(Мамкина И. Н.) («История государства и права», 2010, N 11)
ИЗМЕНЕНИЕ МАТЕРИАЛЬНО-ПРАВОВОГО ПОЛОЖЕНИЯ УЧИТЕЛЯ В УСЛОВИЯХ СМЕНЫ ВЛАСТИ В НАЧАЛЕ XX ВЕКА <*>
И. Н. МАМКИНА
——————————— <*> Mamkina I. N. Change of material-law status of teacher in conditions of change of power in the beginning of the XX century.
Мамкина Инна Николаевна, заведующая кафедрой ТГП Читинского государственного университета (ЧитГУ), кандидат исторических наук.
В России в начале XX в. материально-правовое положение учителя было различным и зависело от полученного образования и места работы. Статус учителя меняется после революции 1917 г. Исчезает правовое неравенство, улучшается материальное положение. В условиях смены власти идеологическая позиция учителя становится основным критерием в профессиональной деятельности.
Ключевые слова: учителя, система просвещения, самодержавие, смена власти, советская власть, материально-правовой статус.
In Russia in the beginning of the XX century the material-law status of teacher was different and depended on the education received and the place of job. The status of a teacher changes after the revolution of 1917, legal inequality disappears, material state improves. In conditions of change of power the ideological position of a teacher became the basic criterion of professional activity.
Key words: teachers, system of education, absolutism, change of power, Soviet power, material-law status.
Сегодня невозможно представить современное общество без системы образования, а значит, и без учителей. Испокон веков к учителям всегда относились с почтением и уважением. Зачастую учитель был единственным грамотным человеком на селе, являясь не только источником просвещения, но и образцом культуры. Длительное время учителем считали любого образованного человека, занимавшегося педагогической деятельностью. Первая попытка профессиональной подготовки учителей была предпринята в 1779 г. в учительской семинарии, открытой при Московском государственном университете. Первый выпуск квалифицированных учителей поступил на работу в гимназии при Московском и Казанском университетах. В 1786 г. учительской семинарией стало называться Главное народное училище в Петербурге. Однако данные семинарии были вскоре закрыты, и только в конце XIX в. начинает развиваться система педагогических учебных заведений, а следовательно, и увеличивается количество учителей. В связи с бурным экономическим развитием стране требовались квалифицированные кадры, профессиональные рабочие, соответственно, возникала необходимость в образовании. После реформ 1860-х годов в значительной мере увеличилось количество общеобразовательных школ, чему способствовала деятельность земств. Уже к концу XIX в. школы испытывали острейший дефицит в учительских кадрах. Все чаще возникал вопрос об открытии новых учебных заведений для подготовки учителей. В 1870-х годах была разработана и принята нормативная база для открытия семинарий, которые стали основным звеном в формирующейся системе педагогического образования. К началу XX в. получить звание учителя можно было в учительских семинариях и институтах, на педагогических отделениях университетов, в VIII классах гимназий и прогимназий, на курсах. Также учителей готовили в церковно-учительских школах, епархиальных училищах, в учебных заведениях ведомства императрицы Марии. В целом вся дореволюционная система просвещения была представлена разнообразными типами учебных заведений с разной ведомственной принадлежностью. Данная система подразумевала различный материальный и правовой статус учителя, который зависел от типа учебного заведения, которое окончил учитель, и от места будущей работы. Низшую ступень среди российского учительства занимали учителя сельских начальных школ (народные учителя). Среднее жалованье этой категории в конце XIX в. составляло 16 — 20 рублей в месяц и очень часто выплачивалось с задержкой (Ф. Г. Паначин, 1986). Дополнительные уроки пения, рисования, музыки сверх учебной программы не оплачивались. В начале XX в. оклады повысились. В 1914 г. учитель получал 28 — 30 рублей в месяц. Исследователи народного образования В. И. Чарнолусский и Г. А. Фальборк отмечали, что «жалованье народного учителя так ничтожно, что даже места сидельцев казенных винных лавок оказались для многих гораздо более выгодными» (В. И. Чарнолусский, Г. А. Фальборк, 1900). Низкому жалованью сопутствовали и плохие условия труда. Как правило, школьные помещения находились в плачевном состоянии — темные, холодные, тесные. В большинстве случаев это были приспособленные под школу старые дома. В одном классе количество учеников могло доходить до 80 человек. Очень часто и жилье учителя находилось в том же помещении, где была классная комната, и отделялось только ширмой. Жилая площадь учительской квартиры зачастую не соответствовала норме. Очень редкими были случаи предоставления учителям начальной школы отдельного жилья. Низким оставалось и правовое положение учителя. Как отмечал Н. В. Сучков, «Все другие низшие должности соединены правами, одна только должность сельского учителя поставлена ниже всех» (И. В. Сучков, 1994). Вплоть до 1860-х годов сельские учителя и члены их семьи могли быть подвергнуты телесному наказанию. Только в 1867 г. согласно 30-й статье Уложения о наказаниях «навсегда и безусловно» учителя народных школ освобождались от телесных наказаний, но на членов их семьи, в частности из третьего сословия, это правило не распространялось (В. Василевич, 1905). В 1903 г. в Нижнем Новгороде комиссией общества взаимопомощи учителей представлены данные, которые показали, что учитель начальной школы фактически был лишен правовой поддержки. Он подвергался контролю со стороны инспекции народных училищ, училищного совета, попечителей школы, сельских властей местной администрации. Все эти структуры имели право вмешиваться в профессиональную деятельность и частную жизнь учителя. Его могли перевести в другую школу, уволить с работы без его согласия. Кроме того, учителю запрещалось участвовать в общественных и профессиональных организациях, сотрудничать с печатью. Приобретать литературу для повышения своего профессионального уровня учителя могли только с согласия попечителя учебного округа. Отсутствие единого пенсионного устава Российской империи ставило народных учителей в неопределенное положение. При переезде из одной губернии в другую предыдущий педагогический стаж не засчитывался. Годы преподавания не учитывались при начислении пенсии на другой службе. Не был установлен и пенсионный возраст. Зачастую учителя работали до полной утраты трудоспособности. Только в начале XX в. положение учителя улучшается. Была создана пенсионная касса, куда отчислялось 6% годового оклада. Пенсия начислялась после 25 лет службы в размере от 60 до 100 рублей в год (И. В. Сучков, 1994). С 1900 г. за 12-летнюю учительскую деятельность присваивалось звание личного почетного гражданина. В более выгодном положении находились преподаватели среднего звена — гимназий, прогимназий, реальных училищ и учительских семинарий. Они обеспечивались жильем, при отсутствии у учебного заведения собственного жилого фонда им выплачивались средства за аренду квартиры. Помимо этого преподаватели бесплатно обеспечивались формой. Оклад преподавателей с высшим образованием составлял 900, со средним — 750 рублей в год. Каждое пятилетие за учебно-педагогическую службу полагалась прибавка к жалованью по 400 рублей и единовременное пособие до 600 рублей. Вознаграждалась и служба в отдаленной местности, в частности была установлена плата за службу в Сибири. В 1912 г. правительством был принят Закон об улучшении материального положения служащих в средних общеобразовательных мужских учебных заведениях и окружных инспекторов. Увеличивались оклады, вводилась оплата дополнительной нагрузки и классного руководства, через определенное время производилось повышение в чинах (один раз в три года). Кроме того, преподаватели средних учебных заведений имели право на оплачиваемый отпуск, различные социальные пособия в случае болезни, женитьбы и т. д. При переводе с одного места работы на другое сохранялся педагогический стаж, оплачивались проезд и подъемные, а после 20-летнего срока службы начислялась пенсия. Следует отметить, что в связи с острым дефицитом педагогических кадров в отдаленных районах страны местная администрация создавала более выгодные условия для работы в учебных заведениях всех категорий. Особенно это характерно для Восточной Сибири и Дальнего Востока. Так, по данным Н. С. Юрцовского, жалованье учителей в Западной Сибири уступало окладам в Восточной Сибири, а по сравнению с Дальним Востоком было ниже более чем в два раза (Н. С. Юрцовский, 1923). Учителя начальной и средней школы за успешную службу сроком не менее 15 лет могли быть награждены орденами Святой Анны третьей степени, Святого Станислава третьей степени, Святого Владимира четвертой степени, золотыми и серебряными медалями с надписью «За усердие». Педагоги высшей школы занимали привилегированное положение, являясь элитой педагогического сообщества. Они пользовались всеми льготами и преимуществами высшего чиновничества. Среднегодовая зарплата профессора в зависимости от вуза составляла до 5000 рублей. В эту сумму не входила оплата за почасовое совместительство, учебно-издательскую и литературную деятельность. Для профессорско-преподавательского состава на время отпуска предоставлялись дачи на южном берегу Крыма, оплачиваемый проезд. В правовом отношении профессорские кадры также занимали высокое положение. Таким образом, накануне 1917 г. среди учителей и преподавателей системы МНП существовала ярко выраженная материально-правовая дифференциация. Учителя начальной школы находились на низшей ступени педагогической иерархии. Учителя средней школы по своему материально-правовому положению приближались к среднему чиновничеству. Профессура университетов занимала привилегированное положение. После революции 1917 г. система народного просвещения подвергается коренным изменениям. С установлением власти Временного правительства создается Государственный комитет по народному образованию. Пересматриваются учебные программы, требования к педагогам. Согласно решению созданной при Комитете комиссии педагогические коллективы стали формироваться на основе выборов путем тайного голосования. В выборах принимали участие представители от учащихся, общественных организаций, педагоги. К педагогической деятельности были допущены лица, ранее значившиеся политически неблагонадежными. Учебные программы были дополнены новыми предметами, улучшился общеобразовательный уровень. В целом система народного образования в период власти Временного правительства стала более демократичной, но кардинально не изменилась. С приходом советской власти вопросы народного просвещения оказались под пристальным вниманием. Изменения начинаются в системе организации власти. В ноябре 1917 г. из-за отказа сотрудничать с советской властью были упразднены Государственный комитет по народному образованию и Министерство народного просвещения. Вместо них создается Совет народных комиссаров. В 1918 г. в стране была создана жесткая, централизованная система управления народным образованием. Меняется отношение власти к учителю, на которого возлагается роль носителя новой советской культуры. Для внедрения новой идеологии требовались учителя новой формации, безоговорочно принимавшие и одобрявшие политику советской власти. Однако не все учителя являлись сторонниками новой политики. Для решения данной проблемы советская власть задействовала материальные и идеологические ресурсы. В январе 1918 г. зарплата учителям начальной школы была увеличена в три раза, что приравняло учителя в материальном отношении к врачам и инженерам. Учителя получили право повышать квалификацию в вузах, выпускать периодические издания по вопросам педагогики, заниматься общественной деятельностью. В учебных заведениях комплектация педагогического коллектива осталась на выборной основе, однако ужесточились требования к кандидатам. Для участия в выборах они были обязаны предоставить свидетельство об образовании, удостоверение о педагогическом опыте, рекомендации политических или иных общественных организаций и дополнительно изложить свои педагогические и общественно-политические взгляды. Очень часто отсутствие педагогического образования не препятствовало принятию на работу, в то время как «отсутствие идейности» являлось серьезной причиной для отказа. Именно приоритет политических взглядов перед профессиональными заставлял многих квалифицированных педагогов отказываться от работы. В 1922 г. в стране была проведена так называемая экспертиза педагогических кадров. Из представителей ОНО, профсоюзов и партийных работников были созданы проверочные комиссии. Учителя были разделены на три группы: «не требуют подготовки», «проявляют интерес к делу, но требуют переподготовки», «не проявляют интерес к делу, не имеют достаточного образовательного ценза». По результатам проверки часть учителей была уволена, часть отправлена на переподготовку. В 1927 г. в стране началась коллективизация. Особо значимую роль в колхозном строительстве власть отводила учительской интеллигенции, которая составляла самый многочисленный отряд советской интеллигенции. Коллективизация налагала на учителя дополнительные функции по разъяснению государственной задачи. Власть без помощи учителя «была не в состоянии» осуществить намеченный курс. Второе всесоюзное партийное совещание по народному образованию (1930 г.) обязывало партийные и советские органы в течение ближайших трех лет «охватить агрономической подготовкой поголовно все учительство». Привлечение учителей к общественно-политической жизни нередко нарушало принципы добровольности. Имела место перегрузка учителя разными неслужебными заданиями, срывались занятия в школе. Как и в 1918 г., власть задействовала материальные ресурсы. За период 1927 — 1932 гг. зарплата учителя выросла более чем в два раза. Сельские учителя обеспечивались квартирами, льготами. Учителям присваивалось звание Героя Труда. Однако учительство без желания выполняло поручения, связанные с политикой. Часть учителей не согласилась с проводимой политикой на селе, часть боялась кулацкого террора. Негативное влияние на кадровый состав учительства оказал массовый террор, начавшийся после февральско-мартовского Пленума ЦК ВКП(б) в 1937 г. Ежегодно проводившаяся аттестация педагогических кадров превратилась в массовую чистку по социальному и идеологическому принципу. Значительное количество учителей было уволено. В итоге проблема дефицита учительских кадров обострилась (Мезит Л. Э., 2006). На протяжении длительного времени система просвещения остро нуждалась в профессиональных педагогических кадрах. До революции 1917 г. самодержавие, создавая систему профессиональной педагогической подготовки, в последнюю очередь заботилось о профессиональных качествах учителя, его материально-правовом положении. Статус учителя был напрямую связан с существовавшей до 1917 г. системой просвещения. Основным качеством учителя считалась его преданность идеям самодержавия и православия. После революции 1917 г. сглаживается правовое и имущественное неравенство в учительской среде. Но в то же время учитель загружается обязательной общественной работой, становится невольным проводником политики партии. В подготовке учителя особое внимание уделяется идеологической стороне. Политическая позиция учителя зачастую была важнее, чем его профессиональные качества. Таким образом, в начале XX в. — период смены власти — изменяется материально-правовой статус учителя, но отношение властей к его профессиональным качествам остается неизменным.
Литература
1. Паначин Ф. Г. Учительство и революционное движение в России (XIX — нач. XX в.). М.: Педагогика, 1986. С. 119. 2. Чарнолусский В. И., Фальборк Г. А. Народное образование в России. СПб.: Изд-во О. Н. Поповой, 1900. С. 79. 3. Сучков И. В. Учительство России в конце XIX — нач. XX в. М.: Альфа, 1994. С. 56. 4. Василевич В. Московский съезд представителей учительских обществ взаимопомощи. 1902 — 1903 гг. М., 1905. С. 157. 5. Юрцовский Н. С. Очерки по истории просвещения в Сибири. Ново-Николаевск: Сибирское областное книжное изд-во, 1923. С. 102. 6. Мезит Л. Э. О состоянии педагогических кадров в Красноярском крае в 1920 — 1930 гг. // История науки и образования в Сибири: Сборник материалов Всероссийской научной конференции с международным участием. Красноярск, 15 — 16 ноября 2005 г. / Отв. ред. Я. М. Кофман; Ред. кол. Красноярский гос. пед. ун-т. 2006. С. 137 — 140.
