(Андриановская И. И.) («История государства и права», 2010, N 10)
РЕГЛАМЕНТАЦИЯ ТРУДОВЫХ СПОРОВ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ <*>
И. И. АНДРИАНОВСКАЯ
——————————— <*> Andrianovskaya I. I. Regulation of labor disputes: history and contemporaneity.
Андриановская Ирина Ивановна, доцент кафедры гражданского и трудового права Юридического института Сахалинского государственного университета, кандидат юридических наук.
В статье проводится анализ норм трудового права, регламентирующих отношения, связанные с рассмотрением трудовых споров, со времени действия первых КЗоТов по настоящее время. Показана действенность и эффективность норм, имеющих преемственное значение, их связь с современными нормами трудового права.
The article analyzes the rules of labor law governing the relations connected with the consideration of labor disputes, since the first of the Labor Code to the present. It is shown that the effectiveness and efficiency standards have Successive value their relationship with modern standards of labor law.
Key words: individual labor dispute, the specialized courts.
Институт трудовых споров — один из самых динамично развивающихся институтов трудового права за последние десятилетия. Динамика в развитии норм, регулирующих трудовые споры, обусловлена современными социальными и экономическими преобразованиями в обществе, но она невозможна без учета норм, действующих продолжительное время и имеющих преемственное значение. В основном нормы такого рода не только действенны, но и эффективны, их применение на практике вполне возможно, несмотря на длительный срок их существования. Эти нормы свидетельствуют о стабильности в правовом регулировании данной группы отношений, они, по существу, являются основой этого института. Однако нельзя сказать о том, что исторически регламентация трудовых споров имеет последовательное развитие, начиная с первых КЗоТов до настоящего времени. Напротив, регулирование рассматриваемой группы отношений складывалось сложно и, на наш взгляд, в наибольшей степени претерпело влияние политических, экономических и социальных преобразований в России. Совершенствование этих норм продолжается и в настоящее время. Следует подчеркнуть, что трудовые споры в дореволюционной России рассматривались в судах общей юрисдикции (в мировых и окружных судах) по правилам гражданского судопроизводства <1>. Уже в то время существующее положение нельзя было признать правильным. Высказывания современных специалистов по поводу необходимости выделения специализации в судопроизводстве и создания специализированных трудовых судов <2> не являются новыми и насущными только в настоящее время. По этому поводу еще в дореволюционный период высказывались многие ученые-трудовики. Отсутствие в России судов по трудовым делам, по словам И. Я. Киселева, рассматривалось в дореволюционной юридической литературе как существенный недостаток правовой системы, ведущий к чрезмерному разрастанию административного толкования законов, административной практики, которая не может обладать авторитетом судебной практики, формирующейся в условиях гласного правосудия… <3>. Далее И. Я. Киселев ссылался на работы Л. С. Таля, который также доказывал необходимость создания трудового суда <4>. ——————————— <1> Киселев И. Я. Трудовое право России: Историко-правовое исследование: Учебное пособие. М.: Норма, 2001. С. 57. <2> См., напр.: Костян И. А. О специализированных судах по трудовым делам и Трудовом процессуальном кодексе / Костян И. А., Пискарев И. К., Шеломов Б. А. // Хозяйство и право. 2003. N 8. <3> Киселев И. Я. Указ. соч. С. 59. <4> Таль Т. С. Очерки промышленного рабочего права. М., 1918. С. 43 — 44; Таль Т. С. Трудовой договор. Цивилистическое исследование. Ч. 2. Ярославль, 1918. С. 62.
Небезынтересно отметить, что В. И. Ленин в статье «О промышленных судах», написанной в конце 1899 г. и впервые напечатанной в 1924 г., определял промышленные суды как «суды, состоящие из выборных от рабочих и хозяев… и разбирающие дела и споры, которые возникают так часто из-за условий найма, из-за определения платы за обыкновенную и сверхурочную работу, из-за расчета рабочих не по правилам…» <5>. Он отмечал, что в большинстве западноевропейских стран такие суды существуют, и в этой статье обращал внимание на преимущества промышленных судов. ——————————— <5> Ленин В. И. О промышленных судах // В. И. Ленин о трудовом законодательстве. М., 1959. С. 97.
Безусловно, в то время восприятие зарубежного опыта регламентации рассматриваемой группы отношений имело бы весьма прогрессивное значение. Но несмотря на существующие в этой области научные разработки, в КЗоТ 1918 г. отсутствовал специальный раздел, содержащий нормы, регулирующие отношения по разрешению трудовых споров, конфликтов. Это неудивительно для того времени. В юридической литературе часто высказывается суждение о том, что не было какого-то одного органа, рассматривающего трудовые споры. Так, в до — и послереволюционное время специально были созданы расценочно-конфликтные комиссии и фабрично-конфликтные комиссии, а также в 1923 — 1926 гг. была сформирована так называемая трудовая прокуратура <6>. Представляется, что в то сложное время непросто было выделить органы, которые эффективно рассматривали бы трудовые споры. Еще одна особенность правового регулирования труда в период военного коммунизма была отмечена И. Я. Киселевым: почти полное отсутствие судебной защиты при возникновении коллизий в сфере трудовых отношений. «Высшим судьей» в решении трудовых конфликтов были в то время административные органы (отделы труда и НКТ) либо органы профсоюзов» <7>. Полагаем, именно по этой причине не просто было выделить специальный раздел в Кодексе, содержащий нормы, регулирующие разрешение трудовых споров (конфликтов) этими органами. Хотя довольно сложно рассуждать об обоснованности ряда положений в Кодексах 1918 и 1922 г. или их отсутствии в современный период, можно только предположить. Между тем правила о разрешении конфликтов в области применения труда содержались в некоторых специальных разделах Кодекса 1918 г. В качестве примера приведем примечание к ст. 118 КЗоТ 1918 г.: «Постановление о переводе в низшую группу или категорию с понижением вознаграждения может быть трудящимся обжаловано в местный отдел труда и далее — областной отдел труда, решение которого является окончательным и дальнейшему обжалованию не подлежит» (выделено мной. — И. А). Исходя из этого можно сказать, что споры, связанные с применением труда, в основном решались такими специальными органами: расценочными комиссиями (на предприятии), отделами труда, а не судебными органами. С позиций сегодняшнего дня положения, выделенные жирным шрифтом, вообще неприемлемы в праве. ——————————— <6> См.: Пискарев И. К. О концепции создания трудовой юстиции. Проблемы защиты трудовых прав граждан: Материалы научно-практической конференции / Ред. А. С. Леонов. М.: Права человека, 2004. С. 20. <7> Киселев И. Я. Российское трудовое право: Историко-правовое исследование. С. 133.
Некоторые изменения в этом отношении произошли в 1922 г. Только в Кодексе 1922 г. специально был выделен раздел XVI «О разрешении трудовых конфликтов и рассмотрении дел о нарушениях законов о труде». В ст. 168 КЗоТ 1922 г. было установлено два вида органов, рассматривающих трудовые споры: — органы примирительно-третейского разбирательства (расценочно-конфликтные комиссии, примирительные камеры и третейские суды); — народный суд по производственным и трудовым делам, а где такового не имеется — в соответствии с правилами ст. ст. 169 — 174. В этой связи можно заметить, что на тот период времени нормы о рассмотрении трудовых споров в Кодексе только начинают формироваться. С этого же момента можно отметить и формирование органов, рассматривающих трудовые споры, хотя в полной мере так, как это было предусмотрено в законе, они не работали. Как указывает И. Я. Киселев, «чаще всего трудовые споры рассматривались конфликтными отделами (подразделениями отделов труда). Решение по спору конфликтного отдела имело обязательную силу» <8>. ——————————— <8> Там же. С. 136.
Итак, эти органы по Кодексу 1922 г. были двух видов: органы примирительно-третейского разбирательства и народный суд по производственным и трудовым спорам. Также было указано на то, что народные суды по производственным и трудовым делам организуются и действуют в соответствии с правилами, установленными в Положении о судоустройстве РСФСР и в ГПК РСФСР. Далее было указано, какие конфликты разбираются в расценочно-конфликтных комиссиях (ст. 169 КЗоТ); в примирительных камерах и третейских судах (ст. 168 КЗоТ) и в народном суде (ст. 169.2 КЗоТ). В отдельных статьях были предусмотрены правила, касающиеся организации расценочно-конфликтных комиссий и их компетенции (частично), в ст. 170 — примирительных камер, в ст. ст. 171, 172 — третейских судов. Решения расценочно-конфликтных комиссий, примирительных камер и третейских судов окончательны и пересмотру по существу не подлежат; эти решения могут быть отменены лишь органами труда в порядке надзора согласно особому положению (25.03.1929. СУ N 26). Представляется, что положения, связанные с регулированием отношений по рассмотрению индивидуальных трудовых споров, закрепленные в первых кодексах, вряд ли могут иметь преемственное значение. Преемственность норм, регулирующих рассмотрение индивидуальных трудовых споров, по большому счету можно отслеживать только с начала 70-х годов прошлого века. Такой вывод исходит из того, что только в КЗоТ 1971 г. законодатель сформировал основную группу норм, регулирующих отношения по рассмотрению индивидуальных трудовых споров. Нормы, регулирующие разрешение коллективных трудовых споров, не входят в круг исследуемых в статье вопросов. Несмотря на то что их формирование относится к середине 90-х годов прошлого века, впервые в Кодекс они были внесены только в 2001 г. Конечно же, не все нормы 70-х годов прошлого века имеют преемственное значение. Тем не менее, учитывая, что на протяжении более 30-летнего периода произошли существенные изменения экономического, политического, социального характера, которые не могли не повлиять на содержание рассматриваемой группы норм, некоторые из этих норм все же имеют преемственное значение и действуют в настоящее время. Так, в Трудовом кодексе (ред. 2002 г.) были восприняты следующие основные положения КЗоТ 1971 г. (в последующих редакциях): — названы органы по рассмотрению индивидуальных трудовых споров (ст. 201 КЗоТ, ст. 382 ТК); — определен порядок рассмотрения трудовых споров (ст. 202 КЗоТ, ст. 383 ТК); — порядок образования КТС (ст. 203 КЗоТ, ст. 384 ТК); — компетенция КТС (ст. 204 КЗоТ, ст. 385 ТК); — порядок рассмотрения споров в КТС, обжалование и исполнение их решений (ст. ст. 205 — 207 КЗоТ, ст. ст. 386 — 390 ТК); — рассмотрение споров в судах (ст. 210 КЗоТ, ст. 391 ТК); — освобождение работников от судебных расходов (ст. 212 КЗоТ, ст. 393 ТК); — оплата за время вынужденного прогула (ст. 214 КЗоТ, ст. 394 ТК). Безусловно, отмеченные положения носят преимущественно преемственный характер. Так, содержание ст. 212 КЗоТ претерпело только редакционные изменения и почти не отличается от содержания ст. 393 ТК. В целом можно сказать, что сроки обращения в суд за разрешением трудовых споров не изменились: «в трехмесячный срок со дня, когда они узнали или должны были узнать о нарушении своего права» (ст. 211 КЗоТ). В ст. 392 ТК содержится аналогичное положение. Без всякого сомнения, ряд положений главы 60 «Рассмотрение индивидуальных трудовых споров» современного Трудового кодекса, имеющих преемственное значение, сохранится в будущем. Правда, в современный период развития ряд норм данного института продолжает претерпевать существенные изменения. Безусловно, преемственность проявляется в них не только с позитивной, но и с негативной стороны. Процесс завершения формирования данной группы норм вряд ли можно считать завершенным, наоборот, он только начался, причины здесь очевидны. Одной из причин организационно-правового характера можно считать известные преобразования судебной системы в России. Относительно недавно введен институт мировых судей. Он был призван, по словам И. В. Домбаевой, «стать полноценным звеном в, казалось бы, монолитном здании гражданского правосудия» <9>, но не стал таковым. И здесь основной причиной неэффективной работы мировых судей с точки зрения И. В. Домбаевой явился их, мягко говоря, невысокий уровень квалификации <10>. Это связано не только с негативными оценками работы «мировой юстиции», но и с реализацией идеи многих специалистов в области трудового права по поводу специализированных судов по трудовым делам <11>, а также с неоднозначной оценкой работы существующих ныне органов по рассмотрению трудовых споров, в частности КТС <12>. Современные реалии требуют учета как всего того опыта правового регулирования отношений по рассмотрению трудовых споров, так и новых механизмов для защиты интересов работников и работодателей. Практика рассмотрения трудового спора КТС в судебном порядке, по нашему мнению, себя изжила. Вряд ли можно согласиться с авторами, высказывающими суждения об обязательности рассмотрения трудовых споров в КТС <13>. В настоящее время можно назвать множество аргументов, подтверждающих необходимость отказа от досудебного порядка рассмотрения трудовых споров. К ним можно отнести, во-первых, слабое знание трудового законодательства представителей КТС, во-вторых, заведомо установленную поддержку интересов работодателя как экономически более сильной стороны в трудовых отношениях <14>, в-третьих, наличие процессуальных процедур, предусматривающих рассмотрение споров в суде, — все эти аргументы позволяют заявителям не обращаться в КТС, т. е. вообще не использовать досудебный порядок рассмотрения трудовых споров. Можно продолжить приведение и других аргументов, но представляется, что здесь могут быть названы те же причины, которые послужили в свое время основой для отказа от такого органа рассмотрения трудовых споров, как профсоюз (профком). ——————————— <9> Домбаева И. В. Актуальные проблемы развития гражданского судопроизводства на современном этапе // Научные труды. Российская академия юридических наук. Вып. 8: В 3 т. Т. 2. М.: Издательская группа «Юрист», 2008. С. 624. <10> Домбаева И. В. Указ. соч. С. 624. <11> См.: Костян И. А. О специализированных судах по трудовым делам и Трудовом процессуальном кодексе / Костян И. А., Пискарев И. К., Шеломов Б. А. // Хозяйство и право. 2003. N 8; Трудовое процедурно-процессуальное право: Учебное пособие / Под ред. Скобелкина. Воронеж: Изд-во ВГУ, 2002. <12> Сошникова Т. А. Право на индивидуальные и коллективные трудовые споры // Законодательство и экономика. 2004. N 8. С. 25; Костян И. А. Индивидуальные трудовые споры и гарантии их разрешения: Дис. … канд. юрид. наук. М., 2000. <13> См.: Забрамная Е. Ю. Трудовое законодательство Российской Федерации: некоторые проблемы и рекомендации по их решению // Проблемы защиты трудовых прав граждан: Материалы научно-практической конференции / Ред. А. С. Леонов. М.: Права человека, 2004. С. 97. <14> Заместитель председателя Верховного Суда Российской Федерации, Заслуженный юрист РФ, доктор юридических наук, профессор В. М. Жуйков обратил внимание на общую тенденцию, характерную для судебной практики: тенденцию сокращения количества дел по трудовым спорам, в том числе по спорам об увольнении, считая, что это является не столько следствием уменьшения нарушения трудовых прав, сколько боязнью работников потерять работу, вступая в конфликт с работодателем. См.: Практика применения Трудового кодекса Российской Федерации: некоторые спорные вопросы // Журнал российского права. 2007. N 8. С. 129.
Представляется своевременным и правильным отказ от такого органа рассмотрения трудовых споров, как профком (профсоюз) (п. 2 ст. 201 КЗоТ в ред. 1982 г.), но вряд ли правильно введение других органов, в функции которых никогда не входило рассмотрение трудовых споров <15>. В ч. 3 ст. 373 ТК РФ закреплено, что государственная инспекция труда рассматривает вопрос об увольнении и в случае признания его незаконным выдает предписание работодателю о восстановлении на работе. Также в юридической литературе высказаны суждения по поводу несоответствия норм трудового и гражданско-процессуального законодательства <16>. ——————————— <15> Об этом неоднократно говорилось в юридической литературе. См., напр.: Нурдинова А. Ф. Защита трудовых прав работников // Хозяйство и право. 2002. N 12. С. 5. <16> См., напр.: Вологжанин В. П. Соотношение трудового и гражданско-процессуального законодательства при рассмотрении трудовых споров / Вологжанин В. П., Грин Е. В. // Российский юридический журнал. Екатеринбургское издательство УрГЮА. 2007. N 1. С. 64 — 70; Костян И. А. Индивидуальные трудовые споры и гарантии их разрешения: Дис. … канд. юрид. наук. М., 2000.
В современный период развития права России, учитывая политические, экономические и социальные реалии, более правильно отказаться от КТС как органа, рассматривающего трудовые споры, оставив в качестве такового только суд. Учитывая сложность многих дел данной категории трудовых споров, качество рассмотрения их может быть обеспечено с правовой точки зрения только в суде, причем специальном. Специализация в рассмотрении споров на практике так или иначе существует. В судах при распределении дел непосредственно перед их рассмотрением в рамках гражданского судопроизводства уже не одно десятилетие наблюдается специализация. Дела распределяются между судьями с учетом их опыта работы в той или иной области права (жилищного, трудового, семейного, земельного и др.), их личных и деловых качеств, но и в этом случае не приходится говорить о высоком качестве рассмотрения споров по существу, в том числе и трудовых. В средствах массовой информации довольно часто отмечается, что граждане России не доверяют органам российского правосудия, они не удовлетворены результатами рассмотрения дела и впоследствии обращаются в Европейский суд по правам человека. В этом отношении по числу обращений Россия занимает второе место после Турции. Возможно, первым шагом в улучшении качества рассмотрения споров, в том числе и трудовых, станет введение специализированных (специальных) судов. Таким образом, идея, высказанная около ста лет назад, найдет воплощение в современном законодательстве России. Необходимость в совершенствовании норм института трудовых споров является результатом воздействия преемственности, как в негативном смысле, так и в позитивном. Многие действующие нормы (преемственные и относительно новые) в настоящее время показывают свою несостоятельность, нельзя сказать и об их эффективности. Преемственность оказывает влияние на нормы права в позитивном аспекте тогда, когда она является катализатором в развитии института трудовых споров в целом и его отдельных норм. В результате динамичного процесса правового совершенствования рассматриваемого института в этой связи изменениям подвергнутся нормы и трудового, и гражданско-процессуального права. Возможно, мы станем свидетелями создания нового кодекса — трудового процессуального и в связи с этим — выделения подотрасли в рамках трудового права, а возможно, и целой отрасли — трудового процессуального права.
——————————————————————
Вопрос: В настоящее время обращает на себя внимание проблема недостаточно эффективного регулирования гражданско-правовых отношений спортсменов со спортивными организациями в свете многочисленных потерь российским хоккеем отечественных спортсменов, почти беспрепятственно переходящих в зарубежные клубы. Какова сущность и юридическая природа трансферных отношений и каковы направления ее совершенствования? («Спорт: экономика, право, управление», 2010, N 1)
Вопрос: В настоящее время обращает на себя внимание проблема недостаточно эффективного регулирования гражданско-правовых отношений спортсменов со спортивными организациями в свете многочисленных потерь российским хоккеем за последнее время перспективных и выдающихся отечественных спортсменов в нарушение своих обязательств и юридических правил, почти беспрепятственно переходящих в зарубежные клубы (нападающий юниорской сборной России и «Салавата Юлаева» Кирилл Кабанов, отказавшийся подписывать контракт с российским клубом и переехавший в заокеанский клуб «Монктон Уайлд Кэтс», форвард ЦСКА Сергей Широков, отказавшийся продлевать контракт с красно-синими и заключивший соглашение с клубом НХЛ «Ванкувер Кэнакс» и др.). Какова сущность и юридическая природа трансферных отношений и каковы направления ее совершенствования?
Ответ: Трансферная система — система переходов спортсменов (тренеров) из одной спортивной организации (клуба, команды) в другую — существует уже более ста лет. Например, в США с первых дней создания профессиональной бейсбольной лиги в 1876 г. встал вопрос о переходе игроков из команды в команду. Клубу запрещалось нанимать бейсболиста, который по каким-либо причинам был уволен или изгнан из другого клуба. Так появился «черный список», действующий в профессиональных лигах и сегодня. Однако регулируемого порядка перехода игроков из команды в команду еще не было. Менеджеры старались привлечь лучших бейсболистов, предлагая им более высокую заработную плату, несмотря на то что доходы команд были незначительными. С 1880 г. закрепилась система заключения контрактов с игроками, в результате чего прекратились произвольные переезды бейсболистов из города в город из-за более высокого заработка, что позволило наладить определенный контроль за спортсменами. В сфере футбола зарождение правил о переходах игроков началось с конца XIX в. в Англии. С момента своего образования Английская футбольная ассоциация последовательно пыталась урегулировать отношения перехода футболистов из клуба в клуб. Так, для участия в соревнованиях игрок должен был быть зарегистрированным за определенным клубом. При этом у него оставалось право в конце сезона сменить клуб, однако переходить в другой клуб в течение сезона без разрешения своего работодателя было запрещено. Вскоре после образования в 1888 г. Английская футбольная лига ужесточила трансферную систему. Отныне футболист должен был получить разрешение на переход в другой клуб даже в конце сезона. Система переходов предусматривала, что все футбольные клубы могли передавать свое право на регистрацию игрока в обмен на выплату компенсации клубом, который хотел заключить с футболистом договор. Отношение общественности и специалистов к продаже игроков неоднозначно. С моральной точки зрения и соблюдения элементарных гражданских прав человека это вроде бы недопустимо. По сути дела, работник, решивший сменить работу, должен получать разрешение своего работодателя, причем такое разрешение предопределяется конкретной суммой денег. Однако для тех, кто понимает, почему это происходит в профессиональном спорте, речь может идти только о правомерности такой сделки. Ведь трансферная сумма направляется прежде всего на компенсацию затрат клуба на подготовку, обучение и совершенствование мастерства спортсмена, а также убытков, которые несет спортивный клуб в результате утраты атлета. Вместе с тем с момента своего создания и до сегодняшних дней трансферная система подвергалась «проверке на прочность», в том числе не одним судебным процессом. Ее называли пережитком Средневековья, а клубы обвиняли в работорговле. И хотя ни один громкий судебный процесс не привел к полной ее отмене, благодаря таким процессам с конца XIX в. трансферная система претерпела немало изменений, направленных на ее либерализацию. Сформировавшаяся в Англии трансферная система по крайней мере трижды подвергалась испытанию: дело ФК «Редфорд» против Кэмпбелл (1890), дело Кингеби против ФК «Астон Вилла» (1912), дело Истем против ФК «Ньюкасл Юнайтед» (1963). И только в деле Истем против ФК «Ньюкасл Юнайтед» в 1963 г. суд принял решение, что комбинированная система удержания-перехода является необоснованным запретом на занятие профессиональной деятельностью, т. е. умаляет право на труд (restraint of trade doctrine) футболиста и значительно преувеличивает разумные ограничения, которые необходимы для защиты интересов клубов. Доктрина restraint of trade является одним из краеугольных институтов англосаксонской правовой системы, в силу которого никто не может быть ограничен в праве заниматься профессиональной деятельностью, если такое ограничение не является обоснованным. Признание трансферной системы противоречащей этой доктрине привело к «смягчению» системы переходов: после истечения срока трудового договора клуб обязан был либо предложить футболисту новый договор, либо отпустить игрока без выплаты компенсации. Тем самым Великобритания стала первой страной, где национальная трансферная система подверглась либерализации. Через 20 лет аналогичным изменениям подверглась трансферная система Италии: в 1981 г. был принят Закон, позволивший всем футболистам после истечения срока трудового договора беспрепятственно покидать клуб. Между тем, несмотря на позитивные сдвиги в национальных трансферных системах, регулирование переходов на международном уровне оставалось неизменным вплоть до 1995 г., когда Европейский суд принял нашумевшее решение по так называемому «делу Босмана». До этого решения футболисты, у которых истек срок трудового договора с клубом, в течение полутора лет не имели права перейти в другой клуб до того, как работодатель получит за него трансферную сумму или не откажется от нее. В своей книге «Спортивное право» М. Белофф указал на то, что трансферная система стран — членов Европейского сообщества не должна ограничивать трех важнейших свобод: 1) свободы передвижения; 2) права конкуренции на рынке труда; 3) права на труд (restraint of trade doctrine). Однако все эти свободы были ограничены трансферной футбольной системой, действовавшей до принятия Европейским судом справедливости в Люксембурге решения по делу C-415/93 Union Royale de Societes de Football v. Jean-Marc Bosnian (1995). Конфликт начался в августе 1990 г., когда известный футболист Ж. М. Босман, отыграв по контракту в родном футбольном клубе «Льеж», получил приглашение от французской команды «Дюнкерк». В то время любой игрок, как говорилось ранее, даже по истечении контракта с клубом, согласно существовавшему регламенту принадлежал данному клубу. Бельгийский клуб «Льеж» оценил Босмана в 100 тыс. долл. и не соглашался отпускать его до тех пор, пока не получит эту сумму в полном объеме. Так как «Дюнкерк» платить не торопился, то и сам Босман оказался в неопределенном положении. В связи с этим он решил обратиться в суд и оспорить там законность трансферной системы. Заодно он поднял вопрос и об ограничении количества иностранцев в командах. Льежский суд не смог окончательно разобраться с этим делом и своим решением передал его в Европейский суд справедливости в Люксембурге. При рассмотрении дела суд отвечал на следующие вопросы. Статьи 48, 85 и 86 Римского договора о регулировании трудовой, предпринимательской и другой экономической деятельности от 25 марта 1957 г. (далее — Договор ЕС) можно интерпретировать как: — запрещающие требовать компенсацию за переход игрока, у которого закончился контракт; — запрещающие национальным и международным спортивным организациям включать в свои регламенты нормы, ограничивающие доступ иностранных игроков к соревнованиям, которые они организуют. 15 декабря 1995 г. Европейским судом справедливости было вынесено сенсационное решение. Что касается правил перехода игроков, суд посчитал, что они непосредственно ограничивают свободу перемещения работников <1>, следовательно, противоречат ст. 48 Римского договора. ——————————— <1> Все 15 стран — членов Европейского союза и Исландия, Лихтенштейн и Норвегия — участники EEA (Европейская экономическая зона), поскольку EEA-Соглашение дает право работникам на свободное перемещение в пределах ЕС (свобода лиц). Эта свобода находится в пределах юрисдикции Европейского суда.
Посчитав, что правила перехода игроков противоречат законодательству ЕС, суд рассмотрел, оправданно ли применение данных правил в общественных интересах. Оправдания, выдвинутые федерациями (компенсации помогают сохранять баланс между клубами, а также поощряют клубы тратить компенсационные выплаты на подготовку молодых футболистов), приняты судом не были, так как этих целей можно достигнуть другими средствами, не ограничивая свободу передвижения игроков. Тем самым суд подтвердил точку зрения национального суда Бельгии. Трансферная система, по которой игрока должны были купить у его прежнего клуба даже по истечении срока контракта, была признана незаконной. В контексте соблюдения прав профессиональных футболистов как граждан Европейского союза суд отменил правило, по которому игрок еще в течение полутора лет после окончания контракта принадлежал бывшему клубу. При этом суд не применил обратную силу закона и указал, что действие ст. 48 Договора ЕС не распространяется на обязательства по выплате компенсации, возникшие до принятия данного судебного решения, если только спор о выплате компенсации не рассматривался национальным судом до даты вынесения судебного решения. Что касается трансферных сумм, выплачиваемых при переходе футболиста во время действия трудового договора, то, как отметил Дэвид Макарлд, «в настоящее время это считается законным, но только потому, что законность подобных сделок не была рассмотрена Европейским судом» <2>. Тем не менее спорной представляется возможность использования тех же аргументов, что и в решении по делу Босмана, при попытке расширить запрет на выплату компенсации при переходе игроков во время действующего трудового контракта. ——————————— <2> David McArdle. One hundred years of servitude: contractual conflict in professional football before Bosman // Web journal of current legal issues. URL: http://webjcli. ncl. ac. uk/ 2000/ issue2/ mcardle2.html.
По второму вопросу суд решил, что ст. 48 Договора ЕС запрещает применение правил национальных и международных спортивных организаций, ограничивающих количество иностранных игроков, участвующих в соревнованиях, и наложил вето на лимиты на покупку клубами игроков-иностранцев (правда, лишь в том случае, если они являются выходцами из стран ЕС). Итак, значение решения суда по «делу Босмана» состоит в следующем. Если профессиональный футбольный контракт игрока с его клубом истекает и если данный игрок является гражданином одной из стран Европейского союза, то этот клуб не может запретить футболисту подписать новый контракт с другим клубом, входящим в национальную ассоциацию на территории ЕС, требуя от нового клуба выплаты компенсации за подготовку футболиста. Ограничения относительно гражданства профессиональных игроков, граждан стран Европейского союза (в пределах конкуренции между футбольными клубами, а также спортивными ассоциациями) недопустимы. После такого решения на протяжении нескольких лет Европейская комиссия и ФИФА пытались найти компромисс, и в 2000 г. Европейская комиссия объявила, что предпримет адекватные меры. Угроза юридического преследования заставила ФИФА пойти с Европейской комиссией на компромисс, вследствие чего на следующий год был принят новый Регламент по статусу и переходам футболистов, вступивший в силу в 2001 г. Его действие распространилось не только на переходы игроков внутри стран ЕС, но и на все международные переходы. С тех пор новый регламент стал главным документом, регулирующим международную трансферную систему. Данное судебное решение оказало серьезное влияние на развитие европейского футбола в целом. Оно дало дополнительные преимущества более мощным в финансовом отношении клубам, которые получили возможность укрепить свои команды известными игроками. Сегодня некоторые знаменитые клубы имеют интернациональные команды, состоящие практически полностью из игроков-иностранцев. Таким образом, именно с легкой руки Босмана в футболе (по крайней мере европейском) свершилась настоящая революция. На основании вердикта Европейского суда Босман потребовал от Бельгийского футбольного союза компенсации. С тех пор в спортивном мире в отношении трансферов закрепилось общее правило, согласно которому спортсмен (или тренер) имеет право перехода из одной спортивной организации (клуба, команды) в другую, в том числе иностранную, лишь после окончания срока контракта о спортивной деятельности и выполнения указанных в таком контракте обязательств. В случае если переход спортсмена (или тренера) в другую спортивную организацию (клуб, команду) происходит до истечения срока контракта о спортивной деятельности, такой переход спортсмена (или тренера) возможен только по взаимному согласию спортивной организации, из которой переходит спортсмен (тренер), спортивной организации, в которую переходит спортсмен (тренер), и самого спортсмена (тренера) с учетом положений, установленных соответствующими национальными спортивными федерациями и международными спортивными организациями. Спортсмен не имеет права одновременно заключать контракты с двумя клубами и более. В 1999 г. в нашей стране был принят Федеральный закон «О физической культуре и спорте в Российской Федерации». Многие его положения дали возможность решать принципиальные вопросы: о государственной поддержке развития физической культуры и спорта; о государственном финансировании общественных спортивных организаций; о возможностях льготного финансирования по содержанию спортивных объектов и др. Вместе с тем среди многочисленных недостатков Федерального закона от 29 апреля 1999 г. N 80-ФЗ «О физической культуре и спорте в Российской Федерации» принципиальный характер имели недопустимые противоречия между отдельными его нормами. Так, профессиональный спорт определялся как предпринимательская деятельность (ст. 2), из чего следовало, что спортсмен-профессионал является предпринимателем со всеми вытекающими отсюда последствиями гражданско-правового характера. В то же время в ст. 24 утверждалось, что деятельность спортсменов-профессионалов регулируется трудовым законодательством, что подразумевает характеристику спортсмена-профессионала не как предпринимателя, а как наемного работника. Несовершенство норм Закона о спорте, а также их коллизии с нормами трудового законодательства РФ не замедлили сказаться на практике развития правовых отношений в данной сфере, и прежде всего в области профессионального спорта. Один из первых примеров тому — так называемое дело Сычева — молодого талантливого и перспективного футболиста, признанного лучшим игроком сборной России на Чемпионате мира 2002 г. и вскоре после него подавшего заявление о досрочном расторжении действующего до 2006 г. контракта со «Спартаком». Этот случай вызвал большой общественный резонанс и высветил правовые проблемы взаимоотношений спортсмена и клуба. Решение, принятое Контрольно-дисциплинарным комитетом РФС, — дисквалификация Д. Сычева на 4 месяца — мало кого удовлетворило. Впервые открыто прозвучали требования руководства клуба о выплате непривычной для России компенсации в размере 6 млн. евро. Однако требования оказались тщетными. Вместе с тем, по сообщениям французских СМИ, в 2004 г. французский клуб «Олимпик», в котором после конфликта оказался Д. Сычев, продал его московскому «Локомотиву» за 3 млн. евро, из которых 20% суммы полагалось «Спартаку». Свою озабоченность последствиями «дела Сычева» для функционирования и развития профессионального спорта в России высказали руководители не только футбольных клубов, но и подобных организаций в других видах спорта. Так, руководство Профессиональной хоккейной лиги, чтобы предупредить в будущем подобные скандалы, выступило с просьбой об изменениях и дополнениях российского законодательства. Обеспокоенность хоккейных функционеров была не случайной. В отечественном хоккее вскоре появился свой Сычев: спартаковец С. Зиновьев обвинил клуб в невыполнении контрактных обязательств и решил покинуть команду за год до официальной даты истечения срока контракта. В 2003 г. без согласия руководства ЦСКА хоккеист Н. Жердев покинул команду и подписал контракт с клубом «Columbus Blue Jackets». Армейский клуб попробовал обвинить хоккеиста в дезертирстве из армии, что означало суд военного трибунала и, скорее всего, суровое наказание. Однако арбитраж решил дело в пользу Н. Жердева. Самым громким скандалом 2006 г. стало бегство центрфорварда магнитогорского «Металлурга» Евгения Малкина в североамериканский хоккейный клуб «Питтсбург». В начале сентября 2006 г. российский арбитраж запретил Малкину выступать в НХЛ как нарушившему положения Федерального закона о спорте, которые, по мнению суда, имеют приоритет над трудовым законодательством РФ. Руководство магнитогорского «Металлурга» российским арбитражем не ограничилось и подало исковое заявление в федеральный суд штата Нью-Йорк, в котором отечественный хоккейный клуб требовал запретить Евгению Малкину выступать за «Питтсбург» на основании того, что он ранее подписал контракт с «Магниткой». Однако, воспользовавшись противоречиями внутреннего спортивного и трудового законодательства РФ, в удовлетворении иска магнитогорскому «Металлургу» суд отказал. Помимо решения по Малкину этот же суд отверг исковое заявление ярославского «Локомотива», в котором российский клуб требовал запретить хоккеисту «Калгари» Андрею Таратухину и игроку «Эдмонтона» Алексею Михнову играть в НХЛ. Основная идея претензий железнодорожников также заключалась в том, что молодые российские хоккеисты имеют действующий контракт с «Локомотивом» на сезон 2006 — 2007 и не могут играть ни за один другой клуб. В очередной раз российские хоккейные клубы в силу несовершенства национального спортивного законодательства проиграли сражение на чужом юридическом поле. Данный эпизод стал последней каплей, переполнившей чашу терпения Комитета Государственной Думы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству, силами которого был подготовлен проект федерального закона о внесении изменений и дополнений в Федеральный закон «О физической культуре и спорте в Российской Федерации». Согласно поправкам отношения между спортсменом и физкультурно-спортивной организацией предусматривали гражданско-правовое регулирование, в силу которого, в частности, хоккейные клубы могли бы получать адекватную компенсацию в случае несанкционированного ухода игрока из клуба. Вместе с тем одновременно формировалась глава 54.1 Трудового кодекса РФ «Особенности регулирования труда спортсменов и тренеров», предусматривающая почти монопольное положение трудового права в регулировании отношений между спортсменом и физкультурно-спортивной организацией. Упомянутые поправки в Федеральный закон N 80-ФЗ «О физической культуре и спорте в Российской Федерации» и глава 54.1 Трудового кодекса РФ, к сожалению, во многом носили альтернативный характер, и данная конкуренция завершилась в пользу принятия последней. 30 марта 2008 г. вместе с новым Федеральным законом N 329-ФЗ «О физической культуре и спорте в Российской Федерации» вступила в силу глава 54.1 Трудового кодекса РФ, ст. 348.12 которой предусмотрела, что в трудовом договоре со спортсменом может быть предусмотрено условие об обязанности спортсмена произвести в пользу работодателя денежную выплату в случае расторжения трудового договора по инициативе спортсмена (по собственному желанию) без уважительных причин, а также в случае расторжения трудового договора по инициативе работодателя по основаниям, которые относятся к дисциплинарным взысканиям. Однако на деле такая компенсация ограничивается несколькими десятками тысяч рублей, тогда как стоимость хоккеистов высокого класса измеряется в миллионах. Таким образом, сегодня отечественный хоккей продолжает терять перспективных хоккеистов, только за 2009 г. эти потери составили 12 игроков — будущих российских звезд. Таланты бегут из российских клубов за океан, а воспитавшие их отечественные коллективы получить за это адекватной компенсации не могут. Вместе с тем хоккей — это очень дорогостоящий вид спорта, в воспитание молодых хоккеистов вкладываются колоссальные деньги. В этой связи представляется целесообразным усилить гражданско-правовое регулирование в отношениях спортсменов с физкультурно-спортивными организациями, более явно прописать в законодательстве возможность использования гражданско-правовых конструкций в регламентации отношений между спортсменами и физкультурно-спортивными организациями, в частности, принять дополнение в ст. 24 и 27 Федерального закона N 329-ФЗ, предусматривающие право спортсмена на заключение гражданско-правового договора с физкультурно-спортивной организацией. Профессиональный спорт — сфера межотраслевого регулирования, в которой должно гармонично сочетаться регулирование трудоправовых отношений и отношений гражданско-правовой природы. Необходимо законодательным путем добиться баланса в этой сфере. Хотелось бы надеяться, что соответствующие совместные усилия в этом Государственной Думы, Комиссии Совета Федерации по развитию физической культуры, спорта и олимпийского движения, Континентальной хоккейной лиги и Комиссии по спортивному праву Ассоциации юристов России станут последним толчком, который повлечет за собой необратимые изменения в российском законодательстве, блокирующие самовольный отъезд наших звезд в зарубежные клубы.
П. В.Крашенинников Доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист РФ, государственный советник юстиции РФ, Председатель Ассоциации юристов России, Председатель Комитета по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству Государственной Думы, ректор Российской школы частного права при Президенте РФ, председатель Попечительского совета Федерации хоккея России, вице-президент ХК «Металлург» (Магнитогорск), член Комиссии по спортивному праву Ассоциации юристов России
