Горбенко А. Н., соискатель кафедры политологии Военного университета Минобороны России, генеральный директор ФГУ «Российская газета».
Информационное противоборство как направление научных исследований и практической деятельности имеет давнюю историю, хотя в прямой постановке такие термины, как «информационное противоборство», «информационная борьба», «информационное оружие», вошли в теорию и практику относительно недавно (например, термин «информационные операции» впервые появился только в 1997 г.).
Научное осмысление современных реалий информационного противоборства требует тщательного анализа, ибо без этого невозможна разработка теоретических основ, отсутствие которых затрудняет правильный выбор государственными органами направлений деятельности в данной сфере — выбор методов, расстановки сил и средств ведения наступательных и оборонительных информационных операций.
В общем смысле информационное противоборство представляет собой совокупность таких взаимоотношений между субъектами мирового сообщества или политической системы общества, в рамках которых одни субъекты путем активного воздействия на информационную сферу других субъектов стремятся получить превосходство над противостоящей стороной в экономической, политической, военной или иной области.
В свою очередь, правовое регулирование в сфере информационного противоборства — это целенаправленное правовое воздействие (в том числе применение) специальной системы собственно юридических средств на взаимоотношения между субъектами мирового сообщества или политической системы в информационной сфере. Цель правового регулирования здесь — обеспечение гарантированной с позиций закона информационной безопасности и защиты национальных интересов указанных субъектов, упорядочение информационных отношений противоборствующих сторон и приведение их в соответствие с нормами права. В настоящее время практически все страны, включая США, Россию, КНР и европейские страны, начинают уделять повышенное внимание проблеме ограничения информационных видов оружия. Однако наряду с общим стремлением к выработке взаимоприемлемых договоренностей, способных установить новый баланс сил с учетом информационных возможностей, между этими странами существуют значительные противоречия в подходах к организации данного процесса. В частности, сама предметная область «информационного оружия» определена еще очень нечетко, поэтому «правила игры» будут в значительной мере определяться инициаторами (и наиболее активными участниками) переговорных отношений.
Правовое измерение глобализирующейся сферы информационного пространства (в том числе и сферы информационного противоборства) побуждает к пересмотру всей системы правового регулирования отношений игроков на мировой арене. В таких условиях очевидна необходимость в новом классе договоров, конвенций, рамочных законов-доктрин и т. п., определяющих новый подход не только к учету интересов всех участников мирового информационного процесса, но и к их ответственности.
Речь идет о том, что правовая система испокон веков, как правило, отражала право более сильного: какие бы правовые парадигмы, модели, концепции ни зарождались, в первую очередь следовало искать ответ на вопросы: чьи интересы, в том числе и национальные, защищают юридические нормы и против кого они направлены? Судебная практика показывает, что нарушается основной принцип права — защита слабой стороны. Это отвергает принцип справедливости и сводит на нет право как социальный общественный институт. В условиях глобального информационного противоборства юридическая норма (или ее отсутствие) превратилась в мощное наступательное оружие, отражающее защиту интересов одной страны, группы, корпорации (строя, уклада и т. д.) в ущерб другой. И вся борьба за введение норм, смягчение либо их ужесточение есть отражение борьбы за долговременное господство в той или иной сфере.
А возможна ли в принципе гармонизация правового поля в условиях острейшего информационного противоборства, борьбы интересов в политической, военно-политической, финансовой, промышленной и других сферах?
Ответ, возможно, следует искать в общих глобальных и конституционных доктринах, качество проработки которых оставляет желать лучшего. Противоречивость норм, огромные правовые пробелы основополагающих законов дополняются значительным количеством комментариев, различными подзаконными нормами и актами. На практике можно наблюдать ситуацию, когда любая норма сводится до своей противоположности, исходя из ее «умелой трактовки». Вот почему правовая система нуждается в пополнении новейшим классом норм, по уровню приближающихся к конституционным, переходящих на мировой уровень. Такими актами могли бы стать мировые (международные) законы-доктрины, которые не должны трактоваться двусмысленно и которые могли бы в определенном смысле гарантировать гармоничное и безопасное общение и развитие в мировом информационном пространстве. В этом отношении, в частности, представляется важным разработать и принять концептуальный закон-доктрину об этике информационных отношений, или, иными словами, о правилах поведения и функционирования в условиях глобализации информационного пространства.
Однако, если рассматривать такую область информационного пространства, как сферу информационного противоборства, возникает вопрос: насколько же возможно сегодня принятие международным сообществом правил поведения именно в указанной сфере, правил ведения информационной войны?
Во-первых, ответ на этот вопрос лишь с точки зрения глобализации информационных процессов, без учета особенностей развития различных стран, вряд ли можно считать исчерпывающим. Именно в соответствии со спецификой развития на первый план выдвигаются (и требуют регулирования) определенные аспекты информационной войны. Например, в США на уровне государственных позиций наблюдается устойчивая тенденция рассматривать в качестве информационной войны исключительно действия против информационных инфраструктур (в узком понимании — информационных сетей). При этом рассматриваются преимущественно террористические и криминальные действия, которые направлены против информационных систем и ресурсов.
В то же время в ряде стран третьего мира, прежде всего на Ближнем Востоке, превалирует взгляд на информационную войну как на совокупность пропагандистских действий, затрагивающих культурный и мировоззренческий уровень, с использованием информационных возможностей, предоставляемых процессами глобализации и общедоступностью СМИ. Две эти точки зрения, безусловно, являются полярными и не отражают всего спектра взглядов на информационные войны даже в упомянутых странах, однако они дают наглядное представление о существенных различиях в восприятии структуры рисков, возникающих в связи с развитием информационных технологий и появлением информационного оружия.
Тем не менее, несмотря на явные различия во взглядах на информационные войны, сегодня можно вполне обоснованно утверждать, что международное сообщество пришло к пониманию того, что информационная среда должна стать зоной, защищенной международным правом.
Во-вторых, на сегодняшний день среди наиболее актуальных проблем международного права выдвинулась проблема международного правового регулирования в сфере информационного противоборства, которая не исчерпывается происходящей глобализацией информационного пространства. Речь идет об отсутствии международной законодательной базы, позволяющей эффективно регулировать отношения в указанной сфере. До сих пор законодательство находилось в состоянии реакции, отзываясь на наиболее важные проблемы по мере осознания всевозрастающей сложности информационного пространства, его внутренней структуры и взаимодействия частей. Отсюда пробельность, фрагментарность нормативной основы и неизбежная недооценка системности, связанности явлений живого процесса, в то время как одним из действенных способов избежания коллизии, опасных столкновений интересов и т. п. является своевременное правовое регулирование отношений.
Именно отсутствие международных и национальных правовых норм позволяет в мирное время (вне официального объявления войны со стороны агрессора) юридически квалифицировать враждебные действия иностранного государства в информационно-психологической сфере, сопровождающиеся нанесением ущерба информационной, психологической или иной безопасности государства — объекта нападения, как акции информационно-психологической агрессии. Это создает условия для того, чтобы обойтись с агрессором по законам военного времени. Одновременно отсутствие четких, однозначных, закрепленных юридически критериев оценки материального, морального и иного ущерба, наносимого агрессивными действиями противника, позволяет и в мирное время активно использовать наиболее опасное и агрессивное средство воздействия на субъекты и отношения между субъектами современного информационного общества — арсенал сил и средств информационно-психологической войны. Используется это средство в качестве основного для достижения политических целей.
В-третьих, вызывает сомнение эффективность самого концептуального подхода международного сообщества к рассмотрению вопросов информационного противоборства. До настоящего момента за исходное принималось положение: информационные атаки на информационные инфраструктуры происходят сейчас и будут происходить в будущем. Из этой предпосылки всякий раз выводилось утверждение о том, что государствам необходимо наращивать свой потенциал борьбы с такими атаками. Подобный подход, по мнению автора, является несколько однобоким.
Вопрос никогда не ставился так: как при максимально широком участии стран достигнуть договоренности об ограничении деятельности государств по враждебному информационному воздействию на ключевые сегменты информационных инфраструктур других государств? В ряде случаев это означало бы переход от попыток минимизации последствий к устранению причины нарушения деятельности информационных и других основанных на них инфраструктур.
Анализ существующих международных политико-правовых документов позволяет предположить, что именно комплексный подход, учитывающий обе концепции (ограничение информационной агрессии, с одной стороны, и минимизация ее последствий — с другой), является наиболее эффективным направлением продолжения международной работы по правовому регулированию в сфере информационного противоборства.
При этом характерной особенностью стратегии международного сотрудничества в правовом поле в настоящее время является то, что шаги по его укреплению не обязательно должны предприниматься на глобальном уровне. Вполне допустимо и даже желательно заключение двусторонних или многосторонних договоренностей по мерам обеспечения взаимной безопасности. Впоследствии такие двусторонние и региональные договоренности могут выступать в качестве эталона для выработки соглашений на более высоком уровне и с более широким составом участников. Отсюда следует, что сторона — инициатор заключения международных договоренностей может приобрести существенные преимущества.
Базовыми элементами для развития такого сотрудничества могли бы стать:
— определение характеристик возникающих угроз, связанных с информационными войнами, и достижение общего понимания потенциальных угроз;
— выработка защитных механизмов и практических методов снижения уязвимости информационных систем и сетей;
— обмен на постоянной основе результатами анализа сложившейся ситуации и информацией о потенциальных противниках и чрезвычайных происшествиях, связанных с работоспособностью информационных инфраструктур, с целью выработки адекватных мер противодействия потенциальным угрозам;
— меры по обнаружению атак на критические информационные инфраструктуры, в случае их обнаружения применение той или иной формы принуждения для прекращения атаки;
— меры взаимопомощи в случае повреждений объектов информационных инфраструктур в результате стихийных бедствий.
Естественно, что каждая страна сама должна вырабатывать шаги для снижения собственных специфических рисков, однако приведенные выше положения представляют достаточно хорошую почву для выработки дальнейших международных мер.
По мнению России, возникает очевидная потребность в международно-правовом регулировании мировых процессов гражданской и военной информатизации, разработке согласованной международной платформы по проблеме мирного сосуществования в информационном пространстве. При этом российской стороной была предложена модель действий международного сообщества, которая предусматривала дальнейшее рассмотрение ситуации в сфере международной информационной безопасности и принятие Генеральной Ассамблеей ООН новых резолюций, конкретизированных в части ограничения угроз как криминального, так и военного характера.
Россия предлагала, по мере определения общих подходов, вести дело к разработке принципов международной информационной безопасности (режима, кодекса поведения государств), которые могли бы быть первоначально сформулированы в виде многосторонней декларации, а в перспективе — закреплены в форме международно-правового документа. Проработку этих вопросов предлагалось осуществить в рамках Женевской конференции по разоружению.
При этом предполагалось исходить из необходимости принятия таких принципов в комплексе, т. е. применительно как к военной, так и к гражданской сфере. Далее в оценках России излагалось понимание основных угроз и основных задач и целей разработки режима международной информационной безопасности. Кроме того, были предложены терминологические формулировки основных понятий, относящихся к этой проблематике, включая определения собственно международной информационной безопасности, а также понятий «информационная война» и «информационное оружие».
Все эти основные подходы, понимание угроз, задач международного сообщества и использование терминов впоследствии составили основу предложенного Россией проекта документа «Принципы, касающиеся международной информационной безопасности». Вся история развития новых видов оружия, начиная от обычного и кончая ракетно-ядерным, говорит о том, что международное сообщество в итоге находило разработку таких норм рациональной и необходимой. Проблема, однако, в том, что эти меры разрабатывались чаще всего уже после того, как новое оружие было изобретено и применено.
Кроме того, по многим признакам международное информационное пространство можно рассматривать в качестве общего наследия человечества. Интернет, в частности, используется всеми государствами и конкретно не должен принадлежать никому. Очевидно, что этот тезис подтверждает необходимость применения особого международного режима, регулирующего деятельность каждого в этом пространстве с учетом интересов всех. Сложность разработки такого режима очевидна, поскольку международное сообщество сталкивается здесь с задачей кодификации не только весьма новой и сложной с технической точки зрения области деятельности, но и, главное, крайне чувствительной для сферы безопасности.
Очевидно, что, если международное сообщество сможет найти общее понимание подходов, изложенных в российском проекте «Принципы международной информационной безопасности», этот документ можно будет рассматривать в качестве концепции, упомянутой в Резолюции 55/28, и использовать в дальнейшем как основу многостороннего договора (конвенции), создающего универсальный режим международной информационной безопасности.
При этом основной идеей такого договора могло бы стать обязательство участников не прибегать к действиям в информационном пространстве, целью которых является нанесение ущерба информационным системам, процессам и ресурсам другого государства, его критически важным структурам, тем самым не осуществляя подрыв политической, экономической и социальной систем, массированную психологическую обработку населения, способных дестабилизировать жизнедеятельность общества и государства.
С этой целью и в духе создания режима коллективной информационной безопасности участникам договора также следует отказаться от:
— разработки, создания и использования средств воздействия и нанесения ущерба информационным ресурсам и системам другого государства;
— несанкционированного вмешательства в информационно-телекоммуникационные системы и информационные ресурсы, а также их неправомерного использования;
— действий, ведущих к доминированию и контролю в информационном пространстве;
— противодействия доступу к новейшим информационным технологиям, создания условий технологической зависимости в сфере информатизации в ущерб другим государствам;
— поощрения действий международных террористических, экстремистских и преступных сообществ, организаций, групп и отдельных правонарушителей, представляющих угрозу информационным ресурсам и критически важным структурам государств;
— разработки и принятия планов, доктрин, предусматривающих возможность ведения информационных войн и способных спровоцировать гонку вооружений, а также вызвать напряженность в отношениях между государствами и собственно возникновение информационных войн;
— использования информационных технологий и средств в ущерб основным правам и свободам человека, реализуемым в информационной сфере;
— трансграничного распространения информации, противоречащей принципам и нормам международного права, а также внутреннему законодательству конкретных стран;
— манипулирования информационными потоками, дезинформации и сокрытия информации с целью искажения психологической и духовной среды общества, эрозии традиционных культурных, нравственных, этических и эстетических ценностей;
— информационной экспансии, приобретения контроля над национальными информационно-телекоммуникационными инфраструктурами другого государства, включая условия их функционирования в международном информационном пространстве.
В этом случае такой договор должен содержать:
— определения признаков и классификации информационных войн, информационного оружия и средств, которые можно отнести к информационному оружию;
— меры по ограничению оборота информационного оружия;
— режим запрещения разработки, распространения и применения информационного оружия;
— меры предотвращения угрозы возникновения информационных войн;
— положение о признании опасности применения информационного оружия в отношении критически важных структур, сравнимой с опасностью применения оружия массового поражения;
— условия для равноправного и безопасного международного информационного обмена на основе общепризнанных норм и принципов международного права;
— меры предотвращения использования информационных технологий и средств в террористических и других преступных целях;
— разработку процедуры взаимного уведомления и предотвращения трансграничного несанкционированного информационного воздействия;
— условия создания системы международного мониторинга для отслеживания угроз, проявляющихся в информационной сфере, и механизма контроля выполнения режима международной информационной безопасности;
— механизм разрешения конфликтных ситуаций в сфере информационной безопасности;
— условия создания международной системы сертификации технологий и средств информатизации и телекоммуникации (в том числе программно-технических) в части гарантий их информационной безопасности;
— мирное развитие системы международного взаимодействия правоохранительных органов по предотвращению и пресечению правонарушений в информационном пространстве;
— рекомендации по гармонизации на основе добровольности национального законодательства в части обеспечения информационной безопасности.
Конечной целью усилий мирового сообщества, и на это направлены российские инициативы, должно стать провозглашение информационного пространства зоной, свободной от оружия.
Таким образом, в соответствии с международными договоренностями, государства и другие субъекты международного права должны будут нести международную ответственность за деятельность в информационном пространстве, осуществляемую ими, под их юрисдикцией или в рамках международных организаций, членами которых они являются, и за соответствие любой такой деятельности положениям договора.
