БУДУЩЕЕ ГРАЖДАНСКОЕ СУДОПРОИЗВОДСТВО КАК ЭЛЕКТРОННАЯ КОММУНИКАТИВНАЯ СИСТЕМА ОБРАБОТКИ ИНФОРМАЦИИ
В. А. ПОНОМАРЕНКО
Пономаренко Василий Александрович, преподаватель кафедры гражданского процесса Московского государственного юридического университета им. О. Е. Кутафина (МГЮА), кандидат юридических наук.
Гражданский процесс (в общих и арбитражных судах) по конкретному делу рассматривается автором в качестве коммуникативной системы обработки информации. Неразрывное единство и диалектическая взаимосвязь ее содержательной (внутренней) и формальной (внешней) характеристик, наряду с наблюдаемой электронизацией социальных коммуникаций, предопределяют прогнозируемый автором переход к электронной форме гражданского судопроизводства, обладающей некоторыми отмеченными в статье преимуществами.
Светлой памяти моего первого учителя-процессуалиста Валерия Николаевича Гапеева посвящаю
Как известно, социальная действительность является колыбелью и питательной средой объективного права, почвой для его роста и развития. Процессуальное право в этом смысле не является исключением. В то же время за последние три десятилетия социум претерпел фундаментальные изменения, которые в социально-философской литературе принято обобщенно именовать переходом к постиндустриализму, или информатизацией общества <1>. ——————————— <1> См.: Боков Д. Ю. Социально-правовые основания информационного общества. Балашиха, 2011. С. 12; Чеботарева А. А. Человек и информационное государство. Право на информационную безопасность. Чита, 2011. С. 7.
Восприятие столь фундаментальных для частного права понятий и категорий, как, например, собственность и владение, в наши дни изменяется более существенно, чем в любое время с тех пор, как шумеры впервые выдавили клинописные знаки в мокрой глине, символизирующие запасенное ими зерно. При этом лишь сравнительно небольшое число людей придают этому социальному сдвигу должное значение. Еще меньшее их количество является юристами. И наконец, весьма непросто предположить, какая часть последних имеет непосредственное отношение к гражданско-процессуальной доктрине. В условиях революционных социальных метаморфоз цивилистическая процессуальная наука по-прежнему тяготеет к эволюционному пути развития. Прежде всего это касается используемой методологии: «Известный нам теоретический инструментарий, который можно было бы приложить к изучению феномена процессуального взаимодействия, к сожалению, недостаточен, поскольку является весьма ограниченным (например, практически игнорируя наличие информационных взаимодействий, он дает в целом механическую картину «процессуального мира» (выделено мною. — В. П.)» <2>. ——————————— <2> Зубович М. М. Введение в теорию доказательственной деятельности в арбитражном процессе // Российский ежегодник гражданского и арбитражного процесса. 2005. N 4. СПб., 2006. С. 326.
Очевидно, что принятие насущных реалий информатизации общества за направление вектора научного познания было бы далеко не бесполезным в первую очередь с гносеологической точки зрения. Во всяком случае, именно так поступила философия науки, приняв на вооружение (под стать времени) коммуникативно-институциональный <3>, интеракционный <4> и мыследеятельностный <5> подходы, составляющие основу ее современного методологического арсенала. За ней последовала и общеправовая доктрина <6>. ——————————— <3> См. об этом: Поляков А. В. Коммуникативная концепция права (проблемы генезиса и теоретико-правового обоснования): Дис. … д-ра юрид. наук в форме науч. доклада. СПб., 2002. С. 15. <4> См.: Основы теории коммуникации: Учеб. / Под ред. М. А. Василика. М., 2005. С. 96 — 107. <5> См.: Громыко Ю. В. Деятельностный подход: новые линии исследований // Вопросы философии. 2001. N 2. С. 116 — 117; Марача В. Г. Социокультурный анализ институциональных аспектов политико-правового пространства (методологические проблемы): Автореф. дис. … канд. филос. наук. М., 2004. С. 11. <6> См., напр.: Просвирнин Ю. Г. Теоретико-правовые проблемы информатизации в Российской Федерации. М., 2002. С. 16 — 24; Честнов И. Л. Правопонимание в эпоху постмодерна. СПб., 2002.
Очевидно, что процессуальное право не должно оставаться в стороне. И как справедливо отмечается в теоретико-правовой литературе, начинать этот путь необходимо с установления и анализа проявлений информационной природы в процессуальных материях <7>. ——————————— <7> См.: Гавриленко И. В. Процессуальное право в информационном обществе: общие тенденции и перспективы развития: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Самара, 2009. С. 3 — 6.
Информация по своей природе такова, что ее нельзя потрогать, и поэтому трудно определить. Подобно таким фундаментальным явлениям, как свет и материя, она служит естественным обиталищем парадоксов. И в той же мере, в какой свет (физически) — это одновременно волна и поток частиц, понимание того, чем является информация, выражается исследователями в абстрактном соотношении нескольких ее качеств. Информация есть форма жизни <8>, деятельность, отношение <9>. ——————————— <8> Как тут не вспомнить цитату из сочинений К. Маркса: «…процесс есть только форма жизни закона» (см.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 158). <9> См.: Горчаков В. В. Информационные ресурсы: современный подход или новая философия // Информационные ресурсы и технологии: право и Интернет. Материалы международной научно-практической конференции. Владивосток, 2000. С. 115.
Развивая теорию информации, корифей современной коммуникативистики Г. Бэйтсон охарактеризовал ее следующим образом: «Информация есть различие, которое создает различие» <10>. Г. Шпренгер об этом писал: «Каждый информационный акт, который одно лицо совершает в отношении «других», несет виртуальные управомочия на совершение соответствующего акта данным «другим» в отношении этого лица» <11>. ——————————— <10> Bateson G., Donaldson R. E. A Sacred Unity: Further Steps to an Ecology of Mind. Harper Collins, 1991. P. 46. <11> Шпренгер Г. Взаимодействие: соображения по поводу антропологического понимания масштабов справедливости // Государство и право. 2004. N 5. С. 20.
Как не вспомнить в связи с этим теоретические положения М. А. Гурвича об односторонне обязывающих волеизъявлениях: «Любое процессуальное действие непременно затрагивает процессуальное положение дела в целом и, следовательно, также положение и интересы всех других лиц, участвующих в деле» <12>. Взявшись поразмышлять над этими материями, процессуалист вряд ли сможет удержаться и от других интуитивных аналогий. ——————————— <12> Гурвич М. А. Структура и движение гражданского процессуального правоотношения // Труды ВЮЗИ. М., 1975. Т. 38. С. 19 — 20.
В качестве научной категории информация предстала перед учеными относительно недавно — с момента выработки единого подхода к ее определению, согласно которому информация есть процесс устранения существующей (до ее получения) неопределенности <13>. ——————————— <13> См. об этом: Тавокин Е. П. Информация как научная категория // Социс. 2006. N 11 (271). С. 4.
Искушенный в вопросах гражданского процесса читатель вряд ли нуждается в дополнительных пояснениях для того, чтобы сравнить понятие «информация» и цель правосудия по гражданским делам. В обоих случаях речь идет о процессе устранения неопределенности: в первом случае — как таковой (вообще), а во втором — правовой неопределенности. С приведенной выше точки зрения гражданский процесс по конкретному делу представляет собой коммуникативную систему обработки информации. Эту его характеристику (прежде всего применительно к доказыванию) в той или иной степени и в различных исследовательских контекстах затрагивали представители всех традиционно выделяемых периодов развития отечественной доктрины гражданского процесса: дореволюционного <14>, советского <15> и современного <16>. ——————————— <14> См., напр.: Васьковский Е. В. Руководство к толкованию и применению законов. М., 1913. С. 2, 3, 54. <15> См., напр.: Курылев С. В. Основные теории доказывания в советском правосудии. Минск, 1969. Гл. IV; Клейнман А. Ф. Основные вопросы теории доказательств в советском гражданском процессе. М.-Л., 1950. С. 30 — 37. <16> См., напр.: Лебедь К. А. Решение арбитражного суда (проблемы теории и практики): Дис. … канд. юрид. наук. М., 2002. С. 63 — 65.
Однако предметные комплексные исследования информационного аспекта правосудной деятельности (форм, способов и содержания информационной коммуникации участников процесса) в российской процессуальной литературе до настоящего времени не предпринимались. В контексте наблюдаемой модернизации арбитражно-процессуального законодательства, ориентированного на внедрение новейших форм (носителей) информации, это нельзя не признать упущением. В то же время иностранные коллеги в поисках путей повышения эффективности правосудия давно исходят из следующего. «Гражданское судопроизводство — это социальная система, которая состоит из взаимного обмена информацией между судом, с одной стороны, и сторонами, иными заинтересованными лицам и их представителями — с другой. Эти характерные информационные проявления судебной процедуры должны учитываться процессуальными нормами… Коммуникация не может не быть неотъемлемой частью гражданского судопроизводства, в рамках которого взаимное информирование (понимание) между участниками в ходе судебного разбирательства крайне необходимо. Гражданский процесс будет эффективен и удобен лишь в том случае, если составляющая его коммуникация по своим внутренним и внешним характеристикам будет обеспечивать возможность осуществления эффективного правосудия» <17>. ——————————— <17> Henkel L. Die mundliche Verhandlung im Zivilprozess aus kommunikations-psychologischer Sicht // ZZP. 1997. Vol. 110. S. 91.
Представляется очевидным, что предпринимаемая отечественным законодателем модернизация формы выражения судебно-правоприменительной информации может быть успешной только при условии понимания и учета ее содержательного аспекта. Рассмотрим его. С позиции коммуникативно-институционального подхода (предполагающего анализ реальных взаимодействий людей с окружающим миром и себе подобными) <18> гражданское судопроизводство представляет собой средство устранения неопределенности в вопросах права; алгоритм взаимодействия субъектов с целью их правовой (само-) идентификации <19>. ——————————— <18> См., напр.: Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М., 1997. С. 40. <19> «Акт правосудия представляет собой наиболее совершенную форму правового суждения», которое «онтологически возникает как потребность субъекта в означивании собственного бытия и дистанцировании от других, по своей сути оно всегда есть утверждение об отличии и принадлежности (статусе и собственности)» (Пермяков Ю. Е. Правовые суждения: основания и юридическая сила: Автореф. дис. … д-ра юрид. наук. Владимир, 2006. С. 10, 12).
Содержательно-коммуникативная характеристика гражданского процесса по конкретному делу как системы обработки информации в самых общих чертах сводится к следующему. Обращение в суд (иск, заявление) представляет собой, образно выражаясь, узкий луч света во тьме правоприменительной неопределенности (неизвестности). Информационное наполнение искового заявления высвечивает не более, чем общие контуры предмета судебного познания (подлежащего восприятию и обработке массива информации). Постепенному его уточнению способствует обработка информации, содержащейся в правовых позициях (утверждениях, возражениях) участников процесса и нормах права, проверяемых судом на предмет их применимости в соответствующем случае (деле). В конечном счете состав нормативной информации определяется содержанием тех норм, применимость которых судом достоверно установлена. Задающий пределы судебного познания и правоприменения информационный материал обращения в суд имеет своей конечной целью установление или выявление отличительных черт конкретного субъективного права (правоотношения). Происходит это, как любое познание, посредством постепенного наполнения сознания познающего субъекта единственно возможным способом — извлечением познаваемого объекта (факта, права, правоотношения) из информационного небытия. Последовательная согласно процессуальной форме обработка правоприменительной информации судом и заинтересованными лицами позволяет выявить и идентифицировать (либо опровергнуть) утверждаемое право, вопрос о судебном подтверждении которого поставлен заявителем. Этот коммуникативно-информационный процесс в конце концов позволяет четко отграничить подлежащее защите право от бесконечного множества возможных умозрительных явлений правовой действительности. Являющаяся его результатом информационно-правоприменительная выжимка составляет содержание правового суждения, облекаемого в юридическую форму акта правосудия и снабжаемого юридической (законной) силой. Важную самостоятельную роль в информационном процессе судебного познания играет его коммуникативный аспект. С позиции теории процессуальное правоотношение — это всегда взаимодействие субъектов коммуникации <20>. Как и всякая иная коммуникация, процессуальная имеет собственное (кратко охарактеризованное выше) информационное содержание. ——————————— <20> См. об этом: Чечина Н. А. Гражданские процессуальные отношения. Л., 1962. С. 67; Вершинин А. П. Аспекты анализа правовых отношений // Правоведение. 1986. N 5. С. 54 — 58; и др.
Конечной целью процессуальной информационной коммуникации и должным ее результатом является внутреннее убеждение суда в первую очередь в отношении вопросов факта и права <21>. ——————————— <21> См. об этом: Резниченко И. М. Психологические аспекты искового производства. Владивосток, 1989. С. 93.
Предметом убеждения в гражданском процессе выступает наличие (отсутствие) юридического факта (их совокупности), позволяющее суду в конкретном случае информационно наполнить категории должного (норма права, абстрактное правило) и сущего (факт) и определить средство защиты субъективного права, законного интереса. Информационное наполнение применимой нормы и установленного факта (большой и малой логических предпосылок) является, таким образом, строительным материалом убеждения суда, касающегося судьбы заявленного требования. В научно-познавательных целях необходимо определить понятие «судебно-правоприменительная информация» и осуществить ее градацию. Под судебно-правоприменительной информацией следует понимать весь объем информации, воспринимаемой и обрабатываемой (анализируемой, оцениваемой) судом и иными участниками гражданского процесса по конкретному делу в интересах осуществления по нему правосудия. Судебно-правоприменительная информация (далее — правоприменительная информация) образует исходный (наиболее общий) уровень градации <22>, к краткой характеристике которой мы переходим. ——————————— <22> Критерием градации является степень относимости той или иной категории правоприменительной информации к собственно правосудной деятельности.
Итак, в состав правоприменительной информации входят: — фактический материал дела; — нормативный материал дела; — процессуальная информация; — мотивы решения. Несмотря на то что все эти категории правоприменительной информации судом воспринимаются и оцениваются, отнюдь не весь их объем фиксируется в материалах дела <23>. ——————————— <23> Так, например, отразить в них нормативный материал, который анализируется судом попутно в ходе установления нормативного основания решения, нет ни возможности, ни необходимости. Исключением являются случаи, когда на не подлежащую применению норму ссылается заинтересованное лицо, несогласие с которым в этом вопросе суд в силу ч. 4 ст. 170 АПК РФ, ч. 4 ст. 198 ГПК РФ должен мотивировать в решении.
Фактический материал дела образуют сведения о фактах и правоотношениях, сообщаемые суду заинтересованными лицами <24> в обоснование их юридических позиций (требований, возражений) по существу дела, а также получаемые судом посредством анализа наблюдаемых им фактов (оценка доказательств, общеизвестные факты и т. д.). ——————————— <24> Имеется в виду как материально-правовая, так и процессуальная заинтересованность, в том числе так называемых особых участников (ст. ст. 46, 47 ГПК, ст. 53 АПК) (см. об этом: Каллистратова Р. Ф. Институт «особого участия» государственных и общественных организаций в советском гражданском процессе // Ученые записки ВИЮН. 1958. Вып. 8. С. 108, 109).
Так, рассматривая информационную сторону познавательной деятельности, И. М. Резниченко писал: «Информация, извлекаемая из доказательств и сообщаемая в судебных прениях и заключении прокурора, воздействует на суд по механизмам информирования, убеждения и внушения. В соответствии с механизмом информирования суду сообщаются сведения о фактах» <25>. ——————————— <25> Резниченко И. М. Функциональные принципы гражданского процесса: Автореф. дис. … д-ра юрид. наук. М., 1989. С. 32.
Фактическое основание судебного решения является важнейшей, судьбоносной для гражданского дела частью фактического материала. В его состав входят прежде всего юридические факты, существование которых установлено в ходе судебного познания. Под нормативным материалом дела понимается содержащаяся в нормах права информация, воспринимаемая и обрабатываемая судом и иными участниками процесса в ходе разбирательства в целях судебной защиты. Судебное познание (и правоприменение в целом) направляется нормативным материалом соответствующего дела, из которого в результате информационно-оценочной деятельности судом исключаются неприменимые законоположения, вплоть до установления им нормативного основания решения. В него включается тот нормативно-регламентирующий информационный материал, который непосредственно определил выводы суда по существу заявленных материально-правовых требований. Вся информация, составляющая нормативное основание судебного решения, подлежит закреплению в деле <26>. ——————————— <26> В доктрине идет давняя дискуссия о том, должен ли суд в решении указывать нормы процессуального права, и если да, то в каких случаях (см.: Гурвич М. А. Решение советского суда в исковом производстве. М., 1955. С. 23 — 24; Авдюков М. Г. Судебное решение. М., 1959. С. 53; Зейдер Н. Б. Судебное решение по гражданскому делу. М., 1966. С. 83). На наш взгляд, ссылки на процессуальные нормы в мотивировочной части судебного решения целесообразны, в частности, тогда, когда они предписывают суду определенное содержание судебного акта (например, в случае признания иска).
Итак, в ходе принятия судом решения объем фактического и нормативного информационного материала (в существенной своей части не отраженного в материалах дела) уменьшается до соответственно фактического и нормативного оснований решения. Происходит это вследствие обработки (анализа, оценки) информации судом в соответствии с универсальным алгоритмом: «Принятие любого решения включает в себя элементы оценки информации. Причем она носит не одноразовый, а многократный, многоуровневый характер… Информационное решение определяет, какая информация считается истинной. Принятие информационного решения означает не только отделение правильной информации от неправильной, но и разумное обобщение, устранение излишних деталей. Никакое решение не может увеличивать количество деталей» <27>. ——————————— <27> См.: Дианова В. Ю. Принятие информационных решений // Информационные ресурсы и технологии: право и Интернет. Материалы международной научно-практической конференции. Владивосток, 2000. С. 229.
Процессуальная информация служит организационно-судопроизводственным целям. В нее входят сведения, содержащиеся в исковом заявлении как процессуальном документе, но не относящиеся к основанию, предмету и содержанию самого иска как процессуального действия (наименование суда, имена (наименования) сторон, места их (жительства) нахождения и т. п.) <28>. ——————————— <28> М. А. Гурвич об этом писал: «Исковые заявления могут дополняться просьбами, имеющими чисто процессуальный характер и не относящимися к содержанию иска, как то: об обеспечении иска и доказательств, о допущении немедленного исполнения… и другие процессуальные волеизъявления истца. При всей практической значимости и даже необходимости всех таких сообщений и волеизъявлений, комплектующих иск в целом, они носят неустойчивый, поддающийся изменениям характер, изменениям, не затрагивающим тождества иска» (Гурвич М. А. Учение об иске (состав, виды). М., 1981. С. 277 — 278).
В ходе разбирательства осведомительный характер носят, например, сведения о дате и времени судебного заседания; волеизъявительный — ходатайства, отводы, сведения об их отсутствии и т. п. Далеко не весь объем процессуальной информации отражается в материалах дела <29>. ——————————— <29> Так, например, изложенные в удостоверении личности сведения, позволяющие идентифицировать явившиеся в судебное заседание стороны, их представителей, отнюдь не в полном объеме переносятся в материалы дела, несмотря на то что на стадии проверки явки сторон в заседание суд эту часть процессуальной информации воспринимает и оценивает, сопоставляя ее с соответствующими осведомительными реквизитами иска.
Наконец, последнюю весьма специфическую категорию судебной правоприменительной информации образуют мотивы судебного решения. Традиционно мотивы решения фактически отождествлялись с его основанием (выводами суда о фактах и правоотношениях) либо считались его элементом <30>. Однако, на наш взгляд, под ними следует понимать суждение, приводимое судом в мотивировочной части в обоснование вывода по каждому из правоприменительных вопросов, подлежащих в силу ч. 1 ст. 196 ГПК (ч. 1 ст. 168 АПК РФ) разрешению <31>. ——————————— <30> См., напр.: Исаченко В. Л. Гражданский процесс: Практический комментарий на вторую книгу УГС. СПб., 1912. Т. IV. С. 822 — 832; Полумордвинов Д. И. Мотивы судебного решения // Советское государство и право. 1947. N 4. С. 28 — 35; Абрамов С. Н. Гражданский процесс. М., 1948. С. 307 — 309; Гурвич М. А. Законная сила мотивов решения суда // Советское государство и право. 1975. N 7. С. 13 — 25. <31> В контексте предмета настоящего исследования разница между этими подходами особенно существенна. Ведь в традиционном их понимании мотивы следовало бы отнести к фактическому либо нормативному материалу дела, т. е. считать информацией, исходящей не от суда, а из иных источников (см. об этом: Пономаренко В. А. Мотивированность судебного решения в гражданском и арбитражном процессе. М., 2009).
В предложенном автором этих строк содержании понятия мотивов решения присутствует ряд важнейших информационных характеристик. Во-первых, мотивы — это новая информация, не входившая на момент удаления суда в совещательную комнату в фактический и нормативный информационный материал дела. Во-вторых, это единственная категория правоприменительной информации, которая вводится в процесс судом, выступающим ее источником. В-третьих, и на это наиболее важно обратить внимание, мотивы решения с точки зрения источника, содержания и направленности (адресата) составляющей их правоприменительной информации обеспечивают обратную информационную связь суда с заинтересованными лицами в ходе их коммуникации в целях установления оснований решения. Подводя итог характеристики коммуникативно-содержательного аспекта гражданского процесса по конкретному делу, перечислим источники судебно-правоприменительной информации в рамках гражданского процесса: — лица, участвующие в деле; — средства доказывания; — объективная (очевидная) действительность; — нормы материального и процессуального права; — суд (мотивы решения). Наряду с коммуникативно-содержательной гражданскому процессу по конкретному делу свойственна и внешняя (формальная) характеристика. Внешним выражением природных свойств информации всегда является ее источник — информационный ресурс, без которого она онтологически не существует. С учетом характеристик ее носителей (ресурсов) правоприменительная информация до недавних пор могла быть только устной и зафиксированной письменно. В первом случае информационным ресурсом выступает соответствующий участник процесса (физическое лицо), во втором — документ на бумажном носителе. Обработка судебно-правоприменительной информации всегда представляет собой субъективный процесс, не имеющий внешнего выражения: «Информацию переживают, а не владеют ею. Даже когда она заключена в какую-то статическую форму вроде книги или жесткого диска, информация все-таки остается чем-то, что случается с вами в то время, как вы мысленно разархивируете ее из того кода, в котором она хранится. Но, независимо от того, изменяется ли она гигабайтами в секунду или словами в минуту, реальное раскодирование является процессом, который происходит в уме и при помощи ума, процессом, протекающим во времени» <32>. ——————————— <32> Горчаков В. В. Указ. соч. С. 116.
Следует ли из этого, что устная и письменная формы закрепления судебно-правоприменительной информации одинаково эффективны? Полагаем, что нет. С точки зрения практических потребностей правоприменительной судебной деятельности между ними имеется ощутимая разница. Состоит она прежде всего в том, что устная информация сама по себе не оставляет следа, по которому можно было бы обнаружить ее объем и содержание <33>. А с учетом отмеченной выше субъективности процесса обработки правоприменительной информации (следствием которой порой бывает судебная ошибка) это обстоятельство следует признать немаловажным. ——————————— <33> Возможность ведения аудиозаписи не исключает правильности этого тезиса, поскольку ее овеществленный результат (диск, пленка) представляет собой ресурс, выражающий лишь внешний аспект информации. Кроме того, полезные свойства устной информации утрачиваются с течением времени с момента ее правоприменительной обработки, ибо таковая представляет собой реальный протекающий во времени процесс (не абстрактное действо).
Существенным оно может стать и в ходе обработки правоприменительной информации по тому же делу вышестоящим судом в интересах проверки судебного акта. Устная информация, послужившая основанием к вынесению решения, в этом случае вообще не воспринимается судьями проверяющей инстанции. Таким образом, субъективность процесса обработки правоприменительной информации в условиях устности ее представления усугубляется еще и существенно усеченным ее объемом (по сравнению с воспринятым нижестоящим судом). Думается, именно поэтому изложенные в решении выводы, не снабженные мотивами, часто являются непонятными, отчего качество судебной защиты не может не страдать. Письменная форма представления правоприменительной информации в этом смысле видится более эффективной для достижения целей правосудия, поскольку обеспечивает сохранность содержания и объема информации. Изложенная в письменной форме правоприменительная информация, по существу, является вырванной из временного континуума, что обеспечивает сохраняемость ее полезных качеств, выявляемых при ее восприятии в любой момент и любым субъектом <34>. ——————————— <34> Это обстоятельство является немаловажным, поскольку «оценка информации должна производиться непрерывно (единовременно), так как даже одна и та же информация в различных промежутках времени, в различных задачах и условиях принятия решения может оцениваться различно» (Дианова В. Ю. Указ. соч. С. 229).
В контексте этих рассуждений нельзя не обратить внимания на происходящие в настоящее время законодательные изменения, ведущие к модернизации формы представления судебно-правоприменительной информации, а именно к постепенному переходу к письменной (а теперь и электронной) форме ее закрепления <35>. ——————————— <35> Одним из свидетельств перехода к письменности судебного разбирательства может послужить Федеральный закон от 09.12.2010 N 353-ФЗ, в силу которого частные жалобы на большинство определений первой инстанции рассматриваются теперь в письменном порядке.
Таким образом, устность судебного разбирательства, воспетая в качестве наиважнейшего, «подтверждающего демократизм советского гражданского процесса канала связи между участниками общения в суде (словесное или вербальное общение)» <36>, постепенно уступает свое центральное место на процессуальной сцене письменности. ——————————— <36> Резниченко И. М. Функциональные принципы гражданского процесса. С. 35.
Как же к этому относиться? Советская процессуальная доктрина настаивала на том, что «демократизм правосудия заключается не в письменном оформлении соответствующих действий в судебном разбирательстве, а в устном общении участников процесса в связи с рассмотрением дела. Вот почему устность составляет одно из основных начал советского гражданского процессуального права и гражданского судопроизводства» <37>. И лишь «закономерным дополнением (а не исключением) данного принципа служит письменное оформление наиболее важных моментов устного судебного разбирательства дела» <38>. ——————————— <37> Семенов В. М. Конституционные принципы гражданского судопроизводства. М., 1982. С. 102. <38> См.: Там же.
Думается, письменная фиксация наиболее важных процессуальных действий все же никогда не была одним только дополнением к устности. Скорее, она имела место в силу упомянутых выше преимуществ письменной формы закрепления судебно-правоприменительной информации (способствующих ее сохранности, аутентичности, а также ряду иных достоинств). Это и другие преимущества письменности судебных тяжб отмечались еще в дореволюционной литературе. Так, Е. В. Васьковский утверждал: «Письменное производство представляет большие удобства для тяжущихся: вместо того, чтобы лично являться в заседание суда, находящегося иной раз далеко от их постоянного места жительства, или нанимать поверенных, которые выступали бы в суде вместо них, тяжущиеся могут ограничиться посылкой по почте письменных заявлений и объяснений, благодаря чему они сберегут как время, так и деньги» <39>. ——————————— <39> Васьковский Е. В. Учебник русского гражданского процесса. М., 2003. С. 119.
В приведенной цитате подчеркивается еще одно преимущество п исьменной фиксации правоприменительной информации — ее дистанционно-коммуникативная способность, несвойственная устной форме. Ряд авторов в своих работах отмечает преимущества письменной формы судопроизводства. Так, по мнению В. М. Жуйкова, проверка законности судебных определений будет намного более эффективной именно по письменным материалам, в которых изложены позиции не только лиц, участвующих в деле, но и суда. Ученый с существенным практическим опытом судейской работы отмечает, что в своих устных объяснениях заявители ничем не могут дополнить письменную информацию, прояснить сложившуюся процессуальную ситуацию <40>. ——————————— <40> См.: Жуйков В. М. Судебная реформа: проблемы доступа к правосудию. М., 2006. С. 163.
Эта позиция правоведов в какой-то степени обусловлена мнением Европейского суда по правам человека, который в рамках разбирательства дела «Варела Ассалино против Португалии» указал, что характер некоторых судебных дел не требует их публичного рассмотрения; в случаях, когда разрешению подлежат только вопросы права, рассмотрение письменных заявлений является более целесообразным, чем прения сторон <41>. ——————————— <41> Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2000. N 4. С. 23 — 24.
Повседневная практика участия в судебных разбирательствах в арбитражных судах позволяет с полной уверенностью заключить, что возможность полновесной реализации принципа устности упирается в катастрофическое отсутствие достаточного для вербального состязания сторон времени <42>. В свое время именно это обстоятельство повлекло заметное усиление письменного начала в арбитражном процессе. На текущий же момент применительно к деятельности арбитражных судов (особенно Арбитражного суда г. Москвы) традиционное судоговорение физически невозможно (прежде всего в силу отсутствия достаточного времени в судебном разбирательстве). ——————————— <42> Согласно отчету Арбитражного суда г. Москвы за первое полугодие 2012 г. каждым из его судей в месяц рассмотрено в среднем 94 дела (см. об этом: http://www. msk. arbitr. ru; http://stat. pravo. ru), что в шесть раз превышает научно обоснованное их количество (16 дел).
Не менее существенной законодательной предпосылкой к модернизации формы процессуальных волеизъявлений видится и другая тенденция — упрощение и дифференциация процессуальной формы <43>. Она предполагает заметное увеличение категорий дел, разрешаемых в рамках так называемых документарных производств, не предусматривающих проведения судебного заседания (например, упрощенное и приказное производства). Отсутствие судебного заседания по все большему количеству категорий дел сужает естественный и незаменимый ареал обитания устности. Вне судебного заседания этот принцип по понятным причинам нереализуем. ——————————— <43> См. об этом: Громошина Н. А. Дифференциация и унификация в гражданском судопроизводстве: Дис. … д-ра юрид. наук. М., 2010.
Неразрывное единство и диалектическая взаимосвязь содержательной и формальной характеристик информации, циркулирующей в рамках гражданского процесса по конкретному делу, наряду с электронизацией социальных коммуникаций, образуют объективную предпосылку перехода к электронному правосудию. Задействовав охарактеризованный выше информационный подход к изучению процессуальных материй, зарубежная научная мысль немногим более двух десятилетий назад начала осваивать электронную территорию на предмет возможного поселения на ней процессуальной информации <44>. Закономерным результатом этого процесса стала концепция электронного правосудия, отдельные элементы которой в последние годы последовательно внедряются в российскую судебно-арбитражную практику <45>. ——————————— <44> См., напр.: Moreno P., Murray D. Digital justice. San Francisko, CA. 1990. <45> См.: Федеральные законы от 27.07.2010 N 228-ФЗ «О внесении изменений в Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации»; от 25.06.2012 N 86-ФЗ «О внесении изменений в Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с совершенствованием упрощенного производства».
Невозможно не отметить, что применяемый в отечественной литературе термин «электронное правосудие» представляется не слишком удачным по нескольким причинам. Во-первых, правосудие — это идеальная составляющая судебной деятельности <46>, которая, соответственно, не обладает текущим внешним выражением и какой-либо формой (что исключает возможность именовать его электронным). Во-вторых, правосудие осуществляется только судом, а электронной формой опосредуются процессуальные действия лиц, участвующих в деле. Наконец, в-третьих, правосудие — это деятельность, осуществляемая человеком (но не ЭВМ), что также исключает возможность применения к ней рассматриваемого прилагательного. Более подходящим представляется термин «электронное судопроизводство» <47>. ——————————— <46> См. об этом: Громошина Н. А. Судебная власть и правосудие в гражданском судопроизводстве // Lex Russica. 2008. N 5. Ст. 1070 — 1074. <47> В рамках настоящего исследования термин «электронное правосудие» используется как общеупотребительный.
Иностранные процессуалисты еще 10 лет назад начали призывать законодателя к использованию преимуществ электронного способа передачи судебно-правоприменительной информации: «Будучи по сути информационной системой, гражданский процесс во многом приспосабливается к использованию современных телеинформационных технологий, в особенности в том, что касается преимуществ электронной почты. Поскольку процессуальное законодательство не содержит обязательных требований о том, что информация должна предоставляться в устной форме непосредственно при личном присутствии лица, ее предоставляющего, или ее адресата, это позволяет нам говорить об альтернативных способах предоставления информации лицами без их личного участия. В связи с этим электронная форма как замена форме письменной может быть ее более привлекательной альтернативой, тогда как электронная и телеинформационная корреспонденция могут служить заменой или альтернативой письменной корреспонденции» <48>. ——————————— <48> Fischer N. Justiz-Kommunikation. 2004. S. 67 ff.
В приведенной цитате справедливо отмечены ряд характеристик электронной формы закрепления информации, которые представляются ее существенными преимуществами (по сравнению с формой письменной). — Электронной форме закрепления информации свойственна наиболее эффективная коммуникативная способность. — Такая форма обеспечивает несравненно более надежную сохранность информации (электронный носитель, в отличие от бумажного, может быть весьма устойчив к физическим воздействиям). — Она исключает необходимость хранения и перемещения бумажных информационных ресурсов (например, между судебными инстанциями). — Электронная коммуникация является физически бесконтактной, что может оказаться весьма полезным в деле обеспечения независимости и беспристрастности судей. — Доступ к электронной информации (к примеру, материалам дела), в отличие от доступа ко всем иным формам ее выражения, может быть дистанционным и неограниченным по времени <49>. ——————————— <49> Об иных достоинствах электронных дел см.: Брановицкий К. Л. Информационные технологии в гражданском процессе Германии (сравнительно-правовой анализ): Дис. … канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2009. С. 37.
Как эти достоинства могут быть использованы на практике? Охотно приведем следующие соображения. Уже сейчас можно с уверенностью констатировать, что эффективность электронного правосудия по гражданским делам будет определяться немалым количеством преимуществ, не присущих действующей системе процессуальных гарантий. Так, например, с ее помощью можно будет нанести ощутимый удар по одному из главных врагов российского правосудия — коррупции. Можно смело утверждать, что для исключения коррупции в арбитражных судах и судах общей юрисдикции следует рассмотреть возможность введения внетерриториальной подсудности дел (определяемой автоматически с учетом занятости судей) и деперсонификации информации о составе суда (по меньшей мере до момента получения заинтересованными лицами копии решения). Полагаем, что в результате полновесной реализации (после детальной проработки) этих технически уже сейчас осуществимых предложений ни один взяткодатель не будет знать не только, к кому ему обратиться, но и куда направиться в поисках возможного адресата. Другим важнейшим преимуществом электронного правосудия должно стать беспрецедентное упрощение доступа к нему. Причем в системе гражданского судопроизводства (общих и арбитражных судах) предвидим возможность обеспечить такой доступ по принципу одного электронного окна <50>. Это позволило бы решить целый комплекс насущных проблем доступности гражданского судопроизводства, а также процессуальной экономии. ——————————— <50> Теоретическое обоснование этого предложения см.: Пономаренко В. А. О процессуальных последствиях нарушения компетенции судов общей и арбитражной юрисдикции // Закон. 2013. N 3. С. 31 — 36.
Наряду с перечисленными выше электронной форме свойственны все преимущества формы письменной. Однако это сходство не должно вводить в заблуждение, в котором оказались некоторые современные авторы, фактически отождествляющие обе эти формы <51>. ——————————— <51> См.: Ворожбит С. П. Электронные средства доказывания в гражданском и арбитражном процессе: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. СПб., 2011. С. 55; Зайцев П. П. Допустимость в качестве судебных доказательств фактических данных, полученных с использованием электронных документов // Арбитражный и гражданский процесс. 2002. N 4. С. 12 — 17; и др.
Согласиться с данным подходом решительно невозможно, поскольку электронный документ в самых общих чертах представляет собой файл. При этом диск (флеш-карта и т. п.), на котором размещен этот файл, является материальным носителем (электронным аналогом бумаги). В зарубежной доктрине такой подход к письменным и электронным документам (формам закрепления правоприменительной информации) является общепризнанным. Порой они действительно приравниваются, но лишь с точки зрения доказательственного их значения и при наличии условий, предусмотренных национальным законодательством <52>. ——————————— <52> См., напр.: Michael R. Arkfeld Electronic Discovery and Evidence. Phoenix, 2006 — 2007. P. 7 — 136.
Изложенное о природе письменных и электронных документов позволяет сделать вывод: будучи перенесенной на бумагу, информация утрачивает статус электронного документа. И наоборот, в результате сканирования, как и, например, в ходе передачи факсимильного сообщения, бумажный носитель утрачивается и информация облекается в форму электронного документа <53>. ——————————— <53> Подробнее об этом см.: Семилетов С. И. Документы и документооборот как объекты правового регулирования: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2003. С. 8; Брановицкий К. Л. Указ. соч. С. 36.
Еще в начале 2000-х гг. отечественные ученые не только описали достоинства, свойственные электронной форме закрепления правоприменительной информации, но и спрогнозировали основные направления ее возможного применения в судах: — подача процессуальных документов (иски, заявления, жалобы); — эффективное уведомление лиц, участвующих в деле; — доступ заинтересованных лиц к судебным актам; — оплата государственной пошлины; — представление доказательств; — рассмотрение дела с использованием видеоконференцсвязи; — реализация распорядительных действий сторон; — дистанционное ознакомление с электронными материалами судебных дел; — электронная коммуникация с вышестоящими судебными инстанциями <54>. ——————————— <54> См.: Изотова С. В., Баталова Л. А., Щербина Е. С., Наумов В. Б. Перспективы электронного документооборота в российском арбитражном процессе // Информационное право. 2006. N 4. С. 22.
Время показало, что некогда казавшийся фантастическим прогноз в существенной части уже реализовался. И со всей очевидностью это еще не предел.
