Предложения по совершенствованию информационно-правового регулирования распространения информации через Интернет в Российской Федерации: критический анализ

(Маркарьян Р. В.) («Российский следователь», 2011, N 14)

ПРЕДЛОЖЕНИЯ ПО СОВЕРШЕНСТВОВАНИЮ ИНФОРМАЦИОННО-ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ РАСПРОСТРАНЕНИЯ ИНФОРМАЦИИ ЧЕРЕЗ ИНТЕРНЕТ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ: КРИТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ <*>

Р. В. МАРКАРЬЯН

——————————— <*> Markar’yan R. V. Proposals with regard to improvement of informational-law regulation of distribution of information through Internet in the Russian Federation.

Маркарьян Рубен Валерьевич, Московский гуманитарный университет.

В статье анализируются основные предложения по внесению изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам регулирования отношений при использовании сети Интернет.

Ключевые слова: Интернет, проект федерального закона, регулирование, распространение информации.

The article analyses main proposals with regard to introduction of changes into certain legislative acts of the Russian Federation on the issues of regulation of relations while using Internet.

Key words: Internet, draft federal law, regulation, distribution of information.

В последние годы в Российской Федерации в самых общих чертах был обозначен круг вопросов <1>, необходимых к первоочередному урегулированию в целях совершенствования правовой регламентации распространения информации через информационно-коммуникационные сети <2>. Вместе с тем нельзя не отметить, что включение в него многих элементов выглядит небесспорно. ——————————— <1> См.: «Круг вопросов, предполагаемых к решению в рамках законопроекта, утв. на заседании межведомственной рабочей группы по подготовке проекта федерального закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам регулирования отношений при использовании информационно-телекоммуникационной сети Интернет 26 апреля 2010 г. Официально опубликован не был. Доступен на различных ресурсах в сети Интернет. <2> См.: Карпенко А. А. Проблемы ответственности провайдеров в сфере интернет-отношений // Информационная безопасность. 2011. N 2. С. 101.

В первую очередь обратимся к вопросу о терминологии (понятийном аппарате). Имеется в виду, прежде всего, разработка необходимого минимума правовых дефиниций для единообразного использования терминологии, связанной с Интернетом, в законодательных актах Российской Федерации. Необходимость установления легальных определений основных понятий в последние годы не вызывает сомнений и поддерживается всеми специалистами в сфере информационного права. Нет ясности в вопросе, в какой именно федеральный закон могут быть внесены такие легальные определения для достижения поставленной разработчиками цели — «единообразного использования терминологии, связанной с Интернетом, в законодательных актах Российской Федерации». Если в различные, очевидно, это не будет способствовать достижению поставленной цели. Если в какой-то один федеральный закон, то нет ясности, в какой. В правовой системе Российской Федерации в настоящее время отсутствует федеральный закон, который бы был специально посвящен регулированию отношений, связанных с Интернетом, который и мог бы выступить системообразующим. Что касается вопроса о границах юрисдикции России в Интернете, то имеется в виду определение круга правоотношений (видимо, как в Гражданском кодексе, так и в других законах), на которые распространяется юрисдикция (законодательство) Российской Федерации. Необходимость решения вопросов юрисдикции применительно к интернет-отношениям поддерживается многими специалистами. Однако пока нет ясности в вопросе, предполагается ли установление специального механизма определения юрисдикции отдельно по каждому виду правоотношений, связанных с Интернетом. Если да, то только путем внесения изменений в означенные федеральные законы (ГК РФ и Федеральный закон от 27 июля 2006 г. N 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации») или во все иные акты российского законодательства, затрагивающие вопросы, связанные с Интернетом. Далее необходимо установить основы правового режима доменных имен. Имеется в виду закрепление существующего механизма регистрации доменных имен второго уровня (при свободе регистрации имен третьего и последующих уровней) в российских национальных доменах, определение прав и обязанностей администраторов домена, регистраторов и пользователей доменных имен. Возможность такого закрепления не вызывает сомнений. Необходимо определиться, насколько обоснованно для этого принимать специальный акт федерального законодательства, вносить изменения в какой-либо уже существующий акт или этот вопрос может быть столь же успешно решен на уровне подзаконного либо локального акта. Возможно, нелишним было бы обратиться к опыту зарубежных государств. Было бы полезным учесть, что указанные проблемы в зарубежных странах не потребовали правотворческого вмешательства на уровне принятия специальных законов или внесения изменений и дополнений в уже имеющиеся. Особое внимание уделяется взаимодействию регистраторов доменов и органов внутренних дел. Имеется в виду: а) установление обязанности регистраторов доменов иметь в своем штате сотрудников, уполномоченных на оперативное взаимодействие с правоохранительными органами, и б) установление обязанности регистраторов доменов приостанавливать доступ к доменам в случае выявления недостоверной идентификационной информации о пользователе домена (либо нести установленную законом ответственность за действия такого недобросовестного пользователя). Предложение об установлении обязанности регистраторов доменов иметь в своем штате сотрудников, уполномоченных на оперативное взаимодействие с правоохранительными органами, представляется требующим дальнейшей проработки. В частности, нет ясности как минимум по следующим вопросам. Например, означает ли это, что заработная плата указанным сотрудникам, выполняющим публично-правовую функцию, не связанную непосредственно с основной деятельностью регистраторов доменов, и соответствующие связанные с ней обязательные платежи будут выплачиваться за счет средств федерального бюджета? Если да, и использование такого механизма обеспечения законности и публичного правопорядка в соответствующей сфере является доказанно эффективным, видимо, необходимо ставить вопрос о том, почему такую правовую конструкцию не применить для поддержания публичного правопорядка в других, имеющих не меньшее социальное и экономическое значение, сферах. Тогда, возможно, будет обоснованным вести речь о расширении этого опыта и установлении обязательного приема сотрудников, уполномоченных на оперативное взаимодействие с правоохранительными органами, в штат коммерческих банков, страховых компаний, строительных компаний (привлекающих денежные средства населения в сфере жилищного строительства) и т. д. Если же обязательное введение в штат дополнительного сотрудника или сотрудников, уполномоченных на оперативное взаимодействие с правоохранительными органами, предполагается осуществить с возложением затрат на самих регистраторов (как правило, являющихся коммерческими организациями), это противоречит действующему законодательству. В частности, рассматриваемое предложение противоречит конституционному принципу невмешательства государства в текущую предпринимательскую и иную не запрещенную законом экономическую деятельность, закрепленному в ч. 1 ст. 34 Конституции РФ в ее взаимосвязи с положениями ст. ст. 8, 35 и 56 Конституции РФ. Указанная правовая позиция закреплена в ряде постановлений Конституционного Суда РФ. Конституция устанавливает конституционные пределы государственного вмешательства в текущую предпринимательскую деятельность хозяйствующих субъектов. Иное по смыслу ч. ч. 2 и 3 ст. 55 Конституции противоречит сущности права на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской деятельности (ч. 1 ст. 34, ч. 2 ст. 35, ч. 3 ст. 56). Предназначение конституционного права, предусмотренного ч. 1 ст. 34, состоит в выделении охраняемых конституционным правом интересов предпринимателей, являющихся, по сути, неприкасаемым ядром, основным содержанием данного права (см. Постановление КС РФ от 1 апреля 2003 г. N 4-П). Кроме того, не лишним будет напомнить, что Председатель Правительства РФ В. В. Путин, выступая 23 марта 2010 г. на инновационном форуме «Конкурируя за будущее сегодня», подчеркнул, что «самое важное сейчас, чтобы чиновники всех уровней осознали, что запрет на необоснованное вмешательство в предпринимательскую деятельность — это не какая-то «кампанейщина», не временное «антикризисное» действие со стороны Правительства, не временное послабление для бизнеса, а суть политики государства, рассчитанной на длительную перспективу» <3>. ——————————— <3> Стенограмма выступления на инновационном форуме «Конкурируя за будущее сегодня» // Сайт Председателя Правительства РФ В. В. Путина. URL: http:// premier. gov. ru/ events/ news/ 9886.

Критерий правомерного вмешательства государства в предпринимательскую деятельность исчерпывающим образом установлен в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ. Предлагаемое ограничение свободы предпринимательской деятельности, очевидно, ему не соответствует. Кроме того, необходимо помнить, что презумпция невмешательства государства в предпринимательскую деятельность выступает и одной из ключевых концептуальных основ административной реформы в Российской Федерации. Кроме того, большое внимание специалисты уделяют необходимости уточнения статуса оператора связи, осуществляющего доступ к сети Интернет. Имеется в виду внесение точечных изменений в ФЗ «О связи» для уточнения, что понимать под «услугами доступа к сети Интернет», и обозначения необходимости дальнейшего совершенствования в этом направлении подзаконных актов о лицензировании в области связи. Первоначально необходимо определиться с отраслевой принадлежностью норм, устанавливающих, «что понимать под «услугами доступа к сети Интернет». Представляется, что вопросы содержания одного из подвидов договора оказания услуг, скорее, относятся к предмету регулирования ГК РФ, а не к предмету регулирования законодательства о связи (либо разработчики недостаточно ясно обозначили суть своего предложения в представленных документах). Требует обоснования степень необходимости внесения в законодательство о связи не несущих нормативного содержания (т. е. декларативных) положений об обозначении «необходимости дальнейшего совершенствования в этом направлении подзаконных актов о лицензировании в области связи». Особо подчеркивалась экспертным сообществом в последние годы необходимость разграничения ответственности за «антиобщественную» информацию. Имеется в виду разграничение, в каких именно разных правовых отношениях разные субъекты (операторы связи, распространители информации, «информационные посредники», регистраторы доменов, конечные пользователи и т. п.) и какие разные виды ответственности должны нести. Вопрос об определении «антиобщественности» информации, как правило, в работах специалистов по информационному праву не затрагивается. Предполагается, что он разрешен в других актах законодательства. Российское законодательство о юридической ответственности не оперирует (и никогда не оперировало) таким понятием, как «антиобщественность», и производными от него терминами. Федеральный закон от 27 июля 2006 г. N 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации», как, впрочем, и никакой другой федеральный закон, также не содержит упоминаний о таком виде информации. В каких других актах законодательства разрешен вопрос об определении «антиобщественности» информации (как это презюмируется разработчиками), нам, к сожалению, обнаружить не удалось. В этой связи выявить истинные намерения разработчиков не представляется возможным. Возможно, разработчики имели в виду необходимость в каком-то акте федерального законодательства закрепить распределение видов ответственности по субъектам интернет-отношений, исходя из их функций в интернет-отношениях. Вместе с тем неясно, в каком акте может быть размещена такая норма. В российском законодательстве нет комплексных актов такого вида о юридической ответственности. Во-вторых, распределение видов юридической ответственности в Российской Федерации и иных странах континентальной системы права (в отличие от стран англосаксонской системы права, где такое предложение, наверное, было бы уместно), осуществляется не по субъектному принципу, а исходя из других критериев (публичного или частного характера охраняемых правоотношений, степени общественной опасности деяния и т. д.). Особое внимание уделяется необходимости установления основания и процедуры «блокирования» информации в Интернете. Имеется в виду однозначно прописать в соответствующих федеральных законах, кто, на каких основаниях и по какой процедуре вправе блокировать информацию в Интернете, производить снятие, делегирование доменного имени и т. п. Необходимость регламентации указанных вопросов не вызывает сомнений. Однако необходимо учитывать, что существенная часть отношений между участниками информационного обмена строится на договорных основаниях. Нет ясности в вопросе о том, в чем разработчики данного предложения видят различие порядка расторжения соответствующих гражданско-правовых договоров, связанных с Интернетом, и общим порядком расторжения и правовыми последствиями расторжения гражданско-правовых сделок, установленными в гл. 9 ГК РФ. Если речь идет об использовании общего порядка, применяемого к сделкам в Российской Федерации, рассматриваемое предложение излишне. Если для интернет-отношений предлагается принципиально иной, отличный от гражданско-правового, механизм, предусматривающий отказ от юридической конструкции сделки, договора, судебной защиты гражданских прав и т. д., встает вопрос об обосновании степени необходимости таких инноваций и их конкретном содержании. Особое внимание уделяется проблеме дисбаланса цен на доступ к сети. Имеется в виду необходимость установления в Федеральном законе «О связи» специальной нормы, направленной на учет необходимости прекращения такого дисбаланса цен при разработке подзаконных актов об электросвязи. Обоснованность постановки вопроса и необходимость его решения не вызывает сомнения. Вместе с тем, возможно, более оправданным решением будет непосредственная разработка и принятие соответствующих подзаконных актов Минсвязи России, а не констатация в федеральном законе признаваемого всеми факта об их необходимости. Далее отмечается необходимость установить особую защиту государственных информационных ресурсов. Имеется в виду установление ответственности за размещение в сети Интернет поддельных сайтов, имитирующих официальные сайты органов власти, кредитных, общественных и иных организаций. Специальная криминализация предлагаемых деяний путем их выделения из родовых составов представляется излишней. Для привлечения к ответственности лиц, совершающих такие противоправные деяния, в УК РФ имеются все необходимые нормы. Попытка повышения эффективности их применения к интернет-отношениям путем простой конкретизации состава (без устранения общеправовых причин низкой эффективности правоприменительной практики в этой части) вряд ли может быть признана обоснованной. Кроме того, предложение содержит неясность (по смыслу). Речь идет о дополнительной защите «госинформресурсов» или все же и ресурсов частноправовых лиц (кредитных, общественных и иных организаций)? Отметим, что среди основных направлений совершенствования правовой регламентации распространения информации через информационно-коммуникационные сети выделяют также необходимость установления особенностей защиты прав потребителей и рекламы в Интернете. Имеется в виду внесение точечных изменений в Федеральные законы «О защите прав потребителей» (учитывающих особенности защиты прав потребителей при получении ими услуг или закупки товаров с использованием интернет-технологий) и «О рекламе» (учитывающих особенности рекламной деятельности в Интернете).

——————————————————————