О «гонораре успеха» (об условных гонорарах)
(Чернышов Г. П.) («Закон», 2007, N 12)
О «ГОНОРАРЕ УСПЕХА» (ОБ УСЛОВНЫХ ГОНОРАРАХ)
Г. П. ЧЕРНЫШОВ
Чернышов Г. П., партнер адвокатского бюро «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры», адвокат.
Настоящая статья посвящена рассмотрению вопроса о допустимости с точки зрения норм действующего законодательства так называемых гонораров успеха. Чтобы сузить рамки статьи до получивших наибольшее распространение в практике вопросов, под успехом будем понимать вынесение того или иного судебного решения. С этой точки зрения предметом данной статьи является рассмотрение вопроса о действительности условия договора между адвокатом и клиентом, в силу которого вознаграждение адвоката поставлено в зависимость от принятия судом оговоренного в договоре судебного акта <1>. ——————————— <1> Строго говоря, однопорядковыми (в том плане, что их правовое регулирование должно быть схожим) являются и другие условия, как то: заключение сделки, создание юридического лица, согласование сделки в антимонопольном органе и пр.
Конкретные формулировки договора между адвокатом и клиентом могут быть различными. В одних случаях стороны могут договориться, что адвокат ничего не получит за свою работу, если будет вынесен судебный акт, не отвечающий критериям, описанным в договоре. В других случаях вынесение оговоренного сторонами судебного акта будет давать адвокату право на дополнительное вознаграждение. Возможны также варианты, когда вознаграждение адвоката будет определено в виде процента от присужденных судом денежных средств. Нужно сказать, что практика достаточно быстро дала отрицательную оценку подобным условиям договора. Так, в информационном письме Президиума ВАС РФ от 29.09.1999 N 48 «О некоторых вопросах судебной практики, возникающих при рассмотрении споров, связанных с договорами на оказание правовых услуг» было указано, что согласно п. 1 ст. 781 Гражданского кодекса РФ заказчик обязан оплатить оказанные ему услуги в сроки и в порядке, которые указаны в договоре. При рассмотрении споров, связанных с оплатой оказанных в соответствии с договором правовых услуг, арбитражным судам необходимо руководствоваться положениями ст. 779 ГК РФ, в соответствии с которыми исполнитель может считаться надлежаще исполнившим свои обязательства при совершении указанных в договоре действий (деятельности). При этом следует исходить из того, что отказ заказчика от оплаты фактически оказанных ему услуг не допускается. В то же время не подлежит удовлетворению требование исполнителя о выплате вознаграждения, если данное требование истец обосновывает условием договора, ставящим размер оплаты услуг в зависимость от решения суда или государственного органа, которое будет принято в будущем. В этом случае размер вознаграждения должен определяться в порядке ст. 424 ГК РФ с учетом фактически совершенных исполнителем действий. Как видно, какими-либо объяснениями приведенного положения Президиум ВАС РФ себя не обременил, видимо, посчитав, что данный вывод является само собой разумеющимся. Судебная практика судов округов восприняла этот подход, и условия договоров между адвокатом и клиентом, в силу которых размер вознаграждения адвоката поставлен в зависимость от решения суда или иного юрисдикционного органа, традиционно не признавались судами <2>. Мотивировались такие постановления обычно тем, что исходя из существа договорных отношений по оказанию услуг клиент должен оплатить действия адвоката, а не суда. ——————————— <2> Постановления ФАС Московского округа от 26.02.2007, 02.03.2007 N КГ-А40/676-07 по делу N А40-901/04-120-9; от 26.12.2006, 28.12.2006 N КГ-А40/12552-06 по делу N А40-29647/04-52-345; Постановление ФАС Северо-Западного округа от 15.01.2007 по делу N А52-6550/2005/2 и др.
Уже гораздо позже с данным выводом согласился также Конституционный Суд РФ. В Постановлении Конституционного Суда РФ от 23.01.2007 N 1-П «По делу о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 779 и пункта 1 статьи 781 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами общества с ограниченной ответственностью «Агентство корпоративной безопасности» и гражданина В. В. Макеева» указал следующее: «Ставя перед Конституционным Судом Российской Федерации вопрос о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 779 и пункта 1 статьи 781 ГК Российской Федерации, заявители, по существу, также исходят из того, что при оказании правовых услуг оплате подлежат не только сами действия (деятельность) исполнителя, но и тот специфический результат, для достижения которого заключается соответствующий договор, а именно вынесение решения суда в пользу заявителя. Между тем подобная цель — в том смысле, в каком цель того или иного заключаемого договора определена в Гражданском кодексе Российской Федерации либо выявлена из содержания договора при его истолковании в соответствии с частью второй статьи 431 ГК Российской Федерации, — не может рассматриваться как отвечающая требованиям, вытекающим из содержания главы 39 ГК Российской Федерации». Далее фактически лишь на основании указанной выше посылки Конституционный Суд пришел к выводу о том, что действующий ГК РФ не допускает подобных положений договоров, поскольку «в системе действующего правового регулирования, в том числе положений гражданского законодательства, судебное решение не может выступать ни объектом чьих-либо гражданских прав (статья 128 ГК Российской Федерации), ни предметом какого-либо гражданско-правового договора (статья 432 ГК Российской Федерации)». Далее, что примечательно, Конституционный Суд указал, что «этим не исключается право федерального законодателя с учетом конкретных условий развития правовой системы и исходя из конституционных принципов правосудия предусмотреть возможность иного правового регулирования, в частности в рамках специального законодательства о порядке и условиях реализации права на квалифицированную юридическую помощь». Понимая, что наличие указанных выше позиций Высшего Арбитражного Суда РФ и Конституционного Суда России, к сожалению, предопределило развитие судебной практики по рассматриваемому вопросу, выскажем все же собственную позицию и приведем аргументы в пользу допустимости подобных соглашений <3>. ——————————— <3> Некоторые указания на зарубежную практику по рассматриваемому вопросу см. в статье М. А. Рожковой «Проблемы возмещения расходов на оплату услуг представителей и иных судебных расходов» // Убытки и практика их возмещения: Сб. статей / Отв. ред. М. А. Рожкова. М., 2006. С. 580 — 583. Также по данному вопросу см. работу М. В. Кратенко «Договор об оказании юридической помощи в современном гражданском законодательстве». М., 2006. С. 207 — 209.
Гражданский кодекс РФ закрепляет принцип свободы договора, одним из проявлений которого является возможность включить в договор любые условия, не противоречащие нормам действующего законодательства (ч. ч. 2, 4 ст. 421 ГК РФ). Судебная практика, а за ней и Конституционный Суд, пришли к выводу о том, что рассматриваемые условия противоречат ст. ст. 128 и 432 ГК РФ, поскольку судебное решение не может выступать ни объектом чьих-либо гражданских прав, ни предметом гражданско-правового договора, а также потому что по договору об оказании услуг оплате подлежат действия адвоката, а не суда. С такой позицией согласиться сложно. Прежде всего нужно рассмотреть вопрос о том, зависит ли решение арбитражного суда от усилий адвоката, выступающего представителем стороны по делу, или нет. Думаем, что положительный ответ на этот вопрос очевиден <4>. ——————————— <4> По мнению Д. И. Степанова, отрицательный ответ на поставленный вопрос приводит ряд авторов к выводу о недопустимости «гонораров успеха». См.: Степанов Д. И. Кто будет платить и кому платить не будут. (К вопросу о разработке порядка оплаты юридических услуг.) // Хозяйство и право. 2002. N 2. С. 54 — 56.
Современный арбитражный процесс построен на принципах состязательности и диспозитивности. Это значит, что суд рассматривает дело по заявленным требованиям и по представленным в дело доказательствам. Следовательно, неверно сформулированные требования или недостаток доказательственной базы могут привести к отрицательному исходу дела. Проявлением действия указанных принципов является то обстоятельство, что задачей суда не является установление действительных правоотношений сторон (материальной истины). Суд должен установить правоотношения сторон на основании представленных сторонами доказательств. Это значит, что суд, устанавливая формальную истину, основывается на том материале, который ему сообщают стороны. Кроме того, суд оценивает каждое доказательство по своему внутреннему убеждению. Он обязан оценить каждое доказательство в отдельности и все доказательства в совокупности. Отсюда следует, что исход дела может быть в какой-то мере предопределен не только тем, какие доказательства и аргументы дать суду, но и тем, как, в какой форме, в какой последовательности их представить. Не секрет, что некоторых представителей суды слушать просто не могут по причине путаности и сбивчивости их рассуждений. Такие представители даже самое простое дело могут сделать сложным и в итоге его проиграть. Думаем, что вышеприведенного уже достаточно для обоснования зависимости того или иного исхода дела от усилий конкретного адвоката. Таким образом, невозможно говорить о том, что при установлении зависимости размера гонорара адвоката от исхода судебного дела само судебное решение превращается в объект субъективного права или предмет гражданско-правового договора. Представляется, что в условиях диспозитивности и состязательности арбитражного процесса выигрыш дела одной из сторон является доказательством высокого качества оказанных ей правовых услуг по представлению интересов в судебном деле. В самом деле, если суд выносит решение в пользу той стороны, которая лучше подготовилась к делу, то представители выигравшей стороны окажутся выполнившими свои обязанности по договору об оказании услуг. В этом свете положительное судебное решение является не объектом субъективного права и не предметом гражданско-правового договора, а доказательством надлежащего исполнения договора об оказании услуг. Нельзя отрицать, что стороны договора об оказании правовых услуг вольны по собственному усмотрению установить критерии качества оказываемых услуг. Если стороны, основываясь на принципах диспозитивности и состязательности арбитражного процесса, решили возможным установить, что оплате подлежат лишь услуги, завершившиеся положительным судебным решением, то это говорит о том, что услуги, не завершившиеся положительным судебным решением, для заказчика являются некачественными. Далее, нет препятствий к тому, чтобы стороны установили разную оплату за разное качество оказанных услуг, каждое из которых приемлемо для сторон договора. В этом контексте, если услуги не завершились вынесением положительного судебного решения или решения иного юрисдикционного органа, то они могут оплачиваться в меньшем размере, поскольку качество таких услуг ниже. Если же в результате оказания услуг доверитель выиграет судебный спор, то такие услуги должны оплачиваться выше как более качественные. Закон не запрещает сторонам договора об оказании услуг установить подобную градацию качества оказанных услуг и соразмерную, по мнению сторон, оплату. Возможные возражения о неэквивалентности оплаты каким-либо критериям (сложности дела, количеству затраченного времени и проч.) не должны признаваться убедительными, поскольку для свободных профессий вопрос об эквивалентности никогда не играл существенной роли. Более того, можно предположить, что доверитель может быть заинтересован не только в вынесении того или иного судебного решения, но и в определенном сроке его вынесения. Например, должник может предпринимать активные действия по выводу имущества, что заставляет кредитора торопиться с принятием нужного ему судебного акта. В этих условиях представитель вполне может получить задачу не допустить необоснованных отложений, так подготовиться к делу, чтобы оно прошло в минимально возможные по закону сроки. Выполнение этой задачи также свидетельствует о высоком качестве оказанных услуг. Нет сомнения, что условия договора об оказании услуг, определяющие качество оказанной услуги, подлежат проверке на соответствие требованиям действующего законодательства. В этой связи противоречащие требованиям закона условия должны признаваться недействительными. Например, недействительным будет условие договора о «гонораре успеха» в случае рассмотрения судом кассационной инстанции жалобы на определение, не вступившее в законную силу. Закон запрещает рассмотрение кассационных жалоб на не вступившие в законную силу судебные акты. Это требование в полной мере применяется и к обжалованию определений, которые вступают в силу по общим правилам, установленным для решений <5>. ——————————— <5> Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 22.12.2005 N 99 «Об отдельных вопросах практики применения Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации».
На страницах периодической печати позиция ВАС РФ и Конституционного Суда РФ объяснялась также необходимостью борьбы с коррупцией. Якобы под видом «гонораров успеха» скрываются различные подношения, благодаря которым и выигрываются судебные дела. Даже если это и так, то запрещение «гонораров успеха» как средство борьбы с коррупцией можно охарактеризовать как стрельбу из пушек по воробьям. Неужели авторы этого предположения всерьез думают, что лица, занимающиеся нечестной практикой, не найдут иных способов получить свои гонорары? Вопрос риторический. Не удивимся, если вскоре появится предложение об отмене денег как средство борьбы с коррупцией. Вместе с тем с «гонорарами успеха» связан целый ряд преимуществ. Во-первых, зарубежная практика стран, их допускающих, свидетельствует о том, что «гонорары успеха» выступают своего рода гарантией доступности правосудия <6>. Имеется в виду, что лица, не имеющие денежных средств на оплату юридической помощи, договариваются с адвокатами о том, что адвокаты ничего не получают за свою текущую работу и, более того, сами несут расходы по делу, но в случае выигрыша имеют право на существенную часть присужденных сумм. Во-вторых, «гонорары успеха» отражают сложившиеся реалии: и адвокат заинтересован в получении больших денег в случае достижения определенного результата, и клиент хочет эти деньги уплатить, рассчитывая заинтересовать адвоката более тщательно исполнять свои обязанности. Возникает вопрос: почему право должно стоять на пути обоюдовыгодного соглашения? И главное, во имя чего? Чьи права и охраняемые законом интересы пострадают, если одно частное лицо договорится с другим частным лицом о том, что в случае если первый добьется для второго положительного судебного решения, то второй уплатит первому повышенный гонорар? Представляется, что найти пострадавшего в этой ситуации весьма затруднительно. Страдают ли здесь публичные интересы, связанные с эффективным отправлением правосудия? Нет. Напротив, если адвокат будет знать, что в случае выигрыша судебного дела ему причитается дополнительный гонорар, то он будет заниматься этим делом более тщательно и эффективно. Правосудие от этого только выиграет. Другое дело, что по некоторым категориям дел «гонорары успеха» не слишком уместны с точки зрения морально-этических принципов. К таким категориям дел следует отнести брачно-семейные споры и защиту обвиняемых в уголовном процессе. Что же касается имущественных споров, то здесь сторонам следует предоставить наибольшую свободу усмотрения в выборе условий их сотрудничества. Полагаю, было бы целесообразно, разрешив принципиально вопрос о допустимости «гонораров успеха» на уровне правоприменительной практики, оставить вопрос о пределах допустимости таких гонораров для разрешения его в практике органов адвокатского сообщества, которые, несомненно, со временем выработают некие правила, обязательные для представителей этой профессии, о расчетах сумм условных гонораров и об ограничениях, связанных с этим, подобно тому, как это происходит в других странах. ——————————— <6> Об этой функции «гонораров успеха» писалось и на страницах отечественной литературы. См., напр.: Приходько И. А. Доступность правосудия в арбитражном и гражданском процессе: основные проблемы. (Приводится по СПС КонсультантПлюс.)
——————————————————————