(Исраилов И. И.) («Право в Вооруженных Силах», 2013, N 8)
ОТДЕЛЬНЫЕ ТРУДНОСТИ КВАЛИФИКАЦИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ПРОТИВ ПОРЯДКА ПОДЧИНЕННОСТИ И ВОИНСКИХ УСТАВНЫХ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ
И. И. ИСРАИЛОВ
Исраилов И. И., судья Ростовского-на-Дону гарнизонного военного суда, кандидат юридических наук.
Анализируется судебная практика, в частности ошибки, обусловленные неправильной оценкой взаимоотношений потерпевшего и виновного, находящихся при исполнении обязанностей военной службы.
Some difficulties qualification of crimes against military chain of command and statutory relationships I. I. Israilov
Analyzes the case law, in particular the errors due to wrong assessment of the relationship of the victim and the perpetrator, in the performance of military duties.
Key words: military crimes, qualification, hazing.
В судебной практике встречаются ошибки, обусловленные неправильной оценкой взаимоотношений потерпевшего и виновного, находящихся при исполнении обязанностей военной службы. Так, неправильный вывод суда о служебной подчиненности виновного потерпевшему явился причиной ошибки в квалификации его действий по ст. 334 УК РФ. Военным судом матрос Т. был признан виновным в нанесении побоев начальнику во время исполнения последним обязанностей военной службы. Дежурный по роте старший матрос М. обратился к Т. с требованием заправить кровать занятого служебными обязанностями одного из дневальных и в связи с отказом Т. сделать это ударил его кулаком в грудь. После этого Т., проходя по коридору казармы, снял с пожарного щита топор и нанес удар его обухом М. по спине, причинив физическую боль <1>. ——————————— <1> Обзор Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации о судебной работе военных судов за 2001 год.
Давая юридическую оценку действиям виновного, суд ошибочно, без учета требований Устава внутренней службы Вооруженных Сил Российской Федерации, пришел к выводу о том, что М. являлся начальником Т., и неправильно квалифицировал его действия по ч. 1 ст. 334 УК РФ. Между тем в соответствии со ст. ст. 303 и 307 Устава внутренней службы Вооруженных Сил Российской Федерации (1993) лицо, исполняющее обязанности дежурного по роте, обладает властными полномочиями, т. е. является начальником только для подчиненных ему на период службы дневальных, а не для всего личного состава роты. Не являлся старший матрос М. начальником для Т. и в соответствии с требованиями гл. 2 названного Устава. Поскольку в момент нанесения подсудимым удара потерпевший М. находился при исполнении обязанностей военной службы, флотский военный суд переквалифицировал содеянное Т. на ч. 1 ст. 335 УК РФ. Характеризуя содержание признаков «во время исполнения обязанностей военной службы» или «в связи с исполнением этих обязанностей», некоторые судьи под исполнением обязанностей военной службы в уголовно-правовом контексте понимают все время нахождения военнослужащего на территории воинской части в течение установленного распорядком дня служебного времени. При этом они ссылаются на положения п. «е» ч. 1 ст. 37 Федерального закона «О воинской обязанности и военной службе» и ст. 8 Устава внутренней службы Вооруженных Сил Российской Федерации <2>. ——————————— <2> Новые общевоинские уставы Вооруженных Сил Российской Федерации. Новосибирск, 2008. С. 47.
Между тем такая точка зрения не может быть признана правильной. Целями приведения в законе перечня обстоятельств, при которых лицо считается исполняющим обязанности военной службы, являются подтверждение в тех или иных ситуациях его правового статуса как военнослужащего, определение возложенных на него обязанностей и предоставляемых в связи с этим законом льгот и преимуществ. В уголовном же праве, в отличие от военно-административного законодательства, термин «исполнение обязанностей военной службы» несет другую смысловую нагрузку. Данный термин определяет время и содержание допущенных лицом нарушений как основание для привлечения к уголовной ответственности. Поэтому теория <3> и судебная практика <4> выработали иное толкование этого термина, суть которого состоит в фактическом исполнении военнослужащими конкретных служебных обязанностей (общих или специальных), возложенных на них законом, воинскими уставами или приказами командиров (начальников). ——————————— <3> Ахметшин Х. М., Тер-Акопов А. А. О понятии «при исполнении обязанностей военной службы» // Бюл. Управления военных судов и Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации. 1995. N 1 (160); Зателепин О. К. Объект преступления против военной службы: Дис. … канд. юрид. наук. М., 1999; Иванов П. В. Использование понятия «исполнение служебных обязанностей» в преступлениях против военной службы в следственной практике // Военно-юрид. журн. 2007. N 7; Фаргиев И. А. Значение объективного критерия — «исполнение обязанностей военной службы» и субъективной стороны для квалификации некоторых воинских преступлений // Бюл. Управления военных судов и Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации. 1995. N 1 (160); и др. <4> Обзор судебной практики военных трибуналов по применению статей 7, 8, 24 Закона «Об уголовной ответственности за воинские преступления» в редакции Указа Президиума Верховного Совета СССР от 15 декабря 1983 г.; Обзор судебной практики по делам о преступлениях против военной службы и некоторых должностных преступлениях, совершаемых военнослужащими // Обзоры судебной практики военных судов Российской Федерации по уголовным делам (1996 — 2001 гг.). М., 2002; Сборник материалов по вопросам методики подготовки военных прокуроров к участию в судебных процессах по уголовным делам. М., 2002. Т. 1.
В каждом конкретном случае при рассмотрении уголовных дел необходимо проверять, находился ли виновный (потерпевший) при исполнении конкретных нормативно определенных служебных обязанностей, и в зависимости от этого решать вопрос о его ответственности. При этом следует исходить из положений ст. 27 Федерального закона «О статусе военнослужащих» и ст. 24 Устава внутренней службы Вооруженных Сил Российской Федерации, регламентирующих должностные и специальные обязанности, которые могут быть возложены на военнослужащего. К сожалению, несмотря на это, в настоящее время некоторые военные судьи, следователи и прокуроры продолжают придерживаться ошибочной позиции, что следует считать серьезным нарушением законности, так как это ведет к незаконному осуждению военнослужащих. Объект преступления, предусмотренного ст. 335 УК РФ, описан в уголовном законе в общем виде: посягательство на него обозначено как нарушение уставных правил взаимоотношений между военнослужащими при отсутствии между ними отношений подчиненности. Содержание этого объекта уголовный закон не раскрывает. Сравнение диспозиции ст. 335 УК РФ с аналогичной статьей прежнего Уголовного кодекса (ст. 244 УК РСФСР, воспроизводящей содержание ст. 8 Закона об уголовной ответственности за воинские преступления) показывает, что в данной части она изменений не претерпела. Поэтому дававшиеся Военной коллегией разъяснения относительно признаков этого воинского преступления сохраняют свою силу. Такие рекомендации содержатся в определениях Военной коллегии Верховного Суда СССР по уголовным делам в отношении Яценко <5> и Мавропуло <6>. ——————————— <5> Бюл. Военной коллегии Верховного Суда СССР N 2 (131). <6> Определение Военной коллегии Верховного Суда СССР 5н-0110/87.
В данных определениях Военная коллегия указала, что физическое насилие одного военнослужащего над другим может быть признано воинским преступлением, подпадающим под признаки ст. 8 Закона об уголовной ответственности за воинские преступления, лишь в том случае, когда оно посягает на установленный порядок несения военной службы и применено: а) в связи с исполнением потерпевшим обязанностей по военной службе; б) при исполнении хотя бы одним из них этих обязанностей либо в) когда применение насилия хотя непосредственно и не связано с исполнением обязанностей военной службы, но было сопряжено с очевидным для виновного нарушением порядка воинских отношений и выражало явное неуважение к воинскому коллективу. Таким образом, наличие указанных признаков — во время исполнения или в связи с исполнением потерпевшим обязанностей военной службы — является одним из критериев отграничения преступлений данной категории (ст. ст. 333 — 336 УК РФ) от общеуголовных преступлений. Примером правильного подхода при решении рассматриваемого вопроса является уголовное дело в отношении рядового М. С целью подчинить своему влиянию сослуживца более позднего срока призыва рядового С. и добиться от него повиновения рядовой М. нанес потерпевшему множественные удары руками по различным частям тела, причинив вред здоровью потерпевшего в виде кровоподтеков лица, ушиба мягких тканей лица и грудной клетки и ссадин передней поверхности левого плеча, не повлекших за собой кратковременного расстройства здоровья. Установив, что насилие к С. было применено во время исполнения им обязанностей дневального по контрольно-пропускному пункту воинской части и направлено на нарушение установленного порядка взаимоотношений лиц, не состоящих в отношениях подчиненности, военный суд Краснодарского гарнизона обоснованно квалифицировал действия М. по ч. 1 ст. 335 УК РФ <7>. ——————————— <7> Архив Краснодарского гарнизонного военного суда за 2005 г. Уголовное дело N 98.
Следует подчеркнуть, что не всякое унижение чести и достоинства или издевательство либо насилие образует воинское преступление. Во время прохождения военной службы по призыву или по контракту военнослужащие вступают не только в военно-служебные отношения, регулируемые и охраняемые нормами военного законодательства. На почве осуществления общегражданских прав и свобод, брачно-семейных отношений, других прав и обязанностей между военнослужащими могут возникать конфликты, носящие сугубо личный характер, в том числе с унижением чести и достоинства, издевательством либо сопряженные с насилием. В связи с тем что эти конфликты не затрагивают воинский правопорядок, борьба с ними должна вестись с применением соответствующих норм общеуголовного законодательства. Под нарушением уставных правил взаимоотношений следует понимать действия, связанные с унижением чести и достоинства, издевательством либо сопряженные с насилием одних военнослужащих над другими при отсутствии между ними подчиненности. Унижение чести и достоинства как одна из форм нарушения уставных правил взаимоотношений по своим объективным признакам сходно с оскорблением (ст. 336 УК РФ). Различие состоит в субъективной стороне, а именно в направленности умысла виновного. При оскорблении стремление унизить честь и человеческое достоинство потерпевшего является конечной целью противоправных действий. Здесь цель «как показатель направленности умысла и желаемого результата» <8> служит критерием разграничения указанных преступлений. При этом такие действия не связаны с предъявлением потерпевшему тех или иных требований, принуждением его к нарушению обязанностей военной службы и т. п. ——————————— <8> Толкаченко А. А. Проблемы субъективной стороны преступления: Учеб. пособие. М., 2005. С. 77.
При нарушении уставных правил взаимоотношений унижение чести и достоинства является средством (способом) достижения иных целей, в частности обеспечения себе облегченных условий службы, привилегированного положения в коллективе, подчинения своей воле сослуживцев и т. д. Игнорирование указанного различия повлекло вынесение незаконного решения в отношении рядового Ч. Как установлено судом, Ч. в помещении казармы, будучи недоволен тем, что дневальный по роте рядовой М. не выполнил его личную просьбу по доставке почты, оттолкнул последнего, сорвал с кителя погоны и выразился в адрес потерпевшего нецензурной бранью. Эти действия суд первой инстанции квалифицировал по ч. 1 ст. 335 УК РФ. Поскольку унижение чести и достоинства было конечной целью действий Ч., суд кассационной инстанции переквалифицировал содеянное виновным с ч. 1 ст. 335 УК РФ на ч. 1 ст. 336 УК РФ, предусматривающей ответственность за оскорбление одним военнослужащим другого во время исполнения обязанностей военной службы <9>. ——————————— <9> Сборник обзоров и справок судебной практики Северо-Кавказского окружного военного суда. Ростов н/Д, 2001. С. 31.
Нередко военнослужащий в процессе оскорбления причиняет другому военнослужащему вред здоровью. Такие действия органами предварительного следствия квалифицируются по совокупности преступлений, например по ст. 334 и ч. 2 ст. 336 УК РФ, т. е. дается квалификация с «запасом». Очевидно, если в процессе оскорбления военнослужащий причиняет другому военнослужащему вред здоровью любой тяжести, содеянное перерастает в более тяжкое преступление и должно квалифицироваться по соответствующей специальной норме. На это обстоятельство обращено внимание в Обзоре судебной практики по делам о преступлениях против военной службы и некоторых должностных преступлениях, совершаемых военнослужащими. Так, в ответ на правомерное замечание дежурного по парку прапорщика З. младший сержант С. сначала высказался нецензурно в его адрес и нанес один удар кулаком по лицу, а затем тут же избил потерпевшего, нанеся удары ногами и руками. Эти действия С. органами предварительного следствия квалифицированы по ч. 2 ст. 334 и ч. 2 ст. 336 УК РФ. Правильно указав в приговоре то, что оскорбление в данном случае явилось составной частью более тяжкого преступления — насильственных действий в отношении начальника и дополнительной квалификации не требует, гарнизонный военный суд обоснованно исключил из обвинения ч. 2 ст. 336 УК РФ как ошибочно вмененную <10>. ——————————— <10> Обзоры судебной практики военных судов Российской Федерации по уголовным делам (1996 — 2001 гг.). М., 2002. С. 19.
По статьям гл. 33 УК РФ могут нести ответственность и лица, не относящиеся к субъектам воинских преступлений. Для этого необходимо установить, что они участвовали в совершении таких преступлений вместе с военнослужащим. Согласно ч. 4 ст. 34 УК РФ такие лица (не являющиеся специальными субъектами) отвечают в качестве организаторов, пособников и подстрекателей преступлений против военной службы. Соисполнителями преступлений против военной службы такие лица быть не могут. Уголовная ответственность для них наступает по статье, предусматривающей наказание за совершенное преступление, со ссылкой на ст. 33 УК РФ. На практике большую сложность вызывает вопрос о квалификации действий гражданских лиц, которые совместно с военнослужащими совершают непосредственно преступления против порядка подчиненности и воинских уставных взаимоотношений, т. е. фактически выполняют часть объективной стороны указанных преступлений. Примером служит уголовное дело в отношении рядового С. Перед входом на контрольно-пропускной пункт воинской части командир роты капитан Ф. в присутствии группы военнослужащих сделал замечание рядовому С. по поводу нарушения им формы одежды и потребовал от С. привести себя в порядок, застегнув ремень и поправив обмундирование. В разговор Ф. и С. вмешался находившийся рядом знакомый последнего гражданин Н. При этом Н. стал отговаривать С. от выполнения требований командира, ссылаясь на то, что Ф. уже не является начальником, поскольку С. через день подлежит исключению из списков воинской части. Капитан Ф., приняв стойку «смирно», приложив руку к головному убору, в порядке, установленном ст. 39 Устава внутренней службы Вооруженных Сил Российской Федерации, отдал приказ рядовому С. о беспрекословном выполнении его требований. Н. стал высмеивать Ф. и, выразившись нецензурной бранью, обращаясь к С., сказал: «Ты пошли его подальше со своим приказом». Подбадриваемый гражданином Н. рядовой С. открыто заявил о том, что он не будет выполнять приказ капитана Ф. Указанные действия рядового С. органами предварительного следствия и судом квалифицированы по ч. 1 ст. 332 УК РФ как неисполнение приказа, причинившее существенный вред интересам службы <11>. ——————————— <11> Архив Майкопского гарнизонного военного суда за 2002 г. Уголовное дело N 199.
Органами предварительного следствия уголовное дело в отношении гражданина Н. прекращено в связи с отсутствием в его действиях состава преступления. Между тем следует отметить, что действия Н., даже если бы они были квалифицированы по ч. 4 ст. 33 и ч. 1 ст. 332 УК РФ, т. е. как подстрекательство к неисполнению приказа, не могли быть наказуемы по уголовному закону. Это обстоятельство обусловлено тем, что в ч. 1 ст. 332 УК РФ отсутствует наказание, которое может быть назначено гражданскому лицу, совершившему преступление в соучастии с военнослужащим. Так, гарнизонным военным судом младший сержант контрактной службы С-в В. и гражданин С-в Д. осуждены соответственно по ч. 5 ст. 33, п. п. «а», «в» ч. 2 ст. 334 УК РФ. Военнослужащий С-в В. и его брат, гражданин С-в Д., признаны судом виновными в том, что совместно избили начальника первого из названных лиц лейтенанта К., причинив последнему средней тяжести вред здоровью. Указанная проблема в теории уголовного права и в судебной практике решается двояко. Так, А. А. Ахметшин, О. К. Зателепин, А. А. Толкаченко считают, что действия гражданских лиц (т. е. неспециальных субъектов) следует квалифицировать как пособничество в соответствующих воинских преступлениях — ч. 5 ст. 33 УК РФ и соответствующая статья гл. 33 УК РФ <12>. ——————————— <12> Ахметшин Х. М. Советское военно-уголовное законодательство. М., 1972. С. 87; Зателепин О. К. Понятие преступления против военной службы (Комментарий к ст. 331 УК РФ) // Право в Вооруженных Силах. 2002. N 4. С. 36; Толкаченко А. А. Преступления против военной службы // Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Отв. ред. В. И. Радченко; науч. ред. А. С. Михлин, В. А. Казакова. М., 2008.
Ф. С. Бражник полагает, что в данном случае действия гражданских лиц не подпадают ни под одну из указанных в ч. 5 ст. 33 УК РФ форм пособничества. В подобных ситуациях каждое лицо должно нести ответственность как исполнитель за то преступление, субъектом которого оно может быть признано <13>. Последняя позиция нашла отражение и в Обзоре судебной практики по делам о преступлениях против военной службы и некоторых должностных преступлениях, совершаемых военнослужащими <14>. ——————————— <13> Бражник Ф. С. Преступления против военной службы: Учеб. пособие. М., 1999. С. 24. <14> Обзор судебной практики по делам о преступлениях против военной службы и некоторых должностных преступлениях, совершаемых военнослужащими. С. 31 — 32.
Правильной, на наш взгляд, следует признать первую точку зрения. Гражданское лицо, действуя совместно с военнослужащим, может фактически выполнить какие-то элементы объективной стороны деяния, существенно нарушающего права и законные интересы военнослужащих, и причинить вред дополнительным объектам воинских составов преступлений. Поскольку такие лица не проходят военную службу, они не могут совершить посягательство на основной объект — военную безопасность. В подобных случаях они должны нести ответственность как соучастники (пособники) воинского преступления. При этом особой формой пособничества будет являться участие в совершении преступления со специальным субъектом. По существу, эта специфическая форма пособничества (своеобразная юридическая фикция) установлена в ч. 4 ст. 34 УК РФ. В связи с этим ссылка при квалификации в подобных случаях на ч. 5 ст. 33 УК РФ, в которой такая форма не предусмотрена, является не совсем правильной. Представляется, что уголовная ответственность пособника должна наступать по статье, предусматривающей наказание за совершенное преступление, со ссылкой на ч. 4 ст. 34 УК РФ. Несмотря на рекомендации, содержащиеся в Обзоре судебной практики по делам о преступлениях против военной службы и некоторых должностных преступлениях, совершаемых военнослужащими, по такому пути пошла и судебная практика <15>. ——————————— <15> Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27.12.2007 N 51 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате»; Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10.02.2000 N 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» // Сборник постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации 1967 — 2007 гг. М., 2008.
Ряд проблем возникал в судебной практике при квалификации отдельных преступлений против порядка подчиненности и воинских уставных взаимоотношений, совершенных при квалифицирующих обстоятельствах. Многие из них достаточно подробно проанализированы в правовой литературе в трудах таких исследователей, как А. А. Ахметшин, Ф. С. Бражник, О. К. Зателепин, Н. А. Петухов, А. А. Тер-Акопов, А. А. Толкаченко, И. А. Фаргиева и др. По ним сформировалась и единая судебная практика, поэтому на этих проблемах не следует заострять внимание. Выборочное изучение 200 копий приговоров военных судов Северо-Кавказского военно-судебного округа за период с 2003 по 2010 г. показало, что судьями в абсолютном большинстве правильно излагается в судебных решениях совокупность объективных и субъективных признаков, характеризующих тот или иной состав, относящийся к преступлениям против порядка подчиненности и воинских уставных взаимоотношений. Вместе с тем в 70 судебных решениях (35%) выявлены нарушения п. 1 ст. 307 УПК РФ и Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 апреля 1996 г. N 1 «О судебном приговоре». Эти нарушения связаны с недостаточно четким изложением в описательно-мотивировочной части обвинительного приговора преступного деяния, признанного судом доказанным, с указанием места, времени, способа совершения преступления, формы вины, мотивов, целей и последствий преступления. Из изученных судебных решений видно, что в них нечетко изложены следующие обстоятельства: описание преступного деяния в 15 приговорах (7,5%); характер взаимоотношений между военнослужащими в 17 приговорах (8,5%); форма вины в 11 приговорах (5,5%); оценочные признаки в 27 приговорах (13,5%). Иллюстрируют приведенные данные следующие примеры из судебной практики. Так, в приговоре по делу матроса Ц. судом установлено, что он, будучи недовольным тем, что младший сержант К. вошел в его комнату без стука, желая проучить его за это, в нарушение требований ст. ст. 16, 19, 20 Устава внутренней службы Российской Федерации нанес потерпевшему три удара в грудь. Квалифицируя действия по ч. 1 ст. 334 УК РФ, суд в приговоре указал, что к потерпевшему применено «иное насилие», хотя фактически ему нанесены побои. Капитан П., назначенный приказом командира батальона старшим поисково-засадной группы, не исполнил этот приказ, в район выполнения боевой задачи в составе группы не убыл, а остался в общежитии воинской части, где проводил время по своему усмотрению. Воспользовавшись отсутствием П., военнослужащие поисково-засадной группы употребили спиртные напитки, после чего совершили ряд тяжких преступлений. П. осужден по ч. 3 ст. 332 УК РФ. Из приговора суда не видно, в чем проявилось небрежное или недобросовестное отношение к службе со стороны осужденного. Если осужденный умышленно не исполнил отданный ему приказ об убытии в район выполнения боевой задачи в составе поисково-засадной группы, оставшись в офицерском общежитии и проводя время по своему усмотрению (из содержания описательно-мотивировочной части приговора можно прийти к такому выводу), деяние ошибочно квалифицировано по ч. 3 ст. 332 УК РФ. Порой суды не раскрывают содержание оценочных признаков составов преступлений против порядка подчиненности и воинских уставных взаимоотношений. В приговоре в отношении рядового К., осужденного по ч. 1 ст. 332 УК РФ, суд ограничился лишь указанием на причинение существенного вреда интересам службы, при этом не раскрыл его содержание. Анализ приговоров показал, что изложение в них признаков составов преступлений против порядка подчиненности и воинских уставных взаимоотношений с помощью формулировок и терминов, не соответствующих их законодательному описанию, и недостаточно четкое изложение фактических обстоятельств дела могут поставить под сомнение законность судебного решения, вызвать трудности у вышестоящего судебного органа при проверке правильности выводов, содержащихся в приговоре. Таким образом, завершая рассмотрение особенностей квалификации отдельных преступлений против порядка подчиненности и воинских уставных взаимоотношений, предусмотренных в УК РФ, с учетом тех, которые являются проблемными в теории и практике применения уголовного закона, можно сделать следующий вывод. При юридической оценке данных преступлений судам следует всесторонне учитывать всю совокупность объективных и субъективных признаков этих составов. Переоценка и недооценка тех или иных признаков составов преступлений против порядка подчиненности и воинских уставных взаимоотношений ведут к ошибкам юридической квалификации содеянного.
