Закиров В. Ю., Рязанское ВВДКУ, старший преподаватель.
Феномен войны неотъемлемо сопровождает мировую историю и, возможно, в конечном итоге станет ее завершающим аккордом. Несмотря на неуклонный, постоянный рост современной, глобальной военной угрозы, взгляды на философию войны не претерпели каких-либо существенных изменений и позитивных трансформаций. И хотя военная история, социология, военная психология на нынешнем этапе развиваются достаточно успешно, но наиболее широкий, именно философский взгляд на природу и логику развития войн сегодня встречается достаточно редко.
Рассматривая предпосылки, причины, характер войн с различных методологических оснований, современная цивилизация почему-то этический компонент войны учитывает одним из крайних и не всегда обязательных. Потому современные «ястребы» всячески стараются избегать ответов на важнейшие вопросы, которые можно обозначить как «основные нравственные проблемы войны». Общепринятые нормы международного гуманитарного права при ведении боевых действий есть законы необходимые и важные. Определяемые ими рамки и границы дозволенного в ходе войны хоть частично пытаются облегчить бедствия и лишения, приносимые боевыми действиями. В них с полной отчетливостью отразилось влияние западной позитивистской доктрины с ее постоянным поиском выгоды.
Нравственный, духовный аспект всегда являлся основополагающим, цементирующим компонентом российского воинства. Божественная составляющая и направляющая определяла для русского офицера правила поведения во время боевых действий. На мировоззрение офицера русской армии всегда особое влияние оказывала глубокая православная традиция.
Размышления о нравственной природе войн в русской философии не относились к разработке ни правовой теории, ни отдельной науки о войне, но были изначально включены в общий контекст русской православной культуры и явились приложением традиционных христианских норм и добродетелей к войне. Уже в первом документе, содержащем правила поведения человека в сражении, — Учении и хитрости ратного строения пехотных людей (1647 г.) подразумевалось, что быть совершенным воином означало быть совершенным христианином. Это положение еще раз было подтверждено в Уставе воинском Петра I, который касался не только внешней стороны воинской службы, но и регламентировал нравственное воспитание воинов. Православный взгляд на войну развили выдающиеся русские мыслители XIX в. — А. С. Хомяков и славянофилы, К. Н. Леонтьев, Н. Я. Данилевский, Ф. М. Достоевский, В. С. Соловьев. Кратко сумму их взглядов можно определить в следующем: 1) Россия — самобытная, но не милитаристская держава (славянофилы); однако 2) ее национальный уклад и политические задачи чужды Европе (Н. Я. Данилевский); следовательно, 3) не исключена вооруженная защита своего исторического призвания по строительству православной федерации государств в священной войне, которую будут вести лучшие люди страны — воинство (К. Н. Леонтьев); при этом 4) пока мы столь подвержены греху, войны никуда не уйдут, но их нельзя оценивать однозначно, их последствия могут быть благотворными (Ф. М. Достоевский); к тому же 5) высшая религиозная санкция для воинства есть служение Христу (В. С. Соловьев). Эти философско-религиозные взгляды и стали основой русской национальной военной доктрины, краткие положения которой лаконично, но глубоко и содержательно изложил в своей статье «Философия войны» А. А. Керсновский. Он указывал, что, будучи народом православным, мы смотрим на войну как на зло — как на моральную болезнь человечества — моральное наследие греха прародителей, подобно тому как болезнь тела является физическим его наследием. Никакими напыщенными словесами, никакими бумажными договорами, никаким прятаньем головы в песок мы этого зла предотвратить не можем. А раз так, то нам надо к этому злу готовиться и закалять организм страны, увеличивать его сопротивляемость.
Еще до превращения Германии в «коричневого монстра» Керсновский, сравнивая национальные доктрины обеих стран, писал, что германская национальная доктрина — это обожествление всегерманства (Deutschtum), покоряющего себе все другие народы, являющиеся, в сущности (особенно славяне), навозом для германской культуры. Германский народ — народ господ — благородная северная раса. Он один должен повелевать в порабощенном для него мире.
«Одни лишь немки рожают. Все остальные женщины мечут». Это изречение немецкого профессора периода начала XX в. как нельзя лучше характеризует германскую национальную доктрину — доктрину в первую очередь человеконенавистническую.
Отсюда — основные тезисы германской военной доктрины. «Стратегия на уничтожение», «битва на уничтожение». «Интегральная война» и сопряженные с ней жестокость и террор должны парализовать мирное население — низшую расу неприятельской страны. Убить в нем волю к сопротивлению, способствовать скоротечности, т. е. скорейшему окончанию войны. Даже детская кровь вполне допустимое средство войны, коль скоро дети эти принадлежат к низшей, не германской расе.
Сущность же той грани русского национального монолита, что носит название русской национальной военной доктрины, которая тысячелетиями формировалась под влиянием доктрины Православной церкви, является превосходство духа над материей и несет в себе неподражаемый, самобытный пласт русско-православной гуманности.
«Русские воины имеют за правило бить своего неприятеля, когда нужно, но не разорять его», — писал наш главнокомандующий на Кавказе князь Цицианов.
Для большинства офицеров русской армии было основополагающим воспитание души солдата в христианской добродетели и неукоснительное соблюдение Кодекса офицерской чести. Только эти каноны, а не международные конвенции и не гуманитарные организации способны ограничить вооруженное насилие.
Одно из положений кодекса чести российского офицера так и предписывает офицеру предпочитать честный бой; соблюдать кодекс военной морали. Законы и обычаи войны руководствоваться военной необходимостью; проявлять человеколюбие и гуманность, милосердие к побежденному противнику, военнопленным, гражданскому населению; не допускать неоправданных разрушений, мародерства, грабежей. Это есть одна из составляющих мировоззренческих взглядов российских офицеров на этику войны. Максимальная минимизация жестокости и трагедии войны при абсолютном приоритете интересов Родины и государства.
При любых различных существующих и будущих договорах, конвенциях, соглашениях и других правилах по ведению войн русский офицер должен всегда «помнить войну» и быть всегда готовым к ней, должен знать, что в отношении нас не будут вести войны, оглядываясь на конвенции и протоколы.
