(Соколова Н. А., Муленко А. В.) («Медицинское право», 2013, N 1)
НОВЕЛЛЫ РОССИЙСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА О ПРИМЕНЕНИИ ВСПОМОГАТЕЛЬНЫХ РЕПРОДУКТИВНЫХ ТЕХНОЛОГИЙ
Н. А. СОКОЛОВА, А. В. МУЛЕНКО
Соколова Наталья Александровна, кандидат юридических наук, заведующая кафедрой трудового права НОУ ВПО «Омский юридический институт».
Муленко Анна Вячеславовна, преподаватель кафедры трудового права.
В статье проводится сравнительный анализ положений ранее применяемых и действующих норм российского законодательства в сфере вспомогательных репродуктивных технологий. Выявляются положительные и отрицательные моменты новых законодательных положений. Предлагаются пути решения существующих проблем.
Innovations of the Russian legislation on application of assisted reproductive technologies N. A. Sokolova, A. V. Mulenko
In this article be carried out comparative analysis of the provisions of the previously used and the acting norms of the Russian legislation in the field of assisted reproductive technologies. Identifies the positive and negative points of the new legislative provisions. Suggests ways of solving the existing problems.
Key words: legal regulation of the protection of health, assisted reproductive technology, the donor, surrogate motherhood.
В недавно принятом Федеральном законе от 21 ноября 2011 г. N 323-ФЗ <1> применению вспомогательных репродуктивных технологий (далее также — ВРТ) посвящена ст. 55, содержащаяся в главе 6 «Охрана здоровья матери и ребенка, вопросы семьи и репродуктивного здоровья человека», которая помимо норм о репродукции человека содержит нормы о правах семьи, беременных женщин и матерей, несовершеннолетних в сфере охраны здоровья, рождении ребенка, а также искусственном прерывании беременности и медицинской стерилизации. ——————————— <1> Федеральный закон от 21 ноября 2011 г. N 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» // СЗ РФ. 2011. N 48. Ст. 6724.
В Основах законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан <2>, в настоящее время утративших силу, аналогичные отношения регулировались небольшой по объему ст. 35 «Искусственное оплодотворение и имплантация эмбриона». Сравнительный анализ норм, регламентирующих вопросы искусственной репродукции, показывает, что в новом базовом Законе об охране здоровья граждан соответствующая статья имеет не только более удачное наименование, но и существенно шире по содержанию. ——————————— <2> Основы законодательства РФ об охране здоровья граждан от 22 июля 1993 г. // Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета РФ. 1993. N 33. Ст. 1318.
Несомненным плюсом ст. 55 «Применение вспомогательных репродуктивных технологий» является закрепление легального определения последних. Итак, под вспомогательными репродуктивными технологиями понимаются методы лечения бесплодия, при применении которых отдельные или все этапы зачатия и раннего развития эмбрионов осуществляются вне материнского организма. Помимо этого, в ст. 55 содержатся положения, посвященные: 1) субъектам, в отношении, которых могут быть применены вспомогательные репродуктивные технологии; 2) порядку применения ВРТ; 3) некоторым аспектам правового режима биологического репродуктивного материала; 4) донорам половых клеток. В отдельный блок можно выделить нормы, посвященные суррогатному материнству. В рамках настоящей статьи будет предпринят анализ перечисленных выше групп нормативных предписаний. Начать следует с наиважнейшего вопроса о субъектах, к которым могут быть применены вспомогательные репродуктивные технологии. В соответствии со ст. 55 Закона об основах охраны здоровья это: — мужчина и женщина, состоящие в браке; — мужчина и женщина, не состоящие в браке; — одинокая женщина. В связи с этим возникает вопрос о том, насколько целесообразна такая дифференциация. Очевидно, что субъекты здесь разделены не только по признаку наличия официальных брачных отношений, но и в зависимости от факта наличия у женщины постоянного партнера (фактических брачных отношений). В Основах же использовались термины «супружеская пара» и «одинокая женщина», что означает применение только одного критерия дифференциации, а именно наличия зарегистрированного брака. Действительно, чем, с юридической точки зрения, отличаются «женщина, не состоящая в браке» и «одинокая женщина»? Можно предположить, что при обращении в медицинское учреждение для применения ВРТ женщина, не состоящая в браке, хочет использовать биологический материал конкретного мужчины (что, кстати, необязательно), в то время как одинокая женщина согласна на применение материала неизвестного донора. Однако подобные рассуждения выбиваются из общей законодательной политики государства, устанавливающей четкую корреляцию между официально зарегистрированным браком между мужчиной и женщиной и определенными правовыми последствиями (в частности, в сфере семейных, социально-обеспечительных и других правоотношений). Получается, что, в отличие от других областей правового регулирования, стимулирующих возникновение семейных связей посредством заключения брака, в сфере применения ВРТ, т. е. в отношениях результатом которых должно стать появление на свет желанного и долгожданного ребенка, законодатель делает исключение. Возможно, это связано с серьезными демографическими проблемами в нашей стране, когда уже не важно, состоят будущие родители в официальном браке или имеют фактические брачные отношения. Обращает на себя внимание и отсутствие возрастного критерия для женщины, имеющей право на применение ВРТ <3>. В Основах речь шла только о совершеннолетних женщинах. Исключение этого ограничения позволяет сделать вывод, что при наличии информированного добровольного согласия на медицинское вмешательство гражданин любого возраста имеет право на применение ВРТ. То есть, например, девушка 15 лет, которая может дать согласие на медицинское вмешательство самостоятельно, без привлечения законных представителей, имеет законное право обратиться в медицинское учреждение и произвести искусственное оплодотворение. Спорность данного положения очевидна. ——————————— <3> Следует отметить, что и при его наличии у специалистов возникал вопрос о том, почему такое ограничение не установлено для мужчин. См., напр.: Дикова И. А. К вопросу о субъектах правоотношений в сфере применения вспомогательных репродуктивных технологий // Юрист. 2008. N 11.
Возвращаясь к анализу выделенных ранее групп нормативных предписаний, следует сказать, что в целом порядок применения вспомогательных репродуктивных технологий ст. 55 не регулируется, так как в ней содержится отсылочная норма к соответствующему акту уполномоченного федерального органа. При этом положения ч. ч. 5 и 8 ст. 55 можно также отнести к порядку применения ВРТ, а это означает, что наиболее важные положения нашли отражение в законе. В частности, это касается выбора пола будущего ребенка. Закон устанавливает запрет на данное действие, за исключением случаев возможности наследования заболеваний, связанных с полом. Эта норма не вызывает возражений, хотя и детерминирует некоторые вопросы. Например, можно ли выбрать пол ребенка при угрозе наследственных заболеваний семейной паре, которая не страдает бесплодием? Строго следуя правовым предписаниям, необходимо дать отрицательный ответ. Если пара не страдает бесплодием, то и применение к ним вспомогательных репродуктивных технологий невозможно, а значит, невозможен и выбор пола ребенка. Получается, что данная норма рассчитана на очень узкий круг лиц, которые не только страдают бесплодием, но и имеют генетическую предрасположенность к заболеваниям, связанным с полом. Не оспаривая тот факт, что ВРТ должны пониматься только как метод лечения бесплодия (а не способ решения личных проблем, связанных с созданием семьи), видится целесообразным рассмотрение вопроса о расширении сферы их использования за счет семейных пар, где есть проблемы с передачей генетических заболеваний, обусловленных полом. Важным аспектом порядка применения вспомогательных репродуктивных технологий видятся положения, посвященные информационным правам участников рассматриваемых отношений. Так, если ранее сообщалось только о внешних данных и национальности донора, теперь к этой информации добавились сведения о расе (ч. 8 ст. 55), что, на наш взгляд, весьма разумно. Национальная принадлежность часто имеет формальное значение, говоря лишь, например, о территории государства, где человек родился, а сведения о расе помогают дать более полное представление о внешности донора. Конечно, возможны трудности с определением расы, особенно при их смешении. Третья группа выделенных нами норм посвящена отдельным вопросам правового режима репродуктивного биологического материала (половых клеток, тканей репродуктивных органов и эмбрионов). Не ставя перед собой задачу детально проанализировать правовой статус данных объектов ввиду значительной сложности и объемности такого исследования, скажем лишь, что впервые закон закрепил право граждан на криоконсервацию и хранение своих половых клеток, тканей репродуктивных органов и эмбрионов. Кроме этого, по этическим соображениям законодатель установил запрет на использование в промышленных целях репродуктивного биологического материала. Четвертая группа норм касается правовых характеристик доноров биологического материала. Закон определяет, что донорами половых клеток имеют право быть граждане в возрасте от 18 до 35 лет, физически и психически здоровые, прошедшие медико-генетическое обследование. Отдельно следует отметить, что ст. 35 Основ содержала положение об отнесении сведений о личности донора к врачебной тайне. Сегодня эта норма утратила силу, что, по нашему мнению, порождает проблему в связи с отсутствием в новом Законе соответствующих положений. Отрицательная оценка отсутствия данной нормы обусловлена тем, что применение общих положений об институте врачебной тайны здесь вряд ли возможно, а значит, требуется специальная оговорка. В соответствии со ст. 13 Закона об основах охраны здоровья врачебную тайну составляют сведения о факте обращения гражданина за оказанием медицинской помощи, состоянии его здоровья и диагнозе, иные сведения, полученные при его медицинском обследовании и лечении. Таким образом, сведения о личности донора должны быть отнесены к информации, требующей защиты, специальной нормой. Особой спецификой обладает применение такого метода ВРТ, как суррогатное материнство. Ранее в базовом Законе об охране здоровья он отдельно не упоминался, что детерминировало развитие научной мысли в данном направлении, сопровождающееся выработкой авторских определений ключевых понятий <4>. В настоящее время на уровне Федерального закона вводится дефиниция суррогатного материнства и суррогатной матери, а также устанавливаются требования, предъявляемые к суррогатной матери. Отметим, что положительным моментом нового Закона является то, что женщина, состоящая в браке, может стать суррогатной матерью только при наличии письменного согласия супруга. ——————————— <4> Митрякова Е. С. Правовое регулирование суррогатного материнства в России: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Тюмень, 2006; Пестрикова А. А. Обязательства суррогатного материнства: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Краснодар, 2007; Журавлева С. П. Правовое регулирование договора о суррогатном материнстве в Российской Федерации: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2011.
Нельзя однозначно оценить новеллу Закона о запрете суррогатной матери быть донором яйцеклетки. Может быть, это связано с рассуждениями о моральных проблемах, возникающих у суррогатной матери, при решении вопроса о передаче ребенка. В то же время в некоторых странах факт использования генетического материала супругов-заказчиков или суррогатной матери определяет объем прав суррогатной матери по отношению к рожденному ею ребенку. Так, в Украине при использовании генетического материала заказчиков они признаются юридическими родителями <5>. В Российской Федерации приоритет в решении вопроса о родителях ребенка остается за суррогатной матерью. При этом она будет всегда вынашивать генетически чужого ребенка. Не нарушает ли это права тех граждан, которые выступают заказчиками? Следует сказать, что в юридической литературе мнения авторов разделились. Одни аргументированно доказывают, что предоставление суррогатной матери преимущественного права решать вопрос о том, с кем останется ребенок, является правильным <6>, другие высказывают противоположную точку зрения <7>. Не имеет эта проблема однозначного решения и в зарубежных странах. Думается, что ответ на данный вопрос лежит за пределами правового поля. Необходимо провести масштабные и контролируемые государством научные исследования с целью определить, действительно ли обязывание передать ребенка заказчикам в любом случае будет наносить суррогатной матери существенный вред. ——————————— <5> Айвар Л. К. Проблемы, возникающие при использовании вспомогательных репродуктивных технологий // Современное право. 2006. N 9. С. 66. <6> См., напр.: Антокольская М. В. Семейное право. М.: Юрист, 2003. С. 182 — 183; Пчелинцева Л. М. Семейное право России. М.: Норма, 2008. С. 290 — 291; Кокорин А. П. К вопросу о получении согласия суррогатной матери на запись родителями ребенка супругов, предоставивших свой генетический материал // Семейное и жилищное право. 2010. N 1. С. 28 — 31. <7> См., напр.: Шевчук С. С. Некоторые проблемы правового регулирования применения искусственных методов репродукции // Юрист. 2002. N 9. С. 62.
По-прежнему специалистов в области права и общество в целом волнует вопрос о рождении «суррогатного» ребенка у одинокого мужчины. Казалось бы, в Приказе Минздрава России от 26 февраля 2003 г. N 67 «О применении вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ) в терапии женского и мужского бесплодия» <8>, а теперь и в Законе об основах охраны здоровья четко говорится, что контрагентами по соглашению о суррогатном материнстве могут выступать супружеская пара или одинокая женщина <9>, однако на практике встречаются случаи, когда суррогатная мать рожает ребенка для одинокого мужчины, являющегося генетическим отцом, или даже генетической бабушки <10>. Так, в 2010 г. Бабушкинский районный суд г. Москвы вынес первое для России решение об обязании районного загса зарегистрировать ребенка, родившегося по программе суррогатного материнства с донорскими ооцитами для одинокого мужчины. В результате было получено первое в стране свидетельство о рождении «суррогатного» ребенка у «одинокого» мужчины с прочерком в графе «мать». В этом своем ставшем знаковым для всей страны решении суд установил, что в российском законодательстве «отсутствуют какие-либо запреты или ограничения относительно возможности для женщины или для мужчины, не состоящих в браке, реализовать себя как мать или отец с применением методов искусственной репродукции». Впоследствии российскими судами были приняты еще несколько фактически идентичных решений по аналогичным делам, которые ссылались в том числе на ст. 19 Конституции РФ, которая говорит о равенстве прав мужчин и женщин. ——————————— <8> Приказ Минздрава РФ от 26 февраля 2003 г. N 67 «О применении вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ) в терапии женского и мужского бесплодия» // Российская газета. 06.05.2003. <9> Это положение не вызывает возражений, так как показаниями к суррогатному материнству может быть только расстройство здоровья женщины, не способной выносить ребенка. <10> См. подробнее: Айвар Л. К. Правовые основы вспомогательных репродуктивных технологий (суррогатное материнство) // Юридический консультант. 2006. N 3.
Однако данные факты, на наш взгляд, не свидетельствуют о необходимости расширения круга лиц, которые могут обратиться к суррогатной матери. Это лишь свидетельствует о крайне вольном обращении лиц, осуществляющих медицинские манипуляции, с нормами того же Приказа Минздрава N 67, где прямо сказано, что супружеская пара и суррогатная мать дают письменное информированное согласие на участие в программе «Суррогатное материнство». Интересно, как в приведенных выше случаях медицинские работники устанавливали показания к суррогатному материнству, которыми, в частности, являются отсутствие матки, соматические заболевания, при которых вынашивание беременности противопоказано и т. д.? Думается, что основная проблема кроется в отсутствии специальных норм об ответственности медицинских работников за нарушение положений об искусственной репродукции. Здесь следует сказать и еще об одном изменении в законодательстве. В ст. 35 Основ говорилось, что незаконное проведение искусственного оплодотворения и имплантации эмбриона влечет за собой уголовную ответственность, установленную законодательством Российской Федерации. Безусловно, данное положение требовало корректировки с учетом того, что уголовное законодательство не содержит составов таких преступлений. Однако полное отсутствие норм о специальной ответственности в данной сфере также имеет негативные результаты, о которых говорилось выше. Подводя итог, отметим, что, несмотря на наличие выявленных недостатков правового регулирования, более серьезное внимание законодателя к вопросам применения вспомогательных репродуктивных технологий следует оценивать положительно. Можно выразить надежду, что принятие Закона об основах охраны здоровья станет импульсом к дальнейшему совершенствованию законодательства в этой сфере, в частности поспособствует формированию качественной подзаконной базы.
