К ВОПРОСУ О СУБЪЕКТАХ ПРАВООТНОШЕНИЙ В СФЕРЕ ПРИМЕНЕНИЯ ВСПОМОГАТЕЛЬНЫХ РЕПРОДУКТИВНЫХ ТЕХНОЛОГИЙ
И. А. ДИКОВА
Дикова И. А., аспирант Московской академии экономики и права.
Вспомогательные репродуктивные технологии (ВРТ) — это методы терапии бесплодия, при которых отдельные или все этапы зачатия осуществляются вне организма. К ним относятся: экстракорпоральное оплодотворение и перенос эмбрионов в полость матки, инъекция сперматозоида в цитоплазму ооцита, донорство спермы, донорство ооцитов, суррогатное материнство, преимплантационная диагностика наследственных болезней, искусственная инсеминация спермой мужа (донора) <1>. К сожалению, российское законодательство до сих пор не имеет достойной правовой базы, регламентирующей применение этих методик. Единственной нормой Федерального закона, напрямую касающейся использования методов ВРТ, является ст. 35 «Искусственное оплодотворение и имплантация эмбриона» Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан, в связи с чем рассмотрение субъектов правоотношений, возникающих в этой сфере, будет проведено на основании содержания этой статьи и подзаконного нормативного акта — Приказа Минздрава РФ от 26 февраля 2003 г. N 67 «О применении вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ) в терапии женского и мужского бесплодия». ——————————— <1> Приказ Министерства здравоохранения РФ от 26 февраля 2003 г. N 67 «О применении вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ) в терапии женского и мужского бесплодия» // Информационно-справочная система «Гарант».
Согласно ст. 35 Основ правом на искусственное оплодотворение и имплантацию эмбриона обладает «каждая совершеннолетняя женщина детородного возраста». Однако требование законодателя об обязательном нахождении пациентки в детородном возрасте создает существенную правовую неясность относительно возраста (а точнее, его верхней границы) женщины, желающей воспользоваться методами искусственного оплодотворения. Дело в том, что ни один нормативно-правовой акт не содержит определения термина «детородный возраст». Более того, в настоящий момент возраст женщины не имеет решающего значения для успешного применения репродуктивных технологий. В специальной литературе описаны случаи рождения здорового ребенка после применения метода экстракорпорального оплодотворения к женщинам, находящимся в возрасте около пятидесяти, шестидесяти лет <2>. В этой связи само понятие «детородный возраст» становится весьма дискуссионным. ——————————— <2> Федорова М. Ю. Медицинское право. М.: Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС, 2003. С. 199.
С одной стороны, употребление этого термина в Законе можно объяснить тем, что до недавнего времени возможность иметь ребенка в принципе считалась ограниченной определенным возрастом. С другой стороны, под детородным возрастом можно понимать фертильность женщины, т. е. биологическую, естественную способность женщины к деторождению, которая в среднем ограничивается возрастом 40 лет. А если под детородным возрастом подразумевалось именно это, ставилась ли в этом случае цель ограничить доступ к репродуктивным технологиям женщин более старшего возраста, перешедших физиологический барьер, после которого начинается угасание репродуктивной системы? В литературе высказывается мнение о необходимости установления предельного возраста для женщин, желающих воспользоваться методами искусственной репродукции <3>. Сторонники этой точки зрения считают, что женщина, ставшая матерью в преклонном возрасте, может просто не успеть вырастить своего ребенка, а значит, допуск таких пациенток к методам ВРТ должен быть законодательно запрещен. С такой позицией трудно согласиться, так как, исходя из ее логики, следующим шагом должно быть законодательное ограничение возраста граждан, желающих завести ребенка также и естественным способом. По мнению автора, любая попытка ограничения права допуска к ВРТ из соображений возраста гражданина будет неправомерна. ——————————— <3> Сергеев Ю. Д., Павлова Ю. В. Проблемы правового регулирования применения методов вспомогательных репродуктивных технологий // Медицинское право. М.: Юрист, 2006. N 3. С. 5.
Из смысла ст. 35 Основ следует, что единственным субъектом правоотношений в сфере применения репродуктивных технологий, получающим данную медицинскую помощь, является совершеннолетняя женщина (пациентка). В случае нахождения пациентки в браке применение к ней методов искусственного оплодотворения осуществляется при наличии письменного согласия супруга (ч. 2 ст. 35 Основ). Часть 4 ст. 51 Семейного кодекса РФ содержит положения, согласно которым лица, состоящие в браке и давшие свое согласие на применение метода искусственного оплодотворения или на имплантацию эмбриона, в случае рождения у них ребенка в результате применения этих методов записываются его родителями в книге записей рождений. При буквальном толковании ч. 4 ст. 51 СК можно сделать вывод о том, что какие-либо правомочия у супруга появляются только «в случае рождения… ребенка в результате применения этих методов». Иными словами, до этого момента супруг пациентки вообще не рассматривается законодателем как равнозначный участник правоотношения, возникающего при применении методов ВРТ. Существующее в настоящий момент нахождение супруга пациентки на периферии этих правоотношений, по мнению автора, объясняется несовершенностью, скорее даже отсталостью российского законодательства от сегодняшнего уровня развития репродуктивной медицины. Необоснованное умаление правового статуса супруга пациентки не только не соответствует истинному положению вещей — той роли, которую супруг в действительности играет в рассматриваемых правоотношениях, но и формально лишает его возможности легально осуществлять права и обязанности, возникающие у него вследствие его фактического участия в этих отношениях. Несмотря на то что закон напрямую не предусматривает права мужчины на допуск к вспомогательным репродуктивным технологиям, автор полагает, что супруг пациентки также является субъектом правоотношений в сфере применения методов ВРТ. Как видно из названия Приказа Минздрава N 67 «О применении вспомогательных репродуктивных технологий в терапии женского и мужского бесплодия», назначение методов ВРТ применяется в коррекции не только женских, но и мужских форм бесплодия. Более того, некоторые методы ВРТ могут быть применены непосредственно к супругу. Например, такой метод ВРТ, как инъекция сперматозоида в цитоплазму ооцита, разработан специально для преодоления тяжелых форм мужского бесплодия. Также при анализе Приказа Минздрава видно, что супругу пациентки предоставлены более широкие полномочия, нежели просто дача своего согласия. Так, еще на этапе лечения возможность принимать ключевые решения, имеющие важное правовое значение, предоставлена не женщине-пациентке, а супружеской паре, в отношении которой в Приказе применяется термин «пациенты». Например, пациенты совместно осуществляют выбор доноров спермы и ооцитов (п. 1, 7); принимают решение о донации собственных неиспользованных эмбрионов (п. 6.3). Наравне с этим супруг пациентки выступает и как самостоятельный участник правоотношения. Так, супругу предоставлено право на криоконсервацию (замораживание) спермы либо биоматериала, полученного из яичка для использования в будущем (отсроченное использование, п. 1). Исходя из вышесказанного, автор считает, что в случае обращения за медицинской помощью женщины, состоящей в браке, договор на оказание медицинских услуг методами ВРТ должен заключаться с обоими супругами, т. е. на стороне заказчика медицинской услуги будут выступать два субъекта. Однако, несмотря на то что супруг пациентки де-факто является полноценным участником рассматриваемых правоотношений, его правовой статус де-юре практически не определен. Неопределенность правового статуса супруга пациентки, являющаяся следствием отсутствия закона об использовании репродуктивных технологий, оставляет нерешенным вопрос о возрасте супруга, с которого допустимо применение к нему методов репродукции. Можно предположить, что супругу должно быть не меньше восемнадцати лет — возраст, с которого наступает гражданская дееспособность гражданина в полном объеме (ч. 1 ст. 21 ГК). Однако действующим законодательством предусмотрена возможность приобретения гражданином полной дееспособности и до достижения совершеннолетия. Согласно ч. 2 ст. 21 ГК в случае, когда законом допускается вступление в брак до достижения восемнадцати лет, т. е. до достижения брачного возраста (ч. 1 ст. 13 СК), гражданин приобретает дееспособность в полном объеме со времени вступления в брак, причем приобретенная в результате заключения брака дееспособность сохраняется и в случае расторжения брака до достижения восемнадцати лет. В соответствии с семейным законодательством Российской Федерации органы местного самоуправления по месту жительства лиц, желающих вступить в брак, вправе по их просьбе разрешить им вступить в брак по достижении шестнадцати лет. В то же время субъектам РФ предоставлено право принятия законов, устанавливающих порядок и условия, при наличии которых вступление в брак в виде исключения с учетом особых обстоятельств может быть разрешено до достижения возраста шестнадцати лет (п. 2, ч. 2, ст. 13 СК). Такие законы были приняты в Белгородской, Владимирской, Калужской, Московской, Нижегородской, Орловской, Ростовской, Самарской, Тверской, Челябинской областях и других субъектах РФ. Таким образом, супругу пациентки может быть гораздо меньше восемнадцати лет. Допустимо ли применение методов вспомогательной репродукции к несовершеннолетнему? Российское законодательство пока не содержит ответа на этот вопрос. Проблема неопределенности правового статуса супруга пациентки имеет еще один немаловажный аспект. Ввиду того что все законодательство о вспомогательных репродуктивных технологиях, по сути, сводится к единственной 35-й статье Основ, возникает вопрос о правомерности применения методов репродукции к мужчинам. Законодательство Российской Федерации формально не предоставляет гражданам мужского пола права на лечение методами вспомогательных репродуктивных технологий, как следствие из этого, мужчины вообще не наделены правосубъектностью в этой сфере. Л. Н. Завадская справедливо отмечает: «В известном смысле дискриминационной по отношению к мужчинам может быть признана норма, закрепленная в ст. 35 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан, предусматривающая право каждой совершеннолетней женщины детородного возраста на искусственное оплодотворение и имплантацию эмбриона» <4>. Действительно, законодательное закрепление права на допуск к методам ВРТ только за женщинами является не только ограничением репродуктивного права мужчин — «права на доступ к безопасным и эффективным методам планирования семьи, включая право доступа к соответствующим услугам в области охраны здоровья» <5>, но и противоречит сразу нескольким статьям Конституции РФ: ст. 41 о праве каждого на медицинскую помощь; ст. 19, согласно которой мужчина и женщина имеют равные права и равные возможности для их реализации; ст. 55 о недопустимости принятия законов, отменяющих или умаляющих права и свободы гражданина. ——————————— <4> Завадская Л. Н. Гендерная экспертиза российского законодательства. М.: БЕК, 2001. С. 130. <5> Платформа действий, принятая четвертой Всемирной конференцией ООН по положению женщин // www. un. org/russian/conferen/women/womplat. htm — официальный сайт Организации Объединенных Наций.
Однако, признавая мужчину в качестве полноправного субъекта правоотношений в этой сфере, мы встаем перед сложнейшей проблемой этического характера — допустимостью применения к мужчинам такого метода ВРТ, как суррогатное материнство. Теоретически данный метод позволит любому мужчине, не вступая в интимные отношения с женщиной, используя донорскую яйцеклетку, иметь генетически своего ребенка. В публикациях, посвященных правовому регулированию репродуктивных технологий, можно встретить мнение о том, что одинокие мужчины, желающие иметь собственного ребенка, должны получить право на осуществление программ суррогатного материнства <6>. Сторонники этой позиции считают, что ограничение права мужчин на допуск к методу СМ является препятствием для реализации их права на создание семьи. ——————————— <6> Сборник материалов Всероссийской научной конференции «Национальная идентичность России и демографический кризис». М.: ИНИОН РАН. С. 933 — 934.
Автор в корне не согласен с данной точкой зрения. По нашему мнению, применение метода суррогатного материнства в отношении граждан мужского пола должно быть запрещено. Вспомогательные репродуктивные технологии не являются альтернативным способом рождения детей. Их применение направлено на коррекцию естественной репродуктивной деятельности человека, заключающуюся в терапии бесплодия либо предупреждении рождения детей с наследственной патологией. При этом суть применения методов ВРТ состоит в имитации естественного процесса оплодотворения от момента слияния репродуктивных клеток до имплантации эмбриона. Таким образом, на использование репродуктивных технологий стоит смотреть с точки зрения имитации естественной репродукции человека. При таком подходе применение методов ВРТ, основанных на искусственном оплодотворении, возможно только в отношении женщин либо гетеросексуальных пар. Поднятые в данной статье вопросы свидетельствуют об острейшей необходимости в принятии федерального закона, регламентирующего применение методов вспомогательных репродуктивных технологий, а также определяющего правовой статус субъектов получения данной медицинской помощи.
