(Земцова С. И., Зырянов В. В.) («Российский следователь», 2012, N 22)
К ВОПРОСУ О ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ ТЕРМИНОВ «ЗНАНИЕ» И «ПОЗНАНИЕ» В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ <*>
С. И. ЗЕМЦОВА, В. В. ЗЫРЯНОВ
——————————— <*> Zemtsova S. I., Zyryanov V. V. To the question of differentiation of notions «knowledge» and «cognition» in criminal procedure.
Земцова Светлана Игоревна, подполковник полиции, ст. преподаватель кафедры криминалистики Сибирского юридического института ФСКН России.
Зырянов Виктор Владимирович, полковник полиции, начальник кафедры криминалистики Сибирского юридического института ФСКН России, кандидат юридических наук, доцент.
В статье на основе прогрессивных положений науки систематизируются позиции ученых по вопросу о соотношении терминов «знание» и «познание» и аргументируется предложение об исключении последнего из научного оборота.
Ключевые слова: специальные знания, уголовное судопроизводство, специалист, эксперт.
In the article positions of scientists on the question of correlation of notions «knowledge» and «cognition» are systematized on the basis of progressive scientific provisions, and proposal of exclusion of the latter one from scientific practices is argued.
Key words: special knowledge, criminal procedure, specialist, expert.
Раскрытие и расследование преступлений — сложная многогранная деятельность, включающая усилия многих людей. Эффективное ее осуществление практически невозможно без использования специальных знаний. Исследование этих знаний и внедрение в практическую деятельность являются одним из перспективнейших направлений. Несмотря на вклад ученых, проделавших огромную работу в этом направлении, до настоящего времени дискуссионными в теории уголовного процесса и криминалистике остаются значительное количество вопросов, препятствующих оптимальному использованию специальных знаний в правоприменительной практике. Одним из них является: какой из терминов необходимо использовать — «знание» или «познание» — с прилагательным «специальные»? Обусловлено это тем, что «…в правовой науке терминологическая точность (стремление, приближение к ней) особенно важна, поскольку выработанные теоретические понятия в дальнейшем могут быть использованы в законодательной практике, приобретая, таким образом, всеобщее значение» <1>. ——————————— <1> Филиппов П. М., Мохов А. А. Использование специальных знаний в судопроизводстве: Моногр. Волгоград: ВА МВД России, 2003. С. 19.
Несмотря на то что в значительном количестве диссертационных исследований, монографических работ, публикаций данный вопрос неоднократно подвергался изучению, единой позиции в теории уголовного процесса, криминалистике, а также нормах уголовно-процессуального законодательства не выработано. Представим свою позицию по данному вопросу. Тем более что, по справедливому замечанию В. М. Бозрова, «…вряд ли мы найдем хотя бы одну проблему, которая бы себя целиком исчерпала. Исчерпывается только исследователь, а конечных научных проблем в природе не существует» <2>. ——————————— <2> Бозров В. М. Современные проблемы правосудия по уголовным делам в практике военных судов России (теорет., процессуал., криминалист., этнолог. и орг. аспекты): Дис. … д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 1999. С. 3.
Чем же обусловлена дискуссионность данного вопроса? Полагаем, основной причиной этого является одновременное использование обоих терминов в нормативно-правовых актах. В частности, в ст. 2 Федерального закона от 31 мая 2001 г. «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» при формулировании задач государственной судебно-экспертной деятельности, а также в ч. 1 ст. 57 и ч. 1 ст. 58 УПК РФ при перечислении функций специалиста и эксперта законодатель использует термин «знание». Однако в ч. 4 ст. 80 УПК РФ при указании сущности показаний специалиста — «познание». Осложняет эту ситуацию и отсутствие в уголовно-процессуальном законодательстве, в частности, в ст. 5, где раскрыта сущность основных понятий, используемых в УПК РФ, разъяснения, что же следует понимать под специальными знаниями (познаниями). Не внес ясности, по справедливому замечанию А. Кудрявцевой, В. Смирнова, И. Трапезниковой, в данный вопрос и Верховный Суд в Постановлении Пленума N 28 «О судебной экспертизе по уголовным делам», где логичным было бы в п. 1 раскрыть сущность данного понятия <3>. ——————————— <3> См. подробнее: О Постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О судебной экспертизе по уголовным делам» / А. Кудрявцева, В. Смирнов, И. Трапезникова // Уголовное право. 2011. N 3.
Чем же объяснить одновременное использование данных терминов? Полагаем, возможны две гипотезы: либо законодатель придает различное смысловое значение терминам «знание» и «познание», либо это обусловлено несовершенством юридической техники. Для проверки каждой из гипотез нами были проанализированы позиции исследователей (среди которых также не наблюдается единства мнений) в области теории уголовного процесса и криминалистики. Значительным количеством ученых для обоснования собственной позиции по использованию одного из понятий в правоприменительной практике и научном обороте используется традиционный подход: изучение значения данных терминов — «знание» и «познание» — с позиции лингвистики и философии, однако выводы при этом могут быть диаметрально противоположными. Чем же это возможно объяснить и какие на сегодняшний день имеются точки зрения по данному вопросу? Попытаемся ответить. В настоящее время в теории уголовного процесса и криминалистике возможно выделить четыре позиции: 1. Использование термина «знание» предпочтительнее, чем термина «познание» <4>. ——————————— <4> См., например: Телегина Т. Д. Использование специальных знаний в современной практике расследования преступлений: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2008. С. 8; Скогорева Т. Ф. Правовые и информационно-коммуникационные основы организации взаимодействии следователя, специалиста и эксперта при расследовании преступлений: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Волгоград, 2008. С. 17; Клевцов В. В. Использование специальных знаний при расследовании преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2010. С. 8 и др.
2. Необходимо использовать термин «познание», а созвучный ему, но не тождественный «знание» — исключить из научного оборота <5>. ——————————— <5> См., например: Селина Е. В. Применение специальных познаний в уголовном процессе: Моногр. М.: Юрлитинформ, 2002. С. 7; Ильина А. М. Обязательное использование специальных познаний в уголовном процессе: Дис. … канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2005. С. 9; Мехбалыев И. С. Проблемы использования специальных знаний в уголовном судопроизводстве Азербайджанской республики // Рос. следователь. 2008. N 22; и др.
3. Термины «знание» и «познание» являются синонимами, и не имеет значения, какой из терминов следует употреблять <6>. ——————————— <6> См., например: Исаева Л. М. Теоретические основы использования специальных познаний в уголовном судопроизводстве: Моногр. М.: ВНИИ МВД России, 2009. С. 9; Классен Н. А. О возможности использования специальных знаний лицами, осуществляющими уголовное судопроизводство // Уголовно-процессуальные и криминалистические чтения на Алтае: Материалы ежегод. межрегион. науч.-практ. конф., посвящ. памяти заслуж. юриста России Е. Н. Тихонова. Вып. 7/8. Барнаул: Изд-во Алтайс. ун-та, 2008. С. 142; и др.
4. Допустимо одновременное использование данных терминов, поскольку каждый из них имеет собственное значение <7>. ——————————— <7> См., например: Арсеньев В. Д., Заблоцкий В. Г. Использование специальных знаний при установлении фактических обстоятельств уголовного дела. Красноярск: Изд-во Краснояр. ун-та, 1986. С. 4; Гусев А. В. Уголовно-процессуальные и криминалистические проблемы использования специальных познаний в ходе предварительного расследования: Дис. … канд. юрид. наук. Волгоград, 2002. С. 23; и др.
Для того чтобы уяснить, почему же авторы допускают существование одной из указанных точек зрения, исключая остальные, необходимо установить, какое же значение имеет каждый из терминов с позиций лингвистики и философии, поскольку, как отмечалось, этот подход является традиционным. В словаре русского языка С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой понятие «знание» имеет три значения <8>. Согласно лингвистическому значению первых двух толкований (первого — через глагол «знать», означающего «иметь сведения о ком-, чем-нибудь» <9>, второго — «результаты познания, научные сведения»), возможно утверждать, что правы те исследователи, которые предлагают использовать именно термин знание в уголовном судопроизводстве (т. е. представители первой группы). Обусловлено это тем, что в обоих случаях значение этих терминов характеризует, с одной стороны, уже готовый результат, т. е. результат познания, а с другой — идентифицируется с конкретным его носителем — субъектом, использующим или применяющим специальные знания <10>. ——————————— <8> Знание (см.: Толковый словарь русского языка: 80000 слов и фразеолог. выражений / Под ред. С. И. Ожегова, Н. Ю. Шведовой; РАН; Ин-та рус. яз. им. В. В. Виноградова. 4-е изд., доп. М.: Азбуковник, 1999. С. 232) означает: 1) см. знать; 2) результаты познания, научные сведения; 3) совокупность сведений в какой-нибудь области. <9> Там же. С. 232. <10> Земцова С. И., Зырянов В. В. Проблемные вопросы дифференциации субъектов специальных знаний в уголовном судопроизводстве // Вестник СибЮИ МВД России. Красноярск, 2011. N 2.
Подтверждает позицию исследователей первой группы и философское толкование данного термина. В частности, в словаре-справочнике «Человек и общество» он (термин «знание») означает «…результат процесса познания» <11>. ——————————— <11> Человек и общество (философия): Слов.-справ. / Авт.-сост. И. Д. Коротец, Л. А. Штомпель, О. М. Штомпель. Ростов н/Д: Феникс, 1996. С. 144.
Таким образом, учитывая, что как с лингвистической, так и с философской точки зрения понятие «знание» рассматривается как результат определенной деятельности, в уголовном судопроизводстве представляется целесообразным использовать именно этот термин. Какие же контраргументы высказывают представители второй группы, призывая к применению термина «познание»? Как ни парадоксально, но они также апеллируют к толкованию понятия «познание» с лингвистической и философской точек зрения. В частности, если с позиции философии толкование этого термина достаточно однозначно и означает «…сложный, противоречивый процесс» <12>, то лингвистическое его толкование является более дискуссионным и имеет три значения: «1) см. познать; 2) приобретение знания, постижение закономерностей объективного мира; 3) совокупность знаний в какой-нибудь области» <13>. ——————————— <12> Там же. С. 282. <13> Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Указ. соч. С. 548.
Противоречивость и неоднозначность лингвистического толкования термина «познание», означающего, с одной стороны, «процесс», а с другой — «результат» деятельности, и обуславливает отсутствие единства как в правоприменительной практике, так и среди ученых по пониманию его сущности и применению. В этом смысле достаточно точным представляется высказывание Т. В. Сахновой о том, что «с философской и лингвистических точек зрения эти термины не синонимичны, хотя их содержание частично перекрывается» <14>. ——————————— <14> Сахнова Т. В. Судебная экспертиза. М.: Городец, 1999. С. 10.
Несмотря на отсутствии единства мнений в настоящее время по данному вопросу, мы не разделяем позицию третьей группы исследователей, которые полагают, что этот терминологический спор не имеет практического значения, а данные термины необходимо использовать как синонимы. Вместе с тем, к сожалению, приходится констатировать, что в уголовно-процессуальном законодательстве именно эта точка зрения и была реализована. Полагаем, следует согласиться с объективным высказыванием Ю. В. Гаврилина о том, что «употребление многозначных слов в нормативном акте без указания на значение, в котором данные слова (выражения) должны пониматься, — один из признаков низкого уровня юридической техники» <15>. ——————————— <15> Гаврилин Ю. В. Расследование преступлений против личности и собственности: Учеб. пособие. М.: Ось 89, 2006. С. 12.
Однако прежде чем сформулировать предложения, направленные на совершенствование уголовно-процессуального законодательства с целью устранения сложившейся ситуации, исследуем аргументы последней (четвертой) группы исследователей, наделяющей каждый из терминов собственным значением. Так, В. Д. Арсеньев и В. Г. Заблоцкий определяют сущность и разграничивают указанные понятия следующим образом: «Специальные знания — это система сведений, полученных в результате научной и практической деятельности в определенных отраслях (медицине, бухгалтерии, автотехнике), зафиксированных в научной литературе, методических пособиях, наставлениях, инструкциях и т. п.» <16>. «Специальные познания — это знания, полученные соответствующими лицами в результате теоретического и практического обучения определенному виду деятельности, при котором они приобрели также необходимые навыки ее осуществления» <17>. ——————————— <16> Арсеньев В. Д., Заблоцкий В. Г. Указ. соч. С. 4. <17> То же. С. 4.
Значительное сходство прослеживается между определениями В. Д. Арсеньева, В. Г. Заблоцкого и А. В. Гусева. Под «специальными знаниями», как считает последний, следует понимать «научные, технические и практические сведения, предназначенные для профессионального обучения человека либо его работы по определенной специальности, закрепленные в различных материальных носителях этой информации (литература, магнитные и электронные носители информации). Специальные познания — навыки и умения конкретного человека, выработанные им для практического применения специальных знаний» <18>. ——————————— <18> Гусев А. В. Указ. соч. С. 42.
Анализ данных определений свидетельствует о том, что понимаемое авторами под «специальными знаниями» фактически следует рассматривать в виде информации. Полагаем, что только та информация, которая соответствующим субъектом (как правило, экспертом и специалистом) преобразована и переработана в процессе обучения и/или получения соответствующих навыков и умений (и результат этой деятельности подтверждены соответствующей квалификацией (например, для эксперта — получением свидетельства на право производства определенного вида экспертизы, для специалиста — свидетельством на право участия в производстве следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий и т. д.)), может выступать в качестве специальных знаний. То есть понимаемое исследователями четвертой группы в качестве специальных знаний фактически является информацией, а то, что называется ими специальными познаниями, выступает в качестве знаний в той или иной сфере деятельности <19>. ——————————— <19> Это мнение разделяет также ряд исследователей. См. подробнее: Трапезникова И. И. Специальные знания в уголовном судопроизводстве России: Дис. … канд. юрид. наук. Челябинск, 2004. С. 18; и др.
Изучив аргументы каждой из групп исследователей, подводя промежуточный итог, хотелось бы еще раз отметить, что одновременное использование в нормативно-правовых актах и правоприменительной практике созвучных, но не тождественных по лингвистическому и философскому наполнению терминов «знание» и «познание» свидетельствует о низком уровне юридической техники. В связи с чем полагаем, что необходимо: 1) с целью унификации терминологического аппарата исключить понятие «специальные познания» из научного оборота; 2) в статье 5 УПК РФ и ст. 9 Федерального закона от 31 мая 2001 г. N 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» изложить определение специальных знаний в следующей редакции: «специальные знания — система научно обоснованных знаний (исключая знания в области права, связанные с уголовно-правовой оценкой обстоятельств дела и принятием решений процессуального характера) и умений, используемых в установленных законом целях и порядке для выявления, раскрытия и расследования преступлений и осуществления правосудия». И в заключение хотелось бы напомнить высказывание выдающегося мыслителя и философа Г. Гегеля, являющееся актуальным до настоящего времени: «Нельзя ни усовершенствовать язык без совершенствования науки, ни науку без совершенствования языка. Как бы ни были достоверны факты, как бы ни были правильны представления, вызванные последними, они будут выражать лишь ошибочные впечатления, если у вас не будет точных выражений для их передачи» <20>. ——————————— <20> Гегель Г. Наука логики. М.: Мысль, 1970. С. 5.
Слово за законодателем…
——————————————————————
Вопрос: Моей дочери с общим недоразвитием речи дважды отказано в зачислении в логопедический детский сад и логопедическую группу на основании результатов проведенных психолого-медико-педагогических комиссий и осмотров в поликлинике. Правомерно ли это? («Прокурор», 2012, N 4)
Вопрос: Моей дочери с общим недоразвитием речи дважды отказано в зачислении в логопедический детский сад и логопедическую группу на основании результатов проведенных психолого-медико-педагогических комиссий и осмотров в поликлинике. Правомерно ли это?
Ответ: Согласно ч. 6 ст. 5 Закона РФ от 10 июля 1992 г. N 3266-1 «Об образовании» закреплено право граждан, имеющих недостатки в физическом и (или) психическом развитии (далее — с ограниченными возможностями здоровья), на создание условий для получения ими образования, коррекции нарушений развития и социальной адаптации на основе специальных педагогических подходов. В соответствии с п. 10 ст. 50 Закона «Об образовании» для детей с ограниченными возможностями здоровья органы, осуществляющие управление в сфере образования, создают специальные (коррекционные) образовательные учреждения (классы, группы), обеспечивающие их лечение, воспитание и обучение, социальную адаптацию и интеграцию в общество. Дети с ограниченными возможностями направляются в указанные образовательные учреждения с согласия родителей (законных представителей) по заключению психолого-медико-педагогической комиссии. Однако в соответствии с пп. «б» п. 7 Положения о психолого-медико-педагогической комиссии, утвержденного Приказом Минобрнауки РФ от 24 марта 2009 г. N 95, заключение комиссии носит рекомендательный характер в части обучения и воспитания. Кроме того, если диагнозы, выставленные поликлиникой и комиссией, не совпадают, комиссия должна направить ребенка для проведения обследования в Центральную комиссию, что предусмотрено п. 14 вышеуказанного Положения. Таким образом, отказ в зачислении ребенка является незаконным с учетом наличия подтверждений того, что он нуждается в логопедической помощи в условиях детского сада.
