ИЗ ПРАКТИКИ ПРОКУРОРСКОГО НАДЗОРА ПО ГРАЖДАНСКИМ ДЕЛАМ
В силу ст. 3 ФЗ «О реабилитации жертв политических репрессий» подлежат реабилитации и дети, которые не находились вместе с необоснованно репрессированными родителями в местах лишения свободы, в ссылке, высылке, на спецпоселении, но были подвергнуты в административном порядке иным ограничениям прав и свобод.
И. Бернакевич, 1930 г. р., обратился в суд с заявлением об установлении факта применения к нему политических репрессий. В обоснование своего заявления указал, что его отец был арестован органами НКВД 19 февраля 1937 г. и в 1938 г. расстрелян. В соответствии с Оперативным приказом Наркома внутренних дел СССР N 00486 от 15 августа 1937 г. его мать была арестована и 11 мая 1938 г. осуждена Особым совещанием при НКВД СССР на 8 лет лишения свободы. Он и его сестра были выселены из квартиры, помещены в Уфимский приемник — распределитель, а затем направлены в детский дом в г. Советске Кировской области, в котором находились до 1946 г. В последующем его родители были реабилитированы, а ему выдана справка о признании пострадавшим от политических репрессий.
Решением Тушинского межмуниципального суда Москвы от 15 января 1998 г. И. Бернакевичу в удовлетворении заявления было отказано.
Определением судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда решение суда было отменено, дело направлено на новое рассмотрение в тот же суд.
Решением Тушинского межмуниципального суда Москвы от 16 октября 1998 г. заявление И. Бернакевича было удовлетворено. В кассационном порядке дело не рассматривалось.
Постановлением президиума Московского городского суда решение суда первой инстанции было оставлено без изменения, а протест прокурора Москвы отклонен.
Определением судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ также отклонен протест заместителя Генерального прокурора РФ.
В протесте, внесенном в Президиум Верховного Суда РФ, был поставлен вопрос об отмене всех состоявшихся по делу судебных постановлений и направлении дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Президиум Верховного Суда РФ протест заместителя Генерального прокурора РФ оставил без удовлетворения, указав следующее.
В протесте утверждается, что, удовлетворяя просьбу заявителя, суд неправильно исходил из факта применения к И. Бернакевичу политических репрессий в виде иных ограничений прав и свобод, установленных в административном порядке. Перечень репрессий указан в ст. 1 ФЗ «О реабилитации жертв политических репрессий», и, выходя за пределы данного перечня, суд расширил круг лиц, подпадающих под действие названного Закона.
С доводами протеста нельзя согласиться.
Статьей 1.1 ФЗ «О реабилитации жертв политических репрессий» установлено, что подвергшимися политическим репрессиям и подлежащими реабилитации признаются дети, находившиеся вместе с родителями в местах лишения свободы, в ссылке, высылке, на спецпоселении.
Вместе с тем из содержания ст. 3 указанного Закона вытекает, что реабилитации подлежат и лица, которые были подвергнуты в административном порядке иным ограничениям прав и свобод.
Из материалов дела усматривается, что И. Бернакевич, будучи несовершеннолетним, не находился с родителями в местах лишения свободы, ссылке, высылке или на спецпоселении. Однако из объяснений заявителя и имеющихся в деле документов следует, что после неправомерного ареста родителей И. Бернакевич и его сестра были принудительно выселены из квартиры, где они проживали, помещены в Уфимский приемник — распределитель для несовершеннолетних, а затем направлены в детский дом в г. Советске Кировской области.
Ставя вопрос о признании его подвергшимся политическим репрессиям, И. Бернакевич просил учесть, что детский приемник отделов трудовых колоний НКВД являлся местом содержания несовершеннолетних заключенных и его пребывание в нем фактически означало лишение свободы. В детском доме в г. Советске воспитывались дети «врагов народа», режим в котором определялся в соответствии с Оперативным приказом НКВД СССР N 00486. Принудительное лишение его родительской опеки, жилой площади, имущества, лишение возможности получить необходимое образование и реализовать право на труд, по существу, явилось ограничением его прав и свобод, предусмотренных ст. 7 ФЗ «О реабилитации жертв политических репрессий».
Признавая доводы заявителя обоснованными, суд сослался на то, что в соответствии с указанным приказом дети осужденных размещались в детских домах вне гг. Москвы, Ленинграда, Киева, Тбилиси, Минска, приморских и пограничных городов (п. 19), органы НКВД обязаны были проводить проверку персонала этих домов (п. 25), дети осужденных, размещенные в детских домах и яслях, учитывались АХУ НКВД СССР (п. 32), наблюдение за политическими настроениями детей осужденных, за их учебой и воспитанием возлагалось на Наркомов внутренних дел республик, начальников Управлений НКВД краев и областей (п. 33).
В этой связи выводы суда первой инстанции о том, что к И. Бернакевичу были применены иные ограничения прав и свобод, установленные в административном порядке, являются обоснованными.
Доводы в протесте о том, что перечисленные меры свидетельствуют не об ограничении прав и свобод детей, чьи родители были осуждены по политическим мотивам, а о том, что в отношении таких детей существовал «несколько иной порядок регистрации и размещения в детских домах», не согласуются с характером указанных ограничений.
Ошибочно и утверждение в протесте о том, что ФЗ «О реабилитации жертв политических репрессий» признает детей подвергшимися политическим репрессиям и подлежащими реабилитации лишь в том случае, если к ним был применен перечень репрессий, перечисленных в ст. 1.1, а именно: нахождение вместе с родителями в местах лишения свободы, в ссылке, высылке, на спецпоселении.
Данное утверждение не вытекает из содержания названного Закона, в котором слова «лишь в том случае» отсутствуют, как и любые указания на то, что перечень в ст. 1.1 является исчерпывающим. Статья 1.1 лишь фиксирует достаточные признаки — если ребенок находился с матерью в местах лишения свободы или ссылке, то этого достаточно для реабилитации. Однако Закон вовсе не исключает других возможных ситуаций, когда ребенок будет иметь право на реабилитацию в соответствии с другими статьями данного Закона.
Суд первой инстанции и последующие судебные инстанции обоснованно рассматривали заявителя не как «ребенка репрессированных родителей», а как гражданина, к которому в несовершеннолетнем возрасте были применены репрессии в виде выселения с занимаемой жилой площади, помещения его в спецприемник НКВД, а затем в детский дом, т. е. подвергшегося «иному ограничению прав и свобод».
С учетом изложенного решение Тушинского районного суда Москвы от 16 октября 1998 г. и постановления последующих судебных инстанций признаны правильными.
