(Деханов С. А., Измайлова Н. А.) («Бюллетень нотариальной практики», 2012, N 5)
НАСЛЕДОВАНИЕ ПО ЗАКОНУ В ЗАРУБЕЖНЫХ СТРАНАХ И НЕКОТОРЫЕ КОЛЛИЗИОННЫЕ ВОПРОСЫ НАСЛЕДОВАНИЯ
С. А. ДЕХАНОВ, Н. А. ИЗМАЙЛОВА
Деханов С. А., профессор кафедры авторского права, смежных прав и частноправовых дисциплин Российской государственной академии интеллектуальной собственности, доктор юридических наук.
Измайлова Н. А., помощник нотариуса.
Исследуя вопросы наследственных отношений, К. П. Победоносцев отмечал, что «понятия, обычаи и законы разных народов представляют величайшее разнообразие. Они так тесно связаны с внутренними условиями местного воззрения и развития, что нет возможности определить общими чертами порядок наследства» <1>. ——————————— <1> Победоносцев К. П. Курс гражданского права. Ч. 2: Права семейные, наследственные и завещательные // http://civil. consultant. ru/ elib/books/ 16/page_74.html.
Зародившись на почве семейного и родового строя, отмечает И. А. Покровский, — наследование на первых порах имеет характер некоторого естественного и частной волей неотменимого порядка <2>. Наследниками являются естественно и необходимо те лица, которые ближе к покойному в порядке патриархального родства. Порядок призвания к наследованию определяется, таким образом, самым порядком родства; это последнее составляет естественный закон наследования, и в этом смысле можно говорить, что в древнейшее время существует только наследование по закону — hereditas legetima. Этот законный порядок вначале стоит выше всякой частной воли и имеет характер неотменимости. К этой эпохе в истории всякого народа может быть применено изречение, которым характеризуется древнее германское право: «Solus dues heredem facere potest non homo» — «Только бог может сделать наследником, а не человек». ——————————— <2> Покровский И. А. История римского права. М.: Статут, 2004. С. 490.
Однако с усилением роли отца семейства по распоряжению имуществом развивается свобода завещания. Но развивается она у разных народов по-разному: у одних процесс развития происходит быстрее, у других медленнее. Свобода завещания при этом часто признается ранее по отношению к одним имуществам (благоприобретенным) и лишь позже — по отношению к другим (наследственным, родовым); завещание на первых порах имеет то характер отдельных выдач из наследств, то раздела наследства между законными наследниками, то усыновления наследника. Что касается римского права, то в нем завещание является институтом уже старого jus civile. Законы XII таблиц знают testamentum как акт, отстраняющий порядок законного наследования. Наследование по завещанию непременно исключает наследование по закону; оба порядка вместе действовать не могут. В Риме, где семья имела строго юридический характер, наследственные права первоначально вытекали из родительской власти и круг наследников ограничивался членами гражданской семьи, т. е. лицами, которые находились под властью глав семейства. Эти лица носили название агнатов. Напротив, родство по крови (когнатство) не считалось основанием к наследованию. В эпоху правления императора Юстиниана была принята знаменитая 118 новелла, в которой в качестве главного основания наследования признавалось кровное родство или когнатство. Последующее развитие римского наследования находится под сильным влиянием преторского права. Подобно тому, как почти во всех областях гражданского права рядом с цивильными институтами претор создал свои особые, преторские, институты, так же точно и в областях наследования система цивильной hereditas восполняется и исправляется системой преторского института bonorum possessio. Сущность bonorum possessio состоит в том, что претор дает известным лицам ввод во владение наследством, предоставляя им для получения наследственного имущества особый интердикт. При этом иногда этот ввод имеет только временный, предварительный характер: явится другое лицо, например цивильный наследник, — и владелец должен будет выдать наследство ему. В других случаях bonorum possessio является окончательным и неотъемлемым владением того, кто его испросил, причем иногда таким окончательным владельцем будет тот, кто имеет цивильное право на наследование, а иногда и совершенно другое лицо, которому претор дает владение, восполняя или исправляя цивильную систему <3>. ——————————— <3> То же. С. 492.
Римское право оказало решающее воздействие на формирование системы наследования в Западной Европе. И в этой связи весьма важными являются слова Р. Иеринга, произнесенные им в его знаменитой работе «О духе римского права»: «Три раза Рим диктовал миру законы. Три раза приводил народ к единству: в первый раз, когда римский народ был еще в полной силе, — к единству государства, во второй раз после того, как этот народ уже исчез, — к единству церкви, в третий раз — вследствие усвоения римского права в средние века — к единству права; в первый раз — внешним принуждением, силой оружия, два другие раза — силой духа… Всемирно-историческое значение и призвание Рима, схваченные одним словом, составляют преодоление принципа национальности на идею всеобщности. Плодом первой борьбы, которую Рим победоносно выдержал, было установление единства Древнего мира. Плодом второго — всемирное владычество, которое осуществил Рим, было религиозное и нравственное воспитание всех народов. Римский народ уже давно исчез, а новые народы приняли свои законы от Рима. Это была вновь ожившая часть истории римского быта и жизни… Странное дело — мертвое право пробуждается к новой жизни, право на чужом языке, доступное только ученым, наталкивающееся всюду в жизни на противодействие и все-таки всюду завоевавшее доступ и победу. То, что не удалось во времени его существования, процветания и силы, то удалось ему полтысячелетия спустя; оно должно было сначала умереть для того, чтобы развиться во всей своей силе. Римское право произвело полный внутренний переворот, преобразовало все наше юридическое мышление. Римское право создало, так же как христианство, культурный элемент нового мира» <4>. ——————————— <4> Иеринг Р. Дух римского права на различных ступенях его развития / Пер. с нем. Ч. 1. СПб., 1875. С. 1 — 2.
Что касается разнообразия в правовом упорядочении наследственных отношений в современных европейских странах, то оно прежде всего заложено в самом факте существования двух ветвей правового регулирования — англосаксонской и романо-германской систем. Их основное различие состоит в том, что институт наследования в системе англо-американского и романо-германского права рассматривается по-разному: — в первом случае как система норм, регулирующих отношения, связанные с исполнением администратором (или исполнителем завещания) функции распределителя наследственного имущества; — во втором — как система норм, регулирующих правопреемство наследников в отношении прав и обязанностей умершего. Доктрина и практика стран общего права исходят из того, что при наследовании имеет место исчезновение юридической личности умершего и ликвидация его имущества; при этом осуществляется сбор причитающихся ему долгов, оплата его долгов, погашение его налоговых и иных обязанностей. Указанная процедура именуется администрированием (administration) и протекает под контролем суда. Наследники же получают право на чистый остаток (net estate) <5>. Как подчеркивают английские авторы Дж. Чешир и П. Норт, «обязанность администратора состоит в том, чтобы распределить имущество между теми, кому оно принадлежит на правах выгодоприобретателей» <6>. При такой квалификации перехода имущества по наследству не может идти речи, например, об ответственности наследников по долгам наследодателя, которая представляет собой типичный институт в правовых системах, воспринявших римскую модель наследования. ——————————— <5> Гражданское и торговое право зарубежных стран: Учеб. пособие / Под общ. ред. В. В. Безбаха и В. К. Пучинского. М., 2004. С. 650 — 651; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Ч. 3 (постатейный) / Отв. ред. Л. П. Ануфриева. М., 2004. С. 1 — 2. <6> Cheshire G., North P. Private international law. London, 1987. P. 883. Англ. яз.
Английское законодательство устанавливает следующую очередность призвания к наследованию: а) нисходящие; б) родители; в) полнородные братья и сестры; г) неполнородные братья и сестры; д) деды и бабки; е) полнородные дяди и тетки; ж) неполнородные дяди и тетки. Что касается регулирования наследственных отношений в системе романо-германского права, то оно по своей природе является родственным институту, закрепленному в гражданском законодательстве РФ. Следует указать, что в странах континентальной Европы представление о наследовании как универсальном правопреемстве стало закрепляться после выхода в свет фундаментального восьмитомного труда немецкого юриста Ф. К. фон Савиньи «Система современного римского права» («System des heutigen romischen Rechts»). Исследовав природу отношений по наследованию, он пришел к заключению, что «наследственное имущество следует рассматривать как единое целое, основание коего надлежит искать в личности умершего владельца». Из данного утверждения с необходимостью выводилось и другое: имущество умершего рассматривается как нечто имеющее единую количественную характеристику, без оглядки на его составные части («чистое количество» — «reine Quantitat»). В итоге автор приходит к мысли, что наследование надлежит квалифицировать как универсальное правопреемство. Выводы Савиньи были восприняты европейской доктриной и практикой и применяются вплоть до настоящего времени. В частности, венгерское право устанавливает: «Со смертью человека его наследство переходит в совокупности к наследникам» (ст. 598 ГК Венгрии). В общем виде этот принцип выражен и в немецком праве: «Со смертью лица его имущество (наследство) переходит как единое целое к одному или нескольким другим лицам (наследникам)» (§ 1922 Германского гражданского уложения). ГК Франции устанавливает, что к наследникам и пережившему супругу переходит в силу самого закона имущество, права и иски умершего с возложением на них исполнения всех обязательств, обременяющих наследство (ст. 724). В соответствии со ст. 896 ГК Японии с момента открытия наследства к наследнику переходят не только все права, но и обязанности, связанные с имуществом наследодателя. Что касается принципов определения очередности призвания к наследованию в странах континентальной системы права, то можно указать следующее. Во Франции согласно традиции римского права в основу классификации наследников по закону положена система разрядов, разделяющая кровных родственников на группы в зависимости от их предполагаемой близости к наследодателю. К первому разряду относятся нисходящие родственники наследодателя (дети). Второй разряд образуют родители наследодателя, а также его братья, сестры и их нисходящие родственники. В третий разряд включены прочие восходящие родственники наследодателя (кроме родителей, т. е. бабка и т. д.). К последнему, четвертому, разряду отнесены прочие боковые родственники до шестой степени родства, т. е. двоюродные братья, сестры. Внутри разряда родственник более близкой степени родства устраняет от наследования более дальних родственников. В Германии и Швейцарии для определения очередности призвания к наследованию по закону используется система «парантелл». Парантеллой называется группа кровных родственников, образуемая общим предком и его нисходящими родственниками. Первая парантелла включает самого наследодателя и его нисходящих родственников, вторая — родителей наследодателя и нисходящих, третья — деда, бабку и их нисходящих, четвертая — прадедов и прабабок и их нисходящих. Законодательство Германии не ограничивает число парантелл, призываемых к наследованию, в результате чего наследниками по закону могут стать самые дальние родственники. В отличие от Германии, в Швейцарии круг наследников по закону ограничен первыми тремя парантеллами. Родственники четвертой парантеллы (прадеды, прабабушки и их нисходящие) получают лишь узуфрукт на имущество наследодателя. Право собственности на имущество в этом случае переходит к государству. Известно, что правовые нормы, регулирующие наследственные отношения, очень консервативны, они складываются веками, и поэтому принято считать, что в этой области права различия — подразумеваемое явление. Однако по большому счету, что касается вопроса определения круга наследников по закону, они не столь велики. Все правовые системы мира признают классификацию наследников на определенные категории в зависимости от родственной близости к наследодателю. Демонстрацией этого тезиса служит и новое российское наследственное право. В то же время в ситуации, когда на юридическую регламентацию перехода имущества умершего к другим лицам претендуют несколько национальных правопорядков, перед правоприменителем с неизбежностью встает вопрос о том, какими правовыми нормами должно быть урегулировано данное отношение — собственными или иностранными, а если иностранными, то какими принципами надлежит руководствоваться при их выборе. Для ответа на данный вопрос компетентный орган должен обратиться к специальным правовым предписаниям — к нормам международного частного права. С их помощью устанавливается тот правопорядок, который будет компетентным для целей регулирования наследственных отношений по существу, т. е. будет выступать в качестве статута наследования. В этом плане речь идет об одном из основных коллизионных аспектов решения вопроса о наследовании. В настоящее время соответствующие правила в рамках отечественного регулирования сосредоточены в ст. 1224 ГК РФ. Согласно п. 1 ст. 1224 ГК РФ, отношения по наследованию определяются по праву страны, где наследодатель имел последнее место жительства, если иное не предусмотрено данной статьей. В следующем абзаце того же пункта установлено, что наследование недвижимого имущества определяется по праву страны, где находится это имущество, а наследование недвижимого имущества, которое внесено в государственный реестр в Российской Федерации, — по российскому праву. Появление данной нормы в отечественном законодательстве позволяет говорить о том, что РФ отныне без каких-либо оговорок может быть отнесена к той группе государств, в которых коллизионно-правовая регламентация наследования строится на принципе так называемой полистатутности, а точнее — множественности режимов наследования: наследование движимого и иного имущества, не относящегося к недвижимости, подчиняется закону, с которым наследодатель на момент смерти имел наиболее тесную связь (она определяется по домицилию умершего), а недвижимость подпадает под действие закона места ее нахождения и/или внесения в специальный реестр. Не вызывает сомнений тот факт, что при конструировании соответствующих коллизионно-правовых предписаний законодатель обязан исходить из сущности общественных отношений, подвергаемых регламентации. Представляется, что таковая не может дифференцироваться в зависимости от того, идет ли речь о чисто «внутренних» отношениях или же об отношениях, выходящих за пределы юрисдикции одного государства. Наследование — всегда наследование. И если оно как таковое квалифицируется в качестве универсального правопреемства, то это не означает просто «юридическую оболочку» или «юридическую форму» для объяснения природы наследственного права, как считал, в частности, Ф. К. фон Савиньи, но, напротив, указывает на использование определенных подходов к пониманию сути того социального явления, которое подпадает под юридическое регулирование <7>. При этом не имеет значения, о какой его разновидности идет речь — о материальных нормах внутригосударственного гражданского законодательства или о национальных коллизионных нормах МЧП. Существо восприятия в юридическом смысле данного явления не может ревизоваться в зависимости от природы анализируемых отношений — внутренней или международной. Если рассмотреть предписания п. 1 ст. 1224 ГК РФ с указанных позиций, то можно прийти к выводу, что содержащиеся в них решения не вполне соответствуют той правовой квалификации, которая осуществлена законодателем в ст. 1110 и ст. 1112 ГК РФ. Данные коллизионные нормы фактически лишают наследство таких его важнейших характеристик, как единство и целостность, что, в свою очередь, означает утрату наследственным правопреемством свойств универсальности. В итоге становится очевидным, что те правоположения, которые призваны носить «сквозной», принципиальный характер для регулирования наследственных отношений как таковых, на деле оказываются не в состоянии осуществить свою регламентирующую функцию надлежащим образом, если наследственные отношения имеют международный характер. Анализ концептуальных положений отечественного наследственного права позволяет с уверенностью утверждать, что единство наследственной массы является для нашей доктрины и практики принципиальным постулатом. А если так, то и коллизионные правила, касающиеся отыскания наследственного статута, должны строиться в соответствии с данным принципом. Практическим воплощением указанной рекомендации могло бы стать использование для целей регулирования отношений по наследованию единой коллизионной привязки. ——————————— <7> Абраменков М. С. Наследование как разновидность универсального правопреемства: теоретические и практические проблемы в аспекте международного частного права // Журнал рос. права. 2007. N 11. С. 81.
Нормативная практика и доктрины разных государств в этом вопросе выдвигают, например, гражданство или домицилий наследодателя на момент смерти, место его обычного проживания <8>. Проблема определения того, какой из приведенных критериев либо их сочетание являются предпочтительными для целей прикрепления к ним статута наследования, должна составить самостоятельный предмет научного исследования. Поэтому ограничимся лишь следующим соображением: построение системы коллизионно-правового регулирования наследственных отношений на основе дифференциации имущества на движимости и недвижимости не может считаться в полной мере адекватным как с прикладной точки зрения, так и в свете природы регулируемых отношений. ——————————— <8> Hayton D. Determination of the objectively applicable law governing succession to deceaseds’ estates. P. 362 — 363 // Les successions internationales dans l’UE / Dt. Notarinst. [Электронный ресурс] // http:// www. dnoti. de/ eu_studie/ 08_Hayton. pdf.
Единый принцип установления наследственного статута, по нашему мнению, в максимальной степени отвечает сущности наследования как successio in universum. Примечательно, что в зарубежной доктрине в середине прошлого столетия даже высказывалось мнение, что данный критерий отыскания правопорядка, компетентного регулировать наследственные отношения международного характера, является следствием такого понимания посмертного перехода имущества к другим лицам <9>. ——————————— <9> Вольф М. Международное частное право. М., 1948. С. 606.
В то же время закрепление соответствующих коллизионных правил только на уровне национального закона может повлечь за собой трудности при их применении, а также при исполнении судебных решений в тех государствах, которые строго следуют принципу подчинения недвижимости, находящейся на их территории, собственному закону (Франция). На это обстоятельство в научной литературе уже обращалось внимание. Следовательно, избежать отмеченного негативного последствия возможно путем создания международного договора, содержащего единые для стран — участниц данного соглашения коллизионные правила отыскания правопорядка, призванного служить единым статутом наследования.
