(Красняков Н. И., Ищенко О. В.) («История государства и права», 2011, N 9)
СПЕЦИФИКА ПРАВОВОГО ПОЛОЖЕНИЯ РОССИЙСКИХ УЧАЩИХСЯ НА РУБЕЖЕ XIX — XX ВВ. (НА ПРИМЕРЕ ВОСПИТАННИКОВ УЧЕБНЫХ ЗАВЕДЕНИЙ СИБИРИ) <*>
Н. И. КРАСНЯКОВ, О. В. ИЩЕНКО
——————————— <*> Krasnjakov N. I., Ishhenko O. V. Specifics of legal status of the russian students at the turn of XIX — XX centuries (as exemplified by students of educational institutions of Siberia.
Красняков Николай Иванович, доцент кафедры теории и истории государства и права юридического факультета Сибирской академии государственной службы, кандидат юридических наук.
Ищенко Оксана Владимировна, доцент кафедры теории и истории государства и права филиала Тюменского государственного университета в г. Сургуте, кандидат исторических наук.
В статье дана характеристика правового положения российских учащихся в период модернизационных изменений в Российской империи в конце XIX — начале XX в. На примере анализа правового положения воспитанников учебных заведений Сибирского региона авторами сделан вывод о том, что существенное ограничение учащейся молодежи в области гражданских прав и свобод являлось одной из главных причин, определявших ее активное участие в оппозиционном движении.
Ключевые слова: Российская империя, учащаяся молодежь, правовое положение, Сибирь, гражданское общество.
The article covers legal state characteristics of the students in the period of modernization in the Russian Empire at the end of XIX — beginning of XX centuries. The case study of legal state of the students in the Siberian region reveals the significant limit of the students in terms of civil rights which also caused their participation in the opposition movement.
Во второй половине XIX в. Российская империя вступила в период ускоренной модернизации. Но процесс перехода от традиционного к гражданскому обществу был сопряжен с заметными трудностями, что особенно ярко проявлялось в такой консервативной сфере, как сфера образования. Бесспорно, существенное ограничение в области гражданских прав и свобод на рубеже XIX — XX вв. было характерно для основной массы населения империи, но даже на этом фоне отношение власти к учащейся молодежи было особым. С одной стороны, воспитанники средних и низших учебных заведений не признавались взрослыми людьми, следовательно, они были лишены права участвовать в любых, даже легальных, объединениях. С другой стороны, подрастающее поколение, по замыслу властей, должно было воспитываться в жестких рамках, что служило бы гарантией его законопослушания в будущем. Отсюда то внимание, которое уделялось регламентации всех сторон жизни учащихся. Правовое положение учащихся к началу XX в. в основном регулировалось правилами, принятыми еще в 1-й половине XIX в. и дополненными в период контрреформ 1880 — 1890-х гг. Стремление властей создать унифицированную систему правил поведения учащихся как в учебное, так и в свободное от занятий время по-прежнему определялось знаменитой формулой «православие — самодержавие — народность». Отсюда очевидна направленность воспитательной деятельности школы на формирование личности патриотичной, богобоязненной, высоконравственной, преданной «царю и Отечеству». Регламентация всех сторон жизни учащихся исходила непосредственно от Министерства народного просвещения, затем получала свою трактовку в распоряжениях попечителей учебных округов и дополнялась на местах постановлениями начальства самих учебных заведений. Отношение к ученику как к отдельному посетителю учебного заведения, не достигшему статуса зрелости и поэтому обязанному во всем подчиняться старшим, во многом было следствием знаменитого Циркуляра «о кухаркиных детях» и самой правительственной политики контрреформ. Отсюда вытекала допустимость частичного ограничения свободы ученика и даже телесных наказаний, хотя в последней четверти XIX в. они применялись уже достаточно редко. Так, в действовавших в 80-е годы XIX в. в Красноярской учительской семинарии Правилах о взысканиях указывалось: «Взыскания, употребляемые в семинарии, разделяются на взыскания: а) словом и б) действием». При этом к взысканиям первой группы относились порицание и выговор, а к взысканиям второй группы — стояние на месте во время урока, оставление в семинарии после уроков и в выходные дни, исключение <1>. Однако наказание карцером или телесное наказание, довольно часто употреблявшиеся ранее в учебных заведениях, здесь уже не фигурировали. ——————————— <1> Государственный архив Красноярского края (ГАКК). Ф. 349. Оп. 1. Д. 9. Л. 124 — 128.
Особое внимание в правилах для учащихся уделялось исполнению ими религиозных обязанностей. Например, Инструкция для воспитанников Иркутской учительской семинарии предписывала, что во время молитвы и богослужения «ученики должны стоять прямо, безмолвно, внимая без всякой рассеянности всему, что читается, поется и совершается в храме; равно и молиться должны с должным благоговением, полагая правильно на себя крестное знамение» <2>. Согласно Правилам для воспитанников Красноярской учительской семинарии, учащимся предписывалось обязательно посещать церковь, бывать у исповеди и причастия, соблюдать режим дня, избегать в учебные дни развлечений и увеселений, посещать театр разрешалось только с позволения наставника <3>. ——————————— <2> Инструкция для воспитанников Иркутской учительской семинарии. Иркутск, 1893. С. 2. <3> ГАКК. Ф. 349. Оп. 1. Д. 9. Л. 60 — 70.
Стремление оградить учащуюся молодежь от посещения публичных мероприятий прослеживается и в циркулярном письме, направленном в январе 1903 г. главным инспектором училищ Восточной Сибири начальникам учебных заведений. В нем, в частности, сообщалось, что согласно § 36 Правил от 4 мая 1874 г. учащимся должно быть строжайше воспрещено посещение клубов, общественных собраний, а на посещение учащимися публичных чтений, проводимых частными лицами, начальством учебных заведений каждый раз должно было испрашиваться через главного инспектора училищ разрешение главного начальника края <4>. ——————————— <4> Государственный архив Иркутской области (ГАИО). Ф. 124. Оп. 1. Д. 236. Л. 2.
Регламентация всех сторон жизни воспитанников учебных заведений, масса запретов и ограничений в правилах для учащихся вызывали протест со стороны тех, на кого они были направлены, что особенно отчетливо проявилось в период революции 1905 — 1907 гг. Учащаяся молодежь более всего протестовала против мелочного контроля, осуществляемого непосредственно в самих учебных заведениях. Не случайно в петиции, поданной учащимися Омской центральной фельдшерской школы педагогическому совету 13 октября 1905 г., в качестве основных требований фигурировали такие, как «переменить надзирателей воспитателями», «улучшить библиотеку и сделать свободный доступ к выбору книг», отменить карцер, ввести ежедневный отпуск до 9 часов вечера, разрешить свободное посещение театра и «других общественных мест, как то: читальни, географического общества» и др. Следует отметить, что педагогический совет школы признал приемлемость значительной части требований учеников, в частности отменив наказание карцером «ввиду крайне антигигиенических условий» его помещения и «незначительности воспитательного значения» <5>. ——————————— <5> Государственный исторический архив Омской области (ГУ «ИсА»). Ф. 113. Оп. 1. Д. 7. Л. 5 — 6.
В целом многие представители педагогического персонала были солидарны с учащимися в отношении необходимости реформирования школы. Так, в «Записке», принятой учителями и другими деятелями народного образования в марте 1905 г., ее авторы, негативно оценивая современное состояние школьного дела в России, критиковали правительство в первую очередь за установление надзора за учебными заведениями со стороны не только учебной администрации, но и духовенства и всех чинов Министерства внутренних дел «от губернатора до урядника включительно» <6>. ——————————— <6> ГУ «ИсА». Ф. 270. Оп. 1. Д. 244. Л. 129.
В этих условиях власти вынуждены были пойти на смягчение ряда положений относительно регулирования жизни школы. В частности, Циркуляр Министерства народного просвещения от 4 марта 1905 г. рекомендовал привлекать к участию в деятельности учебных заведений родителей учащихся, а «преподавателям, в особенности нервным вследствие продолжительной службы или болезни», предлагалось внушать, чтобы они использовали более «мягкие педагогические приемы» <7>. В Циркуляре же попечителя Западно-Сибирского учебного округа, распространенном по учебным заведениям весной 1907 г., относительно подъема успеваемости и дисциплины среди учащихся отдельно отмечалось: «Не нужно преследовать ученика за малейшие проявления своей воли, своих индивидуальных желаний: школа не казарма и военная дисциплина тут неуместна. В школе должен господствовать не внешний полицейский надзор, а внутренний — основанный на уважении к закону и на любви к своим наставникам. В основе школы должны лежать взаимное доверие учащих и учащихся, и только там, где оно существует, можно говорить о плодотворном учении и неразрывно с ним связанном разумном воспитании» <8>. ——————————— <7> Государственный архив Томской области (ГАТО). Ф. 126. Оп. 2. Д. 1479. Л. 59. <8> ГУ «ИсА». Ф. 115. Оп. 1. Д. 78. Л. 73 — 74.
Тем не менее активное участие воспитанников учебных заведений в событиях первой российской революции вынудило правительство перейти к прямому запрету некоторых форм общественной деятельности учащихся. Так, 15 ноября 1906 г. было подписано циркулярное распоряжение министра народного просвещения о недопущении каких бы то ни было ученических организаций с избранными старостами, делегатами и т. п. Этим же распоряжением запрещались сходки и собрания учащихся средних учебных заведений. Согласно Циркуляру от 19 декабря 1906 г., ученикам было запрещено посещать публичные представления, самим устраивать платные спектакли и концерты <9>. Распоряжением от 15 марта 1907 г. министр народного просвещения П. М. Кауфман восстановил в средних учебных заведениях систему переводных экзаменов <10>, что вызвало протест со стороны учащихся и резкую критику в печати. ——————————— <9> Государственный архив Тюменской области (ГАТюмО). Ф. И-57. Оп. 1. Д. 38. Л. 2. <10> Отечественная история: Энциклопедия: В 5 т. Т. 2. М.: Большая российская энциклопедия, 1996. С. 536.
Нарушение «правильного течения школьной жизни» в годы первой революции в России не могло остаться без внимания и местных властей. В марте 1906 г. главным инспектором училищ Восточной Сибири было доведено до сведения начальства учебных заведений, что временный иркутский генерал-губернатор дал следующее распоряжение: «Никаких требований учащиеся не имеют права предъявлять; должно учиться, а не закон созидать. Виноватых надо исключить, так как всякое послабление к требованиям влечет к бесконечным недоразумениям. Сходки воспретить, так как они до добра не приведут в юношеском незрелом возрасте. Дело учеников — учиться, чему их учат; дети, хотя бы и взрослые, все же дети, без житейского уклада, и потому не им многоглагольствовать на сходках и не им слушать главарей на этих сходках. Повторяю — сходки воспрещаю впредь до законодательного о них решения. Это для всех учебных заведений края одинаково» <11>. В октябре 1906 г. директор Омской учительской семинарии Шамраев был приглашен в областное правление, где акмолинский генерал-губернатор «в грозных по содержанию и по тону словах» потребовал от учащихся «неуклонного исполнения существующих в семинарии правил», добавив, что он готов «принять для восстановления порядка самые суровые и даже беспощадные меры», вплоть до высылки участников беспорядков из города в течение 48 часов <12>. ——————————— <11> ГАКК. Ф. 349. Оп. 1. Д. 326. Л. 27. <12> ГУ «ИсА». Ф. 115. Оп. 1. Д. 74. Л. 21.
Со спадом революции и наступлением реакции требования властей по отношению к поведению учащихся ужесточились. В январе 1907 г. попечителем Западно-Сибирского учебного округа Л. И. Лаврентьевым было издано распоряжение с требованием выработки «мер к восстановлению в школах надлежащего порядка» <13>. Циркуляром от 1 августа 1908 г. министр народного просвещения А. Н. Шварц потребовал от начальников средних учебных заведений восстановления в них «серьезного обучения» и «серьезной дисциплины» <14>. Исследователь Ф. Ф. Шамахов отмечал в этой связи: «Преследуя задачу «водворения дисциплины и порядка» среди учащихся… министры Шварц и Кассо подчинили всю жизнь средних учебных заведений достижению этой цели: учебный процесс, воспитательная работа, система наказаний и поощрений, надзор и прочее были направлены на выколачивание из школы «вредных последствий освободительного движения» <15>. ——————————— <13> ГАТюмО. Ф. И-57. Оп. 1. Д. 38. Л. 9. <14> Константинов Н. А. Очерки по истории средней школы. Гимназии и реальные училища с конца XIX века до Февральской революции 1917 г. М.: Учпедгиз, 1956. С. 109. <15> Шамахов Ф. Ф. Школа Западной Сибири между двумя буржуазно-демократическими революциями (1907 — 1917 гг.). Томск: Изд-во Томск. ун-та, 1966. С. 79 — 80.
Учебное начальство особое внимание по-прежнему уделяло поведению учащихся вне стен школы. Так, 20 сентября 1908 г. в Томске состоялось совещание представителей высших, средних и низших учебных заведений под председательством губернатора К. С. Нолькена по вопросу о внешкольном надзоре за воспитанниками средних учебных заведений. На нем были выработаны основные положения правил для учащихся, согласно которым ученики обязаны были носить форменную одежду, посещать храм, иметь билеты, удостоверяющие личность. Посещение театров, садов, увеселительных мест разрешалось только с согласия начальства, а педагогам вменялось в обязанность «наблюдать за учащимися при посещении ими публичных зрелищ и содействовать полиции в деле недопущения посещения зрелищ в будние дни и нарушения ими благочиния» <16>. В Правилах для учащихся томских средних учебных заведений от 23 января 1915 г. особо отмечалось: «Учащимся строжайше воспрещается участвовать в различных сообществах, составлять между собой какие бы то ни было собрания и сходки, как в стенах учебного заведения, так и вне его» <17>. Кроме того, Правилами регламентировалось поведение учащихся на улицах, запрещались посещение общественных библиотек, читален, участие в общественных организациях и мероприятиях <18>. ——————————— <16> Сибирская жизнь. 28.09.1908. <17> ГАТО. Ф. 126. Оп. 2. Д. 3088. Л. 55. <18> Шамахов Ф. Ф. Указ. соч. С. 85 — 87.
Педагогические советы различных учебных заведений на основе общих положений вырабатывали свои правила для учащихся и вносили в них определенные дополнения. Например, для учеников Тюменского реального училища обязательным было чтение молитвы в начале и в конце занятий. Им предписывалось аккуратно посещать уроки и сообщать адреса при проживании на частных квартирах для их инспектирования педагогами <19>. Ученицам Тюменской женской гимназии запрещалось «садиться группами на скамьи у магазинов во время прогулки по главным улицам». На совещании начальников учебных заведений Омска было принято решение о запрете посещения катка учащимися города <20>. ——————————— <19> ГАТюмО. Ф. И-57. Оп. 1. Д. 39. Л. 87 — 88. <20> ГАТюмО. Ф. И-55. Оп. 1. Д. 4. Л. 34 — 35; Омский вестник. 12.02.1914.
Учащаяся молодежь была существенно ограничена в праве участия в общественной жизни, даже в легальных ее формах. Например, по сообщению томской газеты «Сибирская жизнь», на чествовании памяти Л. Н. Толстого 26 ноября 1910 г. в Общественном собрании почти не было учащихся средних учебных заведений, так как посещение вечера не было разрешено начальством большинства школ <21>. В уставе Омского общества просвещения, ставившего своей целью «развитие образования», прямо указывалось: «Учащиеся в низших и средних учебных заведениях к участию в обществе не допускаются» <22>. Согласно закону, учащиеся вообще не могли состоять членами просветительных или благотворительных обществ. ——————————— <21> Сибирская жизнь. 28.11.1910. <22> Весь Омск: Справочник-указатель на 1912 г. Омск, 1912. С. 81.
Таким образом, воспитанники учебных заведений были практически лишены возможности создания собственных организаций, выборного представительства, их поведение, как в стенах школы, так и вне ее, регламентировалось особыми правилами. Общественная инициатива учащейся молодежи не могла реализоваться даже в легальных ее проявлениях, поскольку, по мысли властей, молодые люди еще не достигли статуса зрелости, а следовательно, не могли являться полноценными гражданами общества. Ситуация заметно изменилась только с вступлением России в 1914 г. в Первую мировую войну, когда необходимость объединения всех сил для достижения победы, существенная нехватка трудовых ресурсов и изменение общественных настроений со всей очевидностью поставили перед властью вопрос о необходимости вовлечения в общественную жизнь даже тех категорий населения, которые ранее были практически выведены за ее рамки, в том числе и воспитанников средних и низших учебных заведений. С назначением в 1915 г. министром народного просвещения П. Н. Игнатьева для учащихся был снят целый ряд ограничений и запретов. Игнатьев предполагал провести реформу средней школы, и одним из ее элементов стал Циркуляр от 28 сентября 1915 г. «О мерах к улучшению школьной жизни». В нем указывалось, что «школа должна взять на себя не только обучение, но и, главным образом, воспитание юношества», при этом воспитательное влияние школы «не должно заключаться во внешнем только надзоре и в дисциплинарных взысканиях за проступки, а главным образом, в предупреждении проступков, в мерах морального воздействия» <23>. Министерство народного просвещения рекомендовало педагогическим советам устранить из школ «формальную оценку знаний учащихся цифровыми отметками» и «сухое формальное прохождение программы» <24>. Министерский Циркуляр от 7 ноября 1915 г. указывал, что «ввиду вздорожания жизни в настоящее время не следует применять стеснительных мер к учащимся, кои по материальным обстоятельствам не могут в точности соблюдать установленную форму одежды и обуви» <25>. Распоряжениями Министерства народного просвещения поощрялось привлечение учащихся к различным видам благотворительной деятельности: созданию кружков помощи раненым, проведению денежных сборов, участию в работе трудовых дружин и др. ——————————— <23> Константинов Н. А. Указ. соч. С. 183. <24> Сибирская жизнь. 18.02.1916. <25> ГАТюмО. Ф. И-57. Оп. 1. Д. 201. Л. 22.
Однако, несмотря на широкую общественную поддержку, курс реформ министра народного просвещения П. Н. Игнатьева не встретил понимания ни в правящих кругах, ни среди многих попечителей учебных округов. В декабре 1916 г. Игнатьев был отправлен в отставку и деятельность Министерства народного просвещения в области расширения прав учащихся была свернута. Власти игнорировали тот факт, что существенное ограничение учащейся молодежи в области гражданских прав и свобод являлось одной из главных причин, определявших ее активное участие в оппозиционном движении.
