ВИКТИМОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, СОВЕРШАЕМЫХ В
ОТНОШЕНИИ СОТРУДНИКОВ ОРГАНОВ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ
Н. В. АКИМОВА
Акимова Н. В., старший преподаватель кафедры уголовного права и криминологии Академии экономической безопасности МВД России, кандидат юридических наук.
Преступные насильственные действия в той или иной степени обусловлены противоречиями преступника и потерпевшего. Эти противоречия связаны с реальным и потенциальным ущербом интересам преступника со стороны жертвы.
В основе ситуации столкновения целей, позиций и интересов участников лежит межличностный конфликт. Конфликт, как и всякая деятельность, возникает при наличии причин и повода. Если конфликт возникает впервые или как явление эпизодическое, сравнительно легко разрешимое, ему предшествуют достаточно серьезная причина и повод, затрагивающий существенные интересы другой стороны. Для возникновения конфликта на почве уже имевшегося конфликтного состояния достаточно и менее существенного повода. Он может вызвать такой же по напряжению и характеру протекания конфликт. Объясняется это тем, что некоторые психические состояния конфликтующих сторон могут быть уже не только благодатной почвой для наступления конфликта, но и его причиной.
Межличностный конфликт можно охарактеризовать как субъектное взаимодействие, основанное на реальном или иллюзорном противоречии между мотивами людей.
Под основными элементами такого взаимодействия понимаются поведенческие реакции, оказывающие деструктивное воздействие на мотивы другого субъекта. Преступные же насильственные действия являются возможными элементами взаимодействия и выполняют в нем различные функции: карательную, защитную, утилитарную.
Ситуации, приводящие к оказанию насильственного сопротивления сотруднику милиции, полностью, а ситуации посягательств на его жизнь — в подавляющем большинстве случаев (за исключением заранее подготовленных и внезапно осуществленных посягательств, не связанных с предыдущими контактами между субъектами) относятся к конфликтным. Очевидно, что такая ситуация является в равной степени следствием ролевого поведения как правонарушителя, так и сотрудника милиции. При этом противоправные действия правонарушителя выступают обязательным условием правомерного включения милиционера в ситуацию, а правомерные действия сотрудника по пресечению правонарушения и задержанию виновного обусловливают противодействие. Однако нельзя не отметить тот факт, что личность и поведение потерпевшего, в частности сотрудника милиции, могут играть достаточно существенную роль в мотивации преступного поведения и в ситуации, в которой оно осуществляется. Так, например, анализируя конкретные обстоятельства развития конфликта, работники прокуратуры, проводившие проверку, пришли к выводу, что преодоление противодействия можно было достичь и не насильственными способами, как это предусмотрено ст. 13 Закона РСФСР «О милиции». Однако некорректность обращения либо первоначальная нерешительность, нечеткость требований или непоследовательность действий сотрудника милиции по сути спровоцировали правонарушителя на неповиновение. Кроме того, сотрудники милиции в нарушение требований ст. 12 Закона РСФСР «О милиции» подчас не предупреждают участвующих в конфликте граждан о своем намерении применить физическую силу или специальные средства, не предоставляют при этом достаточно времени для выполнения их требований, хотя ситуация позволяет это сделать. Зачастую в случаях совершения правонарушения перед доставлением в ОВД гражданину в нарушение требований ст. 5 Закона РСФСР «О милиции» не разъясняются основания и повод ограничения его прав и свобод (например, свободы передвижения, права на личную неприкосновенность), а также возникающие в связи с этим его права и обязанности (обжалование, обязанность выполнять законные требования работника милиции). В ряде случаев именно использование несоразмерных обстоятельствам методов и средств, превышающих потребности правоохранительной деятельности, и спровоцировало посягательства в отношении сотрудников милиции. Эти и другие факты, связанные со спецификой деятельности сотрудников милиции, позволяют выделить виктимологические аспекты в совокупности преступлений, совершаемых против сотрудников органов внутренних дел, и проанализировать профессиональную виктимность сотрудников милиции.
С развитием виктимологии разрабатывался и уточнялся структурный анализ виктимности. В настоящий момент помимо общей и индивидуальной виктимности различные авторы выделяют групповую, возрастную, ролевую виктимность и т. д. Для нас особый интерес представляет групповая и ролевая виктимность, поскольку именно в их рамках при классифицировании криминологи упоминают о существовании профессий, которые объективно повышают возможность людей, избравших их своим поприщем, нести в определенных случаях ущерб от преступных посягательств. К сожалению, как самостоятельный элемент классификации и предмет исследования профессиональная виктимность изучена недостаточно. Между тем основанием для ее особого выделения можно считать утверждение о том, что профессиональная виктимность, «обусловленная выполнением некоторых социальных функций», не может быть охвачена личностной характеристикой, а связана с определенным «безличным» свойством жертвы — ее профессией.
Определяя групповую виктимность как виктимность отдельных категорий населения, сходных по некоторым параметрам, ученые обычно выделяют эти категории на основании личностных характеристик жертв — социальных, нравственно-психологических, биологических и т. п. Упомянутый важнейший признак профессиональной виктимности — профессия жертвы в качестве безличного свойства стоит особняком. Однако уровень виктимности работников милиции при посягательствах на их жизнь в 2,5 раза превышает уровень виктимности населения применительно к умышленным убийствам при отягчающих обстоятельствах. Логика развития преступности, а также статистические показатели потерь личного состава МВД, бесспорно, свидетельствуют об углубляющейся виктимизации сотрудников органов внутренних дел. Статистические показатели — это следствие, подтверждающее наличие высокой профессиональной виктимности сотрудников милиции, но не раскрывающее причин высокой виктимности представителей именно этой профессии, отличающих ее от других виктимных групп. Наиболее яркой из таких причин является выполнение служебных обязанностей в конфликтных ситуациях и частому контактированию с потенциальным агрессором.
Теоретически виктимологическая профилактика насильственных преступлений, совершаемых в ситуации конфликта, сводится либо к требованиям придерживаться непровоцирующих форм поведения, либо к выработке у жертвы навыков распознавания таких ситуаций и избегания их (последнее противоречит обязанностям сотрудника милиции). И здесь возникает проблема трактовки действий сотрудника милиции в ситуации, предшествующей посягательству на него. Как правило, под «виной жертвы» понимается ее отрицательное поведение, противоречащее нравственным принципам и нарушающее какие-либо социальные нормы, за исключением в ряде случаев норм юридических, когда виктимологический аспект поведения субъекта отступает на второй план и превалирует аспект правовой.
Такое поведение называется провоцирующим, имеющим элементы, объективно вредные для общества, явившиеся решающим фактором, вызвавшим ответную опасную для общества реакцию другого лица, и с точки зрения этики заслуживающие осуждения. При большинстве контактов с преступниками сотрудников милиции нельзя говорить о нарушении последними социальных норм. Наоборот, правомерные действия по пресечению нарушений общественного порядка, преступлений, задержанию преступников одобряются обществом. В связи с этим можно констатировать, что «вины жертвы» для данной категории преступлений не существует.
Таким же образом в криминологической литературе рассматривается и проблема провоцирующего поведения со стороны сотрудника милиции. Однако признавая на основании общепринятого определения поведение сотрудника милиции непровоцирующим, исследователи сталкиваются с противоречием, связанным с психологической трактовкой ситуации. Как уже отмечалось, с точки зрения психологии действия сотрудника милиции по пресечению антиобщественных проявлений, задержанию преступника провоцируют посягательство, ибо создают конфликтную ситуацию.
В действиях, предписанных сотруднику милиции служебными инструкциями, можно обнаружить все признаки провоцирующего насилие поведения — воспрепятствование целенаправленной деятельности субъекта, вызывающее намерение при неподчинении применить силу.
Как известно, насильственные преступники склонны приписывать жертве мнимые агрессивные намерения. В ситуации противодействия сотруднику милиции такие намерения со стороны последнего весьма реальны. В результате мы имеем коллизию: обоснованное отнесение действий сотрудников милиции в конфликтной ситуации к провоцирующим (с точки зрения психологии) требует признания «вины жертвы», с другой стороны, о «вине жертвы» говорить нельзя, так как сотрудник не только не нарушает, но защищает социальные нормы. Отсутствие же вины делает невозможным виктимологическое предупреждение таких преступлений, т. е. их следует признать фатально неизбежными. Причина противоречий, на наш взгляд, заключена в попытках изолированного анализа профессиональной виктимности. Но ведь сотрудник милиции выступает в качестве одного из субъектов конфликтной ситуации не только как представитель профессиональной группы, но и как личность. Механизм виктимного поведения в какой-то мере является зеркальным отражением механизма преступного поведения. Помимо профессиональных интересов, содержащихся в мотивах и установке мотивационного цикла, сотрудник милиции является носителем и иных свойств личности, играющих немаловажную роль в ходе конфликта. Любому человеку свойственно ошибаться, а потому в ряде случаев реализованного посягательства на жизнь и здоровье работников милиции «вина жертвы» имеет место, хотя ее понятие и не будет в полной мере отвечать общепринятому определению. Основанием для выделения «вины» в этом случае послужат не нарушение моральных, этических или правовых норм, а организационные, тактические, профессионально-психологические ошибки сотрудника, и именно профессионально-ошибочное поведение сотрудника можно рассматривать как провоцирующее в полном объеме. Объективно выраженную конфликтность любых действий сотрудника милиции по отношению к правонарушителю призваны компенсировать профессионально-грамотные действия милиционера.
Профессионально-грамотное поведение не способствует, а препятствует развитию преступного поведения, предупреждая совершение насильственного преступления в отношении сотрудника милиции в виде его предотвращения (не допустив посягательства) или в виде пресечения (частично или полностью не допустив наступления преступного результата). Введение профессионального аспекта в содержание понятия «вина жертвы» позволяет разрешить еще одну теоретическую коллизию, возникшую в результате утверждения, что активная роль в генезисе преступного поведения может принадлежать жертве только при ее провоцирующем поведении, то есть при наличии «вины».
Активность позиции сотрудника милиции при взаимодействии с преступником, продиктованная его профессиональными обязанностями, положительная с точки зрения этики и права, в сочетании с профессионально-неграмотными действиями может провоцировать посягательство. Активность же, подкрепленная профессионализмом, в большинстве случаев не даст перерасти виктимности из потенциальной в реализованную. Формулирование реальной возможности к совершению преступления в отношении сотрудника милиции происходит, как правило, в момент непосредственного нарушения общественного порядка конкретным лицом, которое вызывает необходимость вмешательства сотрудника милиции.
Рассматривая механизм возникновения и разрешения конфликтных ситуаций, непосредственно предшествующих причинению вреда сотрудникам милиции, выясняется, что сотрудники милиции, имея реальную возможность для прогноза о совершении против них посягательств, в частности, в связи с охраной общественного порядка, вели себя в возникшей ситуации неадекватно, действовали на свой страх и риск и стали в конечном итоге жертвой преступлений со стороны лиц, нарушающих общественный порядок. Наряду с другими одним из самых серьезных факторов гибели и ранения сотрудников органов внутренних дел является низкая профессиональная подготовка, которая включает в себя знания, умения и навыки по боевой, служебной, физической и психологической готовности сотрудников милиции к служебной деятельности.
Исследуя причины, влияющие на совершение преступлений, совершаемых против сотрудников милиции, на наш взгляд, особо следует отметить характер взаимоотношений, складывающихся между сотрудником милиции и населением.
Большинство граждан довольно критически относится к институтам власти в условиях экономического кризиса и социальной напряженности. И такое отношение автоматически переносится на органы внутренних дел в целом. Сотрудник милиции становится в этой ситуации как бы буферной зоной. Социологические опросы различных слоев и категорий населения, в том числе сотрудников органов внутренних дел, показывают, что из числа лиц, пострадавших от преступных посягательств, лишь немногим более половины обратились в правоохранительные органы. В основном мотивами необращения явились: неверие пострадавших в способность милиции оказать эффективную помощь, нежелание быть втянутым в судебный процесс и опасение того, что подобное обращение может породить еще большие неприятности (месть со стороны преступников, волокита, необъективное разбирательство).
Многие респонденты формулировали причины, способствующие снижению авторитета милиции. Основными претензиями являются: равнодушие и низкая культура общения с гражданами; низкий профессионализм и некомпетентность, которые приводят к необоснованным задержаниям, применению насильственных действий и другим нарушениям закона; использование служебного положения в личных целях, бюрократизм, взяточничество. Среди принявших участие в опросе более половины не желают, чтобы их близкие служили в милиции. Этот факт говорит сам за себя.
И граждане, и сотрудники ОВД указывают на такие отрицательные черты, как грубость и невыдержанность.
Рассматривая личные качества сотрудников милиции, мы, на наш взгляд, должны все же учитывать, что специфика повседневной деятельности милиционера такова и сами они воспринимаются окружающими таким образом, что, например, общительность в одной ситуации воспринимается как коммуникабельность (то есть со знаком плюс), а в другой — как развязность (то есть со знаком минус). В целом же представляется, что среднестатистический милиционер теперь является своеобразным зеркалом нашего общества, в котором нашли отражение все реалии сегодняшней жизни.
Необходимо отметить, что в борьбе с преступностью и иными правонарушениями деятельность органов внутренних дел направлена в большей мере на репрессии, чем на социальную помощь. Так, например, более 40% опрошенных граждан убеждены в большей или меньшей степени в распространенности в милиции насилия по отношению к задержанным.
Уверенных в обратном не было вообще — остальные респонденты затруднились дать ответ.
Во многом эта ситуация обусловлена как бездеятельностью со стороны сотрудников милиции, так и неограниченным произволом с их стороны в определенных случаях. Вывод из анализа сложившейся ситуации может быть только один: то отношение, которое проявляет к сотруднику милиции гражданин, зачастую является следствием отношения, проявляемого сотрудником к гражданам. Так, социологические опросы общественности, проводимые в некоторых зарубежных странах с целью выявления степени доверия органам государственной власти и управления, показывают достаточно высокий авторитет полиции.
В Германии, например, результаты опроса показали, что по уровню доверия полиция занимает второе место среди тринадцати государственных и общественных институтов. Более высоким доверием пользуется только Федеральный конституционный суд. Средства массовой информации, в частности освещающие деятельность полицейских, вместе с политическими партиями обладают самым низким показателем доверия. Аналогичная обстановка сложилась и в Австрии. Полиция лидирует по популярности среди парламента, политических партий, других федеральных и земельных институтов.
Такой высокий авторитет связан прежде всего с ориентацией работы полиции на интересы и нужды населения. С 1933 г. на полицейские органы в Австрии возложены не только охрана общественного порядка, но и оказание помощи населению. Любой гражданин, попавший в затруднительное положение, в том числе и в бытовом плане, обращается не в местные исполнительные органы, а в полицию. Представители полиции устанавливают виновных и обязывают их принимать меры для наведения порядка. Помощь населению составляет около 80% повседневной деятельности полицейских. В целях обеспечения интересов и нужд общества полицейскими подразделениями Швеции, Канады, Австралии устанавливается тесное взаимодействие с местными властями, фирмами, банками, магазинами с целью стабилизации криминогенной обстановки. Такие общественные институты, как семья, школа, различные объединения граждан по месту жительства, рассматриваются как ключевые партнеры полиции по созданию безопасных городских микрорайонов. Представляется, что исполнение полицейскими своих обязанностей с ориентацией на нужды населения положительно влияет на чувство безопасности населения, а как следствие — и на авторитет представителей правоохранительных органов.
Работник милиции, осуществляя охрану общественного порядка, должен правильно реализовывать свои должностные права и обязанности, которые определены ему законами и ведомственными нормативными актами, в контексте безусловного приоритета соблюдения прав и интересов граждан. Однако уровень нарушений законности, в том числе превышение власти в органах внутренних дел, остается значительным. Много нарушений допускается в процессе выполнения должностных обязанностей по охране общественного порядка, проведения оперативно-розыскной деятельности, при расследовании преступлений.
В силу этого сложившаяся система данного контроля требует коренного пересмотра и создания такого, который способен эффективно обеспечить охрану прав человека от любых неправомерных посягательств, в том числе от произвола должностных лиц.
Целесообразно обозначить ряд обстоятельств, свидетельствующих о том, что в ряде случаев действия сотрудников милиции в процессе осуществления своих служебных обязанностей явились условиями, способствующими совершению против них преступных посягательств.
Наиболее часто встречающимися явились такие действия, как грубые нарушения нормативно установленной и общеобязательной дисциплины профессиональной безопасности, зачастую сопряженные с нарушением других норм служебной дисциплины и законности.
Имеют место случаи применения спецсредств, физической силы, обнажения оружия без оснований, предусмотренных Законом РСФСР «О милиции», что провоцирует негодование, ярость и встречную агрессию граждан.
Непосредственным образом повышают уязвимость сотрудников милиции и их отрицательные профессиональные качества: отсутствие у значительной части необходимых для работы в условиях напряженности и риска таких психофизиологических и психологических данных, как эмоциональная устойчивость, стрессоустойчивость, мобильность, объем оперативной памяти и внимания, позволяющие эффективно реагировать на внезапное изменение обстановки; невыявленность у большинства сотрудников профессиональной ориентации, а нередко и психологической готовности к непосредственному контакту с правонарушителями. Виктимность в конфликте обусловливают и такие индивидуальные свойства сотрудников, как грубость, беспечность, неосторожность при несении службы, плохая физическая подготовка. Очевидным для населения стало массовое явление, которое в милицейской терминологии 50-х гг. называлось «крохоборство».
Необходимо отметить, что такое положение имеет место не только в России. Так, Президентская комиссия США установила, что в среднем по стране один из пяти сотрудников полиции был вовлечен в преступную деятельность, не считая случаев мелкого взяточничества. Результаты выборочной проверки полицейской службы в Нью-Йорке также были шокирующими: из 75 полицейских, за которыми проводилось наружное наблюдение, только двух не удалось изобличить во взяточничестве.
Для борьбы с тотальной коррупцией в полицейской системе в 1982 г. была создана служба полицейских резервов, которые стали контролировать и служебную деятельность, и личную жизнь работников этого ведомства. Для проверки лояльности в отношении полицейских офицеров стали применять детекторы лжи. Здесь необходимо отметить, что уровень коррумпированности ФБР был практически нулевым. Залогом этого была тщательная кадровая политика, создание значительных материальных и моральных стимулов добросовестной службы (даже с Голливудом руководство ФБР заключило негласное соглашение о создании привлекательных кинообразов агентов бюро), постоянные проверки сотрудников на лояльность и отстранение от ответственной работы при возникновении малейших сомнений в добросовестности, мужестве и преданности идее борьбы с преступностью (т. н. опасное состояние).
Процессы коррупции полицейского аппарата не обошли стороной и Японию, где накоплен некоторый положительный опыт противодействия этим негативным тенденциям. Работа японских правоохранительных органов поставлена под контроль Национальной комиссии общественной безопасности. Помимо широкомасштабной операции «Чистые руки», проводившейся в 80-х гг. японскими спецслужбами, был принят Этический кодекс полицейского, при составлении которого были учтены национальные традиции. Эффективной превентивной мерой против взяточничества и злоупотреблений стала детальная регламентация служебной этики в соответствующих нормативных актах.
В заключение необходимо отметить, что весьма существенное влияние на виктимность сотрудника милиции оказывает наличие у сотрудника милиции высоких морально-волевых и профессиональных качеств, что должно несомненно учитываться как при подборе и расстановке кадров, так и в воспитательной работе по укреплению служебной дисциплины и законности в органах внутренних дел. Если это условие будет игнорироваться, то с учетом общего роста криминальной активности населения, наблюдающегося в последние годы, значительно увеличится количество деяний, несущих в себе угрозу жизни, здоровью, чести и достоинству сотрудников милиции, и как следствие — потери среди личного состава органов внутренних дел резко возрастут.
