К ДИСКУССИИ О ТЕНДЕНЦИЯХ РАЗВИТИЯ ПРАВОВОГО ИНСТИТУТА
СОЦИАЛЬНОГО ОБСЛУЖИВАНИЯ И ЕГО СООТНОШЕНИИ СО СМЕЖНЫМИ
ОТРАСЛЯМИ ПРАВА
А. В. БАРКОВ
Барков А. В., доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры гражданско-правовых дисциплин, Московская академия экономики и права.
В настоящей статье отстаивается позиция о перспективах развития правового института социального обслуживания в направлении сближения с отраслью гражданского права и выявляются межотраслевые связи со смежными правовыми институтами. Обосновывается вывод, что в результате взаимодействия образовался пограничный с гражданским правом и правом социального обеспечения комплексный межотраслевой частноправовой институт социального обслуживания, регулирующий два блока общественных отношений: по социальному содействию (оказанию социальных услуг) и социальной поддержке (социальной помощи), требующих различных режимов правового регулирования.
Эти отношения регулируются нормами, составляющими соответственно социальную поддержку и социальное содействие и являющимися базовыми элементами оригинальной авторской концепции социального сопровождения, призванной выступить альтернативой современной действующей государственной системе социального обслуживания населения.
Необходимость введения этих базовых элементов в концепцию вызвана неоднородностью режимов правового регулирования отношений по оказанию социальных услуг. Социальное содействие включает в себя группу отношений по удовлетворению имущественных потребностей в социальных услугах, правовое регулирование которых построено на диспозитивных началах и связано с мобилизацией внутреннего потенциала личности в преодолении трудной жизненной ситуации. В этих отношениях социальная услуга является объектом гражданских прав и нуждается в договорном правовом режиме.
Социальная поддержка представляет собой группу отношений, которые в силу их специфики не могут регулироваться частноправовыми средствами, требующими императивно-распределительного режима правового регулирования по социальному обеспечению пенсиями, социальными пособиями, компенсационными выплатами, льготами и материальной помощью лиц, находящихся в трудной жизненной ситуации, не имеющих возможности справиться с ней самостоятельно.
Доказывается возможность признания социальной услуги объектом рыночного товарообмена. Выявляется, что определяющим критерием социальной услуги является только субъектный состав, то есть круг потребителей социальной услуги, независимо от того, кто оказывает или оплачивает данную услугу. Договор является эффективным средством правового регулирования рынка социальных услуг вне зависимости от способа их оплаты.
Сделано предложение о необходимости легализовать конструкцию договора социального содействия детям, оставшимся без попечения родителей, как соглашение между организациями для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, и органом опеки и попечительства в пользу третьего лица — ребенка, находящегося в трудной жизненной ситуации. Данный подход может быть применен и в других сферах социального обслуживания.
Несмотря на различную отраслевую природу данных договоров, общей тенденцией развития данных правоотношений следует признать увеличение элементов частноправового режима регулирования, оптимальность которого достигается сочетанием с публично-правовыми элементами (элементами социального содействия), наличие которых обусловливается гарантированным участием государства в формировании социально ориентированной рыночной экономики, что подтверждает позицию о перспективах развития частноправового института социального обслуживания.
Ключевые слова: рынок социальных услуг; социальное сопровождение; договорная модель.
On discussion of the social service legal institution trends of development its correlation with related branches of law
A. V. Barkov
Barkov A. V., Moscow Academy of Economics and Law.
This article defends position about development perspectives of legal institution of social services in approaching direction with branch of civil law and reveals intersectoral linkages with related legal institutions. It is given proof of conclusion that, as a result of interaction it was arised an integrated intersectoral private-law institute of social services, that «borders» on civil law and right to social securing, and which regulates two blocks of social relationship: social assistance (rendering social services) and social supporting (social help), requiring different modes of legal regulation.
These relations are regulated by norms which consist accordingly social supporting and social assistance and present oneself basic elements of original author’s conception of social accompaniment, called to be as an alternative of modern effective state system of social service of population.
The need to introduce these basic elements into a concept is provoked by heterogeneity of modes of legal regulation of relations in providing social services. Social assistance includes the group of relations to meet the property needs for social services, legal regulation of which is built on dispositive principles and tied with mobilization of internal potencial of personality in overcoming difficult life situation. In these relations the social service is the subject of civil rights and needs the contractual law regime.
Social support is a group of relations which, by their nature, cannot be governed by private-law means, requiring imperative distributive mode of legal regulation on social securing of pensions, social benefits, compensation payments, preferences and material help to people who are in difficult life situation and who can not to overcome it independently.
It is proved the possibility to recognize the social service as an object of market trade barter. It is emerged that determining criterion of social service is the only subject composition, that is a group of users of social service, regardless of who provides or pays for this service.
The contract is an effective means of legal regulation of the market of social services regardless of their method of payment.
It was suggested an offer of the need to legalize the construction of contract of social promotion for children deprived of parental care as a agreement between organizations for children orphan and the children deprived of parental care, and the organ of guardianship in favour of a third person — a child who is in a difficult life situation. This approach can be applied in other areas of social services.
Despite the different sectoral nature of these contracts, the general trend of development of these legal relationships should be acknowledged the increase of elements of private-law regime of regulation, which optimality is achieved by the combination of the elements of public law (elements of social assistance), the existence of which is guaranteed by the State in building a socially oriented market economy, that vindicates the position of development of private-law institute of social services.
Key words: market of social services; social support; contract model.
Один из ярких представителей пермской научной школы трудового права, Леонид Юрьевич Бугров, безвременно ушедший из жизни, в своих работах, исследуя тенденции развития частного права, неоднократно высказывался по вопросу соотношения отраслей гражданского и трудового права, цивилистических и трудовых договоров, отстаивая порой оригинальные взгляды, являющиеся и сегодня предметом острых дискуссий [2, с. 53 — 57]. Отдавая дань памяти выдающегося ученого и наставника, предлагаем в порядке приглашения к дискуссии рассмотрение вопроса о тенденциях развития правового института социального обслуживания и его соотношении со смежными отраслями права, прежде всего права социального обеспечения и гражданского права.
В научной литературе при изучении системы права социального обеспечения в структуре особенной части данной отрасли права среди таких основных правовых институтов, как трудовой стаж, пенсии, льготы, компенсации, выделяется правовой институт социального обслуживания [15, с. 40]. При этом институт социального обслуживания признается комплексным, состоящим из нескольких подынститутов [3, с. 19]. Представляется, что в условиях формирования рыночной экономики и востребованности договора, мощнейший регулятивный потенциал которого не использовался в период административно-командной системы, правовой институт социального обслуживания эволюционирует в направлении сближения с отраслью гражданского права.
В настоящее время, на наш взгляд, существуют достаточно весомые причины, подтверждающие обоснованность данного тезиса. Следует отметить, что развитие российской системы права и законодательства характеризуется процессами интеграции и дифференциации. Процесс дифференциации правового регулирования проявляется прежде всего в разделении самой системы права на отрасли, подотрасли, институты и субинституты (подынституты). Так, в начале XX века важным шагом на пути защиты прав трудящихся явилось вычленение из гражданского права фабричного (трудового) права. Дальнейшее преобладание процессов дифференциации привело к образованию такой самостоятельной отрасли права, как право социального обеспечения, которая отделилась, в свою очередь, от трудового права. Сегодня переход к рынку сопровождается укреплением интеграции правового регулирования как следствие возрождения в теории и практике законотворчества идеи публичного и частного права. Этот интеграционный процесс характеризуется увеличением в праве социального обеспечения гражданско-правовых, договорных элементов, существенно влияющих на развитие отношений в сфере социального обслуживания.
По мнению С. В. Полениной, перераспределение сферы правового регулирования между отраслями права может быть связано также с восстановлением и развитием комплексных межотраслевых пограничных институтов, образующихся на стыке смежных, однородных отраслей права. Пограничные институты характеризуются наличием подвижной предметно-регулятивной связи между нормами отраслей права, образующими данный институт. Чаще всего, по мнению ученого, эта связь проявляется в том, что на предмет одной отрасли права накладываются некоторые элементы метода правового регулирования другой отрасли, как это принято в институте возмещения вреда, причиненного жизни либо здоровью работника при исполнении им своих трудовых обязанностей [8, с. 7].
В результате такого взаимодействия образовались пограничные с гражданским правом институты семейного права — брачный договор, опеки и попечительства. Следует признать справедливым выводы С. В. Полениной о том, что межотраслевые пограничные институты возникают как следствие тесного смыкания и взаимодействия на определенном участке предметов регулирования смежных, однородных отраслей права. В результате на границе указанных отраслей образуются зоны, регламентирующие единые по существу общественные отношения, обладающие, однако, в определенных своих частях оттенками, модификациями, обусловленными спецификой той или иной отрасли [3, с. 7]. По нашему мнению, именно в результате такого взаимодействия образовался пограничный с гражданским правом и правом социального обеспечения комплексный межотраслевой частноправовой институт социального обслуживания, регулирующий два блока общественных отношений: по социальному содействию (оказанию социальных услуг) и социальной поддержке (социальной помощи), требующих различных режимов правового регулирования, среди которых преобладает дозволительный. Правовой институт социального обслуживания имеет перспективы своего развития в направлении смыкания с материнской отраслью гражданского права. Договор является эффективным средством правового регулирования рынка социальных услуг вне зависимости от способа их оплаты.
Думается, что данный тезис может быть предметом научной дискуссии, поскольку не только специалисты в сфере права социального обеспечения, но и некоторые цивилисты, например Е. Г. Шаблова, считают, что социальная услуга не может быть признана категорией рыночного товарообмена [19, с. 13]. В подтверждение отстаиваемой нами точки зрения особую актуальность приобретает вопрос о том, что следует понимать под социальной услугой и какова ее правовая природа.
По мнению М. О. Буяновой и К. Н. Гусова, социальной услугой можно признать «только такую услугу, которая предоставляется бесплатно или за неполную рыночную стоимость, то есть полностью либо частично за счет средств общества. Услуга, которая продается как товар, не является социальной услугой, даже если ею пользуются граждане, находящиеся в трудной жизненной ситуации» [9, с. 397]. С официальной точки зрения, платные услуги не являются социальными, а отношения по предоставлению услуг на основе полной их оплаты следует включать в предмет гражданского права. Общественные отношения по предоставлению услуг бесплатно или за неполную их рыночную стоимость составляют часть предмета права социального обеспечения [9, с. 397]. В связи с этим некоторые исследователи, пытаясь разграничить платные и бесплатные социальные услуги, для платных услуг вводят в научный оборот термин «услуги социального характера» [4, с. 294 — 295]. Однако представляется, что оснований для такого разграничения нет, и в настоящее время социальная услуга является объектом рыночного товарообмена или, иными словами, объектом гражданских прав.
Е. Г. Шаблова, вводя основания для разграничения услуги как объекта гражданских прав от социальной услуги, считает, что понятие «социальная услуга» характеризуется следующими признаками: а) оказывается населению в рамках осуществляемой государственно-социальной политики; б) характеризуется адресной субъектной направленностью; в) существует закрытый нормативно регламентированный перечень этих услуг; г) финансирование затрат, связанных с оказанием социальных услуг, осуществляется в основном за счет бюджетных средств и внебюджетных фондов; д) субъекты, оказывающие социальные услуги, — в основном государственные и муниципальные учреждения социальной службы [19, с. 13].
Полагаем, что эти признаки ни в совокупности, ни в отдельности не могут служить критерием, отрицающим возможность социальной услуги быть признанной категорией рыночного товарообмена. Вывод Е. Г. Шабловой можно считать справедливым только в одном случае: если признать особый публично-правовой, императивный режим социальной услуги. Следуя разделяемой нами позиции Е. А. Суханова [4, с. 294 — 295], думается, что только различие в режимах правового регулирования может служить основанием для отграничения социальной услуги от услуги как объекта гражданских прав. Противопоставление социальных услуг и услуг социального характера, разделение их на платные и бесплатные услуги, на наш взгляд, бесперспективно.
Согласно Федеральному закону от 2 августа 1995 года N 122-ФЗ «О социальном обслуживании граждан пожилого возраста и инвалидов», социальные услуги, входящие в Федеральный перечень гарантированных государством социальных услуг, утвержденный Постановлением Правительства РФ от 25 ноября 1995 года N 1151 [13], могут быть оказаны бесплатно, а также на условиях частичной или полной оплаты [12]. Как видим, законодательство не содержит прямого указания на то, что бесплатные услуги — это социальные услуги, а платные — нет. Следовательно, данная точка зрения является субъективной, в связи с чем довод М. Л. Захарова и Э. Г. Тучковой, утверждающих, что «бесплатный ремонт полученного инвалидом автомобиля с ручным управлением является социальной услугой, а ремонт того же автомобиля за плату такой услугой не является» [7, с. 492], выглядит малоубедительным, так как в обоих случаях правовое регулирование осуществляется в одинаковых режимах.
На наш взгляд, противопоставление платных и бесплатных социальных услуг неоправданно, так как они в условиях рынка возмездны и в правовом понимании тождественны. Услуга всегда обладает стоимостным выражением. Ее стоимость относится либо к доходам (если она оплачивается), либо к убыткам (если не оплачивается) ее исполнителя. Плательщик же за социальную услугу имеется всегда, однако он может и не совпадать в одном лице с ее получателем. Вне зависимости от того, бесплатные они или платные, сходные социальные услуги должны обладать аналогичным содержанием и объемом, качеством и количеством, безопасностью и одинаково гарантировать социальную защиту ее потребителю.
Представляется, что характер услуги не может зависеть от исполнителя социальной услуги в зависимости от его ведомственной принадлежности или формы собственности. И государственная, и частная организации являются юридически равными участниками гражданского оборота и реализуют одинаковые в правовом понимании социальные услуги, что ставит под сомнение попытки подразделения социальных услуг на частные и публичные. Поэтому признать удачной дефиницию социальной услуги, предложенную Н. В. Путило, не представляется возможным. Изучая правовую природу социальных услуг, данный автор приходит к выводу о том, что «социальные услуги — все виды услуг в сфере реализации социальных прав, оплата которых полностью или частично производится за счет средств федерального бюджета, бюджетов субъектов Российской Федерации, местных бюджетов или средств государственных внебюджетных фондов» [10, с. 20].
К достоинству данного определения следует отнести лишь то, что ученый признает небесплатность социальных услуг (бесплатными их считают представители науки социального обеспечения), он полагает, что они должны быть оплачены государством. Однако представляется, что социальные услуги могут оплачиваться не только за государственный счет, но и непосредственно получателями данных услуг, а также благотворительными некоммерческими организациями различных форм собственности. При этом режим правового регулирования, независимо от того, кто будет являться плательщиком за услугу, не изменится.
Возрастающую роль некоммерческих организаций как исполнителей социальных услуг следует отметить особо. Ведь они в настоящее время активно участвуют в формировании рынка социальных услуг в качестве его субъекта. Игнорирование их роли в этом процессе, несомненно, обедняет его и тем самым сужает предмет дальнейших цивилистических исследований. На наш взгляд, введение альтернативных государственным структурам организаций всех форм собственности оживит здоровую конкуренцию в сфере оказания социальных услуг и тем самым повысит их качество. Противопоставление же частных и государственных услуг по субъектам, их оказывающим, также необоснованно.
Следует отметить, что существуют и некоторые другие подходы к выявлению сущности социальных услуг, например путем сопоставления услуг государственных, публичных и социальных. Л. К. Терещенко в качестве основания для выделения публичных услуг предлагает применять такой критерий, как «общественный интерес», их социальную значимость. Критерием выделения государственных услуг, по ее мнению, является круг субъектов, которые их оказывают. Основанием для выделения социальных услуг, по мнению ученого, является сфера, в которой данные услуги оказываются. Это здравоохранение, культура, образование, наука [16, с. 17 — 18]. Однако такой подход мало что проясняет, так как возникает вопрос, насколько корректно рассматривать социальные услуги в соотношении с государственными и публичными услугами, если в основе классификации лежат различные основания: сфера применения, субъекты и общественный интерес? Не случайно при таком подходе Л. К. Терещенко допускает, что одна и та же услуга может быть публичной, государственной и социальной одновременно [16, с. 17 — 18], чего, на наш взгляд, быть не может и не должно.
В соответствии с Указом Президента Российской Федерации N 314 от 9 марта 2004 г. «О системе и структуре федеральных органов исполнительной власти» государственные услуги не имеют ничего общего с частноправовыми услугами, поскольку, по мнению законодателя, представляют собой функции государственных органов по оказанию услуг [11]. Только единый правовой режим мог бы объединить публичные, государственные и социальные услуги. Публичные и государственные услуги нетождественны с частноправовыми и как функции государства носят властно-распорядительный характер. При таком подходе социальные услуги не вписываются в классификацию, предложенную Л. К. Терещенко, так как, по нашему мнению, требуют другой, диспозитивный режим правового регулирования.
В целом непоследовательность позиции ученых заключается в том, что под функциями государства они предлагают понимать государственную услугу, а под социальной услугой — социальную помощь, что также нуждается в корректировке, поскольку усложняет правоприменение этих терминов. Более корректной представляется позиция Т. В. Жуковой, считающей, что «в процессе нормотворчества и практической деятельности следует достаточно четко разграничивать действия органов исполнительной власти по выполнению ими возложенных на них функций государства и собственно правоотношения в сфере оказания услуг в пределах частноправовых отношений» [6, с. 45 — 46].
При этом также нельзя не обратить внимания на попытку чрезмерного расширения границ применения социальных услуг вышеотмеченными авторами от таких сфер, как здравоохранение, культура, образование, наука, до всех видов услуг в сфере реализации социальных прав. В отличие от Н. В. Путило и Л. К. Терещенко, исследования которых в целом заслуживают внимания и одобрения, мы солидарны с представителями науки права социального обеспечения в том, что оказание социальных услуг возможно лишь лицам, находящимся в трудной жизненной ситуации. При этом под трудной жизненной ситуацией мы понимаем ситуацию, которой дано легальное определение в п. 4 ст. 3 ФЗ «Об основах социального обслуживания населения в Российской Федерации». Это ситуация, «объективно нарушающая жизнедеятельность гражданина (инвалидность, неспособность к самообслуживанию в связи с преклонным возрастом, болезнью, сиротство, безнадзорность, малообеспеченность, безработица, отсутствие определенного места жительства, конфликты и жестокое обращение в семье, одиночество и тому подобное), которую он не может преодолеть самостоятельно» [14].
Таким образом, определяющим критерием социальной услуги, по нашему мнению, является только субъектный состав, то есть круг потребителей социальной услуги, независимо от того, кто оказывает или оплачивает данную услугу. Но, может быть, характер социальных услуг отличается от услуг гражданско-правовых и дает основание для их разграничения? Думается, что нет. Рассмотрим перечень социальных услуг, предоставляемых на дому гражданам пожилого возраста и инвалидам, нуждающимся в посторонней помощи вследствие частичной утраты способности к самообслуживанию. К услугам по организации питания, быта и досуга, например, относятся такие социальные услуги, как покупка и доставка на дом продуктов питания, горячих обедов, помощь в приготовлении пищи, доставка воды, топка печей, сдача вещей в стирку, химчистку, ремонт и обратная их доставка получателю услуги, оказание помощи в написании писем и другие подобные услуги [18].
Действительно, признаки социальной услуги, отображающие ее социальную специфику, выявленные Е. Г. Шабловой, справедливы. Однако эти признаки не могут быть признаны обоснованными основаниями разграничения услуги как объекта гражданских прав от социальной услуги, так как эти услуги требуют диспозитивного режима правового регулирования. Очевидно, что существенных различий в условиях оказания социальных услуг нет, а есть лишь различия в способах оплаты. Представляется, что оплачивает социальную услугу либо плательщик по закону, либо плательщик по договору. Плательщиком по закону является государственная бюджетная организация либо страховщик, так как данный публично-правовой способ аккумуляции денежных средств для последующего введения их в гражданский оборот устанавливается законом. В этом случае отношения по оплате услуг регулируются нормами финансового права, что косвенно признается и специалистами права социального обеспечения [9, с. 397]. При получении социальных услуг, стоимость которых исполнителю оплачивает плательщик по закону, они признаются бесплатными, в остальных случаях — платными [17, с. 66].
Услуга может быть ограничена в обороте только на основании закона. Социальные услуги легально не являются изъятыми или ограниченными в обороте, а если услуга участвует в обороте, то она является объектом гражданского права и категорией рыночного товарооборота, требующей гражданско-правового режима регулирования вне зависимости от того, признается ли она платной или бесплатной, оказана ли она государственной или частной организацией. Следовательно, вопрос о возможности признания социальной услуги объектом гражданских прав и критерием рыночного товарообмена должен быть решен положительно.
Существуют ли легальные основания для выделения социального обслуживания в особый предмет правового регулирования, требующего публично-правового режима? Рассмотрим, как законодатель относится к данному виду услуг, используя в качестве основания для анализа категорию «режим правового регулирования». Согласно Федеральному закону от 10 декабря 1995 года «Об основах социального обслуживания населения в Российской Федерации» [14], под социальной услугой следует понимать действие по оказанию клиенту социальной службы помощи, предусмотренной настоящим Законом. Казалось бы, раз речь идет о помощи, то это должно давать основание для признания приоритета публично-правового режима правового регулирования, так как помощь со стороны государства имеет властно-распорядительный характер. Однако этот вывод весьма поверхностен. Более глубокий дальнейший анализ действующего законодательства позволяет обратить внимание на следующее обстоятельство. В соответствии с тем же Законом социальное обслуживание представляет собой деятельность социальных служб по социальной поддержке, оказанию социально-бытовых, социально-медицинских, психолого-педагогических, социально-правовых услуг и материальной помощи, проведению социальной адаптации и реабилитации граждан, находящихся в трудной жизненной ситуации. Исходя из легального определения и применяя вышеозначенный критерий, социальное обслуживание представляет собой родовое понятие, объединяющее в себе два блока отношений: оказание социальной поддержки и помощи (например, материальной); удовлетворение нуждающихся граждан в социальных услугах.
Различие режимов правового регулирования этих блоков отношений очевидно. Эти отношения регулируются нормами, составляющими соответственно социальную поддержку и социальное содействие и являющимися базовыми элементами оригинальной авторской концепции социального сопровождения, призванной выступить альтернативой современной действующей государственной системе социального обслуживания населения [1, с. 13 — 14].
Необходимость введения этих базовых элементов в концепцию вызвана неоднородностью режимов правового регулирования отношений по оказанию социальных услуг. Социальное содействие включает в себя группу отношений по удовлетворению имущественных потребностей в социальных услугах, правовое регулирование которых построено на диспозитивных началах и связано с мобилизацией внутреннего потенциала личности в преодолении трудной жизненной ситуации. В этих отношениях социальная услуга является объектом гражданских прав и нуждается в договорном правовом режиме.
Социальная поддержка представляет собой группу отношений, которые в силу их специфики не могут регулироваться частноправовыми средствами, требующими императивно-распределительного режима правового регулирования по социальному обеспечению пенсиями, социальными пособиями, компенсационными выплатами, льготами и материальной помощью лиц, находящихся в трудной жизненной ситуации, не имеющих возможности справиться с ней самостоятельно. При этом под социальной услугой мы предлагаем понимать деятельность, требующую договорного режима оказания социально-бытовых, социально-медицинских, психолого-педагогических, социально-правовых и других услуг лицам, находящимся в трудной жизненной ситуации, вне зависимости от условий ее оказания и оплаты.
Таким образом, нуждаются в разграничении платные и бесплатные, государственные и негосударственные услуги, имеющие общий частноправовой, дозволительный режим регулирования. Социальное же обслуживание и социальная помощь включены в один правовой институт, видимо, по недоразумению, что нуждается, по нашему мнению, в корректировке, поскольку обслуживание и помощь требуют различных правовых режимов. В качестве основания их разграничения следует принимать правовой режим, но не платность услуги. Словом, те исследователи, которые считают невозможным признание социальной услуги объектом рыночного товарооборота, ошибочно имеют в виду не услугу, а социальную помощь.
С учетом выявленной тенденции развития правового института социального обслуживания данный вывод может иметь не только научное, но и практическое значение. Договор должен быть востребован не только в сфере платного социального обслуживания. Представляется вполне обоснованным вывод о том, что в отношениях по устройству в организации для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, всех типов (ст. 123 СК РФ) достаточно эффективно может использоваться договорная конструкция приемной семьи, применяемая по аналогии с регламентацией договорных отношений в сфере опеки, попечительства, патроната. На наш взгляд, необходимо легализовать конструкцию договора социального содействия детям, оставшимся без попечения родителей, как соглашение между организациями для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, и органом опеки и попечительства в пользу третьего лица — ребенка, находящегося в трудной жизненной ситуации. Данный подход с успехом может быть применен и в других сферах социального обслуживания, что подтверждает нашу позицию о перспективах развития частноправового института социального обслуживания.
Библиографический список
1. Барков А. В. Рынок социальных услуг: проблемы правового регулирования: Автореф. дис. … д-ра юрид. наук. М., 2009. 60 с.
2. Бугров Л. Ю. К дискуссии о трудовом договоре как источнике права // Трудовое право в России и за рубежом. 2011. N 2. С. 53 — 57.
3. Буянова М. О., Кобзева С. И., Кондратьева С. А. Право социального обеспечения: Учебник. М.: ТК «Велби»; КноРус, 2004. 528 с.
4. Гражданское право: В 2 т. / Отв. ред. проф. Е. А. Суханов. М., 2000. Т. I. 544 с.
< p>5. Гражданское право: Учебник: В 2 т. / Отв. ред. проф. Е. А. Суханов. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Изд-во «БЕК», 2002. Т. 1. 704 с.
6. Жукова Т. В. К вопросу о понятии и содержании правовой категории «государственные услуги»: взгляд цивилиста // Публичные услуги: правовое регулирование (российский и зарубежный опыт): Сб. / Под общ. ред. Е. В. Гриценко, Н. А. Шевелевой. М.: Волтерс Клувер, 2007. С. 45 — 46.
7. Захаров М. Л., Тучкова Э. Г. Право социального обеспечения в России. М., 2002. 560 с.
8. Поленина С. В. Взаимодействие системы права и системы законодательства в современной России // Государство и право. 1999. N 9. С. 6 — 12.
9. Право социального обеспечения России: Учебник / Под ред. К. Н. Гусова. М., 2004. 488 с.
10. Путило Н. В. К вопросу о природе социальных услуг // Журнал рос. права. 2006. N 4. С. 18 — 24.
11. Российская газета. 2004. 12 марта.
12. Собрание законодательства Российской Федерации. 1995. N 32. Ст. 3198.
13. Собрание законодательства Российской Федерации. 1995. N 49. Ст. 4798.
14. Собрание законодательства Российской Федерации. 1995. N 50. Ст. 4872.
15. Сулейманова Г. В. Право социального обеспечения: Учеб. пособие. Ростов н/Д: Феникс, 2003. 512 с.
16. Терещенко Л. К. Услуги: государственные, публичные, социальные // Журнал рос. права. 2004. N 10. С. 14 — 18.
17. Тихомиров А. В. Организационные начала публичного регулирования рынка медицинских услуг. М., 2001. 256 с.
18. Федеральный перечень гарантированных государством социальных услуг, предоставляемых гражданам пожилого возраста и инвалидам государственными и муниципальными учреждениями социального обслуживания: утв. Постановлением Правительства Рос. Федерации от 25 нояб. 1995 г. N 1151 // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1995. N 49. Ст. 4798.
19. Шаблова Е. Г. Гражданско-правовое регулирование отношений возмездного оказания услуг: Автореф. дис. … д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 2002. 48 с.
Bibliograficheskij spisok
1. Barkov A. V. Rynok social’nyh uslug: problemy pravovogo regulirovanija: Avtoref. dis. … d-ra jurid. nauk. M., 2009. 60 c.
2. Bugrov L. Ju. K diskussii o trudovom dogovore kak istochnike prava // Trudovoe pravo v Rossii i za rubezhom. 2011. N 2. S. 53 — 57.
3. Bujanova M. O., Kobzeva S. I., Kondrat’eva S. A. Pravo social’nogo obespechenija: Uchebnik. M.: TK «Velbi»; KnoRus, 2004. 528 c.
4. Grazhdanskoe pravo: V 2 t. / Otv. red. prof. E. A. Suhanov. M., 2000. T. I. 544 c.
5. Grazhdanskoe pravo: Uchebnik: V 2 t. / Otv. red. prof. E. A. Suhanov. 2-e izd., pererab. i dop. M.: Izd-vo «BEK», 2002. T. 1. 704 c.
6. Zhukova T. V. K voprosu o ponjatii i soderzhanii pravovoj kategorii «gosudarstvennye uslugi»: vzgljad civilista // Publichnye uslugi: pravovoe regulirovanie (rossijskij i zarubezhnyj opyt): Sb. / Pod obshh. red. E. V. Gricenko, N. A. Shevelevoj. M.: Volters Kluver, 2007. S. 45 — 46.
7. Zaharov M. L., Tuchkova Je. G. Pravo social’nogo obespechenija v Rossii. M., 2002. 560 c.
8. Polenina S. V. Vzaimodejstvie sistemy prava i sistemy zakonodatel’stva v sovremennoj Rossii // Gosudarstvo i pravo. 1999. N 9. S. 6 — 12.
9. Pravo social’nogo obespechenija Rossii: Uchebnik / Pod red. K. N. Gusova. M., 2004. 488 s.
10. Putilo N. V. K voprosu o prirode social’nyh uslug // Zhurnal ros. prava. 2006. N 4. S. 18 — 24.
11. Rossijskaja gazeta. 2004. 12 marta.
12. Sobranie zakonodatel’stva Rossijskoj Federacii. 1995. N 32. St. 3198.
13. Sobranie zakonodatel’stva Rossijskoj Federacii. 1995. N 49. St. 4798.
14. Sobranie zakonodatel’stva Rossijskoj Federacii. 1995. N 50. St. 4872.
15. Sulejmanova G. V. Pravo social’nogo obespechenija: Ucheb. posobie. Rostov n/D: Feniks, 2003. 512 s.
16. Tereshhenko L. K. Uslugi: gosudarstvennye, publichnye, social’nye // Zhurnal ros. prava. 2004. N 10. S. 14 — 18.
17. Tihomirov A. V. Organizacionnye nachala publichnogo regulirovanija rynka medicinskih uslug. M., 2001. 256 s.
18. Federal’nyj perechen’ garantirovannyh gosudarstvom social’nyh uslug, predostavljaemyh grazhdanam pozhilogo vozrasta i invalidam gosudarstvennymi i municipal’nymi uchrezhdenijami social’nogo obsluzhivanija: utv. Postanovleniem Pravitel’stva Ros. Federacii ot 25 nojab. 1995 g. N 1151 // Sobr. zakonodatel’stva Ros. Federacii. 1995. N 49. St. 4798.
19. Shablova E. G. Grazhdansko-pravovoe regulirovanie otnoshenij vozmezdnogo okazanija uslug: Avtoref. dis. … d-ra jurid. nauk. Ekaterinburg, 2002. 48 s.
