(Певницкий С. Г.) («Адвокатская практика», 2006, N 1)
НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ЗАЩИТЫ ЧЕСТИ, ДОСТОИНСТВА И ДЕЛОВОЙ РЕПУТАЦИИ ЛИЦ ПРИ ИСПОЛЬЗОВАНИИ СМИ МАТЕРИАЛОВ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫХ ОРГАНОВ
С. Г. ПЕВНИЦКИЙ
Певницкий С. Г., аспирант Российской правовой академии Министерства юстиции РФ.
Для демократического правового государства существует некоторый набор сущностных критериев, только при наличии которых некий публично-правовой феномен может быть классифицирован как правовое государство. В частности, такими критериями являются надлежащие гарантии личных неотчуждаемых прав граждан: на доброе имя, на свободу совести и свободу высказываний, свободу получения информации и многие другие. Но весьма часто злоупотребление лицом правом на свободу высказываний и свободу распространения информации может серьезно ущемить естественное право третьих лиц на доброе имя. Особенно это опасно, когда правом злоупотребляет средство массовой информации — субъект, профессионально занимающийся распространением сведений. В таких случаях потерпевшему противостоит не социально равный субъект, а институция, профессионально занимающаяся сбором, соответствующей обработкой и последующим массовым распространением информации, со своей правовой службой и методами избежания ответственности за совершенный деликт. СМИ с энергией, заслуживающей лучшего применения, стараются лишить граждан, чьи права они уже нарушили, законно установленной «награды за слезы, муки и бессонные ночи», как весьма поэтично описал суть возмещения морального вреда дореволюционный адвокат, профессор С. А. Беляцкин <*>. ——————————— <*> Беляцкин С. А. Возмещение морального (неимущественного) вреда. М.: Городец, 2005. С. 14.
Наиболее тяжела ситуация, когда СМИ использует различного рода «официальные источники», пытаясь уйти от ответственности по основаниям ст. 57 Закона о СМИ. В таком случае государство должно не только выполнять свои позитивные обязательства по пресечению нарушения права на доброе имя гражданина другими лицами, но и соблюдать негативные требования невмешательства в личную сферу гражданина и гарантии тайны личной жизни, ставшие известными публичным органам в связи с их законной деятельностью. В данной статье попытаемся ответить на несколько вопросов, возникающих при ведении данной категории гражданских дел. Во-первых, можно ли рассматривать как соответствующие действительности все сведения, содержащиеся в оперативно-служебных документах? Исходя из анализа п. 1 Приказа Федеральной службы налоговой полиции РФ, ФСБ РФ, МВД РФ, Федеральной службы охраны РФ, ФПС РФ, ГТК РФ и Службы внешней разведки РФ от 13 мая 1998 г. N 175/226/336/201/286/410/56 «Об утверждении Инструкции о порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следователю, прокурору или в суд» результаты ОРД отражаются в оперативно-служебных документах (рапортах, справках, сводках, актах, отчетах и т. п.). Таким образом, оперативно-служебные документы представляют собой форму закрепления результатов ОРД, поэтому выяснение того, соответствуют ли действительности содержащиеся в них сведения, сводится к определению того, являются ли сами эти сведения соответствующими действительности. Пункт 36.1 ст. 5 Уголовно-процессуального кодекса РФ (далее — УПК РФ) под результатами ОРД понимает сведения, полученные в соответствии с Законом об ОРД, о признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного преступления, лицах, подготавливающих, совершающих или совершивших преступление и скрывшихся от органов дознания, следствия или суда. Статья 74 УПК РФ указывает, что «доказательствами по уголовному делу являются любые сведения, на основе которых суд, прокурор, следователь, дознаватель в порядке, определенном настоящим Кодексом, устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела». Таким образом, законом определено, что результаты ОРД могут являться исключительно доказательствами по делу или «сведениями о фактах» <*>. ——————————— <*> Комментарий к ст. 74 УПК РФ // Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Под общей ред. В. И. Радченко. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Юстицинформ, 2004.
К аналогичному выводу склоняется и Конституционный Суд РФ. Правовая позиция, обозначенная им в Определении от 4 февраля 1999 г. N 18-О «По жалобе граждан М. Б. Никольской и М. И. Сапронова на нарушение их конституционных прав отдельными положениями Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», заключается в том, что «результаты ОРД являются лишь сведениями об источниках тех фактов, которые, будучи полученными с соблюдением требований Закона об ОРД, могут стать доказательствами только после закрепления их надлежащим процессуальным путем». Таким образом, сведения, составляющие результат ОРД, изначально являются не фактами, а источниками фактов, достоверность которых оценивается и проверяется в процессе доказывания. Необходимо также отметить, что положения Закона об ОРД дают дополнительные основания считать данный вывод правильным. В частности, ст. 10 Закона об ОРД указывает, что «дела оперативного учета заводятся <…> в целях <…> проверки и оценки результатов оперативно-розыскной деятельности, а также принятия на их основе соответствующих решений органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность». В Определении Конституционного Суда РФ от 14 июля 1998 г. N 86-О «По делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» по жалобе гражданки И. Г. Черновой» отмечено: «…если сведения, на основании которых заведено дело предварительной оперативной проверки и проводятся оперативно-розыскные мероприятия, не подтвердились,.. то проверка прекращается, равно как подлежит прекращению и дело оперативного учета». Таким образом, результаты ОРД недопустимо отождествлять с достоверными фактическими данными. Результаты ОРД имеют вероятностную характеристику, поскольку способны отражать как факт, имевший место в действительности, так и ошибочно воспринимаемые явления. Руководствуясь вышеизложенным, ответ на поставленный вопрос будет следующим. Сведения, зафиксированные в оперативно-служебных документах, не могут a priori считаться соответствующими действительности, напротив, их достоверность оценивается и проверяется в процессе доказывания и устанавливается судом <*>. ——————————— <*> Подробнее об этом см.: Гуров А. А. Оперативные данные и диффамация // Адвокатская практика. 2005. N 5.
Во-вторых, могут ли признаваться распространенные в статьях со ссылкой на оперативные данные сведения соответствующими действительности на основании п. 7 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24 февраля 2005 г. N 3, предусматривающего, что не могут рассматриваться как не соответствующие действительности сведения, содержащиеся в судебных решениях и приговорах, постановлениях органов предварительного следствия и других процессуальных или иных официальных документах, для обжалования и оспаривания которых предусмотрен иной установленный законами судебный порядок? В соответствии со ст. 5 Федерального закона от 29 декабря 1994 г. N 77-ФЗ «Об обязательном экземпляре документов» официальные документы — документы, принятые органами законодательной, исполнительной и судебной власти, носящие обязательный, рекомендательный или информационный характер. Согласно п. 1 Приказа Федеральной службы налоговой полиции РФ, ФСБ РФ, МВД РФ, Федеральной службы охраны РФ, ФПС РФ, ГТК РФ и Службы внешней разведки РФ от 13 мая 1998 г. N 175/226/336/201/286/410/56 «Об утверждении Инструкции о порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следователю, прокурору или в суд» результаты ОРД отражаются в оперативно-служебных документах (рапортах, справках, сводках, актах, отчетах и т. п.). Следовательно, по формальным признакам оперативно-служебный документ может быть признан официальным, поскольку исходит от органов государственной власти и может носить обязательный, рекомендательный или информационный характер. Настоящее обстоятельство, однако, не дает достаточных оснований считать, что изложенные в прилагаемой к запросу статье сведения, являются достоверными, соответствующими действительности, поскольку были зафиксированы в официальных документах. Необходимо обратить внимание на то, что п. 7 ППВС РФ N 3 указывает, что не могут рассматриваться как не соответствующие действительности сведения, содержащиеся в судебных решениях и приговорах, постановлениях органов предварительного следствия и других процессуальных или иных официальных документах, для обжалования и оспаривания которых предусмотрен иной установленный законами судебный порядок (например, не могут быть опровергнуты в порядке ст. 152 Гражданского кодекса Российской Федерации сведения, изложенные в приказе об увольнении, поскольку такой приказ может быть оспорен только в порядке, предусмотренном Трудовым кодексом Российской Федерации). Но, как правило, в исковом заявлении не оспариваются сведения, содержащиеся в оперативно-служебных документах. В исковых заявлениях содержатся аргументы против распространенных диффамационных сведений, а поэтому применение данного пункта не представляется возможным. Вместе с тем рассматриваемый п. 7 ППВС РФ имеет в виду только те категории документов, для обжалования или оспаривания которых законом предусмотрен специальный порядок. Однако Закон об ОРД подобного порядка не предусматривает (обжалованию в соответствии со ст. 5 Закона об ОРД подлежат лишь нарушающие права лиц действия органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, а также отказ данных органов от предоставления сведений, ставших им известными в ходе ОРД). Помимо всего прочего, представленная газетная публикация не содержит каких-либо отсылок, пояснений или иных указаний на то, что в ней были использованы сведения, содержащиеся в оперативно-служебных документах. Таким образом, ответ на поставленный вопрос будет следующим. Сведения, содержащиеся в газетной статье, не могут быть признаны соответствующими действительности на основании п. 7 ППВС РФ, поскольку, во-первых, обжалуются сведения, содержащиеся не в оперативно-служебных документах, а распространенные газетной публикацией, а во-вторых, для сведений, содержащихся в оперативно-служебных документах, не предусмотрен специальный порядок обжалования вопреки указанию п. 7 ППВС РФ. В-третьих, могут ли оперативные работники в принципе сообщать журналистам данные, связанные с деятельностью лиц, полученные в ходе выполнения оперативно-розыскных мероприятий? Поставленный вопрос непосредственно действующим законодательством не урегулирован. Однако, исходя из анализа правового массива, можно прийти к следующим выводам. Следует заметить, что ст. 5 Федерального закона от 12 августа 1995 г. N 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» гласит: органам (должностным лицам), осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, запрещается разглашать сведения, которые затрагивают неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, честь и доброе имя граждан и которые стали известны в процессе проведения оперативно-розыскных мероприятий, без согласия граждан, за исключением случаев, предусмотренных федеральными законами. (В рассматриваемом случае никаких исключений законами не предусмотрено.) Данные законоположения корреспондируют нормам Закона РФ от 27 декабря 1991 г. N 2124-1 «О средствах массовой информации». Так, ст. 4 названного Закона указывает: «Не допускается использование средств массовой информации в целях совершения уголовно наказуемых деяний, для разглашения сведений, составляющих государственную или иную специально охраняемую законом тайну. <…> Запрещается распространение в средствах массовой информации <…> иной информации, распространение которой запрещено федеральными законами». Более того, ст. 12 того же Закона указывает, что «сведения о <…> результатах оперативно-розыскной деятельности, <…> а также об организации и о тактике проведения оперативно-розыскных мероприятий составляют государственную тайну и подлежат рассекречиванию только на основании постановления руководителя органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность». Данные положения подтверждаются практикой Европейского суда: в деле Компании «Плон» против Франции (Plon (Societe) — France) (N 58148/00). Суд указал, что не допускается «разглашение информации, полученной конфиденциально», нарушающей «права других лиц». Исходя из изложенного, можно констатировать, что законодательством наложен прямой запрет на разглашение в какой-либо форме результатов оперативно-розыскной деятельности. Так, сведения относительно торговли на Арбате, участия в нелегальных раскопках, продажи модельным агентствам вещей из Франции относятся к частной жизни Е. Б. Малера. Соответственно, такие сведения не могли быть разглашены оперативными работниками иначе как в нарушение закона, также и последующее распространение указанных сведений следует признать нарушением указанных норм Закона о СМИ. Данные действия должны в соответствии со ст. 51 Закона о СМИ квалифицироваться как злоупотребление правом, т. е. как запрещенное и правонарушающее использование прав журналиста на распространение информации. Иногда в связи с позицией ответчика приходится отвечать и на вопрос: необходимо ли истцу доказывать ложность сведений, содержащихся в опубликованной статье? Как поясняется в п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24 февраля 2005 г. N 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц»: «В силу пункта 1 статьи 152 Гражданского кодекса Российской Федерации обязанность доказывать соответствие действительности распространенных сведений лежит на ответчике». Истец по данной категории дел обязан доказать лишь факт распространения порочащих сведений. В случае если такие сведения распространены в печатных средствах массовой информации, необходимо доказать наличие публикации статьи в печатном СМИ. Обязанность по доказыванию соответствия действительности порочащих сведений возлагается на лицо, их распространившее. Из этого следует, что каждый факт, упомянутый в статье, считается не соответствующим действительности, пока правдивость его не доказана ответчиком: автором материала и (или) самим распространившим СМИ. Как следует из решений Европейского суда, обязательных к применению в судах РФ, журналист должен доказать истинность изложенных им фактом. Ведь как замечено в решении по делу Мерфи против Ирландии (Murphy — Ireland) (N 44179/98) (Постановление от 10 июля 2003 г.), «…реализация свободы выражения мнения сопряжена с необходимостью выполнять определенные обязанности и обязательства». В частности, по делу организация «Видес Айзсардзибас Клубс» против Латвии (Vides Aizsardzibas Klubs — Latvia) (N 57829/00) указывается на обязанность показать истинность утверждавшихся фактологических обвинений. Иными словами, как отмечено в решении по делу Перна против Италии (Perna — Italy) (N 48898/99) (Постановление от 6 мая 2003 г.), журналист должен «доказать истинность своих утверждений», иначе он должен нести ответственность за распространение недостоверной информации. Как отмечено в решении по делу Харланова против Латвии (Harlanova — Latvia) (N 57313/00) (решение от 3 апреля 2003 г.), так как «опубликованные статьи содержали определенные утверждения относительно конкретного лица, таким образом, заявительница могла ожидать, что от нее потребуют доказать правдоподобность выдвинутых утверждений». Судом указано, что существует «обязанность, возложенная на нее (журналиста) в силу специфики ее профессиональной деятельности, проверить утверждения фактов». Особую значимость, как указывает Суд, в этой связи приобретают существо и степень допущенного распространения не соответствующих действительности порочащих сведений. Кроме того, в решении по делу Альвеш Коста против Португалии (Alves Costa — Portugal) (N 65297/01) (решение от 25 марта 2004 г.) отмечено: «…когда выдвигаются конкретные обвинения, необходимо, по крайней мере, представить солидные фактические основания для этих обвинений». Кроме того, журналист должен нести ответственность, если выражения, фигурировавшие в материалах, являются «по своей сути таковыми, что оскорбляют лицо, в отношении которого они были использованы». Так как журналист «мог бы сформулировать свою критику <…>, не прибегая к таким выражениям, и тем самым мог бы внести вклад в открытую публичную дискуссию по этому вопросу». Также, как отметил Европейский Суд по делу Общество «Присма пресс» против Франции (Societe Prisma Presse — France) (N 71612/01), основанием для признания нарушения права на доброе имя (аналог права на честь и достоинство) является ситуация, когда «статью нельзя считать каким-либо вкладом в какое-нибудь обсуждение вопросов», но когда она преследует целью «превращение некоторых фактов из сугубо частной жизни людей в весьма прибыльный товар для некоторых секторов средств массовой информации» <*>. ——————————— <*> Подробнее о практике Европейского суда см.: Певницкий С. Г. Защита чести, достоинства и деловой репутации: соотношение с правом на свободу слова и свободу выражения мнения. Правовая позиция Европейского суда по правам человека // Российский судья. 2004. N 5.
И наконец, тот вопрос, с которого мы начали свой анализ: освобождают ли ответчика от ответственности ссылки на суждения неназванных оперативных работников и неназванные оперативные данные? Можно ли рассматривать их как злоупотребление правом? Статьей 57 Закона «О средствах массовой информации» предусмотрен исчерпывающий перечень обстоятельств, освобождающих лицо, распространившее сведения, от ответственности: 1) если эти сведения присутствуют в обязательных сообщениях; 2) если они получены от информационных агентств; 3) если они содержатся в ответе на запрос информации либо в материалах пресс-служб государственных органов, организаций, учреждений, предприятий, органов общественных объединений; 4) если они являются дословным воспроизведением фрагментов выступлений народных депутатов на съездах и сессиях Советов народных депутатов, делегатов съездов, конференций, пленумов общественных объединений, а также официальных выступлений должностных лиц государственных органов, организаций и общественных объединений; 5) если они содержатся в авторских произведениях, идущих в эфир без предварительной записи, либо в текстах, не подлежащих редактированию в соответствии с настоящим Законом; 6) если они являются дословным воспроизведением сообщений и материалов или их фрагментов, распространенных другим средством массовой информации, которое может быть установлено и привлечено к ответственности за данное нарушение законодательства Российской Федерации о средствах массовой информации. Из вышеприведенного перечня видно, что ссылки на суждения неназванных оперативных работников и неназванные оперативные данные не являются обстоятельствами, освобождающими от ответственности. Поскольку сведения, содержащиеся в статье, как это следует из ее содержания, не являются материалами пресс-служб государственных органов или официальных выступлений их должностных лиц, то в соответствии со ст. 152 ГК РФ такие сведения считаются ложными, если распространивший их не докажет, что они соответствуют действительности. Как отметил Европейский суд в решении по делу Шови и другие против Франции (Chauvy and others — France) (N 64915/01), будучи профессионалами в своем деле, лица, привлекающиеся за распространение сведений, не могут не знать о существовании норм позитивного права, влекущих ответственность за недостоверную информацию. Кроме того, они должны быть в состоянии оценить риск, заключенный в публикации таких сведений.
