(Кокотов А. Н.) («Журнал конституционного правосудия», 2008, N 4)
НЕКОТОРЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ СОВРЕМЕННЫХ КОНСТИТУЦИОННО-ПРАВОВЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ <1>
А. Н. КОКОТОВ
——————————— <1> Из материалов семинара «Современные проблемы конституционного права и конституционного правосудия» (Екатеринбург, 16 мая 2008 г.).
Кокотов А. Н., заведующий кафедрой конституционного права Уральской государственной юридической академии, профессор, доктор юридических наук.
Существенное разрастание в настоящее время конституционного законодательства, массива конституционно-правовых норм, расширение и углубление конституционно-правового регулирования — тот вызов, который требует соответствующей перестройки как конституционно-правовой науки, так и преподавания конституционного права, а также тесно с ним связанного муниципального права. С учетом сказанного дальнейшее развитие конституционно-правовой науки, как видится, связано с движением в ряде направлений. Выделю лишь некоторые из них. Во-первых, это выявление общеправовых функций конституционного права, рассмотрение его в качестве своеобразной «общей части» отечественного права, главного элемента макроправовой организации общества. На данном направлении, в частности, еще многое предстоит сделать для анализа природы, содержания, способов конкретизации основ конституционного строя. Так, например, применительно к конституционному принципу разделения власти (о котором как об идее, принципе мы знаем почти что все) важно при анализе отраслевого законодательства оценить наличие силового соотношения властей, ответить на вопрос, сохраняется ли между властями приемлемый конституционный баланс. В настоящее время это особенно значимо для взаимоотношений исполнительной и судебной властей. Скажем, в Великобритании мы не увидим устойчивого обособления законодательной и исполнительной власти в силу особенностей их политической системы. Формально-юридическое доминирование парламента приводит в итоге к доминированию во взаимоотношениях названных властей власти исполнительной. Однако действенность принципа разделения власти в Великобритании обеспечивает самостоятельная судебная власть. В современной России подлинная самостоятельность судебной власти является еще только целью, а не данностью. Без этого отсутствует и приемлемый баланс всей системы разделенных — соединенных властей. Кстати, принцип разделения власти следовало бы рассматривать не изолированно, а в связке с принципом единства системы государственной власти (ч. 3 ст. 5 Конституции Российской Федерации). Вполне допустимо даже рассматривать принцип разделения власти как комплексный составной элемент принципа единства системы государственной власти. Во-вторых, это выделение и систематизация нормативного материала на тех направлениях государственно-правового регулирования, которые по-настоящему еще не представлены в структуре конституционного права. Например, это то, что можно назвать наградным правом, объединяющим конституционные и иные предписания, устанавливающие виды государственных наград, почетных званий, порядок присуждения наград, присвоения почетных званий. В-третьих, это соединение теоретических представлений об источниках права с анализом актуальных конституционно-правовых источников. Практика дает нам здесь множество интересных примеров, требующих систематизации. Так, требует более глубокого анализа нормативная природа конституционно-судебных источников. Представляется, что рассмотрение решений конституционно-судебных органов источниками права оправданно. В то же время вряд ли их можно оценивать в качестве нормативных правовых актов. Хотя бы потому, что в судебных решениях нормы права не устанавливаются, а всего лишь выявляются. Пристального внимания требуют такие источники «второго плана», как обыкновения правоприменительной практики, а также неписаные договоренности (их иногда именуют конституционными конвенциями). Очевидно, что писаные нормы оживают в поведении людей именно через них. В итоге действующая норма права обретает сложную структуру, в которой писаное правило обрастает множеством поведенческих обыкновений, конвенций, конкретизирующих, а порой и значительно видоизменяющих писаное правило. Таким образом, введение в действие норм права только начинается с момента их легализации. Легализованная норма еще должна обрести поведенческую оболочку, что оказывается итогом порой очень длительного процесса взаимодействия разных субъектов, использующих, соблюдающих, исполняющих, применяющих легализованную норму. Только в их взаимодействии, даже противоборстве (например, граждан и органов публичной власти), легализованная норма обретает свое действительное поведенческое содержание. Обрисованный подход заставляет по-новому взглянуть на такую правовую ценность, как стабильность правового регулирования, поскольку признание утратившими силу сложившихся правил, например в варианте их замены другими правилами, ведет зачастую к обнулению сложного социального взаимодействия, сложившегося вокруг действовавших норм, ставшего для включенных в него субъектов если и не выгодным, то предсказуемым. Итог — необходимость нового длительного пути выработки новых живых норм, на котором последние достраиваются в результате проб, ошибок, конфликтов. С учетом отмеченного очевидно, что законодательство надо менять только тогда, когда его нельзя не менять, и производимые изменения должны быть строго дозированными. Если для актуализации законодательства достаточно внести в соответствующие акты точечные изменения, то ими и следует ограничиться, не прибегая к замене одних актов другими. Необходимость изучения не только писаных норм, но и их поведенческих конкретизаций и поведенческих результирующих в конечном итоге заставляет поставить вопрос о необходимости деятельного исследования живого конституционного права в целом, того, что мы традиционно именуем фактической конституцией. Такой подход предполагает анализ конституционно-правовых институтов через призму социологических, психологических концепций права, изучение правового поведения, конституционно-правовой культуры, конституционно-правовой жизни и тому подобных явлений. В-четвертых, это усиление внимания к процессуальной составляющей конституционного права. В разных сферах конституционно-правового регулирования уже сложились или складываются развитые процедурно-процессуальные комплексы: 1) законодательный процесс; 2) договорно-федеративный процесс; 3) процедуры изменения состава субъектов Федерации; 4) административно-территориальный процесс; 5) конституционно-судебный процесс; 6) избирательный процесс; 7) процесс проведения референдумов; 8) процесс отрешения выборных должностных лиц от должности; 9) процедуры решения вопросов гражданства и др. Заметная особенность конституционного права — церемониальные, протокольные процедуры, несущие в себе не только собственно правовое содержание, но и сакрально-атрибутивную начинку (например, церемония вступления в должность Президента РФ, иных должностных лиц). На указанном направлении важно исследовать процедурные механизмы обеспечения основных прав и свобод людей, несения ими конституционных обязанностей. В-пятых, это целостное рассмотрение всего множества форм территориальной децентрализации публичной власти, комплексный анализ федерализма и местного самоуправления, например, применительно к вопросам разграничения предметов ведения и полномочий, административно-территориальной и муниципально-территориальной организации, например, с точки зрения соотношения законодательства об административно-территориальном и муниципально-территориальном устройстве. Так, в настоящее время двухуровневая территориальная модель местного самоуправления фактически вытеснила такие административные единицы, как сельсовет, район, им подобные. В результате в значительной мере «провисло» законодательство субъектов Федерации об административно-территориальном устройстве. Думается, что сегодня, при том что вопросы разграничения полномочий сохраняют свою актуальность, все большее значение приобретает проблематика согласования полномочий, деятельности разных уровней власти, кооперативного федерализма. В-шестых, это активное исследование правового статуса негосударственных субъектов общества, таких, как партии, общественные, религиозные объединения, средства массовой информации. Основы их статуса имеют конституционно-правовую природу. Скажу более, в конституционном праве наряду с государственным правом постепенно складывается блок конституционных основ гражданского общества. В-седьмых, это обращение к раскрытию современных конституционно-правовых моделей политической, представительной систем общества, народного, государственного суверенитета. Имеющиеся серьезные работы по данной тематике, проведенные прежде всего в советский период, уже недостаточны, хотя способны составить добротную основу новых исследований. В-восьмых, это углубление наших представлений о конституционно-правовой ответственности. Вообще следовало бы вопрос о конституционно-правовой ответственности рассматривать в рамках более широкой конструкции конституционно-правового принуждения, включающей наряду с конституционно-правовой ответственностью принудительные меры пресечения (предупреждения), восстановления (защиты) прав и свобод граждан. Данная конструкция, неплохо отработанная в теории права, ряде охранительных отраслей, применима и в конституционном праве. В-девятых, это науковедческое направление. Разрастание конституционно-правового знания требует превращения его в самостоятельный объект многоплановых научных исследований, творческого упорядочения понятийно-категориального аппарата, иных элементов объективации конституционно-правового знания. Самостоятельной задачей является введение в контекст современной отечественной науки конституционного права исследований дореволюционных российских государствоведов. Однако важно по ходу этой работы не утратить связь с ценными наработками советского периода развития нашей науки. Научный поиск конечной целью имеет нужды практики. А одним из звеньев, соединяющих науку и практику, является образование. Поэтому развитие конституционно-правовой науки, в том числе на выделенных выше направлениях, предопределяет необходимость перемен в преподавании конституционного и муниципального права. Думается, что здесь в рамках вузовского юридического образования важной задачей является складывание цикла конституционно-правовых дисциплин, в котором исходные курсы конституционного и муниципального права дополнялись бы развитой системой спецкурсов. В их числе спецкурсы по конституционному правосудию, парламентскому праву, избирательному праву, проблемам федерализма и местного самоуправления, статусу религиозных, общественных объединений, средств массовой информации, правовому регулированию муниципальной службы. И этот процесс, пусть подчас и стихийно, идет во многих вузах. Внесение в преподавание конституционного и муниципального права начал специализации остро ставит вопрос о глубине, детальности изложения однопорядкового материала в исходных курсах конституционного и муниципального права и в формирующихся на их основе дисциплинах специализации. Должны ли исходные курсы в таких условиях ограничиваться изложением только общих основ, оставляя подробности для спецкурсов, или целесообразен какой-то иной подход к распределению учебного материала? Сообществу преподавателей конституционного и муниципального права еще предстоит по-настоящему обсудить упомянутую проблему.
