(Рыдченко К. Д.) («Вопросы ювенальной юстиции», 2013, N 3)
ГЕНЕЗИС ИНСТИТУТА ПРАВОВОЙ ЗАЩИТЫ ДЕТЕЙ ОТ ВРЕДОНОСНОЙ ИНФОРМАЦИИ
К. Д. РЫДЧЕНКО
Рыдченко Кирилл Дмитриевич, преподаватель кафедры административного права и административной деятельности ОВД Воронежского института МВД России, кандидат юридических наук.
Дееспособность выступает важнейшим индикатором, определяющим полноценного члена социума. Предполагается, что лишь на определенном психофизиологическом рубеже человек может самостоятельно распоряжаться предоставленными ему правами. До этого он нуждается в помощи и опеке. Российский юрист Александр Невзоров, исследуя институт опеки над несовершеннолетними, обращался к римскому праву и отмечал: «Как бы там ни было, а все-таки как древние, так и позднейшие римляне различали несовершеннолетних от совершеннолетних, признавая необходимость установления опеки над первыми, раз они остались без своих естественных защитников — родителей… Почему? А потому, что дитя «nullum intellectum habet, non multum a furioso ditfert» <1>» <2>. ——————————— <1> «Не имеет разума, немногим отличается от безумного». <2> Невзоров А. Опека над несовершеннолетними. Исторический очерк института и положение его в действующем русском законодательстве. Ревель, 1892. С. 9 (по материалам сайта: URL: http://www. knigafund. ru).
Итак, особенность правового статуса всех несовершеннолетних заключается в необходимости их защиты. Но защиты от чего? Ответ будет зависеть от рассматриваемой исторической эпохи, а если говорить более предметно — от объема признаваемых государством и обществом прав, свобод и обязанностей личности. Например, возвращаясь во времена Римской империи, следует учитывать, что в доюстиниановскую эпоху возраст совершеннолетия определялся индивидуально, исходя из физиологических и психических особенностей юноши или девушки. Лишь в 529 г. были определены жесткие возрастные рамки совершеннолетия: 14 для мужчин и 12 лет для женщин. Подобному положению вещей, как нам представляется, были две основные причины: 1. Женщины обладали меньшей правоспособностью по сравнению с мужчинами, что позволяло установить возрастной ценз в 12 лет. Мужчины же считались полноправными гражданами империи и должны были принимать осмысленные, «взрослые» решения. 2. Наибольшей опасности подвергались естественные и имущественные права несовершеннолетнего. Соответственно, как только юноша мог самостоятельно защищать свою жизнь, трудиться и принимать обоснованные хозяйственные решения, он признавался совершеннолетним. Развитие и усложнение общественных отношений существенно изменили расстановку сил. Принцип равноправия полов стер различия между правовым статусом мужчины и женщины, а развитие психологии, в совокупности со свободой массовой информации, помноженной на развитые телекоммуникационные технологии, повлекло возникновение принципиально новых угроз для детей — угроз информационно-психологического характера, которые связаны с потреблением негативной, вредной информации. Одним из первых в современной России на феномен подобной информации обратил внимание В. Н. Лопатин, который дал определение вредных (вредоносных) сведений, — это информация, не являющаяся конфиденциальной, но обусловливающая необходимость охраны и защиты прав и законных интересов личности, общества и государства в силу возможного вреда, который нанесет этим субъектам ее оборот <3>. ——————————— <3> Бачило И. Л., Лопатин В. Н., Федотов М. А. Информационное право: Учебник. СПб., 2005. С. 454.
Конкретизировав сферы оборота подобной информации и объекты ее негативного воздействия, мы предлагаем понимать под вредоносной информацией сведения, содержащие качества недостоверности, непристойности или деструктивности, негативное воздействие которых на индивидуальную психику и общественное сознание обусловливает необходимость ограничения или запрета их оборота в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Очевидно, что наиболее опасно негативное воздействие вредоносной информации на людей, чье психофизиологическое развитие не позволяет самостоятельно и критично усваивать полученные сведения, а само получение такой информации нарушает процесс формирования полноценного члена социума. Именно дети выступают основной целью негативного информационно-психологического воздействия. Следует с сожалением констатировать тот факт, что российский законодатель не отнесся серьезно к проблеме обеспечения информационно-психологической безопасности несовершеннолетних. Лишь в 2010 г. в российской правовой науке и в среде правотворцев этот вопрос привлек массовое внимание. При этом следует отметить, что еще 3 декабря 1999 г. Комитетом по безопасности в Государственную Думу Российской Федерации был внесен проект Федерального закона «Об информационно-психологической безопасности», который так и не был доработан и принят. За прошедшие с этого момента двенадцать лет было принято несколько значимых для рассматриваемой сферы нормативных правовых актов, среди которых следует особо выделить Федеральный закон от 28 декабря 2010 г. N 390-ФЗ «О безопасности» <4>, Федеральный закон от 6 марта 2006 г. N 35-ФЗ «О противодействии терроризму» <5>, Федеральный закон от 25 июля 2002 г. N 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» <6>, Федеральный закон от 13 марта 2006 г. N 38-ФЗ «О рекламе» <7>, Федеральный закон от 27 июля 2006 г. N 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» <8>. Однако первым официальным признанием значимости защиты несовершеннолетних от негативных информационно-психологических воздействий стал именно Федеральный закон от 29 декабря 2010 г. N 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» <9>. ——————————— <4> О безопасности: Федеральный закон от 28 декабря 2010 г. N 390-ФЗ // Российская газета. N 295. 29.12.2010. <5> О противодействии терроризму: Федеральный закон от 6 марта 2006 г. N 35-ФЗ // СЗ РФ. 2006. N 11. Ст. 1146. <6> О противодействии экстремистской деятельности: Федеральный закон от 25 июля 2002 г. N 114-ФЗ // СЗ РФ. 2002. N 30. Ст. 3031. Далее — ФЗ о противодействии экстремистской деятельности. <7> О рекламе: Федеральный закон от 13 марта 2006 г. N 38-ФЗ // СЗ РФ. 2006. N 12. Ст. 1232. <8> Об информации, информационных технологиях и о защите информации: Федеральный закон от 27 июля 2006 г. N 149-ФЗ // СЗ РФ. 2006. N 31 (ч. 1). Ст. 3448. <9> О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию: Федеральный закон от 29 декабря 2010 г. N 436-ФЗ // СЗ РФ. 2011. N 1. Ст. 48.
Т. А. Полякова, обращаясь к зарубежному опыту обеспечения информационной безопасности, определяет крайне важную тенденцию: «информационное законодательство США прошло эволюцию от декларации идеи «свободной личности» до «максимального учета национальной безопасности» <10>. Полагаем, подобное развитие информационного законодательства следует прогнозировать и для отечественной правовой системы. ——————————— <10> Полякова Т. А. Правовое обеспечение информационной безопасности при построении информационного общества в России: Дис. … д. ю.н. М., 2008. С. 58.
В 90-х гг. XX в., после разрушения советского уклада жизни, в молодом Российском государстве свобода слова была возведена в идеологический абсолют. Статья 29 Конституции Российской Федерации <11> закрепила право каждого свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом, гарантировала свободу слова и массовой информации и запретила цензуру. В 1998 г. Россией ратифицирована Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод <12>, ст. 10 которой определяет: «Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ». Указанные нормы были детализированы в рамках отраслевого законодательства. Сначала в ныне утратившем силу Федеральном законе от 20 февраля 1995 г. N 24-ФЗ «Об информации, информатизации и защите информации» <13>, а затем и в Федеральном законе «Об информации, информационных технологиях и о защите информации». В частности, ст. 3 этого Закона устанавливает следующие принципы правового регулирования отношений в сфере информации, информационных технологий и защиты информации: ——————————— <11> Конституция Российской Федерации от 12 декабря 1993 г.: принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. // СЗ РФ. 2009. N 4. Ст. 445. <12> Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. <13> Об информации, информатизации и защите информации: Федеральный закон от 20 февраля 1995 г. N 24-ФЗ // СЗ РФ. 1995. N 8. Ст. 609.
1) свобода поиска, получения, передачи, производства и распространения информации любым законным способом; 2) установление ограничений доступа к информации только федеральными законами; 3) открытость информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления и свободный доступ к такой информации, кроме случаев, установленных федеральными законами; 4) достоверность информации и своевременность ее предоставления. В совокупности этот правовой материал формировал презумпцию свободного оборота информации, которая допускает лишь законодательное ограничение оборота информации при строгом толковании его оснований. Однако это правило изначально имело некоторые ограничения. Так, ч. 2 ст. 10 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод допускает возможность установления ограничений свободы слова и массовой информации, необходимых в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия. Аналогичное исключение из презумпции содержится и в ч. 2 ст. 29, и ст. 55 Конституции Российской Федерации. Детализируя положения Конституции, законодатель в ч. 6 ст. 10 Федерального закона «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» указывает сведения, распространение которых в Российской Федерации запрещается: «…информации, которая направлена на пропаганду войны, разжигание национальной, расовой или религиозной ненависти и вражды, а также иной информации, за распространение которой предусмотрена уголовная или административная ответственность». Предположим, что вредоносная информация может быть ограничена в соответствии с последним критерием, хотя, по мнению автора, столь свободная формулировка, как «иная информация, за распространение которой предусмотрена уголовная или административная ответственность», позволяет излишне широко трактовать основания ограничения свободного оборота информации. Более того, Федеральный закон «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» был принят задолго до установления ответственности в Кодексе РФ об административных правонарушениях, что позволяет предположить формальное нарушение норм отраслевого закона. Ретроспективный анализ действовавшей до принятия указанного Закона нормативно-правовой базы позволяет говорить о сложившемся в России традиционном подходе к определению информационно-правового статуса ребенка. Основу правового регулирования составляли, помимо Конституции РФ, Семейный кодекс РФ от 29 декабря 1995 г. N 223-ФЗ <14>, Федеральный закон от 24 июля 1998 г. N 124-ФЗ «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации» <15>, Федеральный закон от 24 июня 1999 г. N 120-ФЗ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» <16>. Правонарушения же в рассматриваемой сфере декларировались бессистемно в федеральных и региональных нормативных актах. Так, в КоАП РФ можно выделить составы правонарушений, предусмотренных ст. 5.35 «Неисполнение родителями или иными законными представителями несовершеннолетних обязанностей по содержанию и воспитанию несовершеннолетних»; ст. 6.10 «Вовлечение несовершеннолетнего в употребление пива и напитков, изготавливаемых на его основе, спиртных напитков или одурманивающих веществ»; ст. 6.13 «Пропаганда наркотических средств, психотропных веществ или их прекурсоров, растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества либо их прекурсоры, и их частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества либо их прекурсоры» и другие. ——————————— <14> Семейный кодекс РФ от 29 декабря 1995 г. N 223-ФЗ // СЗ РФ. 1996. N 1. Ст. 16. <15> Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации: Федеральный закон от 24 июля 1998 г. N 124-ФЗ // СЗ РФ. 1998. N 31. Ст. 3802. <16> Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних: Федеральный закон от 24 июня 1999 г. N 120-ФЗ // СЗ РФ. 1999. N 26. Ст. 3177.
На региональном уровне Закон Воронежской области от 31 декабря 2003 г. N 74-ОЗ «Об административных правонарушениях на территории Воронежской области» <17> декларировал составы, предусмотренные ст. 19 «Нарушение правил распространения эротической продукции» и ст. 20.2 «Несоблюдение требований к обеспечению мер по содействию физическому, интеллектуальному, психическому, духовному и нравственному развитию детей». ——————————— <17> Об административных правонарушениях на территории Воронежской области: Закон Воронежской области от 31 декабря 2003 г. N 74-ОЗ // Коммуна. 13.01.2004.
Наконец, принятие Федерального закона «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» внесло системность в правовое регулирование института защиты детей от вредоносной информации. Закон определил перечень сведений, запрещенных или ограниченных для распространения среди детей, ввел возрастные цензы доступа к информации, определил недостающие юридические термины и установил общие правила государственного управления и надзора в рассматриваемой сфере. После официального закрепления правоустанавливающих норм, законодатель внес соответствующие изменения и в административно-деликтное законодательство. Федеральный закон от 21 июля 2011 г. N 252-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» <18> впервые внес в КоАП РФ новеллы, предусматривающие ответственность за оборот таких видов вредоносной информации, как непристойные и деструктивные сведения. Речь идет о ст. 6.17 «Нарушение законодательства Российской Федерации о защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и (или) развитию», ч. 2 ст. 13.21 КоАП РФ «Нарушение порядка изготовления или распространения продукции средства массовой информации» и ч. 16 ст. 19.5 КоАП РФ «Невыполнение в срок законного предписания (постановления, представления, решения) органа (должностного лица), осуществляющего государственный надзор (контроль)». ——————————— <18> О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию»: Федеральный закон от 21 июля 2011 г. N 252-ФЗ // СЗ РФ. 2011. N 30 (ч. 1). Ст. 4600.
Вместе с тем правовой институт защиты детей от вредоносной информации продолжает свое развитие. 1 июня 2013 г. вступил в силу Закон «Об охране здоровья граждан от воздействия окружающего табачного дыма и последствий потребления табака» <19>, нормы которого носят очевидную ювенальную направленность. Так, ст. 15 определяет процедуру просвещения и информирования населения о вреде потребления табака и вредном воздействии табачного дыма, а ст. 16 устанавливает запрет рекламы табачных изделий. В частности, запрещается демонстрация упаковок табачной продукции на витринах торговых организаций, что, на наш взгляд, существенно снизит стимулирующее к курению табака негативное информационное воздействие на молодежь. ——————————— <19> О защите здоровья населения от последствий потребления табака: проект Закона // URL: http://www. rg. ru/2012/05/21/tabak-site-dok. html.
Итак, правовой институт правовой защиты несовершеннолетних от негативного информационного воздействия хорошо известен в юриспруденции. Вместе с тем в Российской Федерации лишь к 2010 г. осознана необходимость в защите детей от воздействия феномена постиндустриального общества — вредоносной информации. Процесс правовой регламентации этой сферы осуществляется достаточно активно. Однако автор позволит себе сделать некоторые замечания, касающиеся развития законодательства, обеспечивающего информационно-психологическую безопасность детей. Во-первых, после внесения изменений в КоАП РФ в законодательстве субъектов РФ сохранились нормы, предусматривающие ответственность за оборот вредоносной информации. Данная ситуация, на наш взгляд, может спровоцировать коллизии правоприменения и должна быть разрешена путем корректировки регионального законодательства в кротчайшие сроки. Во-вторых, для российского законодателя в рассматриваемой сфере характерна в основном «запретительная» инициатива. Вместе с тем постулируемые нормы во многом носят декларативный, не обеспеченный правовыми гарантиями и ответственностью, характер. В частности, категоризация информационной продукции по возрастному цензу неэффективна до тех пор, пока законодателем не будет обеспечено соблюдение порядка ее трансляции. В частности, во время телевизионного вещания основных каналов крайне редко встречается информационная продукция, рекомендуемая для просмотра детьми до шести лет, и фактически не проверяется информационный контент, распространяемый в сети Интернет.
