КОЛЛИЗИОННЫЙ МЕТОД РЕГУЛИРОВАНИЯ ДОГОВОРНЫХ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ: ОСНОВНЫЕ ЦЕЛИ, ЗАДАЧИ И ФУНКЦИИ <*>
М. А. АХРИМЕНКО
——————————— <*> Akhrimenko M. A. Conflicts method of regulation of contractual obligations: fundamental aims, tasks and functions.
Ахрименко М. А., доцент кафедры международного частного права факультета права Государственного университета — Высшей школы экономики, кандидат юридических наук.
В статье рассматриваются вопросы возникновения и исторического развития коллизионно-правового метода применительно к регулированию договорных обязательств. Внимание автора сконцентрировано на выделении двух основных систем определения применимого права — унилатеральной и билатеральной. При этом автор проводит анализ точек зрения отечественных и зарубежных ученых по данному вопросу и приходит к обоснованному выводу о безусловном признании за коллизионными нормами (как унилатеральными, так и билатеральными) регулятивной функции.
Ключевые слова: коллизионная норма, коллизионное регулирование, договорные обязательства, унилатеральная система коллизионных норм, билатеральная система коллизионных норм, международное частное право.
The article considers the issues of creation and historical development of conflict-law method as applied to regulation of contractual obligations. The author’s attention is concentrated on delimitation of two systems of determination of applicable law — unilateral or bilateral. At that the author makes analysis of the viewpoints of Russian and foreign scientists with regard to this question and concludes on unconditional recognition of the fact that both unilateral and bilateral conflict norms have regulative function.
Key words: collision norm, collision regulation, contractual obligations, unilateral system of conflict norms, bilateral system of conflict norms, private international law.
1. Формирование билатеральной и унилатеральной систем определения применимого права
Мир разделен на суверенные независимые государства, имеющие свои собственные правовые системы, которые, однако, не изолированы друг от друга. Проблема взаимодействия права различных государств, претендующих на регулирование частноправового отношения с иностранным элементом, восходит к периоду формирования автономных территориальных образований и государств, взявших на себя функцию по созданию и защите законов и самобытных обычаев, действующих на их территории. Добившиеся автономии области и города, сформировавшиеся суверенные государства опасались, что вследствие применения на их территории или к их подданным иностранных законов независимость не будет полной. Автономным территориальным образованиям было тяжело отказаться от самодостаточности своего законодательства и суда при разрешении вопросов частного права. Однако строго территориальное применение законов не способствовало развитию торгового оборота между государствами. Необходимость экономического роста государств и их взаимодействия обусловила постановку двух фундаментальных вопросов: 1) на чем основана обязанность одного суверенного государства применять законы другого суверенного государства; 2) как определить, закон какого государства должен быть применен? Различные ответы на первый вопрос дают теории взаимодействия национальных правовых систем, в основе которых лежат цели и задачи, продиктованные потребностями хозяйственной жизни государства и общества на определенном отрезке истории. Поиск ответа на второй вопрос обусловил формирование коллизионного метода определения применимого права. Для обоснования применения иностранного права наукой международного частного права были сформулированы доктринальные учения, в основе которых лежат три различные идеи: 1. Доктрина международной вежливости «Comitas» (Дж. Стори, А. Дайси). Ее идея сводится к тому, что иностранные законы применяются в тех случаях, в которых это требуется международной вежливостью и взаимной пользой. 2. Доктрина международного общения (Ф. К. фон Савиньи, Ф. Ф. Мартенс). Ее идея состоит в том, что «применение иностранного права является результатом правосознания: интересы международного общения все более совпадают с интересами отдельных государств. Выбор закона, применяемого к данному правоотношению, обусловливается отысканием той правовой сферы, которой это отношение принадлежит по существу своей природы» <1>. ——————————— <1> Перетерский И. С., Крылов С. Б. Международное частное право. М., 1925. С. 24.
3. Доктрина применения внутреннего права (К. Г. фон Вэхтер, Р. Квадри, В. Кук). Ее идея состоит в том, что суд, рассматривая дело с иностранным элементом, всегда применяет внутреннее национальное право, за исключением случаев, когда национальное право страны суда не признает себя компетентным рассматривать данный спор. Получившие широкое доктринальное обоснование к середине XIX в., эти идеи подготовили теоретическую основу для становления двух основных систем, формирующих методологию определения применимого права, — билатеральной (на основании идеи международной вежливости и международного общения) и унилатеральной <2> (на основании идеи о применении судом внутреннего права в отношениях, осложненных иностранным элементом). ——————————— <2> Наиболее подробно унилатеральная и билатеральная системы определения применимого права исследованы в работе: Vischer F. General course on private international law // Collected courses of the Hague academy of international law. Dordrecht, 1992 (II). T. 232.
Теоретическое обоснование билатеральная система получила в работах Ф. К. фон Савиньи. Формирование концепции определения применимого права Ф. К. фон Савиньи оказалось под влиянием теории естественных прав и философских воззрений на частное право немецкого философа И. Канта, который подчеркивал дистанцию частного права от государства. Согласно теории естественных прав только естественное право является истинным правом, а позитивное право представляет более или менее удачное к нему приближение. Существуют так называемые максимы, фундаментальные принципы естественного права, наиболее важным из которых в сфере частного права является принцип pacta sunt servanda. Ф. К. фон Савиньи, исходя из надгосударственной природы частного права, вывел принцип, согласно которому самоуправляемое частное право неизбежно для государств, основанных на сообществе публичного международного права <3>. Это сообщество должно создать единые коллизионные решения, которые будут обеспечивать гармонию принимаемых судом решений. Ф. К. фон Савиньи ввел понятие правоотношения в область исследования международного частного права и сформулировал принцип, согласно которому «правоотношение в одном государстве должно, в случае коллизионного конфликта, быть рассмотрено тем же способом, что и в любом другом государстве» <4>. ——————————— <3> Von Savigny F. K. System des Heutigen Rnmischen Rechts. Berlin, 1849. Vol. III. P. 27. <4> Ibid. P. 27.
Достижение цели формирования единых коллизионных правил, регулирующих то или иное правоотношение, по мнению Ф. К. фон Савиньи, было возможно через установление для каждого правоотношения того закона, к которому оно в целом по своей собственной природе относится и который действует на определенной территории. Задача заключается в том, чтобы определить оседлость (Sitz) правоотношения. Ф. К. фон Савиньи определил оседлость правоотношения почти для всех категорий правоотношений (вне рамок оказались лишь правоотношения, неизвестные континентальной системе). При этом руководящую роль в определении оседлости Ф. К. фон Савиньи отдал воле сторон, которые могли свободно подчинить правоотношение определенному правопорядку — отечественному или иностранному. Таким образом, воля сторон приобрела статус первичной основы для разрешения коллизий. В договорных обязательствах, в которых не указан компетентный правопорядок, следовало исходить из презумпции в пользу места исполнения обязательств. Основной заслугой учения Ф. К. фон Савиньи явилось обращение к центру тяготения правоотношения в целом, всей совокупности его элементов, но это учение, скорее, приобрело статус философской концепции, так как фактически Ф. К. фон Савиньи остался на позициях применения к договору привязки к месту исполнения договора. Ф. К. фон Савиньи отвергал широкое применение привязки lex fori. По его мнению, для большинства споров по коллизионным вопросам суды нескольких государств готовы признать свою юрисдикцию, и это означает, что истец свободен в выборе суда. Таким образом, если принцип lex fori будет широко применяться, внутреннее право будет поставлено в зависимость не только от случайных обстоятельств, но даже от действия одной из сторон. Принцип, применение которого повлечет за собой подобный результат, невозможно признать справедливым <5>. ——————————— <5> Цит. по: De Boer T. M. The procedural status of choice-of-law rules and foreign law // Collected courses of the Hague academy of international law. Dordrecht, 1996. T. 257. P. 285.
Допуская возможность расщепления статута правоотношения (ситуации, когда коллизионная норма связана с отдельным вопросом в пределах правоотношения), билатеральный подход в целом основан на выборе правовой системы, а не отдельной правовой нормы. Билатеральная система ни при каких обстоятельствах не сравнивает между собой отдельные материальные нормы права различных правовых систем. Достоинство билатеральной системы в том, что она обеспечивает равенство различных правопорядков. Это единственная система, способная создавать единообразные решения, обеспечивать предсказуемость в международном частном праве. Теоретическое обоснование унилатеральная система выбора права получила в работах К. Г. фон Вэхтера — современника Ф. К. фон Савиньи. В основе его учения лежит положение о национальном характере коллизионной нормы и о том, что суд всегда применяет свое национальное право. Для решения коллизионной проблемы К. Г. фон Вэхтер установил презумпцию в пользу применения закона суда (lex fori). Если в действующем национальном праве нет прямой отсылки к иностранному закону, то судья должен исходить из общего духа отечественных законов, чтобы решить дело, осложненное иностранным элементом. Если же из смысла и духа отечественного закона нельзя вывести ответ на вопрос о применении иностранного закона, то применяется закон суда <6>. ——————————— <6> Цит. по: Лунц Л. А. Курс международного частного права: В 3 т. М., 2002. С. 131.
В отличие от Ф. К. фон Савиньи объектом исследования К. Г. фон Вэхтера стали внутренние источники норм международного частного права. Г. К. фон Вэхтер подчеркнул решающее значение внутреннего права над мнением судьи. При наличии в деле иностранного элемента судья прежде всего должен исследовать, не требует ли специальная норма государства своего безусловного применения к правоотношению в споре вне зависимости от вопроса, возникло ли правоотношение за границей или является ли стороной его иностранец. Если такая норма существует, то суд применяет собственное право. Иностранное право может быть применено, если специальная норма закона суда не требует своего применения. Если отсутствует четкий ответ в праве страны суда, суд применяет свое собственное право. Таким образом, К. Г. фон Вэхтер создал закрытую систему, в которой применение иностранного права являет, скорее, исключение. Унилатеральная система в ее крайнем проявлении не содержит системы отсылок (привязок). Объектом ее исследования являются пространственные либо личные пределы применения материальных норм lex fori <7>. Унилатеральная система имеет внешнюю и внутреннюю сторону. Внутренняя сторона состоит в определении области применения материальной нормы lex fori, внешняя сторона связана с пределами иностранных норм. Унилатеральная система исходит из утверждения, что каждый правопорядок самостоятельно определяет действие своих норм в пространстве и по кругу лиц, и требует, чтобы это определение было принято другими государствами. Основная задача судьи при применении такого подхода состоит в определении области применения внутреннего права. Если правовой вопрос, являющийся предметом спора, не подпадает под действие материальных норм lex fori, последствие этого таково, что все мировые правопорядки, претендующие на применение своих норм в этом деле, определяются как применимые. Это «универсальный призыв» <8>. ——————————— <7> Не следует смешивать понятия применения унилатеральной системы и использование унилатеральных коллизионных норм. Унилатеральные коллизионные нормы, как и билатеральные, входят в билатеральную систему, так как объектом их регулирования является правоотношение, а не содержание материальных норм и пределов их применения. Унилатеральные коллизионные нормы содержат правила выбора права, благоприятствующие lex fori. Это односторонние коллизионные нормы, содержащие структурные элементы — объем и привязку. <8> Ago R. Regles generales des conflits de lois // Recueil des cours de l’Academie de Droit International de la Haye. Dordrecht, 1937. T. 58. P. 243 — 303.
Унилатеральная система неизбежно сталкивается с появлением негативного и позитивного конфликта. В ситуации, когда ни lex fori, ни иностранный правопорядок не претендуют на применение к спорному правовому вопросу, возникает негативный конфликт. Негативный конфликт разрешается применением lex fori. В ситуации, когда различные иностранные правовые нормы претендуют на применение, а lex fori нет, то налицо позитивный конфликт. Последователи унилатерального подхода предлагают общее направление для решения позитивного конфликта. Предполагается, что должно быть применено право, которое наиболее эффективно взаимодействует со спором (сравнительный анализ эффективности — comparative effectiveness), либо норма права, область применения которой подобна эквивалентной норме lex fori, либо право, которое в большей степени соответствует ожиданиям сторон. Также рассматривается возможность ad hoc создания новой или дополняющей нормы материального права страны суда <9>. Ключевая задача унилатеральной системы — защита суверенитета государства: каждое государство суверенно в определении пределов применения своего права. Ни одно государство не имеет роли международного судьи над правопорядком другого <10>. Значимость унилатеральной системы состоит в том, что она принимает во внимание реализованные в нормах материального права интересы государства в области экономической политики, социальной сферы, защиты интересов слабой стороны. ——————————— <9> Более подробно о способах решения позитивного конфликта см.: Quadri R. Lezioni di diritto internazionale private. Naples, 1969. Vol. I. P. 328 — 332; de Nova R. Historical and comparative introduction to conflict of laws // Collected courses of the Hague academy of international law. Dordrecht, 1966 (II). T. 118. P. 435 — 586; Gothot P. Le renouveau de la tendance unilateraliste en droit international prive // Revue critique de droit international prive. 1971. T. 60. N 1. P. 209, 405. <10> См.: Vischer F. Op. cit. P. 38.
2. Закрепление билатеральной системы в качестве методологической основы выбора применимого права
К концу XIX в. наибольшее признание исходя из потребностей государств в регулировании хозяйственных отношений между ними получила идея международного общения Ф. К. фон Савиньи. Вместе с тем не потеряла своей актуальности и основная задача начального этапа формирования международного частного права — обеспечение защиты юрисдикции того или иного государства, ограждение его обретенного суверенитета от посягательств иных государств. Назначение государств в области международных правовых интересов понималось не в смысле охраны государствами «интересов права и законных требований вообще, но как решение в свою пользу «столкновения» (коллизии) законов местных и иностранных» <11>. Потенциальное применение к спору права нескольких государств понималось как «борьба» юрисдикций. При таком подходе основная задача коллизионного метода была сведена к отысканию приемов определения «победившей» правовой системы. ——————————— <11> См.: Мартене Ф. Ф. Современное международное право цивилизованных народов. М., 1996. Т. 2. С. 171.
Цели классического коллизионного метода, сформировавшегося к концу XIX в., основанные на потребностях практической жизни государств и обеспеченные доктринами международной вежливости, защиты суверенитета и теории естественных прав, носили преимущественно формальный характер: обеспечение равенства между участниками правоотношения, единообразия решений относительно одного и того же предмета, предсказуемости решений <12>. Максимальному достижению указанных формальных целей и задач способствовало применение билатеральной системы определения применимого права. ——————————— <12> См.: Jayme E. Identite culturelle et integration: le droit international prive postmodern // Collected courses of the Hague academy of international law. Dordrecht, 1995. T. 251. P. 44; Correia F. Les problemes de codification en droit international prive // Collected courses of the Hague academy of international law. Dordrecht, 1976. T. 145. P. 131.
При выборе права, применимого к договору, доктрина и нормативные акты конца XIX в. — начала XX в. предписывали судам руководствоваться в основном двумя привязками: к месту заключения договора и к месту его исполнения. Иные критерии (общее место жительства сторон либо личный закон должника) в выборе права играли случайную роль. Привязка к месту заключения договора. Дж. Билем <13> место заключения договора определялось как место, в котором согласно «общему договорному праву» произошло главное событие, необходимое для того, чтобы считать договор заключенным <14>. В качестве основных достоинств привязки к месту заключения договора сторонники ее применения (Дж. Биль) относили, во-первых, предоставление сторонам при заключении договора возможности знать, правом какого государства договор будет в дальнейшем регулироваться; во-вторых, простоту этой привязки, так как для ее применения было достаточно определить географическую точку, в которой договор был заключен. ——————————— <13> Проведенные Дж. Билем теоретические исследования легли в основу кодификации американского права, носящей рекомендательный характер, — Первого свода правил о конфликте законов (Restatement of the Law of Conflict of Laws 1934 г.). § 323 Первого свода правил о конфликте законов основывается на принципе определения места заключения договора, предложенном Дж. Билем, а § 332, 358 закрепляют подход Дж. Биля к определению права, подлежащего применению к договору. § 332 Первого свода правил о конфликте законов гласит: право места заключения договора определяет действительность и правовые последствия данного соглашения в том, что касается: а) полномочий лиц, заключающих договор; б) соблюдения необходимой формы соглашения; в) взаимного согласия и вознаграждения, если они требуются, для придания соглашению обязательной силы; г) иных требований, необходимых для придания соглашению обязательной силы; д) обстоятельств, определяющих недействительность соглашения; е) за исключением вопросов, установленных в § 358, природы и объема исполняемых обязательств; ж) времени и места, в котором согласно условиям соглашения оно должно быть исполнено; з) абсолютного либо имеющего силу при определенных условиях характера соглашения. <14> См.: Vischer F. Op. cit. P. 46.
Согласно критерию места исполнения договора (Ф. К. фон Савиньи, А. Батиффоль, Б. Э. Нольде) обязательство подчиняется закону того государства, где оно должно выполняться. Смысл применения этой привязки ученые видели в том, что исполнение представляет конечную цель обязательства, и следовательно, фактически обязательство ближе всего к тому гражданско-правовому обороту, где оно выполняется <15>. По мнению А. Батиффоля, «договор представляет собой соглашение сторон, производящее юридические последствия, и, следовательно, локализация этих последствий должна приниматься во внимание» <16>. Само соглашение сторон не имеет материального характера, может быть случайным и возникнуть где угодно, тогда как последствия этого соглашения материальны: поставка, оплата, выполнение работ. Именно они действительно находятся в существенной связи с интересами сторон. Применение привязки к месту исполнения договора объясняется следующим: во-первых, невозможно избежать применения закона места исполнения в том, что касается способов реализации, а так как желательно подчинять договор одному праву, то последнее и должно быть правом места исполнения договора; во-вторых, применение привязки к месту исполнения договора — это установление эффективной связи, которая объединяет место исполнения с совокупностью операций по договору и интересами сторон. Исполнение договора — это цель соглашения, то, что придает ему экономическую стоимость <17>. ——————————— <15> См.: Нольде Б. Э. Очерк международного частного права // Лист Ф. Международное право в систематическом изложении. Юрьев, 1912. С. 523. <16> Batiffol H. Les conflicts de lois en matiere de contracts. Paris, 1938. P. 76. <17> Ibid. P. 78 — 82.
Основная цель классического коллизионного метода была представлена как обеспечение сосуществования различных имеющихся в мире внутригосударственных систем частного права <18>. Проблема соотношения предсказуемости, единообразия решений с задачей вынесения справедливого решения возникла в связи с изменением господствующей доктринальной позиции о функции коллизионного метода регулирования. Следует отметить, что международное частное право и коллизионное право в виде совокупности коллизионных норм длительное время отождествлялись. Исходя из отсылочного характера коллизионной нормы, некоторые авторы полагали, что она обращается не к гражданам или юридическим лицам, то есть не к участникам гражданского оборота, а только к суду. Она не есть правило поведения участников гражданского оборота, и, следовательно, она не может быть ими нарушена <19>. ——————————— <18> См.: Богуславский М. М. (ред.). Международное частное право: современные проблемы. М., 1994. С. 99. —————————————————————— КонсультантПлюс: примечание. Статья М. И. Бруна «Введение в международное частное право» включена в информационный банк согласно публикации — «Вестник гражданского права», 2006, N 2. —————————————————————— <19> См.: Брун М. И. Введение в международное частное право. Пг., 1915. С. 61.
Тенденция изменения функции коллизионного метода наметилась уже в первой половине XX в. и получила доктринальное обоснование к середине XX в. Так, Л. А. Лунц отмечал, что коллизионные нормы не могут быть сведены к юридико-техническим правилам или же к нормам, определяющим компетенцию правовых систем различных государств, так как коллизионная норма вместе с той материально-правовой нормой, к которой она отсылает, образует настоящее правило для участников гражданского оборота <20>. И. С. Перетерский и С. Б. Крылов полагали, что любая норма международного частного права, в том числе и коллизионная, имеет регулятивный характер, однако специфика коллизионной нормы состоит в том, что она осуществляет регулирование общественных отношений своеобразно, совместно с той материально-правовой нормой, к которой она отсылает <21>. Аналогичного подхода придерживаются М. М. Богуславский и В. П. Звеков <22>. Исследователи пришли к выводу, что коллизионное право не должно пониматься как система абстрактных правил о применении права, так как в процессе применения таких норм судья обращается к материальным нормам уже при квалификации понятий, содержащихся в коллизионной норме, и далее при использовании таких категорий, как публичный порядок, сверхимперативные нормы, обратная отсылка, а после выбора применимого права суд рассматривает дело по существу на основании норм той правовой системы, к которой в конечном итоге отослала коллизионная норма. ——————————— <20> См.: Лунц Л. А. Указ. соч. С. 171. <21> См.: Перетерский И. С., Крылов С. Б. Указ. соч. С. 11. —————————————————————— КонсультантПлюс: примечание. Учебник М. М. Богуславского «Международное частное право» включен в информационный банк согласно публикации — Юристъ, 2005 (5-е издание, переработанное и дополненное). —————————————————————— <22> См.: Богуславский М. М. Международное частное право: Учебник. М., 2008. С. 75; Звеков В. П. Международное частное право: Учебник. М., 2004. С. 158.
Регулятивная функция коллизионных норм и метода в целом к середине XX в. не подвергалась сомнению большинством исследователей. Широкое распространение эта идея получила на европейском континенте: в Италии (Р. Аго), Швейцарии (А. Шнитцер, П. Лалив), во Франции (И. Лусуарн, Ф. Францискакис), в России (Л. А. Лунц, И. С. Перетерский, С. Б. Крылов, М. М. Богуславский), в США. Б. Карри, один из идеологов американской коллизионной революции и последователь унилатеральной системы определения права, отмечая пренебрежение к результату избранного права, содержащееся в классических билатеральных коллизионных нормах, и подчеркивая, что избранное на их основе право может быть абсолютно чуждым сделке, предложил свою так называемую коллизионную норму «ABC»: «Со всей ответственностью я заявляю, что почти идеальной коллизионной нормой будет та, по которой подлежащее применению право будет право штата, стоящего первым в алфавитном порядке… Эта норма может повлечь незаконные лишения для судов штатов, названия которых удалены по алфавиту, так как они должны будут постоянно выполнять задачу применения иностранного права, тогда как штаты первые в списке будут иметь преимущество частого применения внутреннего права. Эта проблема может быть решена путем использования правила об обратном алфавитном порядке для сделок, совершенных в нечетных годах» <23>. ——————————— <23> Цит. по: de Boer T. M. Op. cit. P. 275.
Осознание учеными регулятивной функции позволило им сделать вывод, что коллизионная норма сама по себе не является нейтральной, так как применимое к договору право определяется, исходя из основных целей и задач, возложенных на коллизионную норму в момент создания. Важность данного изменения подчеркнута в высказывании О. Н. Садикова: «Если задача коллизионных норм лишь отослать к определенной правовой системе, такая отсылка может иметь характер общей и достаточно кратной формулы. Если же коллизионные нормы направлены на регулирование, хотя бы и косвенное, определенных общественных отношений, в них должны учитываться природа и особенности этих отношений…» <24>. ——————————— <24> Богуславский М. М. (ред.). Указ. соч. С. 147 — 148.
В результате признания за коллизионным методом регулятивной функции, осуществляемой опосредованно через применение коллизионной нормы, была обозначена новая цель, подлежащая реализации в международном частном праве посредством коллизионных норм: принятие адекватного, справедливого решения, исходя из существа спорного правоотношения, с учетом оправданных ожиданий сторон. В. П. Звеков отмечает имеющее в настоящее время место усиление регулятивной функции коллизионной нормы, которое «все чаще проявляется в утверждающейся практике предварительного (предшествующего решению коллизионной проблемы) сопоставления материально-правовых норм, принадлежащих к коллидирующим правопорядкам, которому придается значение необходимого условия преодоления коллизии законов» <25>. ——————————— <25> Звеков В. П. Указ. соч. С. 160.
Сущность коллизионного метода регулирования, основанная на регулятивном характере коллизионной нормы, по мнению В. В. Кудашкина, заключается не в том, чтобы правовыми средствами непосредственно урегулировать специфичное общественное отношение, а в том, чтобы отыскать объективно существующую связь между правоотношением с иностранным элементом и национальной правовой системой, связать их друг с другом и только таким опосредованным способом, используя объективно применимое материальное право, урегулировать международное частное отношение <26>. ——————————— <26> См.: Кудашкин В. В. Закономерности правового регулирования международных частных отношений // Московский журнал международного права. 2001. N 3. С. 116.
