сетевого ресурса.
