ПРИМЕНЕНИЕ ПРЕЗУМПЦИЙ В ОБЩИХ ПОЛОЖЕНИЯХ ОБЯЗАТЕЛЬСТВЕННОГО ПРАВА
Б. А. БУЛАЕВСКИЙ
Булаевский Борис Александрович, кандидат юридических наук, доцент, ведущий научный сотрудник отдела гражданского законодательства и процесса Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ.
Для регулирования обязательственных правоотношений (в том числе в рамках общих положений об обязательствах, закрепленных в Гражданском кодексе РФ (далее — ГК РФ), применяются различные правовые средства. Особое, не заметное на первый взгляд место среди таких средств занимают презумпции. Придерживаясь понимания презумпции как закрепленной в правовой норме модели юридически значимого явления, которая применяется в регулировании общественных отношений при наличии определенных правовой нормой условий и не применяется лишь в тех случаях, когда будут доказаны обстоятельства, указывающие на невозможность использования такой модели, одним из принципиальных положений применения презумпций следует считать возможность их использования для устранения пробелов в праве, когда существует неопределенность в отдельных юридически значимых фактах <1>. ——————————— <1> См. подробнее: Булаевский Б. А. Вопросы общей теории правовых презумпций. М., 2012. С. 27, 78 — 93.
Основанные на предположении возможного презумпции предлагают решение, которое, как правило, наиболее рационально для однотипных отношений и при этом, опять-таки как правило, уже подтверждалось предыдущим опытом социальных отношений. Специфика же их в том, что презумпции могут быть опровергнуты посредством доказывания обстоятельств, противных тем, на которых основывалось предположение. Примеры прямого закрепления презумпций в общих положениях обязательственного права немногочисленны. Объяснение этому можно обнаружить при комплексной оценке природы общих положений об обязательствах и природы презумпций. Общие положения об обязательствах аккумулируют в себе правила, отличающиеся высокой степенью универсальности и стабильности. В свою очередь, презумпции ориентированы на ситуации с сохраняющейся неопределенностью, в рамках которых принимаемые за основу презумпций предположения могут быть опровергнуты. Тем не менее ни универсальность, ни стабильность (даже самые высокие) не исключают возможности обращения к конструкциям, основанным на предположениях. Для подтверждения обратимся к отдельным правилам общих положений об обязательствах и проанализируем как уже имеющиеся презумпции, так и возможные сферы их применения в данной сфере гражданских правоотношений. Регулирование исполнения обязательств отличается высокой степенью конкретизации, что непосредственным образом сказывается на определенности необходимого в рамках исполнения обязательств поведения участников гражданских правоотношений. Однако это не исключает применения конструкций, основанных на предположениях (в том числе и презумпций). Вместе с тем прямого закрепления презумпций в данной части ГК РФ обнаружить нельзя. Если же попытаться оценить возможность закрепления презумпций в рамках правил об исполнении обязательств, то окажется, что вполне допустимой сферой их существования могут стать правила об исполнении обязательств третьими лицами. Так, обращаясь к предлагаемой в проекте Федерального закона N 47538-6 «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации» <2> новой редакции ст. 313 можно обнаружить следующее положение: «Если иное не предусмотрено законом, договором или не вытекает из существа отношений должника и третьего лица, третье лицо, имеющее законный интерес в исполнении должником денежного обязательства, связанного с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, может исполнить это обязательство кредитору без согласия должника». При этом очевидно, что природа денежного обязательства и возможные способы его исполнения вполне допускают ситуации, когда подтверждение наличия законного интереса попросту не будет выясняться, а, значит, последствия исполнения обязательства за должника могут происходить в том числе и тогда, когда в действительности никакого законного интереса у третьего лица не будет. Подобные ситуации объективно допускают возможность доказывания иного (т. е. отсутствие интереса и, как следствие, незаконность «проникновения» в обязательство третьего лица). Представляется, что предлагаемая в проекте новая редакция ст. 313 в этой части косвенным образом закрепляет презумпцию наличия интереса третьего лица, которую должник может опровергнуть. В конечном счете для должника не безразлично — кто будет его кредитором, хотя закон (в прямо указанных в нем случаях) и допускает игнорирование мнения должника. Но это все-таки закон, где обстоятельства исполнения должны быть конкретными. Если же усматривается возможность оценочного подхода, то необходимым представляется закрепление «страховочного» механизма. Именно таким механизмом можно считать применение указанной презумпции. ——————————— <2> Далее — проект. Редакция, принятая Государственной Думой Федерального Собрания Российской Федерации в первом чтении 27 апреля 2012 г. // СПС «КонсультантПлюс».
В связи с правилами об исполнении обязательств в гражданском законодательстве многих стран выделяется презумпция существования обязательства, которая положительно сформулирована, в частности, в ст. 1235 Гражданского кодекса Франции: «Любой платеж предполагает долг; то, что было уплачено без наличия долга, подлежит обратному истребованию» <3> и в ч. 1 ст. 361 ГК Грузии: «Каждое исполнение подразумевает существование обязательства» <4>. Косвенным образом подобная презумпция зафиксирована и в отечественном законодательстве. Ее существование можно обнаружить при системном рассмотрении правил общей части обязательственного права и правил о неосновательном обогащении. ——————————— <3> Приводится по: Французский гражданский кодекс / Науч. ред. и пред. Д. Г. Лаврова, перевод с франц. А. А. Жуковой, Г. А. Пашковской. СПб.: Юридический центр Пресс, 2004. С. 693. В этой же статье установлен, по сути, предел применения названной презумпции — «обратное истребование не допускается в отношении натуральных обязательств, которые были исполнены добровольно». Аналогичные правила содержатся и в ст. 1554 Гражданского кодекса Квебека. См.: Гражданский кодекс Квебека. М.: Статут, 1999. С. 242. <4> См. подробнее: Чантурия Л. Л. Введение в общую часть гражданского права (сравнительно-правовое исследование с учетом некоторых особенностей постсоветского права). М.: Статут, 2006. С. 122.
Правила об обеспечении исполнения обязательств не менее формализованы. Тем не менее в силу особенностей правовой природы обеспечительных обязательств (акцессорный характер), а также особенностей конкретных способов обеспечения (личные гарантии третьих лиц, обеспечение специально обособленным имуществом и др.) вероятностные оценки развития таких правоотношений вполне возможны и, как следствие, есть основания для применения конструкций, основанных на предположениях (в том числе и презумпций). Так, например, в п. 2 ст. 348 ГК РФ <5> содержится правило, основанное на презумпции, что нарушение обеспеченного залогом обязательства крайне незначительно и размер требований залогодержателя явно несоразмерен стоимости заложенного имущества. Данная презумпция применяется при условии, что одновременно установлены следующие обстоятельства: ——————————— <5> М. П. Пронина охарактеризовала данное положение гражданского законодательства как пример громоздкой конструкции презумпции. См.: Пронина М. П. Правотворческие ошибки при создании презумпций в российском праве // Юридическая техника. Ежегодник. N 6 «Техника современного правотворчества: состояние, проблемы, модернизация». Н. Новгород, 2012. С. 422.
1) сумма неисполненного обязательства составляет менее чем пять процентов от размера стоимости заложенного имущества по договору о залоге; 2) период просрочки исполнения обязательства, обеспеченного залогом, составляет менее чем три месяца. В ст. 355 ГК РФ закрепляется презумпция уступки прав по обеспеченному ипотекой обязательству. Условием ее применения служит факт уступки прав по договору об ипотеке. Основания для утверждения о презумпции имеются и в связи с применением п. 3 ст. 380 ГК РФ, где установлено, что в случае сомнения в отношении того, является ли сумма, уплаченная в счет причитающихся со стороны по договору платежей, задатком, эта сумма считается уплаченной в качестве аванса, если не доказано иное. О применении презумпции соразмерности неустойки последствиям нарушения обязательства можно вести речь, в частности, в связи с правилами ст. 333 ГК РФ об уменьшении неустойки. По сути, именно так интерпретирует ее положения Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ <6>. В ч. 1 указанной статьи установлено, что «если подлежащая уплате неустойка явно несоразмерна последствиям нарушения обязательства, суд вправе уменьшить неустойку». Очевидно, что суд по общему правилу обращается к данной норме только в связи с заявлением заинтересованного лица. Вместе с тем прямого запрета на инициативное уменьшение неустойки судом в законе нет. Не вдаваясь, однако, в дискуссию о справедливости такого положения, отметим, что в Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации абсолютно правильно предлагается, что «уменьшение судом размера неустойки… должно быть возможно только по ходатайству ответчика и при условии возложения на него бремени доказывания «явной» несоразмерности подлежащей уплате неустойки последствиям нарушения обязательства» <7>. ——————————— <6> См., в частности: пункт 1 Постановления Пленума ВАС РФ от 22 декабря 2011 г. N 81 «О некоторых вопросах применения статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации» // Вестник ВАС РФ. 2012. N 2 (приводится по СПС «КонсультантПлюс»). <7> Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации / Вступ. ст. А. Л. Маковского. М.: Статут, 2009. С. 111.
В связи с данной презумпцией заслуживают внимания вопрос об оценочной природе критерия соразмерности и сделанные по этому поводу рекомендации Пленума ВАС РФ. Исходя из того, что никто не вправе извлекать преимущества из своего незаконного поведения, Пленум ВАС РФ обоснованно указал, что условия неправомерного пользования чужими денежными средствами не могут быть более выгодными для должника, чем условия пользования денежными средствами, получаемыми участниками оборота правомерно (например, по кредитным договорам). При этом судам, разрешая вопрос о соразмерности неустойки последствиям нарушения денежного обязательства и с этой целью определяя величину, достаточную для компенсации потерь кредитора, было рекомендовано исходить из двукратной учетной ставки (ставок) Банка России, существовавшей в период такого нарушения. Для обоснования иной величины неустойки, соразмерной последствиям нарушения обязательства, каждая из сторон вправе представить доказательства того, что средний размер платы по краткосрочным кредитам на пополнение оборотных средств, выдаваемым кредитными организациями субъектам предпринимательской деятельности в месте нахождения должника в период нарушения обязательства, выше или ниже двукратной учетной ставки Банка России, существовавшей в тот же период. Снижение судом неустойки ниже определенного таким образом размера допускается в исключительных случаях, при этом присужденная денежная сумма не может быть меньше той, которая была бы начислена на сумму долга исходя из однократной учетной ставки Банка России. Снижение неустойки ниже однократной учетной ставки Банка России на основании соответствующего заявления ответчика допускается лишь в экстраординарных случаях, когда убытки кредитора компенсируются за счет того, что размер платы за пользование денежными средствами, предусмотренный условиями обязательства (заем, кредит, коммерческий кредит), значительно превышает обычно взимаемые в подобных обстоятельствах проценты <8>. ——————————— <8> См.: пункт 2 Постановления Пленума ВАС РФ от 22 декабря 2011 г. N 81 «О некоторых вопросах применения статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации».
Действующие правила о перемене лиц в обязательствах также не содержат норм, основанных на презумпциях. Вместе с тем в рамках предлагаемых в проекте новелл отдельные косвенные признаки закрепления конструкций презумпций обнаружить можно. Так, в ст. 388 ГК РФ предлагается включить правило, в соответствии с которым право на получение неденежного исполнения может быть уступлено без согласия должника, если уступка не делает исполнение его обязательства значительно более обременительным для него. При этом соглашением между должником и цедентом уступка права на получение неденежного исполнения может быть запрещена или ограничена. Из этого можно сделать вывод, что в отсутствие договоренности о запрете или ограничении уступки прав на получение неденежного исполнения такая уступка не влияет на обременительность должника. Однако необходимость существования в силу закона фактической необременительности (причем большей, чем до уступки права) предполагает возможность должника доказывать соответствующую повышенную обременительность, что и позволяет вести речь о презумптивной природе рассматриваемых правил. Важно учитывать также, что подобная конструкция, помимо прочего, основана на неких объективных критериях, которые позволяют кредитору самостоятельно оценивать степень обременительности своего контрагента и не учитывают при этом фактические возможности цессионария (например, связанные с необходимостью согласования действий по отдельным сделкам и, как следствие, возможным увеличением срока существования обязательства). Схожие правила можно обнаружить и в предлагаемой новой редакции п. 3 ст. 384 ГК РФ. При этом аналогичность мотивов в пользу признания применения в подобном случае конструкции презумпции исключает необходимость повторного обоснования. Правила об ответственности за нарушение обязательств содержат одну из наиболее известных презумпций — презумпцию вины (ст. 401 ГК РФ). Предположение, положенное в основу презумпции вины, одинаково для любых сфер ее применения (деликты, договоры, иные обязательственные правоотношения). Содержание его можно описать следующим образом: если лицо допустило правонарушение, то такое лицо предполагается виновным, если не докажет обратное. Общий характер правил, закрепленных в ст. 401 ГК РФ (ответственность за неисполнение либо ненадлежащее исполнение наступает при наличии вины (п. 1), а отсутствие вины доказывается лицом, нарушившим обязательство (п. 2)), и наличие специальной регламентации по отдельным правонарушениям в гражданском законодательстве позволяют в данной части исследования ограничиться лишь самыми общими указаниями. Соответствующие правила ст. 401 ГК РФ могут применяться к тем обязательствам, которые либо не получили прямой регламентации в гражданском законодательстве, либо, хотя и получили соответствующую регламентацию, однако не содержат специальных правил о привлечении субъектов таких отношений к ответственности. Специфика обстоятельств, учитываемых при применении презумпции вины, и обстоятельств, учитываемых при ее опровержении, в конечном счете определяется спецификой соответствующих отношений. Именно в этом и обнаруживаются отличия в применении презумпции вины в рамках отдельных обязательственных правоотношений (в частности, договорных и деликтных). Отдельного внимания заслуживают положения гражданского законодательства о прекращении обязательств. Несмотря на значимость последствий прекращения обязательственных правоотношений и очевидную необходимость стабильной регламентации данной сферы взаимоотношений участников гражданского оборота, в правилах гл. 26 ГК РФ также нашлось место презумпции. Речь идет о ст. 408 ГК РФ, которая закрепляет презумпцию прекращения обязательства (нахождение долгового документа у должника удостоверяет, пока не доказано иное, прекращение обязательства). Установленная с очевидной пользой для должника и направленная на охрану его интересов (функция обеспечения интереса) данная презумпция, помимо прочего, призвана придать определенность отношениям гражданского оборота. Представляется, что законодательное решение российского права выгодно отличается, например, от аналогичного решения канадского законодательства, где схожая презумпция основывается не на предположении о прекращении обязательства платежом, а на предположении прощения долга, которое, правда, может отступить перед более сильным предположением о состоявшемся платеже (ст. 1689 Гражданского кодекса Квебека) <9>. ——————————— <9> См.: Гражданский кодекс Квебека. М.: Статут, 1999. С. 260.
Завершая рассмотрение вопроса о применении презумпций в общих положениях обязательственного права, можно констатировать, что презумпции позволяют эффективно охранять интересы участников гражданских правоотношений и в ряде случаев являются, по сути, незаменимыми правовыми средствами.
Пристатейный библиографический список
1. Булаевский Б. А. Вопросы общей теории правовых презумпций. М., 2012. 2. Пронина М. П. Правотворческие ошибки при создании презумпций в российском праве // Юридическая техника. Ежегодник. N 6 «Техника современного правотворчества: состояние, проблемы, модернизация». Н. Новгород, 2012. 3. Чантурия Л. Л. Введение в общую часть гражданского права (сравнительно-правовое исследование с учетом некоторых особенностей постсоветского права). М.: Статут, 2006.
