НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ РЕГЛАМЕНТАЦИИ И ПРАКТИЧЕСКОЙ РЕАЛИЗАЦИИ ПРАВА АДВОКАТА-ЗАЩИТНИКА НА ПОЛУЧЕНИЕ ОТВЕТА НА ЗАПРОСЫ
А. В. РАГУЛИН
Рагулин Андрей Викторович, руководитель Центра исследования проблем организации и деятельности адвокатуры Евразийского научно-исследовательского института проблем права, адвокат РФ, кандидат юридических наук, доцент.
В статье на основе анализа действующего законодательства, научных работ и данных проведенного автором опроса рассмотрены основные проблемы правовой регламентации и практической реализации профессионального права адвоката-защитника на запрос сведений, необходимых для оказания юридической помощи, и предложены способы совершенствования положений УПК РФ.
Ключевые слова: адвокат, профессиональные права адвоката, адвокатский запрос.
Some issues of legal regulation and practical realization of the right of the lawyer defender on receiving a response to inquiries A. V. Ragulin
In article, on the basis of the analysis of the current legislation, scientific works and data of poll carried out by the author, the main problems of a legal regulation and practical realization of the professional right of the lawyer defender on inquiry of the data necessary for rendering of a legal aid are considered and ways of improvement of provisions Criminal Procedure Code of the Russian Federation are offered.
Key words: lawyer, professional rights of the lawyer, lawyer inquiry.
В соответствии с п. 1 ч. 3 ст. 6 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее — ФЗ «Об адвокатуре») адвокат имеет право на истребование справок, характеристик, иных документов от органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и иных организаций. Указанные органы и организации в порядке, установленном законодательством, обязаны выдать адвокату запрошенные им документы или их заверенные копии не позднее чем в месячный срок со дня получения запроса адвоката. В п. 3 ч. 3 ст. 86 УПК РФ отмечается, что защитник вправе собирать доказательства путем истребования справок, характеристик, иных документов от органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и организаций, которые обязаны предоставлять запрашиваемые документы или их копии. Таким образом, следует указать, что в российском законодательстве обозначено профессиональное право адвоката-защитника на запрос сведений, необходимых ему для оказания юридической помощи, которое также допустимо именовать правом на получение ответов по запросам. Анализ адвокатской практики показывает, что, несмотря на наличие у адвоката-защитника права запрашивать сведения, необходимые ему для оказания юридической помощи, реализация этого права существенно затруднена. Об этом свидетельствуют как данные опросов, проведенных автором, так и высказывания наиболее известных представителей адвокатского сообщества. Так, например, Г. М. Резник в одном из интервью указал: «…»провисает» полномочие адвоката запрашивать справки, характеристики и иные документы или их копии от органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных и прочих объединений и организаций» <1>. О проблемах в реализации соответствующего профессионального права не прекращается дискуссия в научной периодике <2>. ——————————— <1> См.: Неопределенностью закона кто-то обязательно воспользуется, чтобы извратить его действительный смысл. Интервью с Г. М. Резником, президентом Адвокатской палаты г. Москвы // Адвокат. 2004. N 11. С. 4 — 8. <2> См., напр.: Варфоломеев В. В. Проблемы сбора адвокатом доказательств // Юридический мир. 2006. N 4; Коробицын М. Г. Неисполнение адвокатского запроса // Адвокат. 2008. N 3; Кронов Е. В. Адвокатский запрос в уголовном процессе // Российская юстиция. 2008. N 2; Бардин Л. Н. Закон поправили, но недостаточно // Адвокатские вести. 2005. N 2; Макушкина Е. Э. К вопросу о сроках предоставления адвокату запрошенных им доказательств // Адвокатская практика. 2006. N 6; Макушкина Е. Э. К вопросу о сроках предоставления адвокату запрошенных им доказательств // Юрист. 2007. N 1.
Одной из проблем правовой регламентации и практической реализации профессионального права адвоката-защитника на получение ответов на запросы является то, что как в законодательстве об адвокатской деятельности и адвокатуре, так и в уголовно-процессуальном законодательстве не определен перечень сведений, которые адвокат вправе получить по своему запросу. В ряде работ отмечается, что круг собираемых адвокатом сведений ничем не ограничен <3>, а это предполагает, что он вправе запросить и получить ответ относительно любых запрашиваемых сведений. Представители другой группы исследователей, напротив, полагают, что адвокат не имеет права обращаться за получением сведений, получение которых нарушает конституционные права и свободы граждан (ст. 23, 25 Конституции РФ). В частности, по их мнению, он не может собирать и получать сведения, составляющие банковскую тайну (ст. 857 ГК РФ), служебную, коммерческую тайну (ст. 139 ГК РФ), тайну страхования (ст. 946 ГК РФ), тайну усыновления (ст. 139 Семейного кодекса РФ), иные охраняемые законом тайны <4>. В. С. Балакшин указывает следующее: «…не всякий запрос защитника руководителем этих органов или организаций может быть исполнен. Прежде всего, имеются в виду запросы об истребовании документов, содержащих государственную или иную охраняемую федеральным законом тайну, а также документов, содержащих информацию о вкладах и счетах граждан в банках и иных кредитных организациях. Даже следователь вправе изымать указанные документы… на основании судебного решения» <5>. ——————————— <3> См., напр.: Вайпан В. А. Настольная книга адвоката. М.: Юстицинформ, 2006. С. 38; Гуляев А. П., Ривкин К. Е., Сарайкина О. В., Юдушкин С. М. Комментарий к Федеральному закону «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации». М.: Экзамен, 2004. С. 51; Калитвин В. В. Защитник как субъект доказывания в советском уголовном процессе // Развитие науки и практики уголовного судопроизводства в свете нового законодательства о Верховном Суде СССР, прокуратуре СССР и адвокатуре в СССР. Воронеж, 1981. С. 51 — 65. <4> См.: Якубович Н. А. Участие защитника в доказывании по уголовным делам // Социалистическая законность. 1963. N 11. С. 43; Макарова З. В. Профессиональная защита подозреваемых, обвиняемых. СПб.: Издательство Р. Асланова «Юридический центр «Пресс», 2008. С. 227 — 228. <5> Балакшин В. С. Некоторые вопросы собирания защитником доказательств по уголовному делу // Актуальные проблемы права России и стран СНГ 2000 г.: Мат-лы IV Международной научно-практической конференции. Ч. 1. Челябинск, 2003. С. 61.
Б. М. Бургер отмечает, что в ряде случаев защитник должен заявить ходатайство перед следователем (дознавателем) о проведении соответствующего следственного действия, в целях изъятия и приобщения к материалам уголовного дела документа, содержащего сведения конфиденциального характера, имеющие значение для защиты прав и законных интересов подозреваемого, обвиняемого. Обусловлено это тем, что, согласно п. 2 ст. 10 Закона об информации <6>, обязательным является соблюдение конфиденциальной информации, что свидетельствует о недопустимости, в силу требований закона, предоставления подобной информации по адвокатскому запросу <7>. Анализ действующего законодательства и материалов правоприменительной практики показывает, что, как это ни парадоксально, правы обе группы исследователей, но каждый, что называется, прав по-своему. ——————————— <6> Об информации, информатизации и защите информации: ФЗ от 25 января 1995 г. N 24-ФЗ // СЗ РФ. 1995. N 8. Ст. 609. <7> Бургер Б. М. Гарантии независимости адвоката при оказании квалифицированной юридической помощи: Монография / Под науч. ред. д. ю.н., проф., засл. юриста РФ А. А. Хмырова. М.: Юрлитинформ, 2011. С. 61. Отметим, что в настоящее время этот Закон отменен, действует Федеральный закон от 27 июля 2006 г. N 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» // Собрание законодательства Российской Федерации от 31 июля 2006 г. N 31 (ч. I). Ст. 3448.
Действительно, в п. 1 ч. 3 ст. 6 ФЗ «Об адвокатуре» указывается, что адвокат вправе получить ответ на запрос только «в порядке, установленном законодательством». Эта формулировка, на которую и опираются воззрения второй группы исследователей, по-видимому, предполагает следующую интерпретацию положений вышеприведенной правовой нормы: «…у адвоката есть право на получение ответа на запрос, но в случае, если законодательством предусмотрен специальный порядок предоставления ответа на его запрос, должен применяться этот порядок. Если в положениях соответствующего законодательства установлен запрет на выдачу адвокату соответствующих сведений, значит, он их получать не вправе». Вышеприведенный подход находит свое отражение и на практике. Так, например 99% из 500 опрошенных нами адвокатов пояснили, что в предоставлении информации о состоянии здоровья пациентов им было отказано, причем 76% запросов касались состояния здоровья подзащитных адвокатов. При этом в 21% случаев адвокатам предлагалось приложить к своему запросу нотариально удостоверенную доверенность от их подзащитного на запрос информации об их состоянии здоровья как на обязательное условие выдачи такой информации. Кроме того, во всех случаях отказы были основаны, в частности, на положениях п. 3 ч. 4 ст. 61 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан <8>, согласно которому предоставление сведений, составляющих врачебную тайну, без согласия гражданина или его законного представителя допускается по запросу органов дознания и следствия, прокурора и суда в связи с проведением расследования или судебным разбирательством. Как видно из этой нормы, она не предусматривает обязанность лечебных учреждений предоставлять информацию, составляющую врачебную тайну, по запросу адвоката <9>. Хотя справедливости ради следует отметить, что позиция о том, что медицинские учреждения должны предоставлять ответ на запрос адвоката, постепенно начинает находить свою поддержку у некоторых представителей учреждений здравоохранения <10>. ——————————— <8> Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан // Ведомости СНД и ВС РФ. 19.08.1993. N 33. Ст. 1318. <9> Об этом см., напр.: Караханян С. Г. Юридические знания в системе профессиональных знаний адвоката // Право и политика. 2008. N 7. С. 1725 — 1726. <10> См., напр.: Махник О. П. Конституционное право на личную и семейную тайну. Врачебная тайна // Конституционное и муниципальное право. 2006. N 8.
В соответствии с положениями ст. 13 ныне действующего ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» <11> предоставление сведений, составляющих врачебную тайну, без согласия гражданина или его законного представителя допускается, в числе прочих случаев, по запросу органов дознания и следствия, суда в связи с проведением расследования или судебным разбирательством, по запросу органа уголовно-исполнительной системы в связи с исполнением уголовного наказания и осуществлением контроля за поведением условно осужденного, осужденного, в отношении которого отбывание наказания отсрочено, и лица, освобожденного условно-досрочно. В этом новом Законе адвокат опять не оказался в числе тех лиц, информацию которым допускается предоставлять без согласия гражданина или его законного представителя. Другой пример: работники органов загса ссылаются на то, что согласно п. 3 ст. 12 ФЗ «Об актах гражданского состояния» <12> руководитель органа загса обязан сообщить сведения о государственной регистрации акта гражданского состояния по запросу суда (судьи), органов прокуратуры, органов дознания или следствия либо Уполномоченного по правам человека в РФ и в других случаях, установленных федеральными законами. Адвокаты в этот перечень не включены, а работники органов загса, в свою очередь, не названы в соответствующей норме ФЗ «Об адвокатуре». ——————————— <11> См.: Федеральный закон от 21 ноября 2011 г. N 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» // Российская газета. N 5639. 23.11.2011. <12> См.: Федеральный закон от 15.11.1997 N 143-ФЗ «Об актах гражданского состояния» // Собрание законодательства РФ. 24.11.1997. N 47. Ст. 5340.
Вместе с этим следует обратить внимание на то, что, поскольку законодательством РФ установлена двухуровневая система профессиональных прав адвоката-защитника, о чем мы писали ранее <13>, необходимо учитывать и положения ч. 3 ст. 86 УПК РФ, анализ содержания которой устанавливает менее жесткие условия для получения ответов на запрос адвоката, являющегося защитником. ——————————— <13> См.: Рагулин А. В. Профессиональные права адвоката-защитника, обусловленные гарантиями независимости адвоката: проблемы законодательной регламентации и практической реализации: Монография. М.: Евразийский научно-исследовательский институт проблем права, 2011. С. 26.
Согласно данной норме адвокат-защитник вправе «собирать доказательства путем… истребования справок, характеристик, иных документов от органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и организаций, которые обязаны предоставлять запрашиваемые документы или их копии». Да, в данной статье ничего не говорится о сроке получения ответа, однако в ней и не употребляется выражение «в порядке, установленном законодательством», что, по смыслу данного термина и в силу обычно применяемого толкования ч. 1 и ч. 2 ст. 7 УПК РФ, исключает необходимость учитывать положения иного законодательства при ответе на адвокатский запрос. Это обстоятельство, соответственно, указывает и на то, что отказ в предоставлении ответа на запрос адвоката со ссылками на «иное законодательство» (например, ст. 23, 25 Конституции РФ, ст. 239, 857, 946 ГК РФ, ст. 139 СК РФ, п. 3 ч. 4 ст. 61 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан и т. п.) незаконен, если вопрос касается производства по уголовным делам. Исходя из изложенного, получается, что запрос адвоката, основанный на положениях п. 1 ч. 3 ст. 6 ФЗ «Об адвокатуре», может быть отклонен на основании норм иного законодательства, не содержащего в себе разрешение на предоставление адвокату ответа на соответствующий запрос. При этом запрос адвоката-защитника, основанный на положениях ч. 3 ст. 86 УПК РФ, по этим же основаниям оставлен без требуемого им ответа быть не может. Хотя еще раз подчеркнем, что правоприменительная практика все же идет по пути, предлагаемому второй группой авторов и ФЗ «Об адвокатуре», и, как нам представляется, прежде всего потому, что должностные лица, в компетенции которых находится разрешение адвокатских запросов, не видят особой разницы между «адвокатом» и «адвокатом-защитником», а даже если и видят, они резонно полагают, что на адвоката-защитника распространяются и положения ФЗ «Об адвокатуре». Следовательно, выражение «в порядке, установленном законодательством», использованное законодателем при конструировании п. 1 ч. 3 ст. 6 этого Закона, по их мнению, позволяет не сообщать по запросу адвоката-защитника соответствующие сведения. Наряду с этим, изучение материалов правоприменительной практики показывает, что подавляющее большинство (61%) запросов содержали в себе ссылку на положения п. 1 ч. 3 ст. 6 ФЗ «Об адвокатуре». При этом лишь в 8% запросов была сделана ссылка только на положения ч. 3 ст. 86 УПК РФ, а в 31% запросов сделана ссылка на обе вышеприведенные правовые нормы. Тем не менее полагаем, что положения ФЗ «Об адвокатуре» не должны противоречить положениям УПК РФ, и, соответственно, либо ч. 3 ст. 86 УПК РФ, либо п. 1 ч. 3 ст. 6 ФЗ «Об адвокатуре» подлежит корректировке или в сторону расширения права на адвокатский запрос, или, наоборот, в сторону его ограничения. Из данной нормы, рассмотренных выше положений ФЗ «Об адвокатуре», УПК РФ и вышеупомянутых положений Конституции РФ, ГК РФ, СК РФ и материалов правоприменительной практики, в контексте рассматриваемой проблематики, полагаем возможным сформулировать следующие основные выводы: 1. Ограничение доступа к информации, в том числе и той, которая может быть запрошена адвокатом-защитником, может устанавливаться федеральными законами в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства, при этом лица, ответственные за хранение информации, обязаны обеспечивать ее конфиденциальность. 2. Правоприменителям представляется достаточно сложным ориентироваться в огромном массиве законодательных актов, регламентирующих возможность или невозможность предоставления информации по запросу адвоката-защитника, учитывая, что ясность в ответе на этот вопрос отсутствует даже в нормативно-правовых актах, регламентирующих правовой статус самого адвоката-защитника. 3. Поскольку обязательным является соблюдение конфиденциальности информации, доступ к которой ограничен федеральными законами, адвокат не вправе получать по запросу соответствующую информацию, а адвокат-защитник получать ее вправе, но это существенным образом затруднено в силу рассогласований в нормативной базе, регламентирующей возможность предоставления информации. 4. Законодательство допускает отнесение значительного объема информации к коммерческой тайне, служебной тайне и профессиональной тайне. Это существенно уменьшает возможность получения адвокатом-защитником ответов на запрос при наличии соответствующей правовой базы для отнесения данной информации к одному из этих видов тайн. При этом не исключен субъективизм либо ошибки правоприменения при принятии решений о возможности или невозможности ответа на конкретный запрос адвоката-защитника. 5. В случае, предусмотренном отдельными федеральными законами, любая информация, как информация, составляющая государственную, профессиональную, коммерческую, служебную тайну, так и информация, представляющая собой личную, семейную, банковскую и другие виды тайны, охраняемые федеральными законами, может быть получена по решению суда. Так, в соответствии с п. 4 — 9, 11 и 12 ч. 2 ст. 29 УПК РФ суд, в том числе в ходе досудебного производства, правомочен принимать решения, в частности, о производстве выемки предметов и документов, содержащих государственную или иную охраняемую федеральным законом тайну, а также предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах граждан в банках и иных кредитных организациях, о получении информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами. При этом действует процессуальный порядок, установленный в ст. 165 УПК РФ: следователь с согласия руководителя следственного органа, а дознаватель с согласия прокурора возбуждает перед судом соответствующее ходатайство, о чем выносится постановление. Затем соответствующее ходатайство рассматривается единолично судьей районного суда или военного суда соответствующего уровня по месту производства предварительного расследования или производства выемки предметов, документов не позднее 24 часов с момента поступления указанного ходатайства с участием в судебном заседании прокурора, следователя или дознавателя. По результатам рассмотрения ходатайства судья выносит постановление о разрешении производства соответствующего действия или об отказе в его производстве с указанием мотивов отказа. Полагаем, что законодатель предусмотрел вышеприведенный порядок с целью соблюдения основных принципов уголовного судопроизводства, в частности принципа охраны прав и свобод человека и гражданина, предусмотренного ст. 11 УПК РФ, а также для решения основных задач уголовного судопроизводства, перечисленных в ст. 6 УПК РФ, защиты прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, а также личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. Представляется, что последней цели соответствуют и задачи, возлагаемые на адвокатов-защитников. Вследствие этого отсутствие у адвоката-защитника возможности реализовать свое профессиональное право на получение ответа на запрос, в том числе и тех сведений, которые охраняются федеральным законом в силу их отнесения к одному из видов тайн, не будет соответствовать целям уголовного судопроизводства. В связи с этим полагаем, что закрепленный в УПК РФ принцип состязательности (и равноправия) сторон будет нарушаться, поскольку представители стороны обвинения в предусмотренном ст. 165 УПК РФ порядке вправе получить ответ на соответствующий запрос сведений, составляющих охраняемую законом тайну, а адвокат-защитник такой возможности будет лишен. На основании вышеизложенного необходимо предложить устранить рассогласование между положениями УПК РФ и ФЗ «Об адвокатуре», а также закрепить в их составе нормы, устанавливающие судебный порядок получения адвокатом и адвокатом-защитником ответов на запрос сведений, составляющих охраняемую законом тайну. Следует также отметить, что неисполнение адвокатских запросов во многом обусловлено тем обстоятельством, что какая-либо ответственность за непредоставление адвокату соответствующих сведений в российском законодательстве не установлена. При историко-правовом анализе ряда нормативных актов, регламентирующих деятельность адвоката, выявлено, что действовавший в РСФСР Кодекс об административных правонарушениях не предусматривал ответственность за непредоставление справок, характеристик и иных документов, которые были запрошены адвокатом в связи с оказанием им юридической помощи. Анализ действующего законодательства также показал, что санкция за непредоставление информации по запросу адвоката отсутствует. Тем не менее полагаем, что, если законодатель предоставляет участнику процесса какое-либо право, он должен внести в закон корреспондирующую с этим правом обязанность следователя и суда осуществить это право в полном объеме. Адвокат Л. Н. Бардин по этому поводу указывает: «…обязанность какого-либо субъекта, не подкрепленная законодательно конкретной ответственностью за невыполнение этой обязанности, остается юридически всего лишь декларацией. Что и происходит сейчас с адвокатскими запросами» <14>. ——————————— <14> Бардин Л. Н. Закон поправили, но недостаточно // Адвокатские вести. 2005. N 2. С. 17.
Отсутствие санкции за неисполнение какой-либо обязанности нередко превращает в правовую фикцию как саму обязанность, так и право соответствующего субъекта требовать исполнения этой обязанности. Это явление, к сожалению, имеет место в современной правоприменительной практике. Так, более 97% опрошенных адвокатов указали, что они сталкивались с различными затруднениями при реализации права на запрос сведений, необходимых для оказания квалифицированной юридической помощи по уголовным делам. Нарушения прав адвокатов и их подзащитных выражались в длительном (более 1 месяца) непредоставлении информации (65%), в письменном отказе в предоставлении информации (20%), в отсутствии ответа на запрос вообще (15%). Подобным явлением и нормами КоАП РФ опосредованно нарушается и принцип состязательности (и равноправия) сторон, закрепленный в п. 3 ст. 123 Конституции РФ и вытекающий из содержания ряда норм УПК РФ, поскольку в ст. 19.7 КоАП РФ установлена административная ответственность за непредоставление или несвоевременное предоставление в государственный орган (должностному лицу) <15> сведений (информации), предоставление которых предусмотрено законом и необходимо для осуществления этим органом (должностным лицом) его законной деятельности, а равно предоставление в государственный орган (должностному лицу) таких сведений (информации) в неполном объеме или в искаженном виде. Это деяние влечет за собой наложение административного штрафа на граждан в размере от ста до трехсот рублей; на должностных лиц — от трехсот до пятисот рублей; на юридических лиц — от трех тысяч до пяти тысяч рублей. Ответственность же за непредоставление соответствующей информации адвокату в нормах КоАП РФ или иных нормативно-правовых актах отсутствует. ——————————— <15> Например, применительно к сфере уголовного судопроизводства к ним следует относить судей, сотрудников прокуратуры, Следственного комитета РФ, органов внутренних дел (ст. 57 и п. 9 ч. 1 ст. 150 ГПК РФ, ч. 7 ст. 115, ст. 84 УПК РФ, ч. 1 ст. 22 ФЗ «О прокуратуре Российской Федерации», п. 3 ст. 7 Положения о Следственном комитете Российской Федерации, ч. 4 ст. 21 УПК РФ, п. 4 ч. 1 ст. 13 ФЗ «О полиции»).
В связи с вышеизложенным в литературе высказываются предложения о том, что адвокат должен быть включен в перечень лиц, за непредоставление информации которым согласно ст. 19.7 КоАП РФ наступает административная ответственность <16>. Отдельные исследователи с данным предложением в полной мере не соглашаются, мотивируя это тем, что глава 19 КоАП РФ содержит в себе «административные правонарушения против порядка управления», а поскольку адвокатура не относится к органам государственной власти, государственного управления не осуществляет, включение адвоката в ст. 19.7 либо введение иной подобной нормы в главу 19 КоАП РФ является необоснованным по причине несовпадения объекта, подлежащего защите. Так, М. Г. Коробицын на этом основании предлагает рассмотреть возможность дополнения аналогичной по конструкции нормой главы 13 КоАП, которая включает в себя административные правонарушения в области связи и информации, а именно предусмотреть ответственность за уклонение от предоставления сведений, т. е. за неисполнение адвокатского запроса <17>. ——————————— <16> См.: Грудцына Л. В Закон об адвокатуре необходимы продуманные поправки // Адвокат. 2004. N 7. С. 33 — 37. <17> Коробицын М. Г. Неисполнение адвокатского запроса // Адвокат. 2008. N 3. С. 112 — 115.
Мы полагаем, что ответственность за непредоставление информации по запросу адвоката допустимо было бы изложить в главе 5 КоАП РФ, поскольку там имеется ст. 5.39, устанавливающая ответственность за «отказ в предоставлении гражданину информации», а именно за «неправомерный отказ в предоставлении гражданину собранных в установленном порядке документов, материалов, непосредственно затрагивающих права и свободы гражданина, либо несвоевременное предоставление таких документов и материалов, непредоставление иной информации в случаях, предусмотренных законом, либо предоставление гражданину неполной или заведомо недостоверной информации». Данное деяние, согласно санкции ст. 5.39 КоАП РФ, влечет наложение административного штрафа на должностных лиц в размере от одной тысячи до трех тысяч рублей. Представляется, что объект правонарушения, предусмотренный ст. 5.39 КоАП РФ, будет совпадать с объектом непредоставления информации по запросу адвоката-защитника, поскольку этим объектом являются «права граждан», а деятельность адвоката-защитника, в силу ст. 48 Конституции РФ и ч. 1 ст. 1 ФЗ «Об адвокатуре», как раз и направлена на обеспечение права человека и гражданина на квалифицированную юридическую помощь. При этом полагаем, что диспозиция предлагаемой ст. 5.39.1 КоАП РФ по конструкции должна быть основана все же на не ст. 5.39 КоАП РФ, а на положениях ст. 19.7 КоАП РФ. При этом санкция предлагаемой нормы в отношении должностных лиц, по нашему мнению, должна быть заимствована из ст. 5.39 КоАП РФ. Наряду с этим, нарушением принципа состязательности и равноправия сторон является то, что законодательством установлен различный срок, в течение которого лицом, отправившим запрос, должен быть получен ответ. Так, например, в п. 2 ст. 26.9 КоАП РФ говорится о том, что запрос должностного лица подлежит исполнению не позднее чем в 15-дневный срок со дня получения запроса, но если же речь идет о запросе адвоката, то в соответствии с п. 1 ч. 3 ст. 6 ФЗ «Об адвокатуре» ответ на такой запрос должен быть выдан адвокату не позднее 30-дневного срока со дня получения запроса. Анализ положений действующего законодательства показывает, что месячный срок дается органам и организациям для ответа на такие обращения граждан (иных правомочных субъектов), которые требуют проведения дополнительной проверки, решения конкретной проблемы, принятия мер и т. п. <18>. Кроме того, в литературе справедливо отмечается, что законотворческая практика регулирования сроков для ответов на обращения физических и юридических лиц такова: месячный срок дается органам власти для ответа на такие обращения, которые требуют принятия конкретных мер по ним, когда же речь идет о предоставлении информации — устанавливаются более короткие сроки <19>. Поэтому полагаем, что установление законодателем для ответа на запрос адвоката-защитника месячного срока, мягко говоря, удивительно и, некоторым образом, унизительно для адвокатуры. ——————————— <18> Так, общий срок в 30 дней отведен ч. 1 ст. 12 Федерального закона от 2 мая 2006 г. N 59-ФЗ «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. 08.05.2006. N 19. Ст. 2060. <19> См., напр.: Макушкина Е. Э. К вопросу о сроках предоставления адвокату запрошенных им доказательств // Юрист. 2007. N 1. С. 59 — 61.
Вместе с этим очевидно, что действующий механизм реализации рассматриваемого права адвоката-защитника должен содержать более короткий срок предоставления информации по запросу. В связи с положениями, изложенными выше, нам представляется, что адвокат должен быть включен в перечень лиц, за непредоставление информации которым наступает административная ответственность, а срок для предоставления информации на запрос адвоката, очевидно, должен быть сокращен до пятнадцати суток. В литературе указывается, что оптимальным видится уменьшение данного срока до десяти дней с момента получения адвокатского запроса <20>, однако, учитывая необходимость обеспечения равенства процессуальных прав представителей стороны обвинения и защиты, полагаем, что необходимо установить именно 15-дневный срок ответа на запрос адвоката <21>. ——————————— <20> См., напр.: Кронов Е. В. Адвокатский запрос в уголовном процессе // Российская юстиция. 2008. N 2. С. 45; Дадонов С. В. Реализация принципа состязательности на досудебных стадиях уголовного процесса России: Автореф. дис. … к. ю.н. М., 2003. С. 22; Варфоломеев В. В. Проблема сбора адвокатом доказательств // Юридический мир. 2006. N 4. С. 65. <21> Этот же срок установлен, например, как общий максимальный срок при ответе на запросы Уполномоченного по правам человека в РФ, однако отметим, что он вправе указать в запросе иной, более короткий срок исполнения запроса. Об этом см.: ФКЗ от 26 февраля 1997 г. N 1-ФКЗ «Об Уполномоченном по правам человека в Российской Фед ерации» // СЗ РФ. 1997. N 9. Ст. 1011.
Следует отметить, что при запросе адвокатом сведений, составляющих охраняемую федеральным законом тайну, срок их выдачи должен быть сокращен, что должно найти свое отражение в соответствующих правовых нормах. Это предложение мы объясняем тем, что, как известно, судебное решение, вынесенное в рамках досудебного производства по уголовному делу, подлежит обжалованию в срок до 10 суток (ст. 356 УПК РФ) <22>, поэтому в целях обеспечения установления разумного срока и того, чтобы этот срок не превышал общеустановленный срок, предлагаемый нами к распространению на запросы адвоката (15 суток), полагаем необходимым предложить, что называется, «заложить» большую часть срока во время, в течение которого необходимо будет ожидать вступления в законную силу соответствующего судебного решения. ——————————— <22> При этом понятно, что решения судов, вынесенные в порядке ст. 165 УПК РФ, обжалуются, как правило, после их фактического исполнения.
——————————————————————
«Обзор практики рассмотрения дел Президиумом Высшего Арбитражного Суда РФ» (Карасева С. Ю.) (Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2012)
Подготовлен для системы КонсультантПлюс
ОБЗОР ПРАКТИКИ РАССМОТРЕНИЯ ДЕЛ ПРЕЗИДИУМОМ ВЫСШЕГО АРБИТРАЖНОГО СУДА РФ
Материал подготовлен с использованием правовых актов по состоянию на 31 июля 2012 года
С. Ю. КАРАСЕВА
Постановление от 29 мая 2012 г. N 17530/11
ОАО «М.» обратилось с иском к департаменту имущества о признании права собственности на нежилое помещение. Департамент заявил встречный иск о выселении ОАО «М.» из спорного помещения. Решением суда в первоначальном иске отказано, встречный иск удовлетворен. Апелляционный суд решение оставил без изменения. ФАС округа оставил судебные акты без изменения. 16.02.1998 между Комитетом по управлению имуществом и ОАО «М.» был заключен договор, согласно которому нежилое помещение площадью 157,1 кв. м передавалось ОАО «М.» в аренду (при перепланировке площадь уменьшилась до 146, 5 кв. м). Это помещение, находящееся в муниципальной собственности, было продано ОАО «М.» по договору купли-продажи от 07.08.1998, заключенному с Фондом имущества. Согласно договору на основании соглашения о взаимозачете от 30.06.1997 выкупная цена была зачтена покупателю в качестве частичного погашения задолженности Управления городского заказа перед ОАО «М.» по финансированию расходов на возмещение разницы в тарифах на тепловую энергию, отпускаемую на нужды населения. Постановлением ФАС Московского округа от 12.12.2005 отказ УФРС в регистрации перехода к ОАО «М.» права собственности на спорное помещение по договору купли-продажи признан обоснованным. Суд сослался на то, что договор купли-продажи, представленный ОАО «М.» в качестве основания приобретения права собственности на помещение, является недействительной сделкой, поскольку выкуп имущества был осуществлен не предусмотренным законом способом, лицом, не имевшим права на приватизацию, то есть с нарушением ст. ст. 26, 29 ФЗ от 21.07.1997 N 123-ФЗ «О приватизации государственного имущества и об основах приватизации муниципального имущества в РФ». Требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки не заявлялось, судом не рассматривалось. Спорное помещение осталось во владении ОАО «М.». Собственником помещения согласно выписке из ЕГРП является г. Москва. ОАО «М.» считает, что право собственности на спорное помещение возникло у него в силу соглашения о взаимозачете, по которому помещение передавалось ему в собственность. Департамент как собственник помещения ссылается на незаконное нахождение в нем ОАО «М.» и истребует свое имущество из чужого незаконного владения на основании ст. ст. 209, 301 ГК РФ. ОАО «М.» заявило о пропуске срока исковой давности по требованию департамента, указав, что он, как лицо, представляющее интересы собственника, мог и должен был знать о факте незаконного владения спорным помещением еще в 1998 г., после сдачи его в аренду и последующей продажи. Суд первой инстанции, истолковав в порядке ст. 431 ГК РФ условия соглашения о взаимозачете и договора купли-продажи, пришел к выводу, что соглашение является неотъемлемой частью договора купли-продажи, не может существовать и исполняться отдельно от него, поэтому, как и договор купли-продажи, заключенный с нарушением ст. ст. 26, 29 Закона о приватизации, является ничтожным. Проверив довод ОАО «М.» о пропуске департаментом срока исковой давности, суд указал, что требование департамента направлено на устранение нарушения права собственности субъекта РФ (ст. 304 ГК РФ) путем освобождения спорного помещения, поэтому в силу ст. 208 ГК РФ исковая давность на него не распространяется. Суд не нашел оснований для нахождения ОАО «М.» в спорном помещении. Суды при рассмотрении встречного иска не учли, что фактическим владельцем спорного помещения является ОАО «М.», которое с 1998 г. открыто им владеет и в полном объеме несет бремя по его содержанию. Согласно п. 34 Постановления Пленумов Верховного Суда РФ и ВАС РФ от 29.04.2010 N 10/22 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» в случае, когда между лицами отсутствуют договорные отношения или отношения, связанные с последствиями недействительности сделки, спор о возврате имущества собственнику подлежит разрешению по правилам ст. ст. 301, 302 ГК РФ. В силу ст. ст. 304, 305 ГК РФ иск об устранении нарушений права, не связанных с лишением владения, подлежит удовлетворению, если истец докажет, что он является собственником или лицом, владеющим имуществом по основанию, предусмотренному законом или договором, и что действиями ответчика, не связанными с лишением владения, нарушается его право собственности или законное владение, и на такое требование в силу ст. 208 ГК РФ не распространяется исковая давность (п. 45 Постановления N 10/22). Следовательно, предусмотренный ст. 304 ГК РФ способ защиты, на который сослался суд, подлежал применению только в том случае, когда спорное имущество не выбыло из владения собственника. Требование департамента о выселении ОАО «М.» неправильно квалифицировано судом как негаторный иск, к которому неприменимы нормы об исковой давности. Основанием иска департамент указал ст. 301 ГК РФ. При рассмотрении виндикационного иска защита владельца обеспечивается правилами об исковой давности, что гарантирует всем участникам спора защиту их прав, интересов, а также стабильность гражданского оборота. Суды не дали оценку тому обстоятельству, что стороны совершили и исполнили ничтожную сделку. Возвращение всего полученного каждой из сторон по недействительной сделке осуществляется в порядке п. 2 ст. 167 ГК РФ. Ввиду того что законом предусмотрены специальные последствия недействительности сделок, правила об истребовании имущества из чужого незаконного владения к отношениям сторон применению не подлежат (п. 1 информационного письма Президиума ВАС РФ от 13.11.2008 N 126 «Обзор судебной практики по некоторым вопросам, связанным с истребованием имущества из чужого незаконного владения»). Аналогичная позиция закреплена в п. 34 Постановления N 10/22, согласно которому спор о возврате имущества, вытекающий из договорных отношений или отношений, связанных с применением последствий недействительности сделки, подлежит разрешению в соответствии с законодательством, регулирующим данные отношения. Если исходить из того, что департаментом фактически заявлено требование о применении последствий признанной судом недействительной сделки купли-продажи в виде освобождения и возврата спорного помещения, суд должен был принять во внимание довод заявителя о применении ст. 181 ГК РФ, согласно которой срок исковой давности по требованию о применении последствий недействительности ничтожной сделки исчисляется со дня исполнения сделки и составляет три года. Поскольку нарушение права произошло в результате ничтожной сделки, субъект РФ как сторона по сделке должен был узнать об этом нарушении в момент совершения сделки, совпадающий в данном случае с моментом начала ее исполнения. При наличии заявления об истечении срока исковой давности, своевременно сделанного ОАО «М.» — лицом, фактически владеющим спорным имуществом, — истечение срока давности погашает материальное право на иск об истребовании у него этого имущества независимо от законности владения им. Согласно п. 26 Постановления Пленумов Верховного Суда РФ от 12.11.2001 N 15 и ВАС РФ от 15.11.2001 N 18 «О некоторых вопросах, связанных с применением норм ГК РФ об исковой давности» истечение срока исковой давности является самостоятельным основанием для отказа во встречном иске. Истец в качестве основания иска не заявлял о возврате имущества в связи с прекращением договорных отношений по аренде. Довод о том, что после признания договора купли-продажи недействительным договор аренды спорного имущества следует считать не прекратившимся, необоснован, поскольку в данном случае вследствие пропуска срока исковой давности невозможно применение специальных последствий недействительности сделки купли-продажи, предусмотренных ст. 167 ГК РФ. Между тем суды правомерно со ссылкой на нарушение Закона о приватизации отказали ОАО «М.» в признании права собственности на основании договора купли-продажи. У ОАО «М.» не возникло право собственности в соответствии со ст. 223 ГК РФ как у приобретателя по договору. Кроме того, поскольку не имеется оснований для виндикации имущества, то в силу ст. 234 ГК РФ в отношении имущества, находящегося у ОАО «М.», начинается течение срока приобретательной давности. Президиум ВАС РФ отменил судебные акты в части удовлетворения встречного иска и во встречном иске отказал, в остальной части оставив судебные акты без изменения.
Постановление от 24 мая 2012 г. N 604/12
ЗАО «Ю.» обратилось с требованием о признании незаконным отказа местной администрации в предоставлении в аренду земельного участка в целях строительства, обустройства и развития парка, размещения аттракционов, спортивно-развлекательных сооружений и о возложении на администрацию обязанности принять постановление о предварительном согласовании места размещения парка, аттракционов, спортивно-развлекательных сооружений на этом земельном участке. Решением суда требования удовлетворены. Апелляционный суд решение отменил, в удовлетворении требований отказал. ФАС округа отменил постановление апелляционной инстанции, решение суда первой инстанции оставил в силе. 23.11.2010 ЗАО «Ю.» обратилось в администрацию с заявлением о предоставлении в аренду земельного участка с предварительным согласованием места размещения объектов в целях строительства, обустройства и развития парка, размещения аттракционов, спортивно-развлекательных сооружений. Администрация отказала, указав, что испрашиваемый участок, прошедший государственный кадастровый учет, будет выставляться на торги. Суды первой и кассационной инстанций удовлетворили требования, сочтя, что отказ в предоставлении участка нарушает требования ст. ст. 30, 31 ЗК РФ. Ст. 30 ЗК РФ регламентируется порядок предоставления земельных участков для строительства из земель, находящихся в государственной или муниципальной собственности. В соответствии с п. 1 ст. 31 ЗК РФ гражданин или юридическое лицо, заинтересованные в предоставлении участка, обращаются в исполнительный орган государственной власти или орган местного самоуправления, определенные ст. 29 ЗК РФ, с заявлением о выборе участка и предварительном согласовании места размещения объекта. Таким образом, ст. ст. 30, 31 ЗК РФ предусмотрено предоставление незастроенных (свободных) земельных участков для целей строительства. ЗАО «Ю.» просило предоставить в аренду участок, на котором располагается парк культуры и отдыха. Согласно решению исполкома городского Совета народных депутатов от 19.01.1990 парк был открыт в целях организации массового отдыха и культурного обслуживания населения города. Из выписки из реестра муниципальной собственности следует, что на территории парка находится муниципальное имущество, в том числе скульптурная экспозиция, водопровод поливочный, не завершенное строительством здание общественного туалета, асфальтовые дорожки, горки, малые архитектурные формы, зеленые насаждения (деревья и кустарник). Испрашиваемый участок является несвободным, следовательно, процедура предоставления его для строительства по правилам ст. ст. 30, 31 ЗК РФ неприменима, так как это может создать препятствия для сохранения социально значимых объектов городского парка культуры и отдыха. Администрация правомерно отказала в предоставлении участка ввиду предполагаемого конкурса на лучший проект обустройства городского парка. Согласно пп. 20 п. 1 ст. 16 ФЗ от 06.10.2003 N 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в РФ» к вопросам местного значения городского округа относятся в том числе создание условий для массового отдыха жителей городского округа и организация обустройства мест массового отдыха населения. При реализации своих полномочий по решению вопросов местного значения органы местного самоуправления в силу ст. 1 данного Закона должны действовать, исходя из интересов населения с учетом сложившихся исторических и местных традиций. Они имеют право осуществлять в рамках предоставленных полномочий деятельность по организации обустройства городских парков. Тем самым им обеспечивается возможность самостоятельно принимать решения по вопросам местного значения, владения, пользования и распоряжения муниципальной собственностью. Таким образом, обязав администрацию предоставить ЗАО «Ю.» под строительство спорный участок по процедуре, предусмотренной ст. 31 ЗК РФ, суды первой и кассационной инстанций нарушили публичные права городского округа в лице администрации по организации обустройства городского парка как единого рекреационного комплекса. Президиум ВАС РФ отменил решение суда первой инстанции и постановление кассационной инстанции, оставив в силе постановление апелляционной инстанции.
Постановление от 22 мая 2012 г. N 17395/11
Союз потребительских обществ являлся собственником здания общежития и земельного участка под ним. Мэрия 01.12.2010 выдала ему разрешение на строительство, предусматривающее реконструкцию здания общежития под многоквартирный жилой дом. Союзом (застройщик) и И. (участник долевого строительства) 12.01.2011 заключен договор долевого участия в строительстве (создании) многоквартирного дома, по условиям которого застройщик обязуется в предусмотренный договором срок своими силами и (или) с привлечением третьих лиц построить (создать) многоквартирный дом путем реконструкции 5-этажного здания общежития со встроенно-пристроенными помещениями и после получения разрешения на ввод в эксплуатацию передать согласованный сторонами объект долевого строительства участнику долевого строительства, а участник обязуется уплатить обусловленную договором цену и принять объект долевого строительства. Союз и И. 22.02.2011 обратились в Управление Росреестра с заявлением о регистрации договора в соответствии с ФЗ от 30.12.2004 N 214-ФЗ «Об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости и о внесении изменений в некоторые законодательные акты РФ». Уведомлением от 18.03.2011 регистрация была приостановлена. Управление в сообщении от 19.04.2011 отказало в регистрации договора, сославшись на то, что застройщик не вправе привлекать денежные средства участников долевого строительства для реконструкции здания общежития под многоквартирный жилой дом. Союз обжаловал отказ в суд. Решением суда в удовлетворении требования отказано. Апелляционный суд решение оставил без изменения. ФАС округа оставил судебные акты без изменения. Суды указали, что Закон N 214-ФЗ подразумевает строительство (создание) нового многоквартирного дома и (или) иного объекта недвижимости, а реконструкция представляет собой изменение параметров объектов капитального строительства, их частей и качества инженерно-технического обеспечения, а не создание нового объекта. Установив, что союз должен был провести реконструкцию в отношении существующего объекта, на который уже зарегистрировано право собственности, создание в результате реконструкции нового объекта материалами дела не подтверждается, разрешение на реконструкцию выдано на имеющийся объект, суды пришли к выводу, что к правоотношениям сторон Закон N 214-ФЗ неприменим. Градостроительный кодекс РФ различает понятия «строительство» и «реконструкция» объектов капитального строительства. Вместе с тем действующее законодательство не исключает создание многоквартирного дома как путем строительства нового здания, так и путем проведения реконструкции уже существующего объекта. Закон N 214-ФЗ не содержит ни прямого указания на применение его положений в случае создания многоквартирного дома или иного объекта путем реконструкции уже существующего объекта, ни прямого запрета на их применение в данном случае. При этом Закон N 214-ФЗ, регулируя отношения, связанные с привлечением денежных средств граждан и юридических лиц для долевого строительства многоквартирных домов и (или) иных объектов недвижимости, направлен на установление гарантий защиты прав, законных интересов и имущества участников долевого строительства. Им предусмотрены специальные повышенные требования к застройщикам, а также к содержанию и оформлению договора участия в долевом строительстве, в частности установлено требование о его регистрации. Закон определяет специальные требования, касающиеся привлечения денежных средств граждан для строительства, и устанавливает запрет на их привлечение в нарушение этих требований. Согласно п. 2 ст. 1 Закона привлечение денежных средств граждан, связанное с возникающим у граждан правом собственности на жилые помещения в многоквартирных домах, которые на момент привлечения этих денежных средств не введены в эксплуатацию в порядке, установленном законодательством о градостроительной деятельности, допускается только одним из трех способов: на основании договора участия в долевом строительстве; путем выпуска эмитентом, имеющим в собственности или на праве аренды, праве субаренды земельный участок и получившим в установленном порядке разрешение на строительство на нем многоквартирного дома, облигаций особого вида — жилищных сертификатов, закрепляющих право их владельцев на получение от эмитента жилых помещений в соответствии с законодательством РФ о ценных бумагах; жилищно-строительными и жилищными накопительными кооперативами в соответствии с федеральными законами, регулирующими их деятельность. Союз являлся собственником подлежащего реконструкции объекта, право собственности на него было зарегистрировано, а общежитие, хотя и подлежало реконструкции, являлось объектом, строительство которого было завершено и который был введен в эксплуатацию. Вместе с тем результатом предстоящей реконструкции должно было стать создание многоквартирного дома с жилыми помещениями, не существовавшими в объекте до его реконструкции; созданный в результате реконструкции многоквартирный дом подлежал вводу в эксплуатацию. При таких обстоятельствах привлечение союзом денежных средств граждан, связанное с возникающим у них правом собственности на жилые помещения в многоквартирном доме, создаваемом в результате реконструкции ранее существовавшего объекта и еще не введенном в эксплуатацию в этом качестве, могло осуществляться только способами, перечисленными в п. 2 ст. 1 Закона N 214-ФЗ, в том числе на основании договоров участия в долевом строительстве. Суды установили, что союз как застройщик не отвечает требованиям Закона N 214-ФЗ. Спорный договор по своему содержанию отвечает требованиям Закона, содержит все существенные условия. Следовательно, оснований для отказа в регистрации не имелось. Союзом представлено разрешение на ввод реконструированного объекта в эксплуатацию от 30.12.2011. Принимая во внимание, что стороны обращались с заявлением о его регистрации до ввода объекта в эксплуатацию в установленном Законом порядке, в целях устранения допущенного нарушения прав и законных интересов союза и участника долевого строительства, суд обязывает зарегистрировать договор. Президиум ВАС РФ отменил все судебные акты и требование удовлетворил.
Постановление от 22 мая 2012 г. N 15805/11
19.11.2010 антимонопольным органом установлено, что на конструкции, находящейся рядом с входной группой в стоматологический салон ООО «Ж.» разместило такую информацию: «Лечение зубов, зубопротезирование, ортодонтические услуги (исправление прикуса), лечение десен, отбеливание зубов». Эта информация признана антимонопольным органом рекламой. Поскольку данная реклама стоматологических услуг не содержала предупреждения о наличии противопоказаний к их применению и необходимости получения консультации специалистов, антимонопольный орган определением от 25.11.2010 возбудил производство по делу в связи с наличием признаков нарушения законодательства РФ о рекламе. Решением от 27.12.2010 антимонопольный орган признал рекламу ненадлежащей в связи с нарушением ч. 7 ст. 24 ФЗ от 13.03.2006 N 38-ФЗ «О рекламе». ООО «Ж.» выдано предписание о прекращении нарушения в 5-дневный срок и составлен протокол от 17.01.2011 об административном правонарушении. Постановлением от 24.01.2011 ООО «Ж.» привлечено к ответственности по ч. 1 ст. 14.3 КоАП РФ в виде штрафа в размере 100000 руб. ООО «Ж.» обжаловало постановление в суд. Решением суда в удовлетворении требований отказано. Апелляционный суд решение оставил без изменения. ФАС округа оставил судебные акты без изменения. Суды сделали вывод о доказанности факта распространения ненадлежащей рекламы, соответствии решения и предписания требованиям законодательства, а также о наличии состава правонарушения в действиях ООО «Ж.» и отсутствии оснований для признания его малозначительным. Согласно п. 1 ст. 3 Закона о рекламе рекламой признается информация, распространенная любым способом, в любой форме и с использованием любых средств, адресованная неопределенному кругу лиц и направленная на привлечение внимания к объекту рекламирования, формирование или поддержание интереса к нему и его продвижение на рынке. В силу п. 2 ст. 3 Закона объектом рекламирования является товар, средство его индивидуализации, изготовитель или продавец товара, результаты интеллектуальной деятельности либо мероприятие (в том числе спортивное соревнование, концерт, конкурс, фестиваль, основанные на риске игры, пари), на привлечение внимания к которым направлена реклама. При этом товар определен как продукт деятельности (в том числе работа, услуга), предназначенный для продажи, обмена или иного введения в оборот (п. 3 ст. 3). Реклама, не соответствующая требованиям законодательства РФ, является ненадлежащей (п. 4 ст. 3). Согласно ч. 7 ст. 24 Закона реклама лекарственных средств, медицинских услуг, в том числе методов лечения, медицинской техники должна сопровождаться предупреждением о наличии противопоказаний к их применению и использованию, необходимости ознакомления с инструкцией по применению или получения консультации специалистов. Согласно Отраслевым стандартам «Термины и определения системы стандартизации в здравоохранении», утвержденным Приказом Минздрава РФ от 22.01.2001 N 12, медицинская услуга — это мероприятие или комплекс мероприятий, направленных на профилактику заболеваний, их диагностику и лечение, имеющих самостоятельное законченное значение и определенную стоимость. В соответствии с п. 1 ст. 9 Закона РФ от 07.02.1992 N 2300-1 «О защите прав потребителей» изготовитель (исполнитель, продавец) обязан довести до сведения потребителя фирменное наименование (наименование) своей организации, место ее нахождения (адрес) и режим работы. Продавец (исполнитель) размещает указанную информацию на вывеске. В силу п. 2 данной статьи до сведения потребителя в том числе должна быть доведена информация о виде деятельности изготовителя (исполнителя, продавца), если вид деятельности, осуществляемый изготовителем (исполнителем, продавцом), подлежит лицензированию и (или) исполнитель имеет государственную аккредитацию. ООО «Ж.» осуществляет деятельность по оказанию медицинских услуг как стоматологическое учреждение. Спорная информация размещена на конструкции у входа в стоматологический салон, рядом с вывесками о наименовании и режиме работы, и представляет собой перечисление услуг, относящихся к стоматологическим, в целях доведения до сведения потребителей информации о деятельности общества. Информация не содержит методов лечения и данных об использовании конкретных лекарственных средств либо медицинской техники при оказании услуг. Эти обстоятельства, с учетом места расположения конструкции и содержащейся в ней информации, свидетельствуют о размещении сведений, носящих информационный характер о деятельности ООО «Ж.», которые не могут быть отнесены к рекламе. Следовательно, оснований для признания наличия в действиях ООО «Ж.» нарушения ч. 7 ст. 24 Закона о рекламе не имелось. Президиум ВАС РФ отменил все судебные акты и требования удовлетворил.
Постановление от 24 апреля 2012 г. N 16327/11
Предприниматель Д. обратился с иском к страховой группе о взыскании убытков вследствие ненадлежащего исполнения договора страхования. Решением суда в иске отказано. Апелляционный суд решение оставил без изменения. ФАС округа оставил судебные акты без изменения. Суды исходили из того, что обязанность Д. по уплате банку процентов за пользование кредитом возникает из кредитного договора и подлежит исполнению независимо от исполнения страховой группой существующего перед этими лицами страхового обязательства. Страховая группа ссылается на то, что расходы на уплату процентов за пользование кредитом не подпадают под понятие «убытки» в смысле ст. ст. 15, 393 ГК РФ, поскольку направлены не на восстановление нарушенного несвоевременной выплатой страхового возмещения права Д., а на исполнение его заемного обязательства перед банком. По договору купли-продажи от 01.12.2008 Д. приобрел автомобиль, оплату которого произвел денежными средствами, полученными у банка на основании кредитного договора от 05.12.2008. Во исполнение условий кредитования Д. согласно полису от 03.12.2009 застраховал в страховой группе в пользу банка автомобиль и заложил его банку. Произошедшее 17.12.2009 уничтожение автомобиля вследствие возгорания страховая группа страховым случаем не признала и отказала в выплате страхового возмещения. Арбитражный суд решением от 19.08.2010 признал полное уничтожение автомобиля страховым случаем и взыскал со страховой группы в пользу Д. страховое возмещение в размере исполненного заемного обязательства, в пользу банка как третьего лица с самостоятельными требованиями относительно предмета спора — в размере не погашенных по кредитному договору платежей. Выплату страхового возмещения страховая группа произвела платежными поручениями от 06.10.2010 и 07.10.2010. За период со дня наступления по договору страхования обязанности по страховой выплате (17.02.2010) и до дня исполнения страховой группой этой обязанности (08.10.2010) Д. уплатил банку 85554,32 руб. процентов за пользование кредитом и, сочтя эту сумму убытками, возникшими вследствие несвоевременной выплаты страхового возмещения, предъявил иск о ее взыскании. Согласно ст. ст. 15, 393 ГК РФ должник обязан возместить кредитору убытки, причиненные неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства. Для взыскания убытков подлежат установлению ненадлежащее исполнение страховой группой договора страхования, причинно-следственная связь между этим нарушением и требуемыми убытками и их размер. Ненадлежащее исполнение страховой группой обязательства по выплате страхового возмещения установлено решением арбитражного суда. Уплата Д. банку процентов за пользование кредитом за период длящейся просрочки в страховой выплате и размер уплаченных процентов подтверждены наличием кредитного договора и обстоятельствами его исполнения. Денежные средства Д. предоставлены под установленным в кредитном договоре условием заключения со страховой группой договора страхования приобретаемого транспортного средства с указанием банка в качестве залогодержателя (выгодоприобретателя), что опровергает вывод судов об отсутствии взаимосвязи между этими обязательствами. Кредитный договор предусматривал и право Д. на досрочное полное и частичное погашение кредита. Банку как залогодержателю право на досрочное исполнение обеспеченного залогом обязательства предоставлено законом в случае утраты предмета залога по обстоятельствам, за которые он не отвечает (пп. 3 п. 1 ст. 351 ГК РФ). Д. и банк, потребовав осуществления страховой выплаты, выразили признанные судом правомерными намерения о досрочном прекращении кредитных правоотношений за счет реализации договора страхования. Таким образом, между несвоевременной страховой выплатой и понесенными на уплату процентов за пользование кредитом расходами есть причинно-следственная связь как условие для взыскания их в качестве убытков. Президиум ВАС РФ отменил все судебные акты и иск удовлетворил.
