Выдержки из стенограммы «Круглого стола» на тему: «Становление ювенальной юстиции в России: опыт, проблемы и перспективы» (Москва, Государственная Дума РФ, 20 марта 2006 года)

(Редакционный материал)

(«Вопросы ювенальной юстиции», 2006, N 3)

КОМИТЕТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ ПО ДЕЛАМ ЖЕНЩИН, СЕМЬИ И ДЕТЕЙ

КОМИТЕТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ ПО КОНСТИТУЦИОННОМУ

ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ И ГОСУДАРСТВЕННОМУ СТРОИТЕЛЬСТВУ

ВЫДЕРЖКИ ИЗ СТЕНОГРАММЫ «КРУГЛОГО СТОЛА» НА ТЕМУ:

«СТАНОВЛЕНИЕ ЮВЕНАЛЬНОЙ ЮСТИЦИИ В РОССИИ:

ОПЫТ, ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ»

(МОСКВА, ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА РФ, 20 МАРТА 2006 ГОДА)

* * *

Председательствующий:

«В сегодняшнем «круглом столе» принимают участие люди, которые понимают, почему нужны ювенальные суды и каким должно быть их место в судебной системе. Поэтому нам не надо уговаривать, как это хорошо и почему это нужно. Тем более что у нас в системе профилактики много таких элементов, которые могут работать в системе ювенальной юстиции, например комиссии по делам несовершеннолетних, уполномоченные по правам ребенка, приюты.

Если говорить обо всех структурах, которые занимаются профилактической работой, работа эта практически не скоординирована никак. И каждая структура в отдельности свою роль не выполняет, они только отчитываются ежегодно или готовят нам доклад, когда мы готовимся выступать один раз в четыре года в Организации Объединенных Наций, в Комитете по правам ребенка. Вот на этом все и заканчивается.

За прошедшие годы у нас появилось свыше 4 тысяч различных социальных учреждений, в которых работают социальные работники, психологи, социальные педагоги, юристы, социальные работники по работе с семьей и так далее. Вот каким образом и как эти социальные структуры можно подключать для судебной процедуры? Ведь мы ничего нового не вводим, потому что с детьми так и так в судебной системе разбираются. Только они, извините, разбираются непрофессионально. И используют в основном меры в отношении детей репрессивные. Мы хотели бы, чтобы этих детей можно было действительно реабилитировать так, чтобы они нормально адаптировались к социальным условиям.

Поэтому, если вы не будете возражать, мы за «круглым столом» хотели бы выстроить наши выступления таким образом. Есть опыт Ростовской области, и мы дадим слово для доклада Владимиру Васильевичу Золотых — заместителю Председателя Ростовского областного суда, слово для содоклада — судье Ростовского областного суда Елене Леонидовне Вороновой, и по три минуты дадим слово судьям уже на муниципальном уровне. Я имею в виду тех, кто приехал из городов Шахты и Таганрога. Для нас это очень важно, это единственный субъект, где уже, по-моему, 14 судов ювенальных работают на базе судов общей юрисдикции.

Слово предоставляется Владимиру Васильевичу Золотых, заместителю Председателя Ростовского областного суда».

Золотых В. В.:

«Уважаемые участники совещания, своей краткой информацией, ограниченной 15 минутами, я хотел бы ознакомить вас, первое, с тем опытом работы ростовских судов, который мы имеем за пять лет, второе, привести некоторые результаты этой работы, и третье, ознакомить вас с нашим мнением относительно тех перспектив, которые мы видим в плане становления ювенальной юстиции в России, как мы их себе представляем.

Первое, об опыте судов Ростовской области. По существу, внедрение элементов ювенальной юстиции в Ростовской области осуществлялось по четырем направлениям. Первое — это специализация судей. Специализация судей у нас, как и везде по всей России, была введена в 2000 году, когда было принято Постановление Пленума Верховного Суда и была дана соответствующая рекомендация.

С 2004 года мы ввели специализацию судей по гражданским делам в Таганроге. И с 2005 года — в Шахтах. То есть специализацию, если раньше она была только по уголовным делам, ввели и по гражданским делам.

С 2003 года мы образовали специальный состав в областном суде, который рассматривает уголовные дела в кассационном порядке, и он же занимается методической организацией работы, оказывает методическую помощь тем судьям, которые работают в ювенальных судах, проводит обучение всех тех судей, которые у нас работают в режиме ювенальной юстиции.

Второе направление и, наверное, наиболее важное, которое мы имеем в Ростовской области, — это введение специализации уже среди работников аппарата суда. Это стало возможным, когда мы реализовали проект «ПРООН» (поддержка осуществления правосудия в отношении несовершеннолетних) в течение 2001 — 2003 годов. Суть этого проекта во введении нового института для нашего судопроизводства — института социального работника.

Социальный работник — это, по сути, помощник ювенального судьи, который оказывает ему помощь в сборе необходимой информации для разрешения вопросов относительно особенностей уголовной ответственности несовершеннолетних и их наказания.

Они выступали у нас и в качестве свидетелей, и в качестве специалистов в судебных заседаниях. По результатам своей деятельности социальные работники составляли карту социально-психологического исследования (карта была разработана представителем Министерства образования Ростовской области при участии специалистов-психологов) либо доклад о результатах социального обследования, составление которых рекомендовано Пекинскими правилами.

Введение института социального работника, то есть введение специализации среди работников аппарата суда, было вторым и, как показала дальнейшая жизнь, очень важным направлением в комплексе мероприятий по совершенствованию правосудия в отношении несовершеннолетних в судах Ростовской области.

Положительный опыт социальных работников, которые осуществляли свои полномочия по проекту «ПРООН» и финансировались им, привел нас к выводу о необходимости сохранения этой должности в судах. И мы после окончания этого проекта уже за счет своих возможностей, за счет штатной численности, имеющейся у нас, в 14 районных судах области ввели должность помощника судьи, выполняющего функции социального работника.

Третье направление. Работа в режиме ювенальной юстиции в течение трех лет привела нас к мысли о том, что задача создания специализированных судов по делам несовершеннолетних не может сводиться лишь к введению специализации судей, работников аппарата суда. Одной из главных задач при введении ювенальных судов должна стать задача по созданию условий, обеспечивающих особенность рассмотрения дел в отношении несовершеннолетних, которая может быть разрешена путем выделения и оборудования специальных помещений для ювенального суда.

В марте 2004 года было выделено и оборудовано специальное для рассмотрения дел в отношении несовершеннолетних здание в городе Таганроге, в сентябре 2005 года — в городе Шахты. В третьем квартале этого года мы планируем ввести в эксплуатацию такое же здание впервые в сельском районе.

Надеемся, что в этом году у нас будет и отдельное здание для ювенальных судей районных судов Ростова. Выделение отдельных помещений для ювенального суда для нас не самоцель, ограничивающаяся сменой вывесок с наименованием судов. Во вновь создаваемых судах мы стремимся создать надлежащие условия для обеспечения конфиденциальности рассматриваемых в отношении несовершеннолетних дел, для обеспечения всех тех условий, которые выработаны в международной практике осуществления правосудия в отношении несовершеннолетних.

Несколько слов о ювенальном суде в Таганроге. В нем работают два судьи Таганрогского городского суда, которые специализируются по рассмотрению дел несовершеннолетних, один судья рассматривает уголовные дела, вторая, присутствующая здесь, — гражданские. В помещении суда имеется два зала судебных заседаний, кабинеты для судей, для социального работника.

На территории суда в отдельном помещении располагаются прокуроры, адвокаты, психологи, оборудована комната для проведения конфиденциальных встреч и ведения переговоров по примирению.

Залы судебных заседаний ювенального суда существенно отличаются от обычных залов судебных заседаний, здесь нет клеток, решеток, участники процесса, стороны размещаются за одним общим столом, чем подчеркивается общность тех задач, которые им предстоит решить с помощью судьи.

Четвертое. Еще в ходе работы по проекту «ПРООН» мы ощутили настоятельную необходимость координации усилий всех тех ведомств и служб, которые занимаются вопросами несовершеннолетних.

В январе 2001 года мы при Ростовском областном суде создали Координационный совет по вопросам ювенальной юстиции. В состав данного совета вошли представители областного суда, Управления Судебного департамента, прокуратуры, адвокатуры, УВД, Министерства образования, Областной комиссии по делам несовершеннолетних, ученые-психологи.

Работа координационного совета позволила нам приобрести необходимый опыт по совершенствованию взаимодействия всех органов и служб, занимающихся вопросами несовершеннолетних правонарушителей.

С целью дальнейшей работы по данному направлению в декабре 2003 года нами создан центр поддержки судебно-правовой реформы ювенальной юстиции, этот центр создан как общественная некоммерческая организация всех специалистов, заинтересованных в защите прав детей и введении системы ювенальной юстиции.

В 2005 году по инициативе областного суда при Ростовском филиале Российской академии правосудия был создан Всероссийский тематический ресурсный портал «Правосудие в отношении несовершеннолетних. Ювенальная юстиция в России».

В целом повышение уровня взаимодействия деятельности всех тех ведомств и служб, которые занимаются вопросами несовершеннолетних, мы рассматриваем как четвертое направление в работе по совершенствованию правосудия в отношении несовершеннолетних, как создание полноценной ювенальной юстиции.

Некоторые результаты работы судов, в которых внедрялись элементы ювенальной юстиции. Первое. Намечается тенденция к изменению характера правосудия в отношении несовершеннолетних, постепенно утрачивающего элементы правосудия карательного и приобретающего элементы правосудия восстановительного. Уже на второй год нашей работы по совершенствованию правосудия в отношении несовершеннолетних мы имели следующие показатели.

Если в целом по области, по районным судам доля лиц, осуждаемых к реальному лишению свободы, составляла, например, в 2002 году 20 процентов, то по делам, по которым принимали участие социальные работники, эта доля составляла 17 процентов. При этом следует учитывать, что в Ростове-на-Дону, где осуществляли в том году свою деятельность социальные работники, совершаются более тяжкие преступления, чем в других городах и районах области. В 2005 году мы по тем 14 ювенальным судам имеем показатель 9,9 процента осуждаемых к реальному лишению свободы.

В целом по области меры воспитательного воздействия применялись в отношении 0,6 процента лиц от общего количества лиц, в отношении которых рассматривались дела в районных судах. А по делам, по которым участвовали социальные работники, этот показатель составлял 9,3 процента. В настоящее время в Таганрогском городском суде, где в наиболее полном объеме введены элементы ювенальной юстиции, данный показатель существенно выше — 14,5 процента.

Я не хотел бы здесь загружать вас цифрами, но хотел бы просто отметить, что постоянно увеличивается количество лиц, которым оказана психологическая помощь, оказана помощь в налаживании нормальных отношений в семье. Силами тех наших работ, которые мы проводили с каждым подростком, увеличивается количество лиц, которые начинают посещать занятия в учебных заведениях. По трудоустройству большая работа проведена.

Увеличивается количество дел, по которым производство прекращается в связи с примирением сторон. По всем этим делам социальные работники осуществляли свою деятельность по программе восстановительного правосудия.

В дополнение к приведенным данным приведу один, на мой взгляд, интересный пример, иллюстрирующий те изменения, которыми сопровождается деятельность наших ювенальных судов.

В Ростовской области имеется специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа, Ростовская спецшкола. Пока правосудие в отношении несовершеннолетних у нас осуществлялось без какого-либо реформирования, эта школа не была востребована. При проектной наполняемости 120 человек в 2000 году в ней находилось 35 учащихся. И возникал вопрос о закрытии школы. Когда же у нас стали внедряться элементы ювенальной юстиции, стала востребованной и спецшкола. В 2004 году в эту школу было направлено 173 человека.

Второе. Приведенные факты и данные свидетельствуют не только о том, что в деятельности наших судов намечается тенденция к активизации социально-реабилитационной направленности. Эти факты и данные показывают, что суд по делам несовершеннолетних становится, как это и должно быть, центральным звеном ювенальной юстиции. Суд по делам несовершеннолетних объединяет вокруг себя различные службы и органы исполнительной власти, а также те институты гражданского общества, которые осуществляют свою деятельность в сфере защиты прав детей. По сути, речь идет о создании полноценной и работоспособной ювенальной юстиции.

Третье. Введение специализации судей и их помощников в 14 судах способствовало тому, что вынесенные этими судами приговоры и постановления в большей степени отвечают требованиям законности и справедливости. Практика показала, что стабильность судебных постановлений по делам несовершеннолетних, вынесенных в этих 14 судах, значительно выше, чем стабильность судебных постановлений, вынесенных в других судах. Так, например, в первом полугодии 2005 года в целом по области стабильность судебных постановлений по уголовным делам составляла 84 процента. В то же время в указанных 14 судах в среднем мы имели 98 процентов.

Четвертое. О состоянии преступности среди несовершеннолетних. Еще трудно, конечно, определить, повлияла ли практика наших ювенальных судов на состояние преступности, для этого необходимо провести специальное исследование. Однако имеющиеся у нас данные, характеризующие состояние преступности среди несовершеннолетних, позволяют надеяться, что среди лиц, дела которых рассматривались в ювенальных судах, рецидивная преступность будет значительно ниже.

Мы также надеемся, что профилактика, проводимая создаваемой ювенальной юстицией, в целом также должна дать положительные результаты. Так, например, если в среднем по области рецидивная преступность среди несовершеннолетних составляет 19,2 процента, то в Таганрогском городском суде — три с половиной процента.

Сведения о результатах работы судов области в 2005 году показывают, что преступность среди несовершеннолетних в тех судебных районах, в которых не осуществляют деятельность ювенальные суды, отсутствует, вернее, ювенальные суды в 1,6 раза выше, чем в судебных районах, где такие суды работают.

В 14 судебных районах, где действуют ювенальные суды, показатель по количеству поступивших дел в отношении несовершеннолетних на 10 тысяч человек составляет 4,9 процента, в остальных судебных районах — 7,8.

Третье. Как мы видим перспективы развития ювенальной юстиции в России, как это представляется нам?

Признавая необходимость образования ювенальных судов, тут у нас никаких сомнений нет, мы должны определить, создавать ли отдельную систему судов по делам несовершеннолетних, либо образовывать в действующих судах специальные составы.

Первый вариант весьма затратный, второй имеет ряд проблем, не разрешив которые вряд ли можно достичь желаемой цели. Эти проблемы прежде всего заключаются в невозможности в полной мере ввести специализацию судей в составе действующих судов.

В большинстве судов, имеющих штатную численность 3 — 5 судей, такую специализацию вообще невозможно ввести. В многосоставных судах также не все просто. Специализирующиеся по рассмотрению уголовного дела в отношении несовершеннолетних судьи многосоставных районных судов, не освобожденные от рассмотрения иных (не в отношении несовершеннолетних) дел, основное свое рабочее время уделяют рассмотрению дел не в своей категории.

Практика показывает, что четыре пятых своего рабочего времени эти судьи уделяют внимание другой категории дел, не делам в отношении несовершеннолетних. То есть одна четверть только тех дел, которые рассматриваются ими как ювенальными судьями.

Что же касается специализации судей по рассмотрению материалов в отношении несовершеннолетних по вопросам осуществления полномочий суда на досудебных стадиях, то есть по вопросам применения мер пресечения, ограничение конституционных прав и свобод при проведении определенных следственных действий, то такой специализации вообще нет.

Во-первых, потому, что организация работы судов, предусматривающая дежурство судей, не позволяет так организовать работу ювенального судьи, чтобы при поступлении соответствующего материала в отношении несовершеннолетнего этот материал рассматривался только ювенальным судьей.

Во-вторых, возложение указанных полномочий на одного и того же судью на постоянной основе может войти в противоречие с требованием в части 13 статьи 108 УПК, прямо запрещающей это.

Невозможна также специализация среди мировых судей, о чем уже сегодня говорилось.

Таким образом, выбора-то у нас вообще-то и нет. Надо создавать отдельную систему судов по делам несовершеннолетних, в которых судьи не были бы обременены другими делами и в которых можно было бы создать условия, обеспечивающие особенности рассмотрения дел в отношении несовершеннолетних.

Как мы видим себе создание таких судов, если создавать такие суды по делам несовершеннолетних? С целью обеспечения наибольшей специализации суда, рассматривающего дела в отношении несовершеннолетних, можно было бы рассмотреть вопрос о введении в состав суда специальных заседателей — заседателей ювенальных судов. Здесь можно было бы позаимствовать опыт арбитражных судов, в составе которых осуществляют правосудие арбитражные заседатели.

При этом можно было бы изучить и зарубежный опыт рассмотрения дел несовершеннолетних с участием специальных заседателей, то есть лиц, обладающих знаниями в области социологии, психологии, педагогики. Например, в этой связи интересен опыт Италии.

Такой специализированный состав суда, на наш взгляд, в большей степени соответствовал бы международным стандартам в области правосудия в отношении несовершеннолетних.

Реализация данного предложения отвечала бы и тем требованиям сегодняшнего дня, которые касаются активизации деятельности института гражданского общества.

Третье. По поводу компетенции таких создаваемых судов по делам несовершеннолетних.

Представляется необходимым прежде всего передать ювенальным судам дела, подсудные мировым судьям.

Также можно было бы отнести к компетенции ювенальных судов вопросы судебного контроля, осуществляемые на досудебных стадиях.

К компетенции ювенальных судов можно было бы отнести и все вопросы, разрешаемые на стадии исполнения приговора.

На рассмотрение ювенальных судов можно было бы передать не только дела о преступлениях, совершенных несовершеннолетними, но и дела о некоторых преступлениях, предусмотренных главой 20 УК «Преступления против семьи и несовершеннолетних».

Полномочия ювенальных судов не должны ограничиваться рамками уголовного судопроизводства. Специализированным судам по делам несовершеннолетних можно было бы передать на рассмотрение гражданские дела, по которым так или иначе затрагиваются права и законные интересы несовершеннолетних, дела об административных правонарушениях, а также все те вопросы, которые относятся к компетенции Федерального закона «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних».

Вместе с тем уголовные дела об особо тяжких преступлениях, видимо, следовало бы передать на рассмотрение в областные и равные им по уровню суды. В этих судах для этих целей можно было бы создать специализированный состав по рассмотрению с участием присяжных заседателей уголовных дел в отношении несовершеннолетних.

При этом следовало бы откорректировать действующую в России модель суда присяжных в части, касающейся порядка разрешения вопроса о наказании.

Четвертое. По вопросам специализации работников аппарата суда.

Проблема специализации работников аппарата суда в настоящее время заключается в том, что на должность помощника судьи в силу соответствующих требований мы можем назначить лишь лицо, имеющее высшее юридическое образование. Трехлетний опыт наших социальных работников показал, что по одним направлениям больших успехов добиваются юристы, по другим — психологи, социологи. В частности, практически только социальные работники с образованием психолога добивались успехов в освоении идеи восстановительного правосудия, проведения примирительных процедур. Именно поэтому возникает необходимость наличия у судьи помощника не только по вопросам права, то есть юриста по образованию, но и помощника, выполняющего функции социального работника, имеющего специальность по образованию либо психолога, либо социолога, либо педагога.

Пятое. По вопросам координации работы органов, входящих в состав ювенальной юстиции.

Опыт нашей работы показывает полезность и необходимость наличия координационного совета, в состав которого входят представители всех структур, занимающиеся вопросами несовершеннолетних. Такие координационные советы можно было бы создать при каждом ювенальном суде, а также при областном и равном ему по уровню суде.

Данное предложение в определенной степени направлено на возобновление работы в межведомственных оперативных штабах по координации деятельности органов исполнительной власти, по борьбе с безнадзорностью и правонарушениями несовершеннолетних.

Наш опыт, да и не только наш, показывает, что наряду со специализацией работников суда необходима и специализация представителей всех органов и учреждений, занимающихся вопросами несовершеннолетних. Если, например, школьный учитель от случая к случаю попадает в суд в качестве специалиста педагога, не зная особенностей судопроизводства, цели и значения своего участия в суде, и в силу этих обстоятельств рассматривает свое участие в судебном заседании как дополнительное бремя, это не самый лучший вариант участия специалистов в суде.

Совсем другое дело, когда в суде в качестве специалиста-педагога выступает человек, специально подготовленный для этого, имеющий опыт и навыки участия в судебных заседаниях.

В Ростовской области специализация представителей органов и учреждений, входящих в состав ювенальной юстиции, постепенно внедряется в практическую жизнь. Введена специализация в органах прокуратуры. Поэтапно вводится специализация в адвокатуре.

В 2001 году создана специализированная юридическая консультация «Ювенал» в Ростове. В 2004 году введена специализация адвокатов юридической консультации города Таганрога. В 2005 году — в Шахтах.

В связи с внесением изменений в Федеральный закон «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних», по сути, вводится специализация сотрудников органов внутренних дел, постоянно участвующих в судебных заседаниях по уголовным делам несовершеннолетних.

Спасибо за внимание».

Председательствующий:

«Слово предоставляется Елене Леонидовне Вороновой, судье Ростовского областного суда».

Воронова Е. Л.:

«Я хочу в своем выступлении остановиться на вопросах взаимодействия ювенальных судов и судей, которые сегодня специализируются на рассмотрении дел в отношении несовершеннолетних, с органами системы профилактики.

Мы говорим о том, что силами только судебной власти мы не решим все проблемы, в том числе детской безнадзорности. И к вопросу о том, что входит в понятие «ювенальная юстиция», которую мы сегодня обсуждаем. Это, безусловно, конечно же специализация судебной системы. И вторая составляющая — это работа органов и служб системы профилактики. Они между собой взаимодействуют. И конечно, те результаты, которые сегодня могут продемонстрировать наши ювенальные суды, 14 ювенальных судов. Цифры говорят, что нет репрессивного подхода и что мы применяем меры воспитательного воздействия.

Реализация самих мер воспитательного воздействия, назначаемых судом, всех мер по защите интересов несовершеннолетних, которые прошли через судебную систему, безусловно, реализация этого всего уходит на органы системы профилактики.

Поэтому, если мы говорим сегодня о создании специализированной судебной системы, конечно же, мы ее должны видеть в плоскости взаимодействия ювенальных судов, ювенальных судей с работниками системы профилактики.

Здесь очень важно, и опыт Ростовской области показывает положительность такого взаимодействия, когда высокий статус у комиссии по делам несовершеннолетних в регионе позволяет обеспечивать взаимодействие всех органов служб систем профилактики.

Я хочу сказать о том, что с 1995 года Екатерина Филипповна у нас бывала, знает, что мы выстраиваем в Ростовской области региональную модель ювенальной юстиции.

Еще в 2002 году у нас постановлением губернатора программа профилактики введена в Ростовской области. Мы ее готовили совместно: прокуратура Ростовской области, областной суд, комиссии по делам несовершеннолетних, областная и муниципальные. И мы себе наметили в регионе создать такую систему органов, чтобы сломать узкие ведомственные перегородки, определиться с тем, в каком направлении нужно развивать инфраструктуру органов системы профилактики, которая бы взаимодействовала и с правоохранительными органами, и с судом.

Такая система у нас определенным образом создана. Именно это позволяет сегодня ювенальному судье назначать на основании частного постановления суда индивидуальную программу профилактики.

Я хочу сказать о том, что даже областной закон о комиссиях по делам несовершеннолетних и защите их прав, который был принят в декабре прошлого года Законодательным Собранием Ростовской области, он воспринял многие пожелания и судебной системы в том числе. Это был итог работы нашего координационного совета и нашего межведомственного взаимодействия.

Какие положения, важные для формирования и функционирования системы ювенальной юстиции на региональном уровне, у нас решены? Дело в том, вы знаете, что применение воспитательных мер уголовным законом предусмотрено у нас в действующем УК. Это ст. ст. 90, 92 и ст. 87 Уголовного кодекса в новой редакции, она говорит о том, что в первую очередь суды должны рассмотреть вопросы применения воспитательных мер.

На практике возникали проблемы, кому поручать, какой орган будет специализирован, в смысле выполнения работы по надзору за несовершеннолетним, по проведению с ним реабилитационной работы. Мы в областном законе определили, что эти функции суды будут поручать комиссиям. То есть мы перемкнули деятельность уголовно-процессуальную, замкнули ее на деятельность в рамках Федерального закона об основах системы профилактики и прописали в своем региональном законодательстве. Федеральный закон об основах системы профилактики позволяет эти вопросы регулировать законодательством субъекта Федерации.

Мы четко прописали положение нашей статьи областного закона, они у нас как раз и говорят о том, что контроль за исполнением назначенных несовершеннолетнему принудительных мер воспитательного воздействия, проведение индивидуально-профилактической работы — это полномочия комиссии по делам несовершеннолетних.

Мы говорим о том, что сегодня суды ювенальные, и не только ювенальные, все остальные суды, которые рассматривают дела несовершеннолетних, не имеющие помощников в суде с функциями социальных работников, используют очень важную форму — форму, которая в УПК у нас закреплена как полномочие судьи (часть 4 статьи 29 УПК «Частное постановление судьи»). Все мы знаем, какая это была достаточно формальная функция. Вынесли «частники», забыли про него.

Мы говорим, что сегодня по делам несовершеннолетних частное постановление судьи является основой правовой помощи несовершеннолетним потому, что судья не просто указывает, что этот несовершеннолетний совершил преступление, меры примите, он расписывает, а что же нужно сделать. А расписать он это может потому, что у него есть социальный доклад помощника судьи с функциями социального работника, подготовленный на досудебной стадии, когда социальный работник при суде вместе со службами системы профилактики выясняет, какие проблемы в семье, в школе, дома и все остальное.

Потом уже записывает судья это в частное постановление, частное постановление направляется в комиссию по делам несовершеннолетних, и уже комиссия расписывает, как будет выглядеть реабилитационная программа применительно индивидуально к каждому несовершеннолетнему. Суд контролирует исполнение этой деятельности.

Я хочу отметить, что очень важно, большую роль прокуратуры у нас в регионе по такому налаживанию межведомственного взаимодействия. Потому что прокуратура Ростовской области никогда не самоустранялась от этих процессов, прокуратура Ростовской области принимала самое активное участие и в формировании региональной системы ювенальной юстиции.

Хочу сказать, что специализация в прокуратуре Ростовской области выдержана таким образом, что мы взаимодействуем (вот наш специализированный судебный состав) в областном суде, мы рассматриваем дело несовершеннолетнего, и, если видим проблемы, которые на месте не были решены, то прокуратура по вертикали власти, доходя до районной, принимает меры по защите прав ребенка.

Поэтому наша позиция такова. Даже наш краткосрочный опыт специализации судебной системы, введения ювенальных судов показывает, что судебная система выступает заказчиком социальных услуг, конкретным заказчиком для своего региона, и вот такое взаимодействие, оно, безусловно, сказывается и на защите прав ребенка, и на том, чтобы в регионе были приняты те нужные нормативные акты, которые бы обеспечивали защиту прав ребенка и работали на профилактику и на предупреждение преступности.

Я заканчиваю, чтобы не злоупотреблять временем».

Председательствующий:

«Слово предоставляется судье Таганрогского городского суда Ростовской области Черчаге Стелле Владимировне».

Черчага С. В.:

«Добрый день! Я бы хотела рассказать о своем опыте работы, поскольку я рассматриваю по специализации гражданские дела.

К ювенальному составу Таганрогского городского суда — судьи рассматривают и уголовные, и гражданские дела. Какие именно? Это дела, связанные с защитой прав несовершеннолетних, лишением родительских прав родителей, установлением отцовства, определением места жительства ребенка.

Это споры о порядке общения ребенка, а также защита имущественных и неимущественных прав ребенка. При этом дети являются участниками процесса как в виде сторон по делу «истец — ответчик», так и участвуют в производстве в качестве третьих и заинтересованных лиц. Либо их интересы представлялись законными представителями (родители, опекуны); либо дети, достигшие 14 лет, сами лично принимали участие, пожелав принимать участие в личном судебном заседании, но опять-таки с участием родителей.

Анализируя результаты работы ювенального состава по гражданским делам, я хочу сказать, что увеличиваются рост, численность, количество гражданских дел спецсостава ювенального суда. Фактически по итогам работы 2004 — 2005 годов количество дел возросло в два раза.

Я не могу сказать, что это свидетельствует о нарушении, большем нарушении законных прав несовершеннолетних детей. На мой взгляд, это говорит об увеличении правовой активности законных представителей несовершеннолетних детей, которые чаще стали обращаться в суд с исками в защиту прав несовершеннолетнего ребенка.

При этом заявляются уже ходатайства в общем составе городского суда о передаче дел в специальный ювенальный состав, и такие ходатайства удовлетворяются. Дела передаются в специальный состав, и уже с новым подходом, с новой подготовкой к досудебному разбирательству дела идут в процесс.

Что еще могу сказать? Основные принципы ювенальной юстиции — индивидуализация и гуманизм — полностью реализуются и в гражданском судопроизводстве. В целях вынесения правильного судебного решения необходимо выявить условия жизни и воспитания несовершеннолетнего, личностные черты ребенка, родителей, провести обследование специалистом, психологом сложившейся в семье ситуации, которая повлекла предъявление иска в суд, а также при этом имеет большое значение работа психолога. Мы пользуемся услугами специалистов Управления социальной защиты населения Таганрога, в том числе в производстве по гражданским делам.

В 2005 году при поддержке местной администрации города Таганрога в ювенальном суде начала работать психологическая служба, в которой работают психологи (специалисты). Основные функции службы — оказание психологической помощи проблемным семьям, проведение диагностики, проведение коррекционной работы, групповые тренинги.

В перспективе видим необходимость на основании индивидуального плана реабилитации работниками и помощниками судей по социальным вопросам проведение пролонгированных психологических групп для родителей, тренинговые группы по развитию взаимодействия на уровне «родитель — ребенок», а также психотерапевтические группы для родителей.

Также данными специалистами проводится оценка социально-психологического благополучия несовершеннолетнего. Разрешается вопрос о необходимости проведения комплексных социально-психологических мер профилактической реабилитационной направленности в интересах несовершеннолетнего. При этом все эти действия проводятся в рамках досудебной подготовки по гражданскому делу.

Кроме того, проведение обследований и тестирований психологами является одной из примирительных мер, поскольку, общаясь со специалистом, родители могут прийти к взаимопониманию друг с другом, исходя из интересов ребенка. Также несколько дел по определению порядка общения с ребенком в практике окончено заключением мирового соглашения. По одному делу истец отказался от иска.

Кроме того, после проведения обследования психологом, вынесения судом решения на основании данных, полученных в результате таковых исследований, решение суда в кассационном порядке, как правило, сторонами не обжалуется, что косвенно свидетельствует о принятии судом решений, удовлетворяющих обе стороны по делу, то есть нахождении золотой середины.

Однако проведение данного исследования в рамках досудебной подготовки возможно лишь при согласии и добровольном участии в нем родителей с ребенком. Однако на сегодняшний день отказов от ее проведения пока не имелось.

Напротив, стали заявляться ходатайства о назначении такого исследования по иным делам, в частности по делам о лишении родительских прав, усыновлении детей.

Имели место случаи, когда по результатам исследования психолога суд не согласился с требованием о лишении матери родительских прав, поскольку согласно исследованию психолога имелась высокая эмоциональная связь ребенка с матерью. Мать не устранилась от воспитания сына, а имелись лишь эмоциональные проблемы из-за неустроенности личной жизни матери.

Кроме изложенного при решении гражданских споров, затрагивающих право, ювенальный состав осуществляет тесное взаимодействие с органами опеки и попечительства, которые также обращаются с исками в суд в защиту прав детей, а также привлекаются к участию в деле для дачи заключения по делу в цели осуществления возложенных на них прав.

Накопившийся судебный опыт рассмотрения дел данной категории указывает на недостаточное законодательное урегулирование вопросов, связанных как с более углубленным изучением жизненной ситуации сторон по гражданскому делу при подготовке к судебному заседанию, так и с дальнейшей судьбой детей, родители которых не могут прийти к согласию относительно спора о воспитании и проживании детей.

Разрешая гражданский спор, суд связан с пределами иска и согласно нормам ГПК не вправе выходить за пределы заявляемых исковых требований. Суд принимает решение лишь по заявленным истцом требованиям. Суд может выйти за пределы заявленных требований лишь в случаях, предусмотренных федеральным законом. Однако таких возможностей у суда федеральным законом предусмотрено крайне мало.

Так, разрешая спор, затрагивающий права ребенка, усматривается необходимость проведения дальнейшей психокоррекционной работы специалистов-психологов с родителями ребенка либо с самим несовершеннолетним, так как обстановка в семье, дошедшей до судебного разбирательства, не всегда остается благополучной. Однако правового инструмента регулирования этого у суда нет. Суд не вправе, решая конкретный спор, выходить за пределы исковых требований.

Право выносить частное определение у суда возникает лишь в случае обнаружения случаев нарушения законности либо обнаружения признаков преступления.

На мой взгляд, такой перечень прав суда не в полной мере способствует защите прав и интересов несовершеннолетнего ребенка.

Я хотела бы закончить: анализ социальной ситуации несовершеннолетних, уголовные дела которых рассмотрены за два года, показал, что 52 процента детей воспитываются в неполных семьях, 51 процент детей проживают в семьях с крайне низким доходом. На мой взгляд, ювенальная юстиция должна развиваться в направлении гражданского производства».

Председательствующий:

«Слово предоставляется судье Шахтинского городского суда Ростовской области Еремеевой Ирине Сергеевне».

Еремеева И. С.:

«Открытию у нас в Шахтинском суде ювенального суда способствовало уже то, что была проведена специализация судей. Кроме того, актуально было, конечно, введение новой должности — помощника судьи с функциями социального работника. У нас трое судей специализируются на рассмотрении дел, двое из них слушают дела уголовные и один — гражданские дела.

Поскольку я занимаюсь именно рассмотрением уголовных дел, то следует отметить, что в принципе сейчас мы подходим таким образом, чтобы при рассмотрении дела рассматривать ребенка не как объект репрессии, а все-таки как субъект реабилитации. И это главный подход, который должен быть на рассмотрении дела.

При этом действия судьи не заканчиваются вынесением судебного решения. Мы продолжаем работу с подростком и после вынесения решения. В этом плане всегда ведется большая работа для того, чтобы можно было проследить: что же потом происходит, насколько правильно было вынесено то решение и правильно ли оно было принято.

Обычно при рассмотрении уголовного дела в отношении несовершеннолетних, бесспорно, нужно смотреть на участие взрослого, потому что зачастую на психику ребенка влияет пагубно такое негативное отношение взрослого человека. В этом плане актуально было дело о вовлечении несовершеннолетнего пасынка (10-летнего мальчика) Горбачевым. Он вовлек его в совершение тяжкого преступления. И впоследствии, когда мы рассматривали дело в судебном заседании, с ребенком очень трудно было общаться.

Поэтому мы привлекли и педагога, и психолога для того, чтобы с ребенком можно было найти контакт. Нужно было воспользоваться помощью именно этих специалистов, потому что ребенку трудно было давать показания в отношении в общем-то не совсем чужого для него человека. И в то же время не бояться, и в то же время говорить правду.

Но актуально то, что в данном случае в отношении ребенка не было возбуждено дело, поскольку он не достиг возраста. Но нас заинтересовала именно дальнейшая его судьба. Вторично в орбиту суда эта же семья Куприенко Коли — мальчика, который был вовлечен в совершение преступления, попала снова буквально через некоторое время, потому что семья неблагополучная оказалась.

И произошло так, что в отношении этого десятилетнего мальчика и его одиннадцатилетней сестры были совершены действия сексуального характера группой таких же несовершеннолетних подростков. Суд, рассматривая это дело, исследовал уже обстоятельства воспитания этих детей в семье, пришел к выводу, что семья эта нуждается в помощи в том плане, что мать не могла справиться с воспитанием детей, она злоупотребляла спиртным, нигде не работала. Дети зачастую были голодные. Бросили школу, не появлялись в школе.

Поэтому, когда мы рассматривали дело в отношении этих детей, информация, во-первых, была нами отправлена в отдел образования, и потом были привлечены специалисты Центра педагогической и социальной помощи и психологии, где детям оказана была психологическая помощь, поскольку они были здесь достаточно в тяжелом положении.

Впоследствии опять-таки было принято решение уже нашим судьей, который специализируется на рассмотрении гражданских дел, где затрагиваются интересы детей, мать Куприенко была лишена родительских прав, а в отношении детей было принято решение направить их в специальную школу, поскольку дети тоже совершили ряд правонарушений. Вот получилось так, что одно дело повлекло как бы ряд других, но как-то мы уже прослеживать пытались ситуацию именно в этой конкретной семье, пытались что-то делать.

В общем-то реальную помощь судье оказывает помощник с функциями социального работника. Как только дело поступает в суд, помощник начинает активную работу. Он исследует условия и причины, которые привели подростка к конфликту с законом, составляется специальное обследование и жилищных, и бытовых условий, пытается понять, в чем же были просчеты семьи, школы, почему ребенок оказался на скамье подсудимых.

В карте социального психологического исследования помощник судьи с функциями социального работника пытается отразить также и те условия, которые привели к совершению преступления. И в то же время он показывает свое видение: возможна ли коррекция личности, поведения, нужны ли здесь репрессивные меры или, наоборот, здесь возможна альтернатива, то есть применение мер воспитательного воздействия.

Зачастую наиболее актуально сейчас использование именно того аспекта наказаний, который не содержит репрессивных мер. Но при этом помощник с функциями социального работника очень тесно контактирует с любыми другими службами, которые занимаются вопросами детей. Это инспекция по делам несовершеннолетних, комиссия по делам несовершеннолетних. Это также уголовно-исполнительная, если дается условная мера наказания.

Более того, помощник опять-таки продолжает потом вести этого подростка уже после вынесения судебного решения. По-прежнему контролируется его поведение, проверяется, как он исполняет те предписания суда, которые были даны. Зачастую суд дает подростку какие-то ограничения в поведении. Но в то же время пытается как-то нацелить его на выполнение каких-то положительных функций, может быть, даже приобщить его к активной жизненной позиции для того, чтобы ребенок мог вернуться в нормальную жизнь.

Очень важно, конечно, еще и то, что приходится рассматривать, если нуждается этот ребенок, его семья, если он оказался в социально опасном, тяжелом положении, мы рассматриваем и такие вопросы.

Вот слушалось дело в отношении мальчика Литвиненко. В принципе ребенок оказался на скамье подсудимых. Мало таких случаев, но чисто случайно, как говорится. Мальчик с большим интересом, участник олимпиад, хорошие знания, но нехватка денег в семье, тяжелое положение, болезнь матери. Собственно говоря, они совершили глупость, совершили небольшую кражу.

И когда мы рассмотрели дело, приняли с участием психолога и педагога единственно правильное, на мой взгляд, решение — мы приняли решение о применении мер воспитательного воздействия и о прекращении уголовного дела в отношении его. И решили принять меры для того, чтобы оказать какую-то социальную помощь. Для этого было направлено информационное письмо в адрес отдела соцобеспечения. Поскольку у них погиб отец, была оказана помощь. И, таким образом, семье стало легче. Мы стараемся работать так.

И еще хочу сказать о том, что все-таки очень большое значение имеет специализация, поскольку позволяет глубже рассматривать дела и более тщательно заниматься именно этой проблемой».

Председательствующий:

«Владимир Николаевич, вопрос хотели задать».

Плигин В. Н.:

«Прежде всего я хотел сказать, что было крайне интересно слушать выступления, поскольку каждый раз каждое выступление я пытался двигать в рамки технологии, то есть определить технологию. В этой ситуации возникает вопрос, наверное, к Владимиру Васильевичу Золотых. Может быть, он не очень корректный, но давайте попробуем.

В условиях децентрализации и фактически на какой-то период времени разрушения системы, отсутствия институтов гражданского общества прекратилась работа с несовершеннолетними.

Как бы мы о них ни говорили, но комсомол, да и пионерская организация, они все равно выполняли большую социальную роль. Насколько я понимаю, церковь это еще не заместила, и религия это еще пока не замещает.

Получается, что мы предлагаем суду выполнить не роль правосудия, собственно говоря, а мы предлагаем в настоящее время суд обозначить как координатора этой работы по всем случаям, которые попадают в поле зрения суда, то есть уголовное правосудие, гражданское правосудие. Это суд начинает выполнять функции других систем власти. Это первый вопрос.

И второй вопрос. Сопровождение решений или сопровождение приговоров. После вынесения решения, если я правильно понимаю, судья через социального работника как штатную единицу суда начинает сопровождать этот приговор.

То есть наряду с этим мы тоже должны сказать, что это тоже некая функция других институтов власти. Но вы берете эту функцию на себя, поскольку положение в обществе в настоящее время складывается так, что эту функцию никто не выполняет.

Давайте порассуждаем об этих вопросах. Поскольку от ответа на них на самом деле во многом зависит и судьба продвижения законопроекта».

Председательствующий:

«Пожалуйста, Владимир Васильевич».

Золотых В. В.:

«Ну, что касается первого вопроса и тех опасений по разрушению действующей судебной системы, как нам видится, судебная система должна строиться таким образом. Ювенальные суды должны самостоятельно образовываться на уровне районного суда, замыкаясь на областные и равные им по уровню суды. Это первое, что хочу сказать.

Второе. Я так представляю, что в ювенальные суды пойдут уже те люди, которые наработали этот опыт, работая сейчас в действующей системе судов. По крайней мере, в Ростовской области, безусловно, будет так, если будут ювенальные суды. Что касается разрушения тех возможных взаимоотношений, вряд ли это произойдет.

Я сразу же перехожу и ко второму вопросу. Я пытался донести до вас вот такую мысль, что чем активнее будет работать суд, тем активнее будут работать все те службы, которые так или иначе соприкасаются с ним, потому что мы в любом случае принимаем решение и отдаем его на исполнение кому-то. И вот этот «кто-то», та же спецшкола, не отдавали мы туда детей, она бы и закрылась бы. Сейчас заработала ювенальная юстиция, стала востребована школа, значит, там уже смотрят, как расширить вообще эту школу.

То же самое и другие службы, те же детские психологи, которые были и в районах, и в школах, но работали, замыкаясь на своих сугубо ведомственных вопросах. А здесь они выходят за рамки своего ведомства и уже как-то в целом, в комплексе решают те проблемы, которые стоят при ювенальной юстиции. Так, на мой взгляд».

Председательствующий:

«Я поняла, Елена Леонидовна Воронова хотела еще что-то дополнить».

Воронова Е. Л.:

«Я хотела сказать, отвечая на вопрос Владимира Николаевича, что суд не подменяет собой органы ни законодательные, ни исполнительные, ни тем более муниципальной власти.

Но у нас есть государственная политика, которая обозначена для всех трех ветвей власти.

Суд для себя видит свое участие в этой государственной политике в отношении несовершеннолетних и, говоря конкретно о ювенальной юстиции как правовой основе защиты детей, свою роль, мы говорим о технологиях нашей работы, отнюдь не подменяя собой контрольные функции органов исполнительной власти, не подменяя собой деятельность органов муниципального самоуправления.

В конце концов у нас есть органы прокуратуры, которые успешно могут реализовывать свои надзорные функции за законностью деятельности тех органов и учреждений, которые должны исполнять судебные решения.

Другой вопрос. Мы говорим, что, в соответствии с Пекинскими правилами (а по Конституции — часть 4 статьи 15), для нас эти правила являются документом правовым, прямого действия. Технология работы для судебной системы предписывает, чтобы суд не забывал о детях, которые оказались в его орбите. И ничто не мешает судебной власти у себя иметь аппарат, штат сотрудников, которые такого ребенка не потеряют.

Мы говорим о том, что сегодня у нас есть помощник судьи. Эти помощники у нас предусмотрены постановлением Правительства о развитии судебно-правовой реформы. Мы говорим о том, чем они должны заниматься. И мы видим просто, что эффективность этой работы в интересах детей очевидна.

Но мы не подменяем собой другие органы. Это наш судебный контроль. В конце концов по УПК суд, вынеся частное постановление, и по Административному кодексу вправе знать вообще, как оно было исполнено. Именно в этой части мы говорим о контроле суда за исполнением своих судебных решений».

Плигин В. И.:

«Давайте тогда еще в технологию».

Председательствующий:

«Владимиру Николаевичу придется ко второму чтению готовить данный законопроект».

Плигин В. Н.:

«Вы понимаете прекрасно, что уровень моего понимания этой проблемы ни в какое сравнение не идет с уровнем вашего понимания с точки зрения и знания, и практики, и тому подобное. Поэтому вопрос, может быть, наивный, но тем не менее он будет в области технологии.

Фактически вы берете на себя следующую нагрузку в реальной жизни суда: сдавая дело в архив, вы должны у себя оставить какую-то карту движения дела и периодически возвращаться к этой карте движения дела. И периодически вызывать социального работника к себе и вновь ставить вопросы о том, как выполняется то или иное решение.

Если вы как центр принятия решения эти вопросы не зададите, а в настоящее время процессуальное законодательство вообще-то не предполагает вашей обязанности задавать эти вопросы и это относится исключительно к вашей инициативе, то в современном варианте правового решения вопросов эта система работать не будет.

То есть она работает в очень высокой степени просто на личной инициативе, а не как юридически обеспеченная система.

Вопрос не очень корректный. Спасибо».

Воронова Е. Л.:

«Я поняла приблизительно, о чем идет речь. Я думаю, что вы уже как раз углубились вот в ту самую глубинную суть работы внутри судебной системы. А мы говорим о том, что принимаем закон о ювенальных судах, который потребует принятия массы всевозможных других нормативных актов, в числе которых могут быть утвержденные, скажем, приказом Судебного департамента при Верховном Суде какие-то положения, регламентирующие деятельность помощника судьи.

На сегодняшний день есть правовая основа деятельности помощника судьи, эта деятельность финансируется федеральной программой с 2001 года, есть такая фигура, на него идут из государства деньги. Но нигде ни в одном законе не сказано, чем должен заниматься помощник судьи.

Но деньги Федерация уже дает. Понимаете, у нас люди получают зарплату. Кто-нибудь мог ответить на вопрос: чем он должен заниматься? Судебный департамент при Верховном Суде издал приказ, где определил функциональные обязанности этого помощника, чем он должен заниматься в судебной системе, за что он зарплату будет из федерального центра получать.

Мы говорим, что сегодня законодательство нужно развивать дальше. Вот то, о чем вы спросили, это второй вопрос, который возникнет после принятия закона. Ответ на него мы узнаем. Может быть, это уже слишком детально звучит, но мы говорим о том, что, если будет ювенальный суд, у него будет свое делопроизводство.

И будет своя инструкция по делопроизводству, которую, естественно, судейское сообщество будет утверждать. Это уже детали внутри судебной работы. Так же как в Генеральной прокуратуре есть приказы Генерального прокурора, которые детализируют работу органов прокуратуры в каком-то направлении.

Если мы говорим о помощнике судьи, то я вам скажу дальше, это только первый наш разговор о том, что нужно принимать. Мы вообще должны создавать систему апробации так, как она существует в мире, в соответствии с теми же правилами. При ком она будет? Социальный отчет суду и прокурору (по его требованию) может готовить наш помощник судьи уже сегодня. Понимаете? Дальше он может оказывать социальное сопровождение.

Речь может идти о взаимодействии с уголовно-исполнительной инспекцией в сопровождении несовершеннолетнего. Да, дело мы можем списать в архив, но ничто не мешает суду контролировать исполнение принятого решения.

Мы применили воспитательные меры в форме установления особых требований к поведению несовершеннолетних сроком на один год. Почему в суде не может остаться досье, карта социального сопровождения и периодически помощник судьи не поинтересуется, как идет исполнение. Не говоря о том, что в течение этого времени комиссия по делам несовершеннолетних может войти вообще с представлением в суд об отмене. То есть технология эта у нас уже проработана».

Золотых В. В.:

«Я дополню одну только деталь. По поводу того, как же мы будем загружать работника суда на стадии исполнения приговора.

Смотрите, мы никогда не задумываемся, когда возлагаем на суд обязанность по исполнению приговора в части, касающейся взыскания денежных сумм, особенно в пользу государства. Пока копейка не пройдет, суд отслеживает и никогда не спишет дело в архив как исполненное. Почему же мы не можем контролировать исполнение в части, касающейся несовершеннолетнего?»

Воронова Е. Л.:

«Еще можно дополнить? У нас есть еще положение закона, которое не очень хорошо работает. В УК сказано, что суд при назначении наказания (часть 7 статьи 88 УК) может дать поручение органу, исполняющему наказание, об учете особенности личности несовершеннолетнего, условий обращения с ним. Кто-нибудь может сказать, как именно это делается? Я знаю, что у нас это делается таким образом, что мы даем поручение, расписываем, направляем в уголовно-исполнительную инспекцию вот эту нашу карту социально-психологического сопровождения.

И, естественно, судья не пойдет в уголовно-исполнительную инспекцию. Но с этой уголовно-исполнительной инспекции в рамках реализации вот этой нормы уголовного закона (части 7 статьи 88) помощник судьи и сходит в уголовно-исполнительную инспекцию, посмотрит, как там указания суда об особенностях в обращении с несовершеннолетними исполняются. И потребуются изменения в УПК, безусловно, в этой части в том числе».

Плигин В. Н.:

«Извините, пожалуйста, я как раз хотел сказать, что задача сегодняшнего обсуждения и, наверное, дальнейшей работы, особенно с вашим судом, она как раз заключается в том, чтобы из области нетехнологии перевести в абсолютную область технологии. То есть из области пожеланий, личной инициативы. Все равно должны быть прочерчены нормы права, которые что-то обязывают.

Соответственно, возникает вопрос. Фактически суд вынужден будет взять на себя частично компетенцию надзора, связанного с исполнением этих решений. Вы привели корректный пример, связанный, конечно, с взысканием, то есть с системой взыскания. Тем не менее это задача Комитета Екатерины Филипповны, мы должны будем написать технологию. Если угодно, до приказов, которые издаст Судебный департамент.

Если мы выпишем эту технологию и мы ее преподнесем как некий комплексный документ, это позволит со всеми участниками процесса принятия решения разговаривать на понятном, жестком, технологическом языке».

* * *

Председательствующий:

«Слово предоставляется Автономову Алексею Станиславовичу, руководителю сектора Института государства и права Российской академии наук, члену Экспертно-консультативного совета Комитета Государственной Думы по делам женщин, семьи и детей. Алексей Станиславович — руководитель рабочей группы по подготовке первого законопроекта и законопроекта, который называется «Ювенальная юстиция и ювенальные суды».

Автономов А. С.:

«Спасибо большое за предоставленную возможность выступить. Я с интересом слушаю о том, что происходит в регионах. И регионы в данном случае Москву очень серьезно опережают, что не может не радовать. Кое-где Москва была в авангарде, а вот сейчас наши области, республики, они идут впереди, и это очень интересно. Потому что на самом деле очень глобально здесь ставятся вопросы, многие говорят о самых различных проблемах, которые, конечно, связаны с ювенальной юстицией.

Но хотелось бы вернуться к основной теме, к принятию все-таки во втором чтении закона о внесении дополнений в Федеральный конституционный закон «О судебной системе Российской Федерации».

Я согласен, для того чтобы решить проблему обеспечения прав детей, снижения преступности, вовлечения их в нормальную жизнь, обеспечения им наилучших условий социализации, нужно решить очень много проблем. Но так получается, что сразу мы их не решим. Поэтому я даже и не призываю сразу принимать законы о совершенно отдельных ювенальных судах, хотя Гасан Борисович прав, конечно, нужны когда-нибудь, наверное, будут эти суды, но нам надо делать первые шаги.

И даже сейчас, в отсутствие в общем-то разработанной правовой системы, в этой сфере прекрасно работают суды, руководствуясь даже теми нормами, которые у нас есть. И тем Постановлением Верховного Суда, которым рекомендовано проводить специализацию судей.

Но вместе с тем законодательной базы пока не хватает. Пока все-таки остаются сомнения, насколько законна такая специализация и прочее. И вот на это и хотелось бы обратить внимание. Что в первом чтении поправка была к Федеральному конституционному закону принята еще в 2002 году, а тем не менее до второго чтения мы так и не дошли.

Да, там были сомнения, поскольку поправка как бы устанавливала, что должны создаваться такие суды, но был закономерный вопрос: а пока нет иного законодательства, не появится ли здесь у граждан основание требовать, чтобы обязательно ювенальный судья, даже там, где его нет, рассматривал соответствующие дела?

В итоге рабочая группа внесла поправки в свои поправки, скажем так, с указанием того, что эта норма будет действовать с того момента, когда будут приняты соответствующие законодательные акты, вводящие уже собственно вот эти суды по делам несовершеннолетних, или ювенальные суды, уже в целом по стране. А может быть, это будет вводиться поэтапно, собственно говоря, поэтапность уже началась, и Ростовская область здесь нам показывает очень хороший пример. Хотя, конечно, не только в Ростовской области есть хорошие подвижки. И вот на это хотелось бы обратить внимание.

Я думаю, что в принципе на сегодняшний день, когда были урегулированы вот эти вопросы чисто, может быть, недопонимания того, как надо вводить в жизнь поправки к Федеральному конституционному закону, когда эти недоразумения все были устранены, сейчас вроде бы и устраняются препятствия для того, чтобы это принять.

А почему это необходимо принять? Потому что, еще раз повторяю, открываются возможности для создания действительно таких судов в поэтапном режиме в других областях. И сразу возникает законодательная база. Естественно, создание таких судов и специализация судей не решают всех проблем. Поэтому очень было приятно услышать, что говорили и о специалистах по социальной работе, которые работают в судах. Без этого невозможно.

И здесь Владимир Николаевич правильно ставил вопрос: а технологически-то не вмешивается, не уходит ли суд от решения своих прямых задач? И мне кажется, что надо обратить внимание на то, что суд, конечно, не уходит от решения своих прямых задач.

Просто в свое время, когда еще Монтескье и многие другие теоретики и практики вводили принцип разделения властей, они не говорили, что ветви власти должны быть отделены непроходимой стеной, потому что если они будут отделены, то и не будет ничего решаться.

Законы приняли, а работают эти законы, не работают, вроде бы никого и не касается. Суд принял решение, скажем, по гражданскому делу, — у нас очень мало на самом деле возможностей до доведения решения суда до логической точки. Есть претензии и к службе приставов и так далее.

И вот когда суд действительно работает в контакте с другими ветвями государственной власти, когда он превращается не в орган, который занимается всеми делами, а когда это орган, который дает как раз механизм для решения той или иной проблемы, а в данном случае — механизм для решения проблемы конкретного ребенка, а именно на это и нацелена как раз разработка реабилитационных программ, дальше отслеживание того, как они реализуются, какова судьба ребенка, — тогда мы и получим тот результат, на который надеемся, потому что конкретным ребенком, конечно, будут заниматься соответствующие службы.

Я надеюсь, не только государственные и муниципальные, но, наверное, и общественные, как это было.

Вот на это хотелось бы обратить внимание».

* * *

Председательствующий:

«Слово предоставляется Олегу Владимировичу Зыкову, члену Общественной палаты Российской Федерации, Президенту общественного благотворительного Фонда «Нет алкоголизму и наркомании», одному из инициаторов законопроекта, который мы сегодня рассматриваем, и в целом законопроектов о ювенальной юстиции, которые на сегодня находятся в Государственной Думе».

Зыков О. В.:

«Екатерина Филипповна и Владимир Николаевич призвали нас говорить о технологиях. Я постараюсь сказать о нескольких аспектах, с моей точки зрения, важных, актуальных аспектах государственной политики, которые могут решаться технологически в связке, в сопряжении с ювенальной юстицией.

Только что прошел здесь в Государственной Думе круглый стол по вопросам демографии. Я думал сначала, что просто теряю время, наблюдая те эксцессы, которые там происходили. Владимир Николаевич это определил как статистический раж. Гибель нации и так далее.

Предлагались разные технологии, причем они очевидные: заставить женщин рожать, запретить аборты. Сначала они говорили (некоторые выступающие), надо адаптировать мигрантов. Потом они договорились до того, что не надо адаптировать мигрантов, это вредно будет государству.

И в этот момент я понял, что главное, что не происходит, я понял, что я там ждал-то, там вообще не обсуждалась тема судьбы тех детей, которые уже рождены. Они уже родились, их не надо адаптировать, они говорят по-русски. И надо создать систему защиты их прав. И тогда, наверное, если они будут благополучны, они будут больше рожать. И наверное, таким образом, будет цивилизованно решаться демографическая политика, формироваться.

Ни один человек в течение трех часов этого не сказал. Это к вопросу о нетехнологичности некоторых подходов к государственной политике и острейших проблем, которые существуют в нашем государстве. Меня это действо просто потрясло, конечно.

Так вот, для меня очевидно, что тема качества защиты прав детей сейчас — это краеугольный камень вообще формирования политики и политики в отношении несовершеннолетних. И для меня ювенальная юстиция — это правовая основа социальной политики.

И совершенно очевидно, что, если она будет эволюционировать, нас будет на самом деле интересовать не судебная процедура, а судебная перспектива. И именно судебная перспектива ювенального суда будет развивать досудебные и внесудебные процедуры. И, таким образом, на местном уровне будет формироваться социальная политика на основе судьбы ребенка.

Судья Воронова сегодня говорила о частных определениях. Это же ключевой технологический элемент, который в конце концов и выстроит эту социальную политику, только не сверху, снизу от программ бессмысленных и нелепых, которые мы с Сергеем Филипповичем все время читаем.

Я потрясен, сколько тратится денег на жирение различных ведомств и так далее, не имеющих никакого отношения к судьбе детей. Потому что там отправной позицией является не судьба ребенка. Там она вообще не рассматривается. Там всегда рассматривается судьба ведомства.

Единственная возможность построить социальную политику — это не сверху вниз, а снизу вверх, от судьбы ребенка через частное определение. Но для этого насколько должен быть квалифицирован суд, как он должен быть связан с социальными программами и процессами и социальными службами на местах? Насколько эти социальные службы должны быть ориентированы на это судебное решение?

И конечно, только частное определение может выстроить таким образом политику, чтобы все социальные службы были ориентированы на интересы ребенка, а не на отвлеченности некие.

Еще один пример такой вот, связанный с технологическими несостыковками. Очень часто, когда я говорю с некоторыми судьями, они как заклинание вспоминают Постановление суда 2000 года о том, что, да вот есть же Постановление о том, что должна быть специализация. Зачем нам еще какие-то законы и так далее?

Я только что, уже вот в качестве члена Общественной палаты, присутствовал на Пленуме Верховного Суда, посвященном очень конкретному вопросу — вопросу, связанному с усыновлениями, вот с Екатериной Филипповной мы там сидели. Единственный судья из Санкт-Петербурга, которая сказала, мне важно до суда посмотреть на человеческие отношения между потенциальным усыновителем и усыновляемым. То есть единственный судья, который говорил о человеческом начале.

А ведь усыновление — это прежде всего человеческое начало, это эмоции, это люди. Как можно вне контекста понимания человеческих взаимоотношений принимать наиважнейшие судебные решения о судьбе этих людей? То есть досудебная процедура не рассматривалась там фактически. А частное определение вообще не упоминалось.

А мы ведь знаем, что неориентированность органов опеки на то, чтобы готовить к усыновлению, чтобы стимулировать, особенно внутри России, усыновление, приводит к тому, что у нас падает уровень усыновления внутри страны. Несостоятельность органов опеки развалила вдребезги весь этот процесс. Это абсолютно трагический процесс.

А мы понимаем прекрасно, что, если не устроить ребенка в семью, он никогда не будет нормальным человеком, он никогда не будет нормальным гражданином и он не родит никогда нормального гражданина. Только частное определение суда может стимулировать правильное поведение органов опеки.

А в конечном итоге и спросить с них надо будет, безусловно, очень жестко: почему они не выполняют, кстати, существующие нормы Семейного кодекса, которые ориентируют органы опеки на то, чтобы устраивать ребенка в семью? Это не происходит. У нас есть единичные территории, где упраздняются детские дома. Вот Пермь. Я посмотрел их отчет. В прошлом году они закрыли 5 детских домов и на этом сэкономили миллион долларов.

Закрыли и деньги сэкономили. А мы говорим: откуда деньги брать? Так вот они. И дети устроены в семьи. И судьба их, возможно, сложится благополучно. Это к вопросу о технологиях.

Наиважнейшая вещь, о которой говорил Валерий Валентинович Митрофаненко, фактически антитеррористическая функция ювенальной юстиции, которая сегодня может рассматриваться на юге России. Откуда они возьмутся, эти бандиты? Вот из этих детей, если ими не заниматься, если их готовить к бандитской жизни и к бандитскому мышлению. И то, что сегодня на юге развивается ювенальная технология, да это сама жизнь заставляет.

Понятно, что сегодня мы говорим о судьбе страны и выживании страны с позиции защиты прав ребенка. При этом я вообще не понимаю, кто против-то? Вот уже юбилей. В марте прошлого года Президент, о котором сегодня уже вспоминали, политически поддержал ювенальную юстицию.

На моей памяти было шесть заключений федерального Правительства, причем там разные, хорошие, плохие, о ювенальной юстиции. Но вот 19 января распоряжение Правительства свежайшее, где отдельным пунктом говорится о создании ювенальной юстиции. А это программа среднесрочного социально-экономического развития развития России на 2006 — 2008 годы, то есть свежайший документ.

То есть обсуждать здесь несогласие Правительства тоже не приходится. Так кто против-то? Я вообще не понимаю. Кто против-то? Почему нельзя в течение весенней сессии принять наконец этот закон, за которым вообще денег никаких не стоит. Только воля, которая уже предъявлена. Ведь идет речь о том, чтобы развивать те самые технологии.

Владимир Николаевич, вы говорите: надо развивать технологии. Но, не создав правовую рамку, они не разовьются, и мы из головы их с вами не придумаем. И в Ростове они не придуманы, они жизнью продиктованы. И вот, создав эту правовую рамку, вы дадите возможность сделать тем, кто хочет и может, делать то, что они хотят и могут.

Мы вообще не обсуждаем сейчас ни второго, ни третьего закона, мы не о деньгах, мы о судьбе России говорим, причем когда сэкономим средства в самом чистом виде. Ну давайте примем этот закон.

Что касается Общественной палаты, которую я здесь представляю, здесь из моих коллег я вижу четверых представителей Общественной палаты, да, мы создали такую подкомиссию по развитию ювенальной юстиции, мои коллеги мне доверили возглавить это структурное подразделение.

Я не знаю, насколько влиятелен будет этот орган, это судьба покажет, но я обещаю, что Общественная палата в той степени, в которой она вообще может влиять на политику государства, будет влиять именно на этот вопрос и будет рассматривать как приоритетный вопрос создания ювенальной юстиции. А принятие этого закона должно произойти моментально.

Спасибо».

Плигин В. Н.:

«Это хорошо. Общественная палата, как всегда, говорит очень твердо, уверенно, будем считать, правильно и последовательно.

Возьмите текст закона первого чтения и дайте текст закона второго чтения. Все дело в том, что тот текст закона второго чтения, который в настоящее время у меня есть, этот текст закона второго чтения мы принять не можем. Потому что он, если угодно, слишком абстрактен».

Председательствующий:

«Владимир Николаевич, не будем обсуждать сейчас второе чтение. Это на основе тех поправок, которые ко второму чтению поступили, поэтому ничего не мешает нам еще дописать другие поправки».

Плигин В. Н.:

«Это просто в рамках этики взаимоотношений Общественной палаты и Государственной Думы. Мы очень хотим видеть конкретные тексты».

Зыков О. В.:

«Конкретный текст ко второму чтению подготовлен, он находится у вашей соседки. И он подготовлен на основании замечаний. Тридцать субъектов Федерации высказали свои замечания после первого чтения. Один субъект был против, двадцать девять были за. Была проделана огромная работа, об этом говорил профессор Автономов.

И с учетом всех замечаний всех субъектов процесса, включая Верховный Суд, Генеральную прокуратуру, был написан тот текст, который вы держите в руках. Естественно, это декларативный документ, он и не может быть другим, потому что это поправки к закону о судебной системе.

И мы хорошо понимаем, что по-настоящему системно проанализировать, что есть ювенальная юстиция в России, можно только во втором и в третьем документе. Мы их подготовили, эти документы. Но мы их даже не вносили в Государственную Думу. Поэтому в чем мы здесь некорректны? А что касается деклараций, то в данном случае эти декларации соответствуют, между прочим, международным обязательствам, которые существуют у Российской Федерации.

И если вспоминать, я испытал стыд, когда в сентябре этого года очередной 128-й раз нам было указано: люди, вы не выполняете свои международные обязательства. И опять Комиссия по правам ребенка заявила нам это, что более чем 10 лет прошло после этого. Поэтому о какой правовой некорректности здесь идет речь? Идет речь только о логике поведенческой, вот и все.

Спасибо».

——————————————————————