(Звенигородская Н. Ф.) («Вопросы ювенальной юстиции», 2010, N 2)
СВЯЗЬ СЕМЕЙНО-ПРАВОВОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ С ЗАЩИТОЙ СЕМЕЙНЫХ ПРАВ
Н. Ф. ЗВЕНИГОРОДСКАЯ
Звенигородская Н. Ф., доцент кафедры гражданского права Санкт-Петербургской академии управления и экономики, кандидат юридических наук.
В семейно-правовой литературе отмечается, что категория ответственности тесно связана с вопросом защиты семейных прав <1>. Поэтому возникает необходимость дифференцировать защиту и ответственность в семейном праве. ——————————— <1> См.: Чичерова Л. Е. Гражданско-правовая ответственность в семейном праве // Цивилистические записки: Вып. 5: Проблемы кодификации гражданского законодательства в РФ / Под ред. В. А. Рыбакова, А. Я. Гришко. М.: Издательская группа «Юрист», 2004. С. 593.
Так, А. П. Сергеев, различая меры защиты и меры ответственности, правильно отмечает различные основания их применения. «Меры защиты применяются во всех случаях, когда нарушены субъективные семейные права, независимо от того, по каким причинам и при каких обстоятельствах это произошло, напротив, для применения мер ответственности необходим состав семейного правонарушения, включающий, среди прочего, виновное противоправное действие (бездействие) участника семейного правоотношения» <2>. Н. С. Малеин считает, что меры защиты направлены на защиту нарушенного права, а меры ответственности «соединяют в себе не только меры охраны нарушенного права, но и неблагоприятные последствия для виновного нарушителя» <3>. М. В. Антокольская дает более развернутый перечень отличий: меры ответственности преследуют цели наказания виновного правонарушителя, меры защиты направлены только на защиту интересов потерпевшего. Ответственность наступает лишь при наличии вины, меры защиты применяются независимо от вины. Ответственность всегда предполагает возложение на виновного правонарушителя дополнительных неблагоприятных имущественных последствий или лишение его субъективного права. Меры защиты могут выражаться в принуждении нарушителя к исполнению обязанности в том же объеме, в котором она не была исполнена добровольно <4>. ——————————— <2> Гражданское право: Учебник / Под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. М., 2003. Т. 3. С. 312. <3> Малеин Н. С. Защита семейных прав. М., 1972. С. 35. <4> См.: Антокольская М. В. Семейное право: Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Юрист, 2003. С. 99.
Мы пришли к выводу, что понятие защиты более широкое, чем понятие ответственности, так как считаем, что применение ответственности является одним из видов защиты нарушенных прав и интересов. Мера ответственности — это всегда мера защиты, но мера защиты не всегда есть мера ответственности. А. П. Сергеев отмечает: «Под защитой понимаются предусмотренные законом меры по их признанию и восстановлению, пресечению правонарушений, применению к нарушителям других семейно-правовых санкций, а также механизм практической реализации этих мер» <5>. ——————————— <5> Гражданское право. С. 380.
Юридическая сущность защиты и ответственности в семейном праве не может быть определена без анализа мер ответственности наряду с мерами защиты. Проанализируем ст. 73 Семейного кодекса Российской Федерации (далее — СК) <6> «Ограничение родительских прав» и ст. 77 «Отобрание ребенка при непосредственной угрозе жизни ребенка или его здоровью». На наш взгляд, этими статьями предусмотрены меры семейно-правовой ответственности и меры защиты в семейном праве. В обоих случаях речь идет об отобрании ребенка. Объединяет их общая черта — применение мер государственного принуждения. Отличается отобрание ребенка по ст. 73 СК от отобрания ребенка по ст. 77 СК тем, что в первом случае имеет место судебная процедура — суд принимает решение об отобрании ребенка у родителей (одного из них). При непосредственной угрозе жизни ребенка или его здоровью (ст. 77 СК) орган опеки и попечительства на основании соответствующего акта органа местного самоуправления вправе немедленно отобрать ребенка у родителей (одного из них) или у других лиц, на попечении которых он находится. Во втором случае речь уже идет не о судебной, а об административной процедуре отобрания ребенка. ——————————— <6> См.: Семейный кодекс Российской Федерации от 29.12.1995 N 223-ФЗ (в ред. от 30.06.2008) // СЗ РФ. 1996. N 1. Ст. 16; 1997. N 46. Ст. 5243; 1998. N 26. Ст. 3014; 2000. N 2. Ст. 153; 2004. N 35. Ст. 3607; 2005. N 1 (ч. 1). Ст. 11; 2006. N 23. Ст. 2380; 2008. N 27. Ст. 3124.
Установлено, что юридическая ответственность всегда связана с государственным принуждением. Государственное принуждение — признак семейно-правовой ответственности. Однако меры государственного принуждения не всегда являются мерами семейно-правовой ответственности. Не всякое государственное принуждение следует признавать юридической ответственностью. Существуют и другие эффективные меры правового воздействия, имеющие целью защиту и восстановление общественных отношений. В теории права эти меры получили название мер защиты, отмечают Е. В. Черных и Д. А. Липинский <7>. Таким образом, в обоих случаях (ст. 73 и ст. 77 СК) можно вести речь о государственном принуждении, которое характерно для отобрания ребенка у родителей по решению суда и отобрания ребенка органом опеки и попечительства. Поэтому по такому критерию, как государственное принуждение, которое как выше нами отмечено, характерно не только для юридической ответственности, а и для других правовых явлений, разграничение ответственности и защиты провести нельзя. Что же тогда, следуя нашей позиции о семейном правонарушении как основании семейно-правовой ответственности, можно положить в основу дифференциации этих понятий? Мы полагаем, что только вину субъекта семейных правоотношений. Если семейно-правовая ответственность наступает при наличии вины, то можно ли считать мерой ответственности отобрание ребенка, предусмотренное ст. 73 СК? Полагаем, что можно, поскольку законодатель в п. 2 ст. 73 СК в разных подпунктах ведет речь о виновном и невиновном поведении родителей. Так, в соответствии с пп. 1 п. 2 ст. 73 СК ограничение родительских прав допускается, если оставление ребенка с родителями (одним из них) опасно для ребенка по обстоятельствам, от родителей (одного из них) не зависящим (психическое расстройство или иное хроническое заболевание, стечение тяжелых обстоятельств и др.). В указанном случае отсутствует вина родителей, являющаяся элементом состава семейного правонарушения, поэтому нельзя говорить о правонарушении как основании семейно-правовой ответственности. Следовательно, отобрание ребенка у родителей (ограничение родительских прав) в указанных случаях будет не мерой семейно-правовой ответственности, а мерой защиты нарушенных прав ребенка. Однако в пп. 2 п. 2 ст. 73 СК законодатель говорит об ограничении родительских прав как о мере ответственности. Такой вывод о виновном поведении родителей сделан из следующих правовых положений законодателя: «Ограничение родительских прав допускается также в случаях, если оставление ребенка с родителями (одним из них) вследствие их поведения является опасным для ребенка, но не установлены достаточные основания для лишения родителей (одного из них) родительских прав», а далее законодатель продолжает: «Если родители не изменят своего поведения, орган опеки и попечительства по истечении шести месяцев после вынесения судом решения об ограничении родительских прав обязан предъявить иск о лишении родительских прав». ——————————— <7> См.: Черных Е. В., Липинский Д. А. Юридическая ответственность как целостное правовое явление // Вестник Самарской экономической академии. Самара. 2005. N 1(16). С. 212.
Данная мера семейно-правовой ответственности характеризуется неблагоприятными последствиями для родителя, виновно совершившего семейное правонарушение. Неблагоприятные последствия выражаются в лишениях личного характера. Они установлены в п. 1 ст. 74 СК: родители, родительские права которых ограничены судом, утрачивают право на личное воспитание ребенка. Именно характеристики «вина» и «неблагоприятные последствия для правонарушителя» позволяют рассматривать ограничение родительских прав и как меру семейно-правовой ответственности, и как меру защиты. Следовательно, можно заключить, что в зависимости от вины родителя ограничение родительских прав имеет двоякое значение: оно может быть и мерой защиты при отсутствии вины родителя, но может быть наряду с мерой защиты и мерой семейно-правовой ответственности при наличии вины родителя в противоправном поведении. О. А. Чаусская также отмечает, что в отличие от лишения родительских прав применение ограничения родительских прав допускается не только при виновном поведении родителя, но и при отсутствии его вины <8>. Обращая внимание на особенность ограничения родительских прав как дифференцированной санкции, Н. Н. Тарусина правильно считает, что за виновное поведение родителей она применяется как мера ответственности с последующей возможностью лишения родительских прав по истечении (и (или) ранее) шести месяцев по иску органа опеки и попечительства. За невиновное поведение следует ограничение как мера защиты интересов ребенка <9>. ——————————— <8> См.: Чаусская О. А. Ограничение родительских прав как мера защиты интересов ребенка // Семья и право (к 10-летию принятия Семейного кодекса Российской Федерации): Материалы научно-практической конференции (Москва, 5 — 6 декабря 2005 г.): Сб. / Отв. ред. Л. Ю. Михеева. М., 2005. С. 132. <9> См.: Тарусина Н. Н. Семейное право: Учеб. пос. М.: Проспект, 2001. С. 119.
Как следует из смысла п. 1 ст. 73 СК, отобрание ребенка без лишения родительских прав — это и есть ограничение родительских прав. Поэтому эти термины имеют одно значение и используются как синонимы. По аналогии оценивается ст. 77 СК «Отобрание ребенка при непосредственной угрозе жизни ребенка или его здоровью», где также речь идет как о мере защиты, так и о мере семейно-правовой ответственности. Несмотря на то что законодатель в отличие от п. 2 ст. 73 СК не говорит о виновном и невиновном поведении родителей, тем не менее указывает на обязанность органа опеки и попечительства обратиться в суд с иском о лишении родительских прав или об ограничении родительских прав. Из такой формулировки нормы права следует вывод о виновном поведении родителей, когда речь идет об иске о лишении родительских прав. Большинство ученых в семейном праве рассматривают лишение родительских прав как меру ответственности. В случае ограничения родительских прав можно говорить о двух вариантах поведения: виновном и невиновном, что предусмотрено в п. 2 ст. 73 СК. На значение такого элемента состава семейного правонарушения, как субъективная сторона, которую в юридической теории называют виной, обращает внимание Н. С. Шерстнева. Лишение родителя, дедушки, бабушки права на общение с ребенком, если это отрицательно сказывается на ребенке, при невиновном поведении родителя, дедушки, бабушки она рассматривает как меру защиты — пресечение действий, нарушающих право ребенка. Также и отобрание ребенка в случае невиновного поведения родителей, если оставление ребенка опасно для него, ею рассматривается как мера защиты. Вместе с тем отобрание ребенка, по ее мнению, также может быть и мерой ответственности <10>. Из этого мы делаем вывод, что семейно-правовая ответственность родителей возможна лишь при их виновном поведении. Поэтому считаем, что обязательным элементом состава семейного правонарушения и условием семейно-правовой ответственности является вина правонарушителя. ——————————— <10> См.: Шерстнева Н. С. Обеспечение приоритетной защиты прав и интересов несовершеннолетних как принцип семейного права // Семья и право (к 10-летию принятия Семейного кодекса Российской Федерации): Материалы научно-практической конференции (Москва, 5 — 6 декабря 2005 г.): Сб. / Отв. ред. Л. Ю. Михеева. М., 2005. С. 43 — 44.
Однако в семейном праве высказано и другое мнение. Так, П. М. Мардахаева, называя лишение родительских прав мерой семейно-правовой ответственности, санкцией за виновное, неправомерное их поведение, указывает, что данная мера применяется при наличии вины родителей, что отличает главным образом ограничение от лишения родительских прав <11>. С выводом, что ограничение родительских прав не является мерой семейно-правовой ответственности, мы согласиться не можем, так как рассматриваем ограничение родительских прав как меру семейно-правовой ответственности в случаях, когда имеет место виновное противоправное поведение родителей. А когда отсутствует вина родителей — это будет мерой защиты прав ребенка. Поэтому вину нельзя считать отличительным критерием лишения родительских прав от отобрания ребенка, так как она присутствует и там, и там. Но, разделив эти меры семейно-правовой ответственности, законодатель исходил прежде всего из необходимости разграничить их по тяжести правовых последствий в зависимости от степени виновного поведения родителей. Подтверждением этому является п. 13 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 мая 1998 г. N 10 «О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей», из которого следует: «Лишение родительских прав является крайней мерой. В исключительных случаях, при доказанности виновного поведения родителя суд с учетом характера его поведения, личности и других конкретных обстоятельств вправе отказать в удовлетворении иска о лишении родительских прав и предупредить ответчика о необходимости изменения своего отношения к воспитанию детей, возложив на орган опеки и попечительства контроль за выполнением им родительских обязанностей. Отказывая в иске о лишении родительских прав, суд при наличии указанных выше обстоятельств вправе в соответствии со ст. 73 СК также разрешить вопрос об отобрании ребенка у родителей, передаче его органу опеки и попечительства, если этого требуют интересы ребенка» <12>. Таким образом, можно сделать вывод, что законодательство и судебная практика рассматривают в качестве меры семейно-правовой ответственности наряду с лишением родительских прав также ограничение родительских прав, которое наступает за виновное противоправное поведение родителей. ——————————— <11> См.: Мардахаева П. М. Эффективность норм семейного законодательства о юридической ответственности родителей // Семья и право (к 10-летию принятия Семейного кодекса Российской Федерации): Материалы научно-практической конференции (Москва, 5 — 6 декабря 2005 г.): Сб. / Отв. ред. Л. Ю. Михеева. М., 2005. С. 127 — 131. <12> Бюллетень Верховного Суда РФ. 1998. N 7.
Предупреждение правонарушителю, вынесенное решением суда при рассмотрении дела о лишении родительских прав, не может быть признано мерой семейно-правовой ответственности, так как не влечет для виновного родителя неблагоприятные последствия в виде лишений личного или имущественного характера. Меры защиты и меры ответственности в семейном праве предлагается различать по следующим критериям. Например, по целевой направленности: если меры защиты направлены только на защиту нарушенного субъективного права, то меры ответственности направлены еще и на наказание виновного правонарушителя — участника семейных правоотношений. Вторым критерием является основание применения: меры защиты применяются независимо от вины правонарушителя, а меры ответственности — при наличии вины. И наконец, различия проводятся в зависимости от юридических последствий: меры защиты не влекут, а меры ответственности влекут отрицательные последствия для правонарушителя в семейных правоотношениях. Таким образом, мы установили, что договорная семейно-правовая ответственность предусмотрена нормами семейного законодательства за неисполнение или ненадлежащее исполнение таких семейно-правовых договоров, как соглашение об уплате алиментов и договор о приемной семье. Но в любом семейно-правовом договоре стороны могут предусмотреть условия об ответственности. Основанием семейно-правовой ответственности, предусмотренной как нормами семейного законодательства, так и семейно-правовым договором, будет семейное правонарушение, выраженное в виновном, противоправном деянии субъекта семейных правоотношений — стороны договора. Например, в уклонении от уплаты алиментов по соглашению или в невыполнении обязанностей родителей приемными родителями. Для привлечения плательщика алиментов к ответственности достаточна любая форма вины: умышленная или неосторожная. Вина плательщика не доказывается, а презюмируется. «Получатель алиментов является в правоотношении более слабой стороной, и возлагать на него еще и обязанность по доказыванию вины ответчика представляется недопустимым» <13>. Плательщик алиментов доказывает свою невиновность. Если условие об ответственности не предусмотрено в алиментном соглашении, то при наличии всех условий ответственности убытки взыскиваются в части, не покрытой неустойкой. Применяется по аналогии закона п. 2 ст. 115 СК. Исходя из смысла ст. 115 СК, можно сделать вывод, что в принудительных алиментных отношениях, возникающих при взыскании алиментов по решению суда штрафная неустойка неприменима, а допускается лишь зачетная неустойка. Вместе с тем в добровольных алиментных отношениях возможности сторон значительно шире — они могут предусмотреть в алиментном соглашении любые виды неустойки. Ведь не случайно О. Н. Низамиева определяет договорное регулирование имущественных отношений в семье как разновидность индивидуально-правового регулирования, осуществляемого членами семьи на основании и в пределах, которые установлены законом, по определению модели возможного и должного поведения путем заключения договоров и соглашений в сфере семейных имущественных отношений <14>. ——————————— <13> Богданова Г. В. Права и обязанности родителей и детей. М.: Книга-сервис, 2003. С. 95. <14> См.: Низамиева О. Н. Договорное регулирование имущественных отношений в семье. Казань: Таглимат; Институт экономики, управления и права, 2005. С. 75.
Для стабильности и эффективности семейно-правовых договоров предлагается расширить границы применения семейно-правовой ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение договорных обязательств, для чего в СК предусмотреть право сторон договора устанавливать за это штрафные санкции, взыскание которых возможно в принудительном порядке.
