Ширманов Игорь Александрович, ведущий юрисконсульт ГОУ ВПО «Югорский государственный университет», г. Ханты-Мансийск.
В статье предлагается для обсуждения комплекс правовых мер и организационных процедур для защиты конституционных прав больных людей и предотвращения злоупотреблений при эвтаназии.
Ключевые слова: эвтаназия, право на смерть, судебно-психиатрическая экспертиза, судопроизводство.
Euthanasia and prevention of abuses
I. A. Shirmanov
The article proposes for discussion a complex of legal measures and organizational procedures for protection of constitutional rights of ill people and prevention of abuses of euthanasia.
Key words: euthanasia, right to death, judicial-psychiatry expertise, judicial proceedings.
Обсуждение проблемы разрешения или запрещения эвтаназии ведется во многие странах. В современной России проблема реализация «права на достойную смерть» находится между двумя условными точками: отказом государства преследовать и наказывать самоубийство и самоубийц и правовым запретом на эвтаназию.
Автор является сторонником открытого, профессионального и ответственного обсуждения юридических, социологических, медицинских и этических аспектов, связанных с возможностью ухода из жизни по собственной воле или воле близких людей либо по решению врачей [1, 2]. Общественное обсуждение проблемы ценности смерти и возможности реализации «права на достойную смерть» может длиться долгие годы, как это происходило и происходит в европейских странах и США, однако проводить такое обсуждение необходимо в настоящее время, чтобы в российском обществе сформировалось адекватное представление о проблеме.
В 1997 г. в Санкт-Петербурге, Ленинградской области и Москве было проведено изучение общественного мнения о «праве на смерть». Результаты опроса 2428 человек свидетельствовали, что большинство жителей Москвы, Санкт-Петербурга и Ленинградской области считали, что у каждого человека есть право распоряжаться собственной жизнью, причем чем моложе были опрошенные люди, тем больше они были в этом уверены [3]. На вопрос «Если бы от Вас лично зависело признание или непризнание за человеком права распоряжаться своей жизнью, то как бы Вы ответили на вопрос «Есть ли у человека право на смерть?»?» 39% опрошенных ответили «Нет», 61% — «Есть». Весной 2006 г. автор провел небольшое социологическое исследование, задав те же вопросы студентам филиала Южно-Уральского государственного университета в г. Нижневартовске. Полученные результаты во многом совпадают с результатами исследования 1997 г. Таким образом, можно сделать предварительный вывод, что смерть как ценность признается определенной частью российского социума.
С учетом объема публикаций затронем только некоторые аспекты проблемы. Первый — это противоречивость российского законодательства, которое фактически разрешает пассивную эвтаназию, но запрещает эвтаназию активную, приравнивая ее к умышленному убийству. Второй — страх общества перед злоупотреблением процедурами эвтаназии со стороны врачей и иных заинтересованных лиц, отсутствие процессуальных гарантий от злоупотреблений. За пределами настоящей публикации остаются все иные вопросы «права на достойную смерть».
Если сравнить между собой ст. ст. 32, 33 и 45 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан от 22 июля 1993 г. N 5487-1 (далее — Основы) о необходимости согласия пациента на любое медицинское вмешательство и о запрете на эвтаназию, то явно видна конкуренция правовых норм одинаковой юридической силы.
В соответствии со ст. 32 «Согласие на медицинское вмешательство» необходимым предварительным условием медицинского вмешательства является информированное добровольное согласие гражданина. Статья 33 «Отказ от медицинского вмешательства» гласит, что «гражданин или его законный представитель имеет право отказаться от медицинского вмешательства или потребовать его прекращения, за исключением случаев, предусмотренных статьей 34 настоящих Основ». Таким образом, в соответствии с этими правовыми нормами согласие пациента на любое медицинское вмешательство следует считать главным критерием клинических взаимоотношений. Прекращение медицинского вмешательства по требованию человека может повлечь его смерть, т. е., по сути, он осуществит реализацию своего права на смерть.
При этом ст. 45 Основ запрещает эвтаназию: «Медицинскому персоналу запрещается осуществление эвтаназии — удовлетворение просьбы больного об ускорении его смерти какими-либо действиями или средствами, в том числе прекращением искусственных мер по поддержанию жизни. Лицо, которое сознательно побуждает больного к эвтаназии и (или) осуществляет эвтаназию, несет уголовную ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации». Даже для лиц, не имеющих юридического образования, ясно, что имеется явная конкуренция правовых норм одинаковой юридической силы (другими словами — правовая неопределенность).
Какое решение должен принять врач, если больной использует право на прекращение медицинского вмешательства, сознавая, что это обязательно приведет к его смерти? Представляется, что законодатели вынуждают врача (иногда в условиях острой нехватки времени для оценки принятия решения) самостоятельно толковать нормы Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан, сформулированные с нарушением принципа правовой определенности.
Именно неопределенность правовых норм в Основах законодательства РФ об охране здоровья граждан применительно к вопросу «о праве на достойную смерть» требует общественного внимания и профессионального обсуждения. Оно должно быть направлено на законодательное решение вопроса, выработку юридических процедур и гарантий обеспечения конституционных прав и свобод личности, в том числе и от преступных злоупотреблений. В контексте нового понимания прав человека, вероятно, придет и осознание, что человечество в XXI в. выживет, осмыслив новые критерии самоограничения, включая самоограничение права на жизнь.
На взгляд автора, предотвращение злоупотреблений при эвтаназии, а также защита интересов больных, могут и должны быть обеспечены разработкой юридических процедур. В первую очередь — на законодательном уровне, во вторую — путем исполнения процедуры регистрации волеизъявления конкретного совершеннолетнего и дееспособного человека по типу американского «завещания, подлежащие исполнению при жизни завещателя» (living wills).
«Посредством такого волеизъявления человек указывает, какими именно способами медики могут или не могут продлевать его существование в подобной ситуации. Эти распоряжения известны в американском праве как «завещания, подлежащие исполнению при жизни завещателя», по-английски — living wills. В отличие от обычного завещания living will вступает в действие еще до физической смерти подписавшего его лица, отсюда и несколько необычное название (их также именуют заблаговременным инструкциями врачам). Законы многих американских штатов требуют возобновлять living wills после истечения определенного срока, а также разрешают «завещателям» в любое время аннулировать или менять эти распоряжения. В такое псевдозавещание можно включить особую доверенность, предоставляющую тому или иному лицу или лицам право принимать решения о проведении или прекращении процедур, направленных на продление жизни доверителя — например, искусственного питания и дыхания. Чаще всего исполнению подлежат living wills лишь тех пациентов, которые находятся в терминальной стадии неизлечимой болезни или старческого одряхления. Кроме этого, существуют юридические механизмы, которые позволяют американцам добиваться отключения от поддерживающей жизнь аппаратуры их ближайших родственников или подопечных с разрушенными высшими функциями мозга и в отсутствие living wills. Такие механизмы тоже считаются реализацией права на смерть [4]. В настоящее время такая возможность юридически признана законодательством всех пятидесяти штатов США, а также федерального округа Колумбия, охватывающего городскую часть столицы страны Вашингтона.
Представляется, что на обсуждение юридической общественности и представителей правовой науки можно вынести отдельные элементы системы процессуальных гарантий при реализации права на смерть и защиты личности от злоупотреблений:
1) письменное выражение воли совершеннолетнего вменяемого лица, желающего в определенных обстоятельствах реализовать свое «право на смерть» (специальное завещание), либо (при невозможности самостоятельно письменно изложить свое решение) выражение такой воли в присутствии близких родственников и незаинтересованных свидетелей (понятые), либо в присутствии нотариуса, либо заменяющего его лица. При невозможности письменного выражения воли лица обязательно применение технических средств фиксации устного выражения желания реализации «права на смерть» путем применения аудиозаписи и/или видеосъемки;
2) тщательное фиксирование в специальном завещании условий, при которых возможно рассмотрение вопроса о реализации «права на смерть»: состояние здоровья и/или характер телесных повреждений, при которых возможно прекращение работы жизнеподдерживающей аппаратуры; присутствие в этот момент (с их предварительного письменного согласия) близких родственников, иных лиц, указанных в завещании, а также медицинских работников;
3) психолого-психиатрическая экспертиза лица, желающего реализовать свое «право на смерть», в спорных или сомнительных случаях (сомнение в объективной оценке реальности таким лицом);
4) в случаях желаемой эвтаназии неизлечимо или тяжелобольными лицами проведение обязательного консилиума лечащими врачами и консультирование независимым врачом-экспертом (экспертами). Предоставление результатов консилиума и заключение независимого врача-эксперта (экспертов) больному, его близким родственникам и другим заинтересованным лицам по указанию самого больного. Обязательное хранение всех материалов у нотариуса или иного уполномоченного лица, включая доверенное лицо желающего совершить процедуру эвтаназии (душеприказчик).
Решение спорных вопросов реализации «права на смерть» судом субъекта Российской Федерации.
Литература
1. Ширманов И. А. Смерть как ценность и ее правовое регулирование // Машины. Люди. Ценности: Материалы международной междисциплинарной научной конференции, посвященной 85-летию со дня рождения проф. С. М. Шалютина (Курган, 20 — 21 апреля 2006 г.). Курган: Изд-во Курганского государственного университета, 2006. С. 176 — 178;
2. Ширманов И. А. Реализация права на смерть в современной России // XVI Уральские социологические чтения «Социальное пространство Урала в условиях глобализации: XXI век»: Материалы международной научно-практической конференции (Челябинск, 7 — 8 апреля 2006 г.): В 3 ч. / Отв. ред. С. Г. Зырянов. Челябинск: Центр анализа и прогнозирования, 2006. Ч. 3. С. 221 — 227.
3. 19 августа 1997 г. Независимым аналитическим центром в Санкт-Петербурге, Ленинградской области и Москве проведен опрос общественного мнения о «праве на смерть», т. е. праве человека распоряжаться собственной жизнью. Метод — телефонное интервью в городах и личный опрос в Ленинградской области. Всего опрошено 2428 человек. Выборка репрезентативна половозрастной структуре населения. Особых отличий о мнениях жителей разных регионов нет // Психологическая газета. 1997. N 11 (26).
